Если человеку, объявленному вне закона, выпадало наследство, то это наследство присваивал конунг. К йолю каждый бонд должен был отдать конунгу меру солода с каждого очага и окорок трехгодовалого бычка – эта подать называлась винартодди – и, кроме того, бочонок масла. Каждая хозяйка должна была отдать конунгу столько выделанного льна, сколько можно охватить большим и средним пальцами. Бонды должны были строить все дома, в которых нуждался конунг. От семи человек старше пяти лет один человек должен был идти в войско конунга, и, кроме того, они должны были поставлять ремни для уключин. Каждый, кто выходил в море, куда бы он ни плыл, должен был платить конунгу подать за то, что он ловит рыбу, а именно – он должен был отдать ему пять рыбин. На каждом корабле, уходящем в море, должно было быть оставлено место для конунга. Каждый, кто отправлялся в Исландию, иноземец или местный житель, должен был уплатить конунгу пошлину. К тому же датчане должны были пользоваться таким уважением, что свидетельство одного датчанина перевешивало свидетельство десяти норвежцев. Когда эти законы стали известны народу, все были ими очень недовольны и стали роптать. Те, кто не сражался против Олава конунга, говорили:
– Вот вы, трёнды, и стали друзьями Кнютлингов и получили от них награду за то, что сражались против Олава конунга и убили его. Вам обещали мир и лучшие законы, а получили вы кабалу и рабство, к тому же над вами издеваются и унижают вас.
Ответить на это было нечего. Тут все поняли, что поступили опрометчиво. Но никто не осмелился выступить против Свейна конунга и в основном потому, что многие отдали своих сыновей и других близких родичей в заложники Кнуту конунгу, а также потому, что у них не было предводителя. Вскоре все стали роптать на Свейна конунга, но больше всего на Альвиву, которой приписывали все, что было норвежцам не по душе. Многие тогда смогли говорить правду об Олаве конунге.
CCXL
В ту зиму многие в Трандхейме стали говорить, что Олав конунг был святым, и рассказывали о многочисленных свидетельствах его святости. Многие тогда стали взывать к нему в своих молитвах, прося помочь в их нуждах. Такие молитвы помогали многим, одни получали исцеление от недуга, другие удачу в путешествии или что-нибудь еще, в чем они нуждались.
CCXLI
Эйнар Брюхотряс вернулся домой с запада из Англии в свою усадьбу. Он правил теперь владениями, которые получил в лен от Кнута конунга, когда они встретились в Трандхейме. Это были почти такие же большие владения, как владения ярла. Эйнар Брюхотряс не участвовал в борьбе против Олава конунга и гордился этим. Эйнар помнил, как Кнут обещал ему, что он станет ярлом Норвегии, и как он не сдержал своего слова. Эйнар был первым из могущественных людей, кто уверовал в святость Олава конунга.
CCXLII
Финн сын Арни недолго оставался в Эгге у Кальва, так как он был очень возмущен тем, что Кальв сражался против Олава конунга. Финн часто поносил его за это. Торберг сын Арни был более сдержан в речах, чем Финн, но и он хотел поскорее уехать домой в свою усадьбу. Кальв дал братьям хороший боевой корабль со всей оснасткой и другим снаряжением и достаточно людей. И вот они поплыли домой в свои усадьбы. Арни сын Арни долго не мог оправиться от ран, но в конце концов они зажили, и он не стал калекой. Зимой он отправился на юг в свою усадьбу. Все братья помирились со Свейном конунгом и жили спокойно дома.
CCXLIII
Летом многие стали говорить о святости Олава конунга. Теперь о конунге говорили совсем не так, как раньше. Даже многие из тех, кто раньше ожесточенно ратовал против конунга и не желал слышать о нем правды, верили теперь, что он – святой. Люди стали поносить тех, кто всего больше ратовал против конунга. Во многом обвиняли Сигурда епископа. Вражда против него стала так сильна, что он посчитал за лучшее плыть на запад в Англию к Кнуту конунгу. После этого трёнды послали людей в Упплёнд, чтобы просить Гримкеля епископа приехать на север в Трандхейм. Когда Олав конунг отправился на восток в Гардарики, он отослал Гримкеля епископа обратно в Норвегию. С тех пор тот был в Упплёнде. Когда епископу передали просьбу трёндов, он сразу же собрался в путь. Он охотно согласился поехать, так как верил тому, что говорили о чудесах и святости Олава конунга.
