Потом собрал своих единомышленников: Атаманчукова, Беспалого и других. Они организовали погоню, которая, правда, не дала никаких результатов. По горячим следам нагнали коня, но седока на нем не было. Ничего не дало и прочесывание леса. Фролов как сквозь землю канул…
Потом приехал Мохов со своими оперативниками. Иван рассказал ему, что произошло. Начальник районного ГПУ выслушал внимательно его рассказ, не упуская ни одной мелочи.
— Эх, Семен, Семен! — сказал он, качая головой. — Это ж надо было допустить такую ошибку!.. Н-да!.. Почему он со мной не согласовал?
— Думаю, торопился дюже, — предположил Иван.
— Торопился… Спешка хороша только при ловле блох! И Фролова упустили, и себя под пули подставили. А ить, вроде, неглупой казак был, не первый год в начальниках милиции ходил.
— Да ладно, чего уж там! — сказал Иван, который чувствовал и свою долю вины в случившемся. — Давай лучше думать, чего делать дальше.
— Чего делать? — Мохов потер виски кончиками пальцев. — Значит так… Мои люди установят наблюдение за хатами его родни в других хуторах, а ты со своими орлами, в свою очередь, понаблюдай за его хатой. Вдруг объявится?.. С кем ишо тесно общался Фролов?
— С покойным Бородиным и Курковым.
— За хатой Куркова тоже установите наблюдение. Кстати, к этому делу он имеет какое-нибудь отношение?
Иван пожал плечами.
— Да вроде нет. Кирзачев сказал, что не видал с ними Куркова, сам он тоже утверждает, что в последний раз виделся с ними вчера.
— Ну, ладно. Но с него глаз тоже не спущайте. Ежели чего, до разу сообщай мне, а я буду держать тебя в курсе дел. Будьте предельно осторожны, при себе всегда имейте оружие.
Мохов задумался на некоторое время, потом сказал:
— Ну, это, пожалуй, все… Пойдем, осмотрим его хату.
Они пошли к Фроловым. Жена и сыновья Тита сидели в хате, их охраняли ребята Ивана, чтобы те чего-нибудь не задумали сделать. Четверо парней, похожих на своего отца, были угрюмы, но сидели тихо. Одна лишь Наталья Григорьевна что-то бормотала себе под нос и глядела на чужаков в своей хате зверем.
Мохов оглядел комнату и поинтересовался, обернувшись к Ивану:
— Их уже допросили?
— Да, — ответил тот. — Все в один голос утверждают, что Тит сошел с ума. Он, говорят, ишо ночью начал чудить, ему все время слышались какие-то голоса, он перебил всех курей и кошку заодно, опосля чего, вроде, успокоился.
— Ну, это отговорка! — возразил Мохов. — Все враги Советской власти чокнутые, никак не хотят понять, что наша власть уже крепко стоит на ногах, что ее уже не свалить… Этих заберем с собой, допросим у нас хорошенько, — он показал своему сотруднику на родных Тита. — Могете приступать к обыску, а мы ишо поглядим на базу…
В этот момент на улице послышались истошные крики, прогремел одинокий выстрел. Переглянувшись, Мохов и Иван выбежали на улицу, чтобы узнать, что там происходит.
А происходило следующее. Родня Бородина и Ушакова, узнав, что Фрола и Демида убил Тит Фролов, в полном составе явились к его хате, чтобы по-своему разобраться с семьей убийцы. Часовой, которому и так несладко приходилось от напирающей толпы любопытных хуторян, сразу понял, что те явились не с добрыми намерениями. Он попытался остановить их, но кто может справиться с разъяренными женщинами! Его просто смели, затоптали, а немногочисленные мужчины из родни Ушакова вдобавок несколько раз крепко приложили его кулаками. В результате часовому пришлось выстрелить в воздух…
Начальник районного ГПУ подоспел вовремя. Порядка десятка человек уже проникли во двор Фроловых и направлялись к хате, когда он преградил им путь, сжимая в руке наган. Следом вышел Иван, за ним — сотрудники Мохова, тоже все вооруженные.
— В чем дело, товарищи? — строго спросил Мохов родственников убитых.
Вперед выступили жены.
— Начальник, давай нам сюды энтих выродков, мы хотим посмотреть в их змеючьи глаза! — крикнула жена Бородина.
— Мы хотим поинтересоваться, за что это Тит поубивал наших мужьев! — вторила ей жена Демида.
Мохов поднял вверх обе руки.
— Товарищи родственники! Зараз будет проведено расследование, которое, я думаю, даст ответ на все ваши вопросы.
