Все же пора менять вывеску. Пока на «советский патриотизм», как предлагает товарищ Жданов, а дальше... Эх, зря товарищ... хотя, какой он нам, к Троцкому, товарищ?.. Гитлер затеял войну... Ну, ладно, товарищ Жданов пусть думает, как объяснить, почему «социалистическая» Германия на нас напала. Хотя какой у них «национал-социализм»? Самый что ни на есть гнилой национал-капитализм с феодальными замашками и местечковыми князьками. Одни только мини-империи Геринга и Гиммлера чего стоят! Сталин прервал философско-идеологические размышления. Сейчас надо думать, как победить германскую армию, хотя и идеологию тоже надо менять. Война, с одной стороны, этому мешает, но с другой стороны — для укрепления боевого духа и воли к победе нам нужна соответствующая новая идеология.
Насколько вовремя покончили с интернационализмом и антинародной идеей «мировой революции». Еще немного, и могло бы случиться непоправимое. Ведь в середине тридцатых были умники, предлагавшие нанести превентивный удар по Германии. Хорошо, что Сталин об этом даже думать запретил. А Берия большую часть этих умников поставил к стенке. В случае такого удара самих бы немцы разгромили на границе, и мы же еще бы и оказались виноватыми в нападении на мирную Германию. Жаль, конечно, что вовремя не распознали врага и вредителя в Литвинове. Слишком поздно заменили его Молотовым. Вячеслав Михайлович, конечно, предпринял все усилия для улучшения отношений с Германией. Но уже было поздно. Усилиями Литвинова и коминтерновских троцкистов в отношениях с немцами накопилось слишком много негатива. А тем временем Гитлер уже успел уверовать в непобедимость германской армии и свою гениальность.
В какой-то момент казалось, что достигнут перелом в отношениях между Россией и Германией. Был подписан пакт, начали крепнуть и развиваться экономические отношения, возобновлялось военное сотрудничество. Казалось, что отношения будут развиваться в сторону дружбы и сотрудничества. Говорил же в свое время Штрассер, что два социалистических государства обязаны дружить. И зачем поддерживали этот вонючий троцкистский Коминтерн?! Штрассеровское крыло НСДАП — вот кто на самом деле был лучшим другом Советской России. Если бы НСДАП возглавил не Гитлер, а Грегор Штрассер, то насколько по-другому сложились бы отношения между Советской Империей и Германским Рейхом. Их союз гарантировал бы прочный мир и процветание. В мире восторжествовали бы идеи созидания, а не смердящий дух торгашества.
Да, хорошо хоть врага народа Литвинова и его сообщников разоблачили. Но и с уходом Папаши Макса и других лиц интернациональной национальности за колючую проволоку и в расстрельные подвалы Запад хоть и лишился влияния на политику СССР, но все еще сохранял влияние на Германию и ее излишне эмоционального и впечатлительного фюрера. Тем более, что уж слишком сильно Гитлер был замазан и подачками со стороны как германского капитала, так и Запада на пути к власти, а также закулисными интригами, обеспечившими его феноменальный внешнеполитический успех во второй половине тридцатых. И Гитлер все же напал. Но Россия уже была не той, что в двадцатых годах, когда в «Майн Кампфе» было написано о почти бесхозных землях на востоке. И не «колоссом на глиняных ногах», как взбадривала немцев геббельсовская пропаганда. Восставшая из хаоса и руин, как феникс из пепла, Русская Империя в образе СССР была готова к войне.
Еще в 1937 провели штабные учения и выяснили, что наступательные действия в начале войны гарантируют советской армии разгром даже в случае превентивного удара. Немецкие войска обладали лучшей связью и большей мобильностью, к тому же они, а главное — их командиры, имели реальный боевой опыт. Простая позиционная оборона также вела к поражению, по крайней мере, на начальном этапе войны, и неоправданно большим потерям. Тогда уже стала окончательно ясна правильность выбора в пользу плана Слащова. Он предлагал заманить немцев в глубь территории, остановить на юге и в центре на линии старой границы, а на севере — на рубеже Западной Двины. А затем фланговыми ударами отрезать немецкие танковые группировки, пока не подтянутся основные силы вермахта. При этом советское командование заранее задавало направления немецких ударов, оставив бреши в основной линии обороны, прикрытые лишь полевыми укреплениями. К этим брешам и должны были стянуться немецкие ударные группировки для последующего прорыва и окружения укрепрайонов.