CCXLIV
Гримкель епископ поехал к Эйнару Брюхотрясу, тот принял епископа очень радушно. Они беседовали о многом, в том числе и о тех важных событиях, которые произошли в стране. Они во всем пришли к согласию. Затем епископ отправился в Каупанг, и весь народ его приветствовал там. Он стал подробно расспрашивать о том, что рассказывают о чудесах Олава конунга, и получил точные сведения. Потом епископ послал в Стикластадир за Торгильсом и его сыном Гримом и просил их приехать к нему в город. Отец с сыном быстро собрались и отправились в город к епископу. Они рассказали ему о всех чудесах, о которых они знали, и о том, где они похоронили тело конунга. Затем епископ послал за Эйнаром Брюхотрясом, и тот приехал в город. Эйнар и епископ поговорили с конунгом и Альвивой и просили конунга разрешить им выкопать тело Олава конунга из земли. Конунг дал им такое разрешение и предоставил епископу свободу действий.
В городе было тогда очень много народа. Епископ и Эйнар отправились вместе с другими людьми туда, где было похоронено тело конунга, и велели там копать. Гроб тогда уже сам вышел из земли. Многие стали просить епископа, чтобы он велел похоронить конунга в Церкви Клеменса. А когда со дня кончины Олава конунга прошло двенадцать месяцев и пять дней, гроб с его святыми останками открыли. Он тогда опять сам почти вышел из земли и был совсем, как новый, будто его только что обстругали. Когда Гримкель епископ подошел к гробу Олава конунга, из него разносилось благоухание. Епископ открыл липо конунга. Оно совсем не изменилось, и щеки розовели, будто конунг только что уснул. Но те, кто видел Олава конунга, когда он пал, заметили в нем перемену, У него отросли волосы и ногти, почти так же, как если бы он еще продолжал жить в этом мире и после того, как пал. Свейн конунг и все знатные люди, которые там были, подошли, чтобы посмотреть на тело Олава конунга. Альвива сказала:
– Удивительно долго не разлагаются трупы в песке. Если бы он лежал в земле, такого бы не случилось.
Епископ взял ножницы и подстриг конунгу волосы на голове и бороду. У него была длинная борода, как это тогда было принято. Потом епископ сказал конунгу и Альвиве:
– Вот теперь волосы и борода у него такие, какие были, когда он скончался. Я отстриг ровно столько, насколько они отросли.
Альвива говорит:
– Я поверю, что эти волосы – святые мощи, только если они не сгорят в огне. Мы ведь часто видели, как хорошо сохраняются волосы у людей, которые пролежали в земле и дольше, чем этот человек.
Епископ велел зажечь огонь в кадиле, освятил его и положил туда ладан. Затем он положил в огонь волосы Олава конунга. Когда весь ладан сгорел, епископ вынул из огня волосы. Они были невредимы. Епископ показал их конунгу и другим знатным людям. Тогда Альвива сказала, пусть положат волосы в неосвященный огонь. Но Эйнар Брюхотряс велел ей замолчать и стал поносить ее. Тогда епископ с согласия конунга и по решению всего народа объявил, что Олав конунг – святой. Затем гроб с телом конунга внесли в Церковь Клеменса и поставили над алтарем. Гроб обернули шелковой тканью, а сверху покрыли дорогими коврами. Вскоре много всяких чудес произошло от мощей Олава конунга.
CCXLV
Из песчаного холма, где был сначала похоронен Олав конунг, забил чудесный родник. Водой из этого источника многие излечились от своих недугов. Этот источник огородили, и воду из него бережно охраняют с тех пор. Сначала там построили часовню, а на том месте, где лежало тело конунга, поставили алтарь. Теперь на этом месте стоит Церковь Христа. На том месте, где была могила конунга, Эйстейн архиепископ велел поставить главный алтарь, когда он построил огромный собор, который и теперь стоит. На этом же месте был главный алтарь и в старой Церкви Христа. Говорят, что на месте той хижины, где тело конунга оставили на ночь, теперь стоит Церковь Олава. А то место, куда мощи конунга перенесли с корабля, называется Склоном Олава, теперь это место – прямо в середине города.