— Титка ишо не поймали? — послышался голос из толпы.
— Ишо нет, но он от нас не уйдет. Расплата все равно будет…
— Нам ваша расплата без надобностев! — перебили Мохова. — Мы сами найдем его и разберемся по-свойски, по-суседски!
— А вот это вы зря, — ответил на это он. — Решать, виновен или невиновен Фролов, будет суд. Он же вынесет свой справедливый приговор. А ежели вы будете брать на себя евонные функции, это уже будет называться преступлением. Тогда вы сами очутитесь на скамье под судом. Понятно?
— А кто нам вернет Фрола с Демидом? Нам ваш суд не нужон! Мы сами будем ему судьями!
Мохов нахмурился.
— Значится так, товарищи… Любой, кто попытается устроить самосуд, будет арестован, и я самолично прослежу, чтоб его осудили за убийство безо всяческого снисхождения! А зараз, товарищи, расходитесь по домам, иначе я вынужден буду задержать вас за то, что вы мешаете следствию установить истинную картину случившегося.
Родня убитых еще пошумела некоторое время, но, в конце концов, покинула двор Фроловых. Помятый часовой вернулся на свое прежнее место. Только тогда Мохов с Иваном, да и остальные сотрудники ГПУ, смогли вернуться к тому, чем собирались заняться до этого происшествия…
— Вот видишь, — обратился к нему Мохов, — ежели их оставить здесь, родня убитых точно устроит над ними самосуд. Ежели они не при чем, через пару ден я их отпущу. К тому времени слишком горячие головы поостынут…
Они вошли в конюшню и остановились в нерешительности. Мохов решал, с чего начать, а Иван вообще не знал, как это делается. Наконец, начальник районного ГПУ приступил к действиям…
Сначала он обошел всю конюшню и внимательно осмотрел пол, стены и потолок. В одном месте Мохов остановился и принялся внимательно разглядывать половицы. Он даже присел на корточки и потрогал доски пальцами.
— Дай-ка мне ломик, — попросил он Ивана поднимаясь.
Тот выполнил просьбу, с интересом наблюдая за действиями своего приятеля. А Мохов тем временем подцепил половицы ломиком и снял их.
Под досками показалась глубокая ниша, в которой Иван заметил какой-то ящик и сверток. Вдвоем они извлекли найденные предметы наружу и открыли. В ящике были патроны и гранаты без запалов. Сами запалы были аккуратно сложены отдельно. В свертке оказались две винтовки и шашка в потертых ножнах. Кроме того, они еще обнаружили несколько дисков к ручному пулемету, который бросил Фролов при бегстве. Оружие было тщательно смазано и упаковано.
— Н-да! — только и произнес Мохов, глядя на этот арсенал. — Ваш Фролов серьезно подготовился. Давай-ка пошуруем по всему базу, может, ишо чего накопаем…
Они перевернули все вверх дном, но ничего, кроме ям, в которых кулак прятал зерно не нашли. Обыск в доме тоже ничего не дал. Сотрудники ГПУ составили акт, изъяли все ценности и оружие, найденное у Фролова. Титу сразу могли предъявить несколько обвинений: укрывание хлеба, хранение оружия, убийство, вооруженное сопротивление. Если бы Фролова поймали, ему грозила бы высшая мера наказания. Слишком серьезным было то, что он натворил…
Закончив с делами, Мохов уехал, увозя с собой трупы милиционеров, семью Фроловых, а заодно и Грачева. Он сказал Ивану, что не верит в то, что Грачев не был у Давыдова. Скорее всего, это была хитро продуманная ловушка, в которую попались милиционеры. Мохов поклялся, что вытрясет из этого человека правду, чего бы это ему не стоило…
Оставшись один, Иван стал прокручивать в уме события этого дня. Он вспомнил свое таинственное избавление от неминуемой, казалось, смерти. Поначалу ему показалось, что какая-то неведомая сила отбросила его в сторону, спасая от пуль. Но потом, проанализировав свои ощущения, Иван понял, что на самом деле это его тело, повинуясь неведомому импульсу, заставило его упасть на землю. Во второй раз за последнее время ему удавалось обмануть костлявую, и оба раза присутствовало еще нечто, что можно было бы назвать помощью свыше.