План был рискованным — кто кого быстрее окружит. Но немцы действовали точно так же! Год назад во Франции немецкие танки окружили превосходящие англофранцузские силы и разгромили их, действуя исключительно за счет организованности и стремительности. А ведь немцам было нечего тогда противопоставить хоть и медлительным, но хорошо бронированным французским «Сомуа S-35» и английским «Матильдам». Тогда у немцев в основном были легкие Pz-I и Pz-II. Однако англофранцузские танки были разбросаны по отдельным воинским частям, а англо-французское командование вело себя пассивно и нерешительно. Потому план, который даже многие немецкие генералы считали авантюрой, удался, несмотря на численный перевес сил буржуазно-демократического блока. И вот теперь, осмелев, Гитлер решился на еще большую авантюру — на войну против России. Свои панцерваффе немцы, конечно, за последний год укрепили изрядно, в массовом количестве вооружив их средними танками Pz-III и Pz-IV, самоходными орудиями. А то, что они увеличили бронирование, оказалось даже сюрпризом, хотя и несущественным. Все же как-никак предполагали, что немцы втайне делают тяжелые танки, для борьбы с которыми оснастили средние Т-34 и тяжелые КВ-1 76-мм пушками, а новые тяжелые КВ-3 даже 107-мм. Да и противотанковую артиллерию начали перевооружать, сначала на модернизированную 45-мм пушку с более длинным стволом, а затем начали производство и новой 57-мм пушки ЗИС-2. Но Гитлер рассчитывает не только на «блицкриг», но и на помощь «пятой колонны», также как «красные маршалы» из когорты врага народа Тухачевского в свое время рассчитывали на помощь германского пролетариата. Или, возможно, на сговор с германскими генералами против собственных правительств? Что же, товарищ Берия и его ведомство хорошо поработали перед войной, обеспечив крепкий тыл.
Нарком Слащов закончил доклад, положил указку и вернулся на свое место за столом. Сталин раскурил свою знаменитую трубку и продолжал задумчиво ходить, анализируя ситуацию. Момент был решающим. Или мы немцев, или они — нас.
Слащов только что сказал, что мотострелки отстают от танкистов. Они передвигаются на грузовиках и колесных бронетранспортерах. Автомашины не могли идти вслед за танками напрямую и вынуждены были двигаться по дорогам. Это сейчас, в июне. А что было бы осенью или зимой? Бронетранспортеры — по сути, те же грузовики ЗИС-6 и ГАЗ-МММ, только с бронированными бортами. А вот массовый выпуск полугусеничных бронетранспортеров Б-3 перед войной так и не начали. Хорошо, что хоть наладили выпуск гусеничных артиллерийских тягачей, но и они все же медлительны, хотя и считаются скоростными. Да и тех недостаточно... Много чего армии не хватает. Но все равно, отсутствие гусеничных или полугусеничных бронетранспортеров, наподобие немецких SdKfz-251, серьезная проблема. Их нужно хоть сколько-то, хотя бы на одну мотострелковую роту в каждой танковой дивизии. Ведь у немцев тоже не на всех их хватает, хотя и наштамповали более десяти тысяч. Но в каждой танковой дивизии хотя бы один панцергренадерский батальон на бронетранспортерах, а остальные на грузовиках. В элитных дивизиях, правда, все батальоны обоих панцергренадерских полков оснащены бронетранспортерами.