Епископ радел о святых останках Олава конунга. Он стриг ему волосы и ногти, ибо они росли так, будто конунг еще продолжал жить в этом мире. Сигват Скальд говорит так;
Солгу ль? У Олава
Власы, как у вяза
Стрел живого – славлю
Росли – княжье войско.
Досель не истлела
Прядь, что в Гардах – светел
Был челом он – болесть
Сняла с Вальдамара. Вяз стрел – муж. Вальдамар – какой-то человек, которого Олав исцелил на Руси.
Торарин Славослов сочинил песнь о Свейне сыне Альвивы. Она называется Песнь о Тиши на Море, в ней есть такие висы:
Днесь престол
Он поставил,
Страж держав,
Свой в Трандхейме.
И навсегда
Господином
Выти сей
Свеян пребудет.
Где допреж
Правил Олав,
Да отошел
В предел небесный,
И стал теперь,
Всякий знает,
Он нетлен,
Всевластитель.
Путь прямой
Был уготован
На небеса
Харальда сыну,
Прежде чем стол
Взял властитель.
Будто жив,
Там лежит он,
Телом свят,
Вождь пресветлый,
И растут
Непрестанно
Власы над челом
Его и ногти.
И сам собой
C поднебесья
Льется звон
Многогласный.
Там всякий день
Слышат люди
Колокола
Над княжьим ложем.
Там всегда
Христу в угоду
Над алтарем
Горят свечи,
Ибо князь
Олав при жизни
Душу спас
Свою, безгрешный.
Ищет люд
Исцеленья
Там, где свят
Вождь почиет,
Всяк слепой
И безъязыкий
Там станет зряч
И речь обрящет.
Олава ты
Проси, чтоб отдал –
Он богу люб –
Тебе свой одаль.
Ведь получил
Для человеков
От бога он
Всякое благо.
Когда к столпу
Святой веры
Ты мольбы
Обращаешь.
Торарин Славослов был тогда со Свейном конунгом и видел и слышал эти чудеса святого Олава конунга. Люди слышали, как над его святыми останками небесные силы издавали звуки, подобные звону колоколов, свечи зажигались сами над алтарем от небесного огня. Торарин говорит, что к святому Олаву конунгу приходило множество всякого народу – хромые, слепые или страдающие другими немощами – и все уходили от него исцеленными. Он не рассказывает подробностей, а говорит только, что, должно быть, бесчисленное множество людей излечилось благодаря первым чудесам святого Олава конунга. Но самые большие чудеса Олава конунга, о которых потом больше всего было написано и рассказано, свершились позднее.
CCXLVI
Люди, на которых можно положиться, говорят, что Олав Святой был конунгом в Норвегии пятнадцать лет после того, как Свейн ярл уехал из страны. Но еще за год до этого жители Упплёнда провозгласили его конунгом. Сигват Скальд говорит так:
Леном он пятнадцать,
Олав, полных правил
Зим, да принял, рьяный,
Смерть в стране норвежской.
Вождь какой превыше
Конунга – он кончил
Рано жизнь – в сей горний
Край допреж рождался?
Когда конунг Олав Святой погиб, ему было тридцать пять лет, как говорит священник Ари Мудрый. Он сражался в двадцати больших битвах. Сигват скальд говорит так:
Был раскол средь рати,
Коль не всяк чтил бога.
Двадцать он изведал
Битвищ, витязь смелый.
Князь крещеных, мощный
Духом, ставил справа.
Прими ж к себе мужа
Праведного, боже.
Вет и рассказана часть саги об Олаве конунге, о тех событиях, которые произошли, когда он правил Норвегией, о его гибели и о том, как проявилась его святость. Но не следует забывать и о том, что принесло ему наибольшую славу, о его чудесах, хотя о них будет написано в этой книге позднее.
CCXLVII
Конунг Свейн сын Кнута правил Норвегией несколько лет. И по возрасту и по уму он был еще ребенок. Страной тогда правила больше Альвива – его мать, и жители страны очень не любили ее и тогда и позже. В Норвегии было тогда засилье датчан, и жители страны были этим очень недовольны. Когда о засильи датчан пошли разговоры, то все стали говорить, что трёнды больше всех виноваты в том, что конунга Олава Святого не стало в стране и что норвежцы попали под этот гнет, который принес им кабалу и рабство, и богатым, и бедным, и всему народу. Все говорили, что трёнды должны начать восстание, чтобы сбросить этот гнет. Жители страны считали, что у трёндов в Норвегии наибольшая сила: у них есть предводители, у них всего больше народа. Когда трёнды узнали, как народ в стране поносит их, они должны были признать, что их поносят справедливо и что они совершили большую глупость, лишив Олава конунга жизни и власти, глупость, за которую им пришлось жестоко поплатиться.