Иван не верил ни в Бога, ни в дьявола. Тем труднее ему было объяснить эти странные события. Все это было так загадочно, так непонятно для него, что, в конце концов, он отказался думать дальше на эту тему и переключился на те дела, которые ему еще предстояло сделать. До конца дня нужно было успеть многое: распределить людей, которые будут караулить Фролова у его хаты и хаты Куркова. Причем, выбирать надо было не кого попало, а только тех, кто действительно был способен всю ночь напролет просидеть в засаде и ничем не выдать своего местоположения. Пока точно он мог назвать себя, Атаманчукова, Беспалова и еще трех казаков из его команды. Остальные были хороши лишь в бою, но абсолютно не годились для такого рода занятий…
Было еще одно обстоятельство, которое тяготило его. Сегодня он так и не смог попасть на бюро райкома, события этого дня начисто перечеркнули такую возможность. Мохов рассказывал, в какой ярости был Трофимов, узнав, что Иван не явился. Он уговорил товарищей подождать еще с часок, но когда и через час тот, кого ждали, не пришел, решили провести заседание бюро без него. Спасло Ивана то, что в этот момент к Мохову прискакал от него гонец. Заседание бюро отложили на следующий день, но тучи над его головой еще более сгустились. Он понимал, что в связи со смертью Давыдова его позиции пошатнулись. Кроме Мохова больше никого, способного поддержать его на бюро, не было…
Иван вздохнул. Сегодня у него опять не получалось попасть на свидание с Аленой. Конечно, он видел ее несколько раз, но это вряд ли можно было назвать общением. Впрочем, Иван сильно и не расстраивался. Почему-то с каждым днем его тяга к этой девушке ослабевала. Причины этого он не понимал и, честно говоря, даже не старался понять, хотя его это и тяготило. Но не более того…
Вернувшись домой, Дарья рассказала о результатах поездки матери. Было хорошо заметно, что Аксинья сильно обеспокоена. Причина этого крылась в предположении дочери о прошлом отца. Аксинья что-то знала. Что-то такое, о чем не хотела говорить Дарье.
— То, что было когда-то, поросло быльем, Даша, — сказала мать. — Поверь мне, твой отец — честный человек. В те годы сам черт бы не разобрал, на чьей стороне правда. Степан понял это слишком поздно…
Когда Дарья сказала ей о том, что работников не будет, она сильно расстроилась.
— Это плохо, дочка. Самим нам не вытянуть такое хозяйство. Мы не смогем вспахать и засеять озимые на тех площадях, которые взял под них отец… Знаешь, что? Сходи-ка ты к Мишке, попробуй уговорить его. Сули любые деньги, лишь бы он согласился…
Дарья пошла к бывшему работнику с неохотой. Она прекрасно понимала, что шансы на его возвращение невелики. Так оно и получилось. Михаил наотрез отказался возвращаться к Гришиным. Не помогли и уговоры его матери.
— Нет, Дарья, — сказал парень. — Опосля того, что я видал той ночью в вашем доме…
— Но бабушка умерла! — возразила Дарья. — Тебе нечего бояться!
Михаил покачал головой.
— Нет, не пойду, хоть режьте. Уж лучше я буду горбатиться на Фроловых или Курковых. У них, по крайней мере, спокойнее…
Дарья уже знала, что произошло с Фроловым. Мать рассказала ей, когда она вернулась из станицы. Бедная женщина надеялась, что теперь-то отца могут отпустить. Но Дарья знала, что до этого еще далеко. Фролов должен был сам сознаться. И она готова была продолжить начатое, чтобы довести дело до конца…
Было уже темно, когда в окошко Гришиных кто-то постучал. На стук выглянула Дарья и увидела Яшку Рыжего. Как обычно, во всем виде парня (в одежде, манере стоять, в его чуть нагловатой улыбке) проскальзывала его «кобелиная» натура.
— Чего тебе? — строго спросила девушка.
— Дарья, выдь на-час, дело есть.
Она закрыла окно, но на крыльцо вышла.
— Чего тебе?
Яшка пристально посмотрел на нее.
— Слыхал я, Дарья, вам работник нужон?
— Ну, нужон.
— Возьмите меня.
Девушка удивленно посмотрела на парня, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
— Ты что, всерьез?
— Серьезнее некуда.
Дарья покачала головой.
— Спасибо, конечно, за заботу, но тебя мы не возьмем.
Улыбка сползла с лица Яшки.
— Это ишо почему?
— Мы лучше сами будем корячиться, чем наймем такого кобеля, как ты, Яшка. Работник ты аховый, больше по бабам специалист, — ответила Дарья. — Так что иди, откуда пришел.
Яшка нахмурился.
— Это как же понимать? Обидеть меня хочешь?
— Ты могешь обижаться только на самого себя, — улыбнулась девушка.
— А, может, я без ума от тебя?