Хорошо еще, что перед войной на Урале построили второй завод по производству трехтонных грузовиков ЗИС-5 и ЗИС-6, да и московский завод расширили и увеличили выпуск этих машин. Это позволило полностью оснастить автотранспортом, заправщиками и специальными машинами хотя бы танковые и механизированные дивизии. В стрелковых дивизиях по-прежнему даже дивизионную артиллерию тянули упряжки лошадей, впрочем, как и в немецких пехотных дивизиях. Хотя и ЗИСы тоже нельзя считать полноценными армейскими машинами, так как их проходимость из-за отсутствия полного привода и двухскатной ошиновки задних колес была невысока. Кроме гусеничных бронетранспортеров армии требовались еще и полноприводные грузовики повышенной проходимости.
А их производство намечалось лишь на начало следующей пятилетки, то есть на 1942 и 1943 годы. Планировалось модернизировать автозаводы в Горьком и Москве, поставить на конвейер новые семейства грузовиков, опытные образцы которых конструкторы уже представляли Сталину. В этих семействах были предусмотрены и полноприводные армейские версии. А пока решили не отвлекаться на модернизацию старых моделей, которым все равно предстояло сойти с конвейера через пару лет.
Кроме того Ярославский автозавод, заложенный еще в годы Первой мировой, не только сначала достроили, но и расширили, увеличив выпуск тяжелых грузовиков, а главное — начав выпуск мощных тягачей. Именно эти тягачи можно по праву считать не меньшей силой обновленных советских танковых войск, чем новые танки Т-34 и КВ. Появление тягачей не только обеспечило тяжелым орудиям возможность двигаться вслед за танковыми частями, но и решить очень серьезную для советских танковых войск проблему — перебрасывать танки на танковых транспортерах, а не своим ходом. Все в жизни взаимосвязано. Получается, что наличие достаточного количества тягачей предопределило направление развития советской бронетанковой техники. От колесно-гусеничных танков отказались в пользу полностью гусеничных еще в середине тридцатых. Собственно, концепция колесно-гусеничных танков определялась большими расстояниями в сочетании с малой плотностью железных дорог на территории России. Конечно, в любом случае стало бы ясно, что колесно-гусеничные танки, будучи компромиссным решением, существенно уступают обычным. Но ведь сколько времени и сил было бы потрачено на их разработку? А на производство? Уже бои на Халхин-Голе и в Финляндии выявили низкую проходимость и слабое бронирование танков БТ. И хотя они еще некоторое время выпускались, но в чисто гусеничных версиях БТ-8 и «артиллерийской» БТ-8А. Полностью гусеничные БТ обладали несколько более толстой броней с наклонным расположением бронелистов и лучшей проходимостью, но при этом были надежнее и дешевле в производстве. Эти танки шли на вооружение танковых полков стрелковых дивизий вместе с модернизированными Т-26Э. Большая часть старых танков была переделана в самоходные орудия и вспомогательные машины.
Но самое главное — ясность в перспективах развития танковой техники, обеспеченная ярославскими тягачами, позволила уже в 1939 принять на вооружение танк Т-34, а в 1940 и его значительно модернизированную версию Т-34М. Харьковский и Сталинградский заводы сразу же начали выпуск новых машин, выйдя к началу 1941 года на проектную мощность в две тысячи тридцатьчетверок в год. Именно танки Т-34 составляли основу ударной мощи механизированных корпусов. А по одному батальону в большинстве танковых полков были уже укомплектованы новейшими Т-34М, которые начали сходить с конвейеров танковых заводов лишь прошлым летом. Модернизированная версия отличалась лучшим бронированием и новой более просторной башней. Но основной особенностью Т-34М было поперечное размещение двигателя, что позволило при той же длине танка увеличить боевое отделение и сдвинуть башню ближе к центру. Более оптимальное распределение веса при этом давало возможность в будущем усиливать бронирование и вооружение танка, в то время как возможности модернизации исходного Т-34 были очень ограничены.
В том, что армия получила эти великолепные танки, да и вообще в той мощи, которую представляли советские танковые войска, была и заслуга Слащова. Сразу после того, как он стал заместителем наркома обороны, он большую часть времени проводил в войсках. Ездил по военным городкам, полигонам, конструкторским бюро, заводам. Разговаривал с офицерами, солдатами, конструкторами, директорами заводов, рабочими. Выяснял все тонкости, все нюансы. Лично сидел за рычагами всех танков, стрелял из всех образцов стрелкового оружия. А затем, в соответствии с тем, что увидел и узнал, проводил реорганизацию войск и составлял требования к технике и вооружению.