Их предводители собирались и советовались, как лучше поступить. Эйнар Брюхотряс заправлял на этих совещаниях. Что до Кальва сына Арни, то он теперь понял, в какую ловушку попал, когда поддался на уговоры Кнута конунга. Тот не сдержал ни одного обещания, которые он дал Кальву. Ведь он обещал Кальву звание ярла и власть над всей Норвегией, и Кальв был главарем в битве против Олава Конунга, в которой тот погиб. Но никакого звания Кальв не получил. Он считал, что остался с носом. Братья Кальв, Финн, Торберг и Арни снеслись через гонцов и снова стали дружны.
CCXLVIII
Когда Свейн пробыл три года конунгом, в Норвегию пришло известие, что на западе за морем собралось войско, предводителем которого был человек по имени Трюггви. Он говорил, что он сын Олава сына Трюггви и Гюды английской. Когда Свейну конунгу стало известно, что иноземное войско хочет нагрянуть в его страну, он созвал ополчение на севере страны, и многие лендрманны из Трандхейма присоединились к нему. Эйнар Брюхотряс остался дома, он не захотел идти в поход со Свсейном конунгом. Когда гонцы Свейна конунга приехали к Кальву в Эгг и сообщили, что он должен идти в поход с конунгом, Кальв снарядил свой корабль на сорок гребцов, быстро собрался со своими людьми и поплыл вдоль фьорда, не дожидаясь Свейна конунга. Кальв направился на юг в Мёр и не останавливался, пока не добрался до Гицки, где жил его брат Торберг. Затем все братья сыновья Арни собрались на совет и стали решать, что делать. После этого Кальв отправился обратно на север, и, когда он вошел в пролив Фрекейярсунд, там уже стоял Свейн конунг со своим войском. Когда Кальв входил с юга в пролив, люди конунга окликнули его и просили его последовать за конунгом, чтобы защищать страну. Кальв отвечает:
– Я и так уже больше чем довольно сражался против жителей нашей страны на стороне Кнютлингов.
Люди Кальва продолжали грести на север. Кальв не останавливался, пока не приплыл домой в Эгг. Никто из сыновей Арни не участвовал в этом походе Свейна конунга.
Свейн конунг повернул свое войско на юг. Не получив никаких вестей о том, что нагрянуло войско с запада, он поплыл на юг в Рогаланд, а потом в Агдир, так как предполагалось, что Трюггви захочет сначала отправиться на восток в Вик – там жили раньше его предки и там была его твердыня. У него было там много могущественных родичей.
CCXLIX
По дороге с запада Трюггви конунг подошел со своим войском к Хёрдаланду. Там он узнал, что Свейн конунг уплыл на юг. Тогда Трюггви конунг направился на юг. Когда Свейн конунг узнал, куда направился Трюггви, приплыв с запада, он снова повернул со своим войском на север. Они сошлись с Трюггви у Бокна в Сокнарсунде, недалеко от того места, где погиб Эрлинг сын Скьяльга. Разгорелась жестокая битва. Говорят, что Трюггви бросал копья обеими руками сразу, приговаривая:
– Так учил меня мой отец служить мессу!
Его недруги говорили, что он сын какого-то священника, но он гордился тем, что он больше похож на Олава сына Трюггви. И на самом деле Трюггви был очень доблестный муж. В этой битве пал Трюггви конунг и многие из его войска, а некоторые обратились в бегство или попросили пощады. Во флокке о Трюггви говорится так:
Шли на брань с войсками
C юга Свейн, а Трюггви
От полнощи, вспыхнул
Спор меж них секирный.
Был я – сталь звенела –
Свидетелем этой
Ссоры. Смерть средь бранных
Игр нашли герои.
Об этой битве говорится также во флокке, который сочинили в честь Свейна конунга:
Не яства в воскресный
День носила дева,
Там поутру рати
Меч вздымали в сече,
Когда вой штевни
По веленью Свейна –
Вволю поживился
Мясом вран – связали.