— В самом деле?
— Да! — Яшка сделал несколько шагов в ее сторону. — Я не могу без тебя, Дарья! Люблю тебя одну! А остальные…
— Стой там, где стоишь, — предупредила Дарья, видя, как он приближается к ней. — Стой, а не то хуже будет…
Но Яшка быстро преодолел то небольшое расстояние, которое разделяло их, и обнял девушку. Его мокрые, противные губы жадно ловили ее, но девушка отворачивалась, не в силах вырваться из цепких объятий. Он рассчитывал на тот эффект, который обычно действовал безошибочно на его жертвы. Однако Дарья вела себя непохоже на остальных. Она не кричала, не вырывалась, лишь только не давала себя поцеловать.
И вдруг Яшка с ужасом обнаружил, что держит в объятиях огромного черного паука. Множество маленьких глаз смотрели на него, изо рта, который он так старался поймать своими губами, стекала липкая ядовитая слюна. Закричав, парень оттолкнул эту мерзость в сторону и скатился по ступенькам крыльца.
— Ведьма! — крикнул он. — Будь ты проклята!
— Беги, беги, — сказала ему вдогонку Дарья. — В следующий раз так легко не отделаешься.
Яшка, не оглядываясь, улепетывал от девушки. Это позже придет стыд и ненависть к той, которая сумела так испугать его. А в этот момент он испытывал всепоглощающий ужас, заставлявший его бежать прочь от этого страшного места…
XIII
Тит Фролов тщетно ждал, что к нему кто-нибудь придет. До поздней ночи он сидел, спрятавшись в старом, заброшенном волчьем логове, не решаясь высунуть нос наружу. Сильно хотелось есть, еще больше хотелось пить. В спешке бегства Тит не взял с собой никаких припасов, кроме табака и спичек, которые всегда были у него с собой. Но ни покурить, ни развести костер он не решался из опасения, что его обнаружат…
Да, предчувствие, возникшее, когда он увидел Ивана Вострякова, входящего к Кирзачевым, не обмануло его. И когда тот заявился к его хате вместе с милиционерами, Тит уже ждал во всеоружии. Он выпустил по ним весь диск, швырнул гранату и спрыгнул обратно в конюшню, где его уже ждал оседланный конь. Милиционеры, оставшиеся на улице, пытались остановить его, но ему повезло. Ни одна из пуль, выпущенных ему вдогонку, не попала ни в него, ни в коня.
Тит гнал своего скакуна, как сумасшедший. Он понимал, что, опомнившись, за ним пошлют погоню. Ванька давно точил на него зуб, он должен был сделать все, чтобы его поймать. Жаль, но этого ублюдка ему не удалось подстрелить. Какая-то сверхестественная сила оберегала его. Как и в прошлый раз, секретарь партячейки остался цел и невредим, даже стрелял по нему из своего нагана. Слава богу, не попал, хотя его меткость хорошо была известна в хуторе…
Фролов остановил коня у кромки леса и соскочил на землю. Бока бедного животного ходили ходуном, с удил капала пена. Тит забрал кавалерийский карабин, притороченный к седлу, и хлопнул коня по крупу, сказав: «Домой!» И умная животина послушно потрусила прочь.
Тит вошел в лес, разыскал заброшенное логово, которое приметил уже давно, и с трудом протиснулся внутрь. В логове было сухо, пахло землей, прелыми листьями и еще чем-то. Он замаскировал вход так, чтобы его не было видно снаружи, и стал ждать, на всякий случай зажав в руке наган.
Он не знал, сколько прошло — полчаса, час, два… Время растянулось для него в бесконечность. Казалось, его ожидание никогда не кончится. Ему подумалось, что, может быть, он напрасно здесь ждет, никто за ним не сунется в лес после того, что произошло в хуторе, побоятся. Но не успел Тит так подумать, как услышал шум…
Под чьей-то ногой треснула сухая ветка, потом послышались голоса. По лесу шли люди, и их было много.
— Слышь, Гришка, чего мы тут лазим? — услышал он голос рядом со своим логовом. — Он зараз, наверное, за тридцать три версты отседова!
— Боле ему сховаться негде, — ответил второй. — В степи его было б хорошо видать.
Двое говоривших остановились прямо над ним. Сквозь маленькую щелочку в ветках, которыми он завалил вход, Тит видел старые разношенные сапоги. Если бы человек сделал шаг в сторону, он мог бы обнаружить его убежище. Фролов осторожно взвел курок у нагана. В носу неприятно свербело от пыли, которой было полно в заброшенном логове, он еле сдерживался, чтобы не чихнуть.