Ведь до него «красные маршалы» видели танки лишь издалека. Соответственно, и отношение было формально-поверхностным. Первое поколение «красных маршалов» интересовало лишь количество танков, качество их не заботило вовсе. Так Тухачевский настаивал на том, что РККА нужно сто тысяч танков. Это было еще в то время, когда были только неуклюжие, слабые и ненадежные МС-1. Второе поколение «красных маршалов» уже требовало не только количество, но и некое подобие качества. Но, опять же, лишь по формальным показателям — скорость, броня, вооружение.
До того, как Слашов навел в армии порядок, командиры некоторых частей вообще путали танки с гоночными машинами. Устраивали рекордные заезды на танках на скорость, а затем даже дошли до соревнования в прыжках на танке в длину. Для этого во многих частях держали специально выделенные и доработанные танки с лучшими экипажами. Усовершенствования заключались в основном в облегчении танка, и он действительно становился гоночным, а не боевым. Лучшим для этого был, разумеется, БТ. В том числе и поэтому он так полюбился «красным маршалам». Красиво смотрелись летящие БТ. Некоторые даже демонстрировали прыжки через небольшие речки. За кадром оставались разбитые подвески машин и отбитые до синяков задницы механиков-водителей. Увлечения никому не нужными танковыми рекордами сочетались с тем, что в среднем четверть танкового парка была не боеспособна из-за плохого технического обслуживания. Другим любимцем был пятибашенный Т-35 — дорогой в производстве, неповоротливый, ненадежный и слабо бронированный, но являвшийся украшением парадов.
Слащов мыслил по-другому. Он оценивал танки не по отдельным параметрам, а по общей боевой эффективности. И даже не столько по боевой эффективности отдельных машин, сколько по общей эффективности танковых частей. По его настоянию новый танк Т-34М получил башню большего размера и пятого члена экипажа — заряжающего, командирскую башенку и хорошую оптику. То же было сделано и для КВ-3. Сталин сам удивился, когда узнал, что заряжающий повысил эффективность танка почти вдвое, так как возросла практическая скорострельность, а командир мог постоянно вести наблюдение за полем боя.
Усиление ремонтно-восстановительных подразделений уже в мирное время повысило количество боеспособных машин с 70 до 96 процентов. В случае боевых действий можно было обеспечить своевременную эвакуацию подбитых машин и быстрый ремонт мелких и средних повреждений в полевых условиях. По сути, это было сокращение возможных потерь техники в несколько раз, так как танки вместо отправки на завод уже через несколько дней или даже — часов могли вернуться в строй. И все эти мероприятия показали себя год назад, во время войны с Финляндией.
Сталин подошел к окну и вспомнил, как все начиналось. Как он вовремя выбрал путь, который сейчас, в 1941-м, спас русскую армию от разгрома в первые же дни войны.
25 января 1934 года. Кремль.
Воспоминание о минувшем.
На следующий день открывался съезд партии. Ясно, что съезд будет тяжелым. На съезде решатся судьбы Партии и самого Сталина. На собственную судьбу Вождю было плевать, а вот от судьбы Партии зависела судьба страны, судьба Народа. Пока большевистская партия играла двоякую роль, но в ближайшие дни все должно было решиться — кем она станет для России — спасением или палачом. Это зависело от того, какая из группировок одержит верх и, возглавив партию, подчинит ее своим целям. Время скрытого двоевластия заканчивалось. На съезде будет последний бой, который решит все. Съезд принесет кому-то победу, а кому-то поражение. И участь побежденного будет трагична — на пощаду не рассчитывает ни та, ни другая сторона.