После этой битвы Свейн конунг продолжал править страной. Никто тогда больше не нарушал мира. Ту зиму Свейн конунг провел на юге страны.
CCL
Эйнар Брюхотряс и Кальв сын Арни той зимой стали держать совет и решать, что предпринять. Они встретились в Каупанге. К Кальву сыну Арни приехал посланец от Кнута конунга и сказал, что Кнут конунг требует, чтобы Кальв прислал ему три дюжины секир и чтобы все они были как на подбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Вот вы, трёнды, и стали друзьями Кнютлингов и получили от них награду за то, что сражались против Олава конунга и убили его. Вам обещали мир и лучшие законы, а получили вы кабалу и рабство, к тому же над вами издеваются и унижают вас.
Ответить на это было нечего. Тут все поняли, что поступили опрометчиво. Но никто не осмелился выступить против Свейна конунга и в основном потому, что многие отдали своих сыновей и других близких родичей в заложники Кнуту конунгу, а также потому, что у них не было предводителя. Вскоре все стали роптать на Свейна конунга, но больше всего на Альвиву, которой приписывали все, что было норвежцам не по душе. Многие тогда смогли говорить правду об Олаве конунге.
CCXL
В ту зиму многие в Трандхейме стали говорить, что Олав конунг был святым, и рассказывали о многочисленных свидетельствах его святости. Многие тогда стали взывать к нему в своих молитвах, прося помочь в их нуждах. Такие молитвы помогали многим, одни получали исцеление от недуга, другие удачу в путешествии или что-нибудь еще, в чем они нуждались.
CCXLI
Эйнар Брюхотряс вернулся домой с запада из Англии в свою усадьбу. Он правил теперь владениями, которые получил в лен от Кнута конунга, когда они встретились в Трандхейме. Это были почти такие же большие владения, как владения ярла. Эйнар Брюхотряс не участвовал в борьбе против Олава конунга и гордился этим. Эйнар помнил, как Кнут обещал ему, что он станет ярлом Норвегии, и как он не сдержал своего слова. Эйнар был первым из могущественных людей, кто уверовал в святость Олава конунга.
CCXLII
Финн сын Арни недолго оставался в Эгге у Кальва, так как он был очень возмущен тем, что Кальв сражался против Олава конунга. Финн часто поносил его за это. Торберг сын Арни был более сдержан в речах, чем Финн, но и он хотел поскорее уехать домой в свою усадьбу. Кальв дал братьям хороший боевой корабль со всей оснасткой и другим снаряжением и достаточно людей. И вот они поплыли домой в свои усадьбы. Арни сын Арни долго не мог оправиться от ран, но в конце концов они зажили, и он не стал калекой. Зимой он отправился на юг в свою усадьбу. Все братья помирились со Свейном конунгом и жили спокойно дома.
CCXLIII
Летом многие стали говорить о святости Олава конунга. Теперь о конунге говорили совсем не так, как раньше. Даже многие из тех, кто раньше ожесточенно ратовал против конунга и не желал слышать о нем правды, верили теперь, что он – святой. Люди стали поносить тех, кто всего больше ратовал против конунга. Во многом обвиняли Сигурда епископа. Вражда против него стала так сильна, что он посчитал за лучшее плыть на запад в Англию к Кнуту конунгу. После этого трёнды послали людей в Упплёнд, чтобы просить Гримкеля епископа приехать на север в Трандхейм. Когда Олав конунг отправился на восток в Гардарики, он отослал Гримкеля епископа обратно в Норвегию. С тех пор тот был в Упплёнде. Когда епископу передали просьбу трёндов, он сразу же собрался в путь. Он охотно согласился поехать, так как верил тому, что говорили о чудесах и святости Олава конунга.