— Он, может, уже давно у какого-нибудь сродственника отсиживается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Потом приехал Мохов со своими оперативниками. Иван рассказал ему, что произошло. Начальник районного ГПУ выслушал внимательно его рассказ, не упуская ни одной мелочи.
— Эх, Семен, Семен! — сказал он, качая головой. — Это ж надо было допустить такую ошибку!.. Н-да!.. Почему он со мной не согласовал?
— Думаю, торопился дюже, — предположил Иван.
— Торопился… Спешка хороша только при ловле блох! И Фролова упустили, и себя под пули подставили. А ить, вроде, неглупой казак был, не первый год в начальниках милиции ходил.
— Да ладно, чего уж там! — сказал Иван, который чувствовал и свою долю вины в случившемся. — Давай лучше думать, чего делать дальше.
— Чего делать? — Мохов потер виски кончиками пальцев. — Значит так… Мои люди установят наблюдение за хатами его родни в других хуторах, а ты со своими орлами, в свою очередь, понаблюдай за его хатой. Вдруг объявится?.. С кем ишо тесно общался Фролов?
— С покойным Бородиным и Курковым.
— За хатой Куркова тоже установите наблюдение. Кстати, к этому делу он имеет какое-нибудь отношение?
Иван пожал плечами.
— Да вроде нет. Кирзачев сказал, что не видал с ними Куркова, сам он тоже утверждает, что в последний раз виделся с ними вчера.
— Ну, ладно. Но с него глаз тоже не спущайте. Ежели чего, до разу сообщай мне, а я буду держать тебя в курсе дел. Будьте предельно осторожны, при себе всегда имейте оружие.
Мохов задумался на некоторое время, потом сказал:
— Ну, это, пожалуй, все… Пойдем, осмотрим его хату.
Они пошли к Фроловым. Жена и сыновья Тита сидели в хате, их охраняли ребята Ивана, чтобы те чего-нибудь не задумали сделать. Четверо парней, похожих на своего отца, были угрюмы, но сидели тихо. Одна лишь Наталья Григорьевна что-то бормотала себе под нос и глядела на чужаков в своей хате зверем.
Мохов оглядел комнату и поинтересовался, обернувшись к Ивану:
— Их уже допросили?
— Да, — ответил тот. — Все в один голос утверждают, что Тит сошел с ума. Он, говорят, ишо ночью начал чудить, ему все время слышались какие-то голоса, он перебил всех курей и кошку заодно, опосля чего, вроде, успокоился.
— Ну, это отговорка! — возразил Мохов. — Все враги Советской власти чокнутые, никак не хотят понять, что наша власть уже крепко стоит на ногах, что ее уже не свалить… Этих заберем с собой, допросим у нас хорошенько, — он показал своему сотруднику на родных Тита. — Могете приступать к обыску, а мы ишо поглядим на базу…
В этот момент на улице послышались истошные крики, прогремел одинокий выстрел. Переглянувшись, Мохов и Иван выбежали на улицу, чтобы узнать, что там происходит.
А происходило следующее. Родня Бородина и Ушакова, узнав, что Фрола и Демида убил Тит Фролов, в полном составе явились к его хате, чтобы по-своему разобраться с семьей убийцы. Часовой, которому и так несладко приходилось от напирающей толпы любопытных хуторян, сразу понял, что те явились не с добрыми намерениями. Он попытался остановить их, но кто может справиться с разъяренными женщинами! Его просто смели, затоптали, а немногочисленные мужчины из родни Ушакова вдобавок несколько раз крепко приложили его кулаками. В результате часовому пришлось выстрелить в воздух…
Начальник районного ГПУ подоспел вовремя. Порядка десятка человек уже проникли во двор Фроловых и направлялись к хате, когда он преградил им путь, сжимая в руке наган. Следом вышел Иван, за ним — сотрудники Мохова, тоже все вооруженные.
— В чем дело, товарищи? — строго спросил Мохов родственников убитых.
Вперед выступили жены.
— Начальник, давай нам сюды энтих выродков, мы хотим посмотреть в их змеючьи глаза! — крикнула жена Бородина.
— Мы хотим поинтересоваться, за что это Тит поубивал наших мужьев! — вторила ей жена Демида.
Мохов поднял вверх обе руки.
— Товарищи родственники! Зараз будет проведено расследование, которое, я думаю, даст ответ на все ваши вопросы.
— Титка ишо не поймали? — послышался голос из толпы.