Сталин задумчиво расхаживал по своему кабинету в Кремле. Пока ему удавалось стравливать врагов России между собой и убирать их руками таких же врагов. Но есть сведения, что они пытаются объединиться, отложив на потом свои междоусобные местечковые дрязги. Враги общими усилиями планируют дать на съезде ему и его команде решительный бой. А команду Сталину удалось создать сильную. За него горой стоит любимый народом маршал Климент Ефремович Ворошилов. Хотя, конечно, Ворошилов — больше символ, раскрученный пропагандой, и в реальности ему далеко до гениального полководца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Насколько вовремя покончили с интернационализмом и антинародной идеей «мировой революции». Еще немного, и могло бы случиться непоправимое. Ведь в середине тридцатых были умники, предлагавшие нанести превентивный удар по Германии. Хорошо, что Сталин об этом даже думать запретил. А Берия большую часть этих умников поставил к стенке. В случае такого удара самих бы немцы разгромили на границе, и мы же еще бы и оказались виноватыми в нападении на мирную Германию. Жаль, конечно, что вовремя не распознали врага и вредителя в Литвинове. Слишком поздно заменили его Молотовым. Вячеслав Михайлович, конечно, предпринял все усилия для улучшения отношений с Германией. Но уже было поздно. Усилиями Литвинова и коминтерновских троцкистов в отношениях с немцами накопилось слишком много негатива. А тем временем Гитлер уже успел уверовать в непобедимость германской армии и свою гениальность.
В какой-то момент казалось, что достигнут перелом в отношениях между Россией и Германией. Был подписан пакт, начали крепнуть и развиваться экономические отношения, возобновлялось военное сотрудничество. Казалось, что отношения будут развиваться в сторону дружбы и сотрудничества. Говорил же в свое время Штрассер, что два социалистических государства обязаны дружить. И зачем поддерживали этот вонючий троцкистский Коминтерн?! Штрассеровское крыло НСДАП — вот кто на самом деле был лучшим другом Советской России. Если бы НСДАП возглавил не Гитлер, а Грегор Штрассер, то насколько по-другому сложились бы отношения между Советской Империей и Германским Рейхом. Их союз гарантировал бы прочный мир и процветание. В мире восторжествовали бы идеи созидания, а не смердящий дух торгашества.
Да, хорошо хоть врага народа Литвинова и его сообщников разоблачили. Но и с уходом Папаши Макса и других лиц интернациональной национальности за колючую проволоку и в расстрельные подвалы Запад хоть и лишился влияния на политику СССР, но все еще сохранял влияние на Германию и ее излишне эмоционального и впечатлительного фюрера. Тем более, что уж слишком сильно Гитлер был замазан и подачками со стороны как германского капитала, так и Запада на пути к власти, а также закулисными интригами, обеспечившими его феноменальный внешнеполитический успех во второй половине тридцатых. И Гитлер все же напал. Но Россия уже была не той, что в двадцатых годах, когда в «Майн Кампфе» было написано о почти бесхозных землях на востоке. И не «колоссом на глиняных ногах», как взбадривала немцев геббельсовская пропаганда. Восставшая из хаоса и руин, как феникс из пепла, Русская Империя в образе СССР была готова к войне.
Еще в 1937 провели штабные учения и выяснили, что наступательные действия в начале войны гарантируют советской армии разгром даже в случае превентивного удара. Немецкие войска обладали лучшей связью и большей мобильностью, к тому же они, а главное — их командиры, имели реальный боевой опыт. Простая позиционная оборона также вела к поражению, по крайней мере, на начальном этапе войны, и неоправданно большим потерям. Тогда уже стала окончательно ясна правильность выбора в пользу плана Слащова. Он предлагал заманить немцев в глубь территории, остановить на юге и в центре на линии старой границы, а на севере — на рубеже Западной Двины. А затем фланговыми ударами отрезать немецкие танковые группировки, пока не подтянутся основные силы вермахта. При этом советское командование заранее задавало направления немецких ударов, оставив бреши в основной линии обороны, прикрытые лишь полевыми укреплениями. К этим брешам и должны были стянуться немецкие ударные группировки для последующего прорыва и окружения укрепрайонов.