CCXLIV
Гримкель епископ поехал к Эйнару Брюхотрясу, тот принял епископа очень радушно. Они беседовали о многом, в том числе и о тех важных событиях, которые произошли в стране. Они во всем пришли к согласию. Затем епископ отправился в Каупанг, и весь народ его приветствовал там. Он стал подробно расспрашивать о том, что рассказывают о чудесах Олава конунга, и получил точные сведения. Потом епископ послал в Стикластадир за Торгильсом и его сыном Гримом и просил их приехать к нему в город. Отец с сыном быстро собрались и отправились в город к епископу. Они рассказали ему о всех чудесах, о которых они знали, и о том, где они похоронили тело конунга. Затем епископ послал за Эйнаром Брюхотрясом, и тот приехал в город. Эйнар и епископ поговорили с конунгом и Альвивой и просили конунга разрешить им выкопать тело Олава конунга из земли. Конунг дал им такое разрешение и предоставил епископу свободу действий.
В городе было тогда очень много народа. Епископ и Эйнар отправились вместе с другими людьми туда, где было похоронено тело конунга, и велели там копать. Гроб тогда уже сам вышел из земли. Многие стали просить епископа, чтобы он велел похоронить конунга в Церкви Клеменса. А когда со дня кончины Олава конунга прошло двенадцать месяцев и пять дней, гроб с его святыми останками открыли. Он тогда опять сам почти вышел из земли и был совсем, как новый, будто его только что обстругали. Когда Гримкель епископ подошел к гробу Олава конунга, из него разносилось благоухание. Епископ открыл липо конунга. Оно совсем не изменилось, и щеки розовели, будто конунг только что уснул. Но те, кто видел Олава конунга, когда он пал, заметили в нем перемену, У него отросли волосы и ногти, почти так же, как если бы он еще продолжал жить в этом мире и после того, как пал. Свейн конунг и все знатные люди, которые там были, подошли, чтобы посмотреть на тело Олава конунга. Альвива сказала:
– Удивительно долго не разлагаются трупы в песке. Если бы он лежал в земле, такого бы не случилось.
Епископ взял ножницы и подстриг конунгу волосы на голове и бороду. У него была длинная борода, как это тогда было принято. Потом епископ сказал конунгу и Альвиве:
– Вот теперь волосы и борода у него такие, какие были, когда он скончался. Я отстриг ровно столько, насколько они отросли.
Альвива говорит:
– Я поверю, что эти волосы – святые мощи, только если они не сгорят в огне. Мы ведь часто видели, как хорошо сохраняются волосы у людей, которые пролежали в земле и дольше, чем этот человек.
Епископ велел зажечь огонь в кадиле, освятил его и положил туда ладан. Затем он положил в огонь волосы Олава конунга. Когда весь ладан сгорел, епископ вынул из огня волосы. Они были невредимы. Епископ показал их конунгу и другим знатным людям. Тогда Альвива сказала, пусть положат волосы в неосвященный огонь. Но Эйнар Брюхотряс велел ей замолчать и стал поносить ее. Тогда епископ с согласия конунга и по решению всего народа объявил, что Олав конунг – святой. Затем гроб с телом конунга внесли в Церковь Клеменса и поставили над алтарем. Гроб обернули шелковой тканью, а сверху покрыли дорогими коврами. Вскоре много всяких чудес произошло от мощей Олава конунга.
CCXLV
Из песчаного холма, где был сначала похоронен Олав конунг, забил чудесный родник. Водой из этого источника многие излечились от своих недугов. Этот источник огородили, и воду из него бережно охраняют с тех пор. Сначала там построили часовню, а на том месте, где лежало тело конунга, поставили алтарь. Теперь на этом месте стоит Церковь Христа. На том месте, где была могила конунга, Эйстейн архиепископ велел поставить главный алтарь, когда он построил огромный собор, который и теперь стоит. На этом же месте был главный алтарь и в старой Церкви Христа. Говорят, что на месте той хижины, где тело конунга оставили на ночь, теперь стоит Церковь Олава. А то место, куда мощи конунга перенесли с корабля, называется Склоном Олава, теперь это место – прямо в середине города.
Епископ радел о святых останках Олава конунга. Он стриг ему волосы и ногти, ибо они росли так, будто конунг еще продолжал жить в этом мире. Сигват Скальд говорит так;
Солгу ль? У Олава
Власы, как у вяза
Стрел живого – славлю
Росли – княжье войско.
Досель не истлела
Прядь, что в Гардах – светел
Был челом он – болесть
Сняла с Вальдамара. Вяз стрел – муж. Вальдамар – какой-то человек, которого Олав исцелил на Руси.