— Ишо нет, но он от нас не уйдет. Расплата все равно будет…
— Нам ваша расплата без надобностев! — перебили Мохова. — Мы сами найдем его и разберемся по-свойски, по-суседски!
— А вот это вы зря, — ответил на это он. — Решать, виновен или невиновен Фролов, будет суд. Он же вынесет свой справедливый приговор. А ежели вы будете брать на себя евонные функции, это уже будет называться преступлением. Тогда вы сами очутитесь на скамье под судом. Понятно?
— А кто нам вернет Фрола с Демидом? Нам ваш суд не нужон! Мы сами будем ему судьями!
Мохов нахмурился.
— Значится так, товарищи… Любой, кто попытается устроить самосуд, будет арестован, и я самолично прослежу, чтоб его осудили за убийство безо всяческого снисхождения! А зараз, товарищи, расходитесь по домам, иначе я вынужден буду задержать вас за то, что вы мешаете следствию установить истинную картину случившегося.
Родня убитых еще пошумела некоторое время, но, в конце концов, покинула двор Фроловых. Помятый часовой вернулся на свое прежнее место. Только тогда Мохов с Иваном, да и остальные сотрудники ГПУ, смогли вернуться к тому, чем собирались заняться до этого происшествия…
— Вот видишь, — обратился к нему Мохов, — ежели их оставить здесь, родня убитых точно устроит над ними самосуд. Ежели они не при чем, через пару ден я их отпущу. К тому времени слишком горячие головы поостынут…
Они вошли в конюшню и остановились в нерешительности. Мохов решал, с чего начать, а Иван вообще не знал, как это делается. Наконец, начальник районного ГПУ приступил к действиям…
Сначала он обошел всю конюшню и внимательно осмотрел пол, стены и потолок. В одном месте Мохов остановился и принялся внимательно разглядывать половицы. Он даже присел на корточки и потрогал доски пальцами.
— Дай-ка мне ломик, — попросил он Ивана поднимаясь.
Тот выполнил просьбу, с интересом наблюдая за действиями своего приятеля. А Мохов тем временем подцепил половицы ломиком и снял их.
Под досками показалась глубокая ниша, в которой Иван заметил какой-то ящик и сверток. Вдвоем они извлекли найденные предметы наружу и открыли. В ящике были патроны и гранаты без запалов. Сами запалы были аккуратно сложены отдельно. В свертке оказались две винтовки и шашка в потертых ножнах. Кроме того, они еще обнаружили несколько дисков к ручному пулемету, который бросил Фролов при бегстве. Оружие было тщательно смазано и упаковано.
— Н-да! — только и произнес Мохов, глядя на этот арсенал. — Ваш Фролов серьезно подготовился. Давай-ка пошуруем по всему базу, может, ишо чего накопаем…
Они перевернули все вверх дном, но ничего, кроме ям, в которых кулак прятал зерно не нашли. Обыск в доме тоже ничего не дал. Сотрудники ГПУ составили акт, изъяли все ценности и оружие, найденное у Фролова. Титу сразу могли предъявить несколько обвинений: укрывание хлеба, хранение оружия, убийство, вооруженное сопротивление. Если бы Фролова поймали, ему грозила бы высшая мера наказания. Слишком серьезным было то, что он натворил…
Закончив с делами, Мохов уехал, увозя с собой трупы милиционеров, семью Фроловых, а заодно и Грачева. Он сказал Ивану, что не верит в то, что Грачев не был у Давыдова. Скорее всего, это была хитро продуманная ловушка, в которую попались милиционеры. Мохов поклялся, что вытрясет из этого человека правду, чего бы это ему не стоило…
Оставшись один, Иван стал прокручивать в уме события этого дня. Он вспомнил свое таинственное избавление от неминуемой, казалось, смерти. Поначалу ему показалось, что какая-то неведомая сила отбросила его в сторону, спасая от пуль. Но потом, проанализировав свои ощущения, Иван понял, что на самом деле это его тело, повинуясь неведомому импульсу, заставило его упасть на землю. Во второй раз за последнее время ему удавалось обмануть костлявую, и оба раза присутствовало еще нечто, что можно было бы назвать помощью свыше.