План был рискованным — кто кого быстрее окружит. Но немцы действовали точно так же! Год назад во Франции немецкие танки окружили превосходящие англофранцузские силы и разгромили их, действуя исключительно за счет организованности и стремительности. А ведь немцам было нечего тогда противопоставить хоть и медлительным, но хорошо бронированным французским «Сомуа S-35» и английским «Матильдам». Тогда у немцев в основном были легкие Pz-I и Pz-II. Однако англофранцузские танки были разбросаны по отдельным воинским частям, а англо-французское командование вело себя пассивно и нерешительно. Потому план, который даже многие немецкие генералы считали авантюрой, удался, несмотря на численный перевес сил буржуазно-демократического блока. И вот теперь, осмелев, Гитлер решился на еще большую авантюру — на войну против России. Свои панцерваффе немцы, конечно, за последний год укрепили изрядно, в массовом количестве вооружив их средними танками Pz-III и Pz-IV, самоходными орудиями. А то, что они увеличили бронирование, оказалось даже сюрпризом, хотя и несущественным. Все же как-никак предполагали, что немцы втайне делают тяжелые танки, для борьбы с которыми оснастили средние Т-34 и тяжелые КВ-1 76-мм пушками, а новые тяжелые КВ-3 даже 107-мм. Да и противотанковую артиллерию начали перевооружать, сначала на модернизированную 45-мм пушку с более длинным стволом, а затем начали производство и новой 57-мм пушки ЗИС-2. Но Гитлер рассчитывает не только на «блицкриг», но и на помощь «пятой колонны», также как «красные маршалы» из когорты врага народа Тухачевского в свое время рассчитывали на помощь германского пролетариата. Или, возможно, на сговор с германскими генералами против собственных правительств? Что же, товарищ Берия и его ведомство хорошо поработали перед войной, обеспечив крепкий тыл.
Нарком Слащов закончил доклад, положил указку и вернулся на свое место за столом. Сталин раскурил свою знаменитую трубку и продолжал задумчиво ходить, анализируя ситуацию. Момент был решающим. Или мы немцев, или они — нас.
Слащов только что сказал, что мотострелки отстают от танкистов. Они передвигаются на грузовиках и колесных бронетранспортерах. Автомашины не могли идти вслед за танками напрямую и вынуждены были двигаться по дорогам. Это сейчас, в июне. А что было бы осенью или зимой? Бронетранспортеры — по сути, те же грузовики ЗИС-6 и ГАЗ-МММ, только с бронированными бортами. А вот массовый выпуск полугусеничных бронетранспортеров Б-3 перед войной так и не начали. Хорошо, что хоть наладили выпуск гусеничных артиллерийских тягачей, но и они все же медлительны, хотя и считаются скоростными. Да и тех недостаточно... Много чего армии не хватает. Но все равно, отсутствие гусеничных или полугусеничных бронетранспортеров, наподобие немецких SdKfz-251, серьезная проблема. Их нужно хоть сколько-то, хотя бы на одну мотострелковую роту в каждой танковой дивизии. Ведь у немцев тоже не на всех их хватает, хотя и наштамповали более десяти тысяч. Но в каждой танковой дивизии хотя бы один панцергренадерский батальон на бронетранспортерах, а остальные на грузовиках. В элитных дивизиях, правда, все батальоны обоих панцергренадерских полков оснащены бронетранспортерами.
Хорошо еще, что перед войной на Урале построили второй завод по производству трехтонных грузовиков ЗИС-5 и ЗИС-6, да и московский завод расширили и увеличили выпуск этих машин. Это позволило полностью оснастить автотранспортом, заправщиками и специальными машинами хотя бы танковые и механизированные дивизии. В стрелковых дивизиях по-прежнему даже дивизионную артиллерию тянули упряжки лошадей, впрочем, как и в немецких пехотных дивизиях. Хотя и ЗИСы тоже нельзя считать полноценными армейскими машинами, так как их проходимость из-за отсутствия полного привода и двухскатной ошиновки задних колес была невысока. Кроме гусеничных бронетранспортеров армии требовались еще и полноприводные грузовики повышенной проходимости.