Торарин Славослов сочинил песнь о Свейне сыне Альвивы. Она называется Песнь о Тиши на Море, в ней есть такие висы:
Днесь престол
Он поставил,
Страж держав,
Свой в Трандхейме.
И навсегда
Господином
Выти сей
Свеян пребудет.
Где допреж
Правил Олав,
Да отошел
В предел небесный,
И стал теперь,
Всякий знает,
Он нетлен,
Всевластитель.
Путь прямой
Был уготован
На небеса
Харальда сыну,
Прежде чем стол
Взял властитель.
Будто жив,
Там лежит он,
Телом свят,
Вождь пресветлый,
И растут
Непрестанно
Власы над челом
Его и ногти.
И сам собой
C поднебесья
Льется звон
Многогласный.
Там всякий день
Слышат люди
Колокола
Над княжьим ложем.
Там всегда
Христу в угоду
Над алтарем
Горят свечи,
Ибо князь
Олав при жизни
Душу спас
Свою, безгрешный.
Ищет люд
Исцеленья
Там, где свят
Вождь почиет,
Всяк слепой
И безъязыкий
Там станет зряч
И речь обрящет.
Олава ты
Проси, чтоб отдал –
Он богу люб –
Тебе свой одаль.
Ведь получил
Для человеков
От бога он
Всякое благо.
Когда к столпу
Святой веры
Ты мольбы
Обращаешь.
Торарин Славослов был тогда со Свейном конунгом и видел и слышал эти чудеса святого Олава конунга. Люди слышали, как над его святыми останками небесные силы издавали звуки, подобные звону колоколов, свечи зажигались сами над алтарем от небесного огня. Торарин говорит, что к святому Олаву конунгу приходило множество всякого народу – хромые, слепые или страдающие другими немощами – и все уходили от него исцеленными. Он не рассказывает подробностей, а говорит только, что, должно быть, бесчисленное множество людей излечилось благодаря первым чудесам святого Олава конунга. Но самые большие чудеса Олава конунга, о которых потом больше всего было написано и рассказано, свершились позднее.
CCXLVI
Люди, на которых можно положиться, говорят, что Олав Святой был конунгом в Норвегии пятнадцать лет после того, как Свейн ярл уехал из страны. Но еще за год до этого жители Упплёнда провозгласили его конунгом. Сигват Скальд говорит так:
Леном он пятнадцать,
Олав, полных правил
Зим, да принял, рьяный,
Смерть в стране норвежской.
Вождь какой превыше
Конунга – он кончил
Рано жизнь – в сей горний
Край допреж рождался?
Когда конунг Олав Святой погиб, ему было тридцать пять лет, как говорит священник Ари Мудрый. Он сражался в двадцати больших битвах. Сигват скальд говорит так:
Был раскол средь рати,
Коль не всяк чтил бога.
Двадцать он изведал
Битвищ, витязь смелый.
Князь крещеных, мощный
Духом, ставил справа.
Прими ж к себе мужа
Праведного, боже.
Вет и рассказана часть саги об Олаве конунге, о тех событиях, которые произошли, когда он правил Норвегией, о его гибели и о том, как проявилась его святость. Но не следует забывать и о том, что принесло ему наибольшую славу, о его чудесах, хотя о них будет написано в этой книге позднее.
CCXLVII
Конунг Свейн сын Кнута правил Норвегией несколько лет. И по возрасту и по уму он был еще ребенок. Страной тогда правила больше Альвива – его мать, и жители страны очень не любили ее и тогда и позже. В Норвегии было тогда засилье датчан, и жители страны были этим очень недовольны. Когда о засильи датчан пошли разговоры, то все стали говорить, что трёнды больше всех виноваты в том, что конунга Олава Святого не стало в стране и что норвежцы попали под этот гнет, который принес им кабалу и рабство, и богатым, и бедным, и всему народу. Все говорили, что трёнды должны начать восстание, чтобы сбросить этот гнет. Жители страны считали, что у трёндов в Норвегии наибольшая сила: у них есть предводители, у них всего больше народа. Когда трёнды узнали, как народ в стране поносит их, они должны были признать, что их поносят справедливо и что они совершили большую глупость, лишив Олава конунга жизни и власти, глупость, за которую им пришлось жестоко поплатиться.
Их предводители собирались и советовались, как лучше поступить. Эйнар Брюхотряс заправлял на этих совещаниях. Что до Кальва сына Арни, то он теперь понял, в какую ловушку попал, когда поддался на уговоры Кнута конунга. Тот не сдержал ни одного обещания, которые он дал Кальву. Ведь он обещал Кальву звание ярла и власть над всей Норвегией, и Кальв был главарем в битве против Олава Конунга, в которой тот погиб. Но никакого звания Кальв не получил. Он считал, что остался с носом. Братья Кальв, Финн, Торберг и Арни снеслись через гонцов и снова стали дружны.
CCXLVIII
Когда Свейн пробыл три года конунгом, в Норвегию пришло известие, что на западе за морем собралось войско, предводителем которого был человек по имени Трюггви. Он говорил, что он сын Олава сына Трюггви и Гюды английской. Когда Свейну конунгу стало известно, что иноземное войско хочет нагрянуть в его страну, он созвал ополчение на севере страны, и многие лендрманны из Трандхейма присоединились к нему. Эйнар Брюхотряс остался дома, он не захотел идти в поход со Свсейном конунгом. Когда гонцы Свейна конунга приехали к Кальву в Эгг и сообщили, что он должен идти в поход с конунгом, Кальв снарядил свой корабль на сорок гребцов, быстро собрался со своими людьми и поплыл вдоль фьорда, не дожидаясь Свейна конунга. Кальв направился на юг в Мёр и не останавливался, пока не добрался до Гицки, где жил его брат Торберг. Затем все братья сыновья Арни собрались на совет и стали решать, что делать. После этого Кальв отправился обратно на север, и, когда он вошел в пролив Фрекейярсунд, там уже стоял Свейн конунг со своим войском. Когда Кальв входил с юга в пролив, люди конунга окликнули его и просили его последовать за конунгом, чтобы защищать страну. Кальв отвечает:
– Я и так уже больше чем довольно сражался против жителей нашей страны на стороне Кнютлингов.
Люди Кальва продолжали грести на север. Кальв не останавливался, пока не приплыл домой в Эгг. Никто из сыновей Арни не участвовал в этом походе Свейна конунга.
Свейн конунг повернул свое войско на юг. Не получив никаких вестей о том, что нагрянуло войско с запада, он поплыл на юг в Рогаланд, а потом в Агдир, так как предполагалось, что Трюггви захочет сначала отправиться на восток в Вик – там жили раньше его предки и там была его твердыня. У него было там много могущественных родичей.
CCXLIX
По дороге с запада Трюггви конунг подошел со своим войском к Хёрдаланду. Там он узнал, что Свейн конунг уплыл на юг. Тогда Трюггви конунг направился на юг. Когда Свейн конунг узнал, куда направился Трюггви, приплыв с запада, он снова повернул со своим войском на север. Они сошлись с Трюггви у Бокна в Сокнарсунде, недалеко от того места, где погиб Эрлинг сын Скьяльга. Разгорелась жестокая битва. Говорят, что Трюггви бросал копья обеими руками сразу, приговаривая:
– Так учил меня мой отец служить мессу!
Его недруги говорили, что он сын какого-то священника, но он гордился тем, что он больше похож на Олава сына Трюггви. И на самом деле Трюггви был очень доблестный муж. В этой битве пал Трюггви конунг и многие из его войска, а некоторые обратились в бегство или попросили пощады. Во флокке о Трюггви говорится так:
Шли на брань с войсками
C юга Свейн, а Трюггви
От полнощи, вспыхнул
Спор меж них секирный.
Был я – сталь звенела –
Свидетелем этой
Ссоры. Смерть средь бранных
Игр нашли герои.
Об этой битве говорится также во флокке, который сочинили в честь Свейна конунга:
Не яства в воскресный
День носила дева,
Там поутру рати
Меч вздымали в сече,
Когда вой штевни
По веленью Свейна –
Вволю поживился
Мясом вран – связали.
После этой битвы Свейн конунг продолжал править страной. Никто тогда больше не нарушал мира. Ту зиму Свейн конунг провел на юге страны.
CCL
Эйнар Брюхотряс и Кальв сын Арни той зимой стали держать совет и решать, что предпринять. Они встретились в Каупанге. К Кальву сыну Арни приехал посланец от Кнута конунга и сказал, что Кнут конунг требует, чтобы Кальв прислал ему три дюжины секир и чтобы все они были как на подбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98