– напрямую спросил Андрей.
– Нет, почему же, – Калистрат сразу стушевался. – Но я уполномочен справиться у тебя, согласен ли ты принять помощь святейшего отца… перед тем как к тебе обратится истинный посол.
– Ага… вот, значит, как, – князь отвёл глаза в сторону. – А-а-а… как ты думаешь, принимать ли мне эту милость?
– Разве я могу вмешиваться в мирские дела? – вопросом на вопрос ответил священник, скрестив на животе руки.
– Ты уже вмешался, – буркнул Андрей.
– Ничуть. Я радею лишь о торжестве Славы Господней, – парировал Калистрат. Однако видя, что князь погрустнел, поспешил добавить: – Впрочем, насколько я могу судить, святейший отец слов на ветер не бросает. Ежели бы два года тому Данила Романович принял предложенную помощь, сегодня он получил бы корону не из рук никейского изгнанника, но от истинного наместника Божьего, прочно сидящего на престоле святого Петра. Так не упусти свой шанс, Андрей Ярославич! Иного у тебя всё равно не будет, ибо, как ты сам понимаешь, в одиночку тебе Данилу не одолеть.
– А войско римлянин даст? – забеспокоился князь. – Два года назад он предлагал Даниле в помощь против татарских псов каких-то пять сотен всадников.
– Памятуя о горьком опыте, святейший отец признаёт, что совершил ошибку. Он обещает похлопотать перед командорами воинства Христового о выделении тебе в помощь значительных сил. Так, по крайней мере, мне велено передать, – и Калистрат умолк, всем своим видом показывая, что далее вмешиваться в мирские дела не намерен.
Молчал также и Андрей. Он слишком хорошо понимал, что вопросы о короне и войске второстепенны, хотя для него самого имеют огромную важность. О самом главном они пока что не говорили…
Пауза затянулась, и Калистрат поспешил закруглиться, сказав:
– Однако я тебя понимаю, княже, очень хорошо понимаю. Ты не ожидал услышать подобные вещи, тем более из уст смиренного Божьего слуги. Вряд ли ты в силах дать немедленный ответ. Но никто и не просит отвечать немедленно! Возвращайся-ка ты в замок да обдумай всё хорошенько. А надумаешь – встретимся тут и снова поговорим. Али в Богородицкую церкву приходи. Али прямо ко мне. Чай, ведаешь, где меня искать.
Князь Андрей встал, медленно подошёл к стреноженному коню, снял путы. Обернулся. Калистрат не сводил с него прищуренных глаз, следя за каждым движением. Во взгляде – одно участие, и ничего более.
– Значит, на поддержку святейшего престола можно рассчитывать? – на всякий случай переспросил Андрей.
– Несомненно.
– Ну, тогда… я поеду.
– Да, – Калистрат благосклонно кивнул.
Андрей вскочил на коня, тронул поводья. На краю поляны обернулся и ещё раз посмотрел на замершего неподвижно священника.
– Но-о, пошёл! – князь стегнул коня семихвостной плёткой и поскакал в Боголюбов. Всю дорогу он размышляя о состоявшейся беседе и вскипал внутри от осознания того, что другой возможности достигнуть желаемой цели у него нет, а приняв помощь от латинян он может потерять всё, что имеет.

Глава X
ЦЕНА СВОБОДЫ

Вопреки опасениям Читрадривы, с ним обошлись гораздо лучше, чем можно было ожидать. Всё, что случилось до сих пор: нападение в барселонской гостинице, путешествие на корабле под бдительным оком стражи, контролировавшей каждое его движение, наконец, высадка на берег не в порту, а в пустынном месте, да ещё ночью – в общем, всё свидетельствовало о намерении похитителей соблюсти строжайшую тайну. Далее следовало ожидать разве что заточения на хлебе и воде в тёмном сыром подвале, ржавых цепей на руках и ногах, бесконечных пыток и прочих мерзостей. Впору было вспомнить тот досадный случай, когда Читрадриву бросили в темницу, обвинив в наведении порчи на свору борзых. Возможно, теперь с него тоже захотят содрать кожу, он ведь не может сопротивляться. Жаль, нет здесь мастера Ромгурфа, некому будет вырвать Читрадриву из темницы! Был бы хоть Карсидар… Но Карсидар далеко, так далеко, что не услышит мысленного зова.
Но на самом деле ничего страшного не произошло. После того, как лодка причалила к берегу, Читрадриву сразу же посадили в закрытую повозку, ожидавшую их на узкой просёлочной дороге неподалёку, для пущей верности завязали ему глаза и повезли в неизвестном направлении. Спустя примерно час повозка прикатила к дому, обнесённому двойной стеной. Читрадрива сделал такой вывод, сосчитав, сколько раз скрипели ворота, хлопали двери и сколько раз пришлось останавливаться перед тем, как его ввели в дом. И лишь тогда главный страж, который поддерживал Читрадриву под руку, разрешил снять повязку.
– Ну, вот мы и на месте.
Главный страж стоял прямо перед ним и криво ухмылялся.
– Добро пожаловать, достопочтенный синьор Андреа. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, – гнусавил он, небрежно затыкая повязку за пояс. – Если что потребуется, только крикните: «Джулио!» – и я тотчас явлюсь. Ну-у, если и не тотчас… – главный страж с рассеянным видом погладил бороду, качнул седыми бровями, подумал и уточнил: – Во всяком случае, меня обязательно позовут, и я немедленно предстану перед вами. Я буду рядом, синьор Андреа. Всегда к вашим услугам.
Так Читрадрива узнал, что главного стража зовут Джулио. А может быть, если он настолько подобрел, то скажет, что это за место… Но едва лишь Читрадрива раскрыл рот, как Джулио отстранился и с прежней гаденькой ухмылочкой заметил:
– Однако, любезный синьор, не злоупотребляйте гостеприимством! Вы устали с дороги, не правда ли? А раз так, ложитесь в постель и отдыхайте.
Поклонившись, страж указал на кровать с пышным балдахином. Читрадрива поморщился. Даже те анхем, которые не разводили коней, а жили в кварталах-гандзериях, не знали подобной роскоши. Правда, за время пребывания в западных землях можно было привыкнуть к таким кроватям, какие прежде он видел разве что в трактире Пеменхата да в Люжтенском замке. Но всё же Читрадрива чувствовал себя под балдахином крайне неуютно. Кроме того, за занавеской было довольно легко спрятаться или незаметно подкрасться к спящему. Интересно, какой идиот это придумал?
Впрочем, выбора не было, приходилось мириться с модой и вкусами западных земель, даже если они противоречили здравому смыслу. Читрадрива медленно приблизился к кровати, недоверчиво потрогал её, точно опасаясь, что обивка мгновенно вспыхнет либо в комнату тотчас ворвутся вооружённые до зубов головорезы, которыми командует всё тот же Джулио.
– Прикажете подать грелку? Вам не холодно? – невозмутимо осведомился главный страж. То ли он