А их производство намечалось лишь на начало следующей пятилетки, то есть на 1942 и 1943 годы. Планировалось модернизировать автозаводы в Горьком и Москве, поставить на конвейер новые семейства грузовиков, опытные образцы которых конструкторы уже представляли Сталину. В этих семействах были предусмотрены и полноприводные армейские версии. А пока решили не отвлекаться на модернизацию старых моделей, которым все равно предстояло сойти с конвейера через пару лет.
Кроме того Ярославский автозавод, заложенный еще в годы Первой мировой, не только сначала достроили, но и расширили, увеличив выпуск тяжелых грузовиков, а главное — начав выпуск мощных тягачей. Именно эти тягачи можно по праву считать не меньшей силой обновленных советских танковых войск, чем новые танки Т-34 и КВ. Появление тягачей не только обеспечило тяжелым орудиям возможность двигаться вслед за танковыми частями, но и решить очень серьезную для советских танковых войск проблему — перебрасывать танки на танковых транспортерах, а не своим ходом. Все в жизни взаимосвязано. Получается, что наличие достаточного количества тягачей предопределило направление развития советской бронетанковой техники. От колесно-гусеничных танков отказались в пользу полностью гусеничных еще в середине тридцатых. Собственно, концепция колесно-гусеничных танков определялась большими расстояниями в сочетании с малой плотностью железных дорог на территории России. Конечно, в любом случае стало бы ясно, что колесно-гусеничные танки, будучи компромиссным решением, существенно уступают обычным. Но ведь сколько времени и сил было бы потрачено на их разработку? А на производство? Уже бои на Халхин-Голе и в Финляндии выявили низкую проходимость и слабое бронирование танков БТ. И хотя они еще некоторое время выпускались, но в чисто гусеничных версиях БТ-8 и «артиллерийской» БТ-8А. Полностью гусеничные БТ обладали несколько более толстой броней с наклонным расположением бронелистов и лучшей проходимостью, но при этом были надежнее и дешевле в производстве. Эти танки шли на вооружение танковых полков стрелковых дивизий вместе с модернизированными Т-26Э. Большая часть старых танков была переделана в самоходные орудия и вспомогательные машины.
Но самое главное — ясность в перспективах развития танковой техники, обеспеченная ярославскими тягачами, позволила уже в 1939 принять на вооружение танк Т-34, а в 1940 и его значительно модернизированную версию Т-34М. Харьковский и Сталинградский заводы сразу же начали выпуск новых машин, выйдя к началу 1941 года на проектную мощность в две тысячи тридцатьчетверок в год. Именно танки Т-34 составляли основу ударной мощи механизированных корпусов. А по одному батальону в большинстве танковых полков были уже укомплектованы новейшими Т-34М, которые начали сходить с конвейеров танковых заводов лишь прошлым летом. Модернизированная версия отличалась лучшим бронированием и новой более просторной башней. Но основной особенностью Т-34М было поперечное размещение двигателя, что позволило при той же длине танка увеличить боевое отделение и сдвинуть башню ближе к центру. Более оптимальное распределение веса при этом давало возможность в будущем усиливать бронирование и вооружение танка, в то время как возможности модернизации исходного Т-34 были очень ограничены.
В том, что армия получила эти великолепные танки, да и вообще в той мощи, которую представляли советские танковые войска, была и заслуга Слащова. Сразу после того, как он стал заместителем наркома обороны, он большую часть времени проводил в войсках. Ездил по военным городкам, полигонам, конструкторским бюро, заводам. Разговаривал с офицерами, солдатами, конструкторами, директорами заводов, рабочими. Выяснял все тонкости, все нюансы. Лично сидел за рычагами всех танков, стрелял из всех образцов стрелкового оружия. А затем, в соответствии с тем, что увидел и узнал, проводил реорганизацию войск и составлял требования к технике и вооружению.