Иван не верил ни в Бога, ни в дьявола. Тем труднее ему было объяснить эти странные события. Все это было так загадочно, так непонятно для него, что, в конце концов, он отказался думать дальше на эту тему и переключился на те дела, которые ему еще предстояло сделать. До конца дня нужно было успеть многое: распределить людей, которые будут караулить Фролова у его хаты и хаты Куркова. Причем, выбирать надо было не кого попало, а только тех, кто действительно был способен всю ночь напролет просидеть в засаде и ничем не выдать своего местоположения. Пока точно он мог назвать себя, Атаманчукова, Беспалова и еще трех казаков из его команды. Остальные были хороши лишь в бою, но абсолютно не годились для такого рода занятий…
Было еще одно обстоятельство, которое тяготило его. Сегодня он так и не смог попасть на бюро райкома, события этого дня начисто перечеркнули такую возможность. Мохов рассказывал, в какой ярости был Трофимов, узнав, что Иван не явился. Он уговорил товарищей подождать еще с часок, но когда и через час тот, кого ждали, не пришел, решили провести заседание бюро без него. Спасло Ивана то, что в этот момент к Мохову прискакал от него гонец. Заседание бюро отложили на следующий день, но тучи над его головой еще более сгустились. Он понимал, что в связи со смертью Давыдова его позиции пошатнулись. Кроме Мохова больше никого, способного поддержать его на бюро, не было…
Иван вздохнул. Сегодня у него опять не получалось попасть на свидание с Аленой. Конечно, он видел ее несколько раз, но это вряд ли можно было назвать общением. Впрочем, Иван сильно и не расстраивался. Почему-то с каждым днем его тяга к этой девушке ослабевала. Причины этого он не понимал и, честно говоря, даже не старался понять, хотя его это и тяготило. Но не более того…
Вернувшись домой, Дарья рассказала о результатах поездки матери. Было хорошо заметно, что Аксинья сильно обеспокоена. Причина этого крылась в предположении дочери о прошлом отца. Аксинья что-то знала. Что-то такое, о чем не хотела говорить Дарье.
— То, что было когда-то, поросло быльем, Даша, — сказала мать. — Поверь мне, твой отец — честный человек. В те годы сам черт бы не разобрал, на чьей стороне правда. Степан понял это слишком поздно…
Когда Дарья сказала ей о том, что работников не будет, она сильно расстроилась.
— Это плохо, дочка. Самим нам не вытянуть такое хозяйство. Мы не смогем вспахать и засеять озимые на тех площадях, которые взял под них отец… Знаешь, что? Сходи-ка ты к Мишке, попробуй уговорить его. Сули любые деньги, лишь бы он согласился…
Дарья пошла к бывшему работнику с неохотой. Она прекрасно понимала, что шансы на его возвращение невелики. Так оно и получилось. Михаил наотрез отказался возвращаться к Гришиным. Не помогли и уговоры его матери.
— Нет, Дарья, — сказал парень. — Опосля того, что я видал той ночью в вашем доме…
— Но бабушка умерла! — возразила Дарья. — Тебе нечего бояться!
Михаил покачал головой.
— Нет, не пойду, хоть режьте. Уж лучше я буду горбатиться на Фроловых или Курковых. У них, по крайней мере, спокойнее…
Дарья уже знала, что произошло с Фроловым. Мать рассказала ей, когда она вернулась из станицы. Бедная женщина надеялась, что теперь-то отца могут отпустить. Но Дарья знала, что до этого еще далеко. Фролов должен был сам сознаться. И она готова была продолжить начатое, чтобы довести дело до конца…
Было уже темно, когда в окошко Гришиных кто-то постучал. На стук выглянула Дарья и увидела Яшку Рыжего. Как обычно, во всем виде парня (в одежде, манере стоять, в его чуть нагловатой улыбке) проскальзывала его «кобелиная» натура.
— Чего тебе? — строго спросила девушка.
— Дарья, выдь на-час, дело есть.
Она закрыла окно, но на крыльцо вышла.
— Чего тебе?
Яшка пристально посмотрел на нее.
— Слыхал я, Дарья, вам работник нужон?
— Ну, нужон.
— Возьмите меня.
Девушка удивленно посмотрела на парня, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
— Ты что, всерьез?
— Серьезнее некуда.
Дарья покачала головой.
— Спасибо, конечно, за заботу, но тебя мы не возьмем.
Улыбка сползла с лица Яшки.
— Это ишо почему?
— Мы лучше сами будем корячиться, чем наймем такого кобеля, как ты, Яшка. Работник ты аховый, больше по бабам специалист, — ответила Дарья. — Так что иди, откуда пришел.
Яшка нахмурился.
— Это как же понимать? Обидеть меня хочешь?
— Ты могешь обижаться только на самого себя, — улыбнулась девушка.
— А, может, я без ума от тебя?
— В самом деле?
— Да! — Яшка сделал несколько шагов в ее сторону. — Я не могу без тебя, Дарья! Люблю тебя одну! А остальные…
— Стой там, где стоишь, — предупредила Дарья, видя, как он приближается к ней. — Стой, а не то хуже будет…
Но Яшка быстро преодолел то небольшое расстояние, которое разделяло их, и обнял девушку. Его мокрые, противные губы жадно ловили ее, но девушка отворачивалась, не в силах вырваться из цепких объятий. Он рассчитывал на тот эффект, который обычно действовал безошибочно на его жертвы. Однако Дарья вела себя непохоже на остальных. Она не кричала, не вырывалась, лишь только не давала себя поцеловать.
И вдруг Яшка с ужасом обнаружил, что держит в объятиях огромного черного паука. Множество маленьких глаз смотрели на него, изо рта, который он так старался поймать своими губами, стекала липкая ядовитая слюна. Закричав, парень оттолкнул эту мерзость в сторону и скатился по ступенькам крыльца.
— Ведьма! — крикнул он. — Будь ты проклята!
— Беги, беги, — сказала ему вдогонку Дарья. — В следующий раз так легко не отделаешься.
Яшка, не оглядываясь, улепетывал от девушки. Это позже придет стыд и ненависть к той, которая сумела так испугать его. А в этот момент он испытывал всепоглощающий ужас, заставлявший его бежать прочь от этого страшного места…
XIII
Тит Фролов тщетно ждал, что к нему кто-нибудь придет. До поздней ночи он сидел, спрятавшись в старом, заброшенном волчьем логове, не решаясь высунуть нос наружу. Сильно хотелось есть, еще больше хотелось пить. В спешке бегства Тит не взял с собой никаких припасов, кроме табака и спичек, которые всегда были у него с собой. Но ни покурить, ни развести костер он не решался из опасения, что его обнаружат…
Да, предчувствие, возникшее, когда он увидел Ивана Вострякова, входящего к Кирзачевым, не обмануло его. И когда тот заявился к его хате вместе с милиционерами, Тит уже ждал во всеоружии. Он выпустил по ним весь диск, швырнул гранату и спрыгнул обратно в конюшню, где его уже ждал оседланный конь. Милиционеры, оставшиеся на улице, пытались остановить его, но ему повезло. Ни одна из пуль, выпущенных ему вдогонку, не попала ни в него, ни в коня.
Тит гнал своего скакуна, как сумасшедший. Он понимал, что, опомнившись, за ним пошлют погоню. Ванька давно точил на него зуб, он должен был сделать все, чтобы его поймать. Жаль, но этого ублюдка ему не удалось подстрелить. Какая-то сверхестественная сила оберегала его. Как и в прошлый раз, секретарь партячейки остался цел и невредим, даже стрелял по нему из своего нагана. Слава богу, не попал, хотя его меткость хорошо была известна в хуторе…
Фролов остановил коня у кромки леса и соскочил на землю. Бока бедного животного ходили ходуном, с удил капала пена. Тит забрал кавалерийский карабин, притороченный к седлу, и хлопнул коня по крупу, сказав: «Домой!» И умная животина послушно потрусила прочь.
Тит вошел в лес, разыскал заброшенное логово, которое приметил уже давно, и с трудом протиснулся внутрь. В логове было сухо, пахло землей, прелыми листьями и еще чем-то. Он замаскировал вход так, чтобы его не было видно снаружи, и стал ждать, на всякий случай зажав в руке наган.
Он не знал, сколько прошло — полчаса, час, два… Время растянулось для него в бесконечность. Казалось, его ожидание никогда не кончится. Ему подумалось, что, может быть, он напрасно здесь ждет, никто за ним не сунется в лес после того, что произошло в хуторе, побоятся. Но не успел Тит так подумать, как услышал шум…
Под чьей-то ногой треснула сухая ветка, потом послышались голоса. По лесу шли люди, и их было много.
— Слышь, Гришка, чего мы тут лазим? — услышал он голос рядом со своим логовом. — Он зараз, наверное, за тридцать три версты отседова!
— Боле ему сховаться негде, — ответил второй. — В степи его было б хорошо видать.
Двое говоривших остановились прямо над ним. Сквозь маленькую щелочку в ветках, которыми он завалил вход, Тит видел старые разношенные сапоги. Если бы человек сделал шаг в сторону, он мог бы обнаружить его убежище. Фролов осторожно взвел курок у нагана. В носу неприятно свербело от пыли, которой было полно в заброшенном логове, он еле сдерживался, чтобы не чихнуть.
— Он, может, уже давно у какого-нибудь сродственника отсиживается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21