Ведь до него «красные маршалы» видели танки лишь издалека. Соответственно, и отношение было формально-поверхностным. Первое поколение «красных маршалов» интересовало лишь количество танков, качество их не заботило вовсе. Так Тухачевский настаивал на том, что РККА нужно сто тысяч танков. Это было еще в то время, когда были только неуклюжие, слабые и ненадежные МС-1. Второе поколение «красных маршалов» уже требовало не только количество, но и некое подобие качества. Но, опять же, лишь по формальным показателям — скорость, броня, вооружение.
До того, как Слашов навел в армии порядок, командиры некоторых частей вообще путали танки с гоночными машинами. Устраивали рекордные заезды на танках на скорость, а затем даже дошли до соревнования в прыжках на танке в длину. Для этого во многих частях держали специально выделенные и доработанные танки с лучшими экипажами. Усовершенствования заключались в основном в облегчении танка, и он действительно становился гоночным, а не боевым. Лучшим для этого был, разумеется, БТ. В том числе и поэтому он так полюбился «красным маршалам». Красиво смотрелись летящие БТ. Некоторые даже демонстрировали прыжки через небольшие речки. За кадром оставались разбитые подвески машин и отбитые до синяков задницы механиков-водителей. Увлечения никому не нужными танковыми рекордами сочетались с тем, что в среднем четверть танкового парка была не боеспособна из-за плохого технического обслуживания. Другим любимцем был пятибашенный Т-35 — дорогой в производстве, неповоротливый, ненадежный и слабо бронированный, но являвшийся украшением парадов.
Слащов мыслил по-другому. Он оценивал танки не по отдельным параметрам, а по общей боевой эффективности. И даже не столько по боевой эффективности отдельных машин, сколько по общей эффективности танковых частей. По его настоянию новый танк Т-34М получил башню большего размера и пятого члена экипажа — заряжающего, командирскую башенку и хорошую оптику. То же было сделано и для КВ-3. Сталин сам удивился, когда узнал, что заряжающий повысил эффективность танка почти вдвое, так как возросла практическая скорострельность, а командир мог постоянно вести наблюдение за полем боя.
Усиление ремонтно-восстановительных подразделений уже в мирное время повысило количество боеспособных машин с 70 до 96 процентов. В случае боевых действий можно было обеспечить своевременную эвакуацию подбитых машин и быстрый ремонт мелких и средних повреждений в полевых условиях. По сути, это было сокращение возможных потерь техники в несколько раз, так как танки вместо отправки на завод уже через несколько дней или даже — часов могли вернуться в строй. И все эти мероприятия показали себя год назад, во время войны с Финляндией.
Сталин подошел к окну и вспомнил, как все начиналось. Как он вовремя выбрал путь, который сейчас, в 1941-м, спас русскую армию от разгрома в первые же дни войны.
25 января 1934 года. Кремль.
Воспоминание о минувшем.
На следующий день открывался съезд партии. Ясно, что съезд будет тяжелым. На съезде решатся судьбы Партии и самого Сталина. На собственную судьбу Вождю было плевать, а вот от судьбы Партии зависела судьба страны, судьба Народа. Пока большевистская партия играла двоякую роль, но в ближайшие дни все должно было решиться — кем она станет для России — спасением или палачом. Это зависело от того, какая из группировок одержит верх и, возглавив партию, подчинит ее своим целям. Время скрытого двоевластия заканчивалось. На съезде будет последний бой, который решит все. Съезд принесет кому-то победу, а кому-то поражение. И участь побежденного будет трагична — на пощаду не рассчитывает ни та, ни другая сторона.
Сталин задумчиво расхаживал по своему кабинету в Кремле. Пока ему удавалось стравливать врагов России между собой и убирать их руками таких же врагов. Но есть сведения, что они пытаются объединиться, отложив на потом свои междоусобные местечковые дрязги. Враги общими усилиями планируют дать на съезде ему и его команде решительный бой. А команду Сталину удалось создать сильную. За него горой стоит любимый народом маршал Климент Ефремович Ворошилов. Хотя, конечно, Ворошилов — больше символ, раскрученный пропагандой, и в реальности ему далеко до гениального полководца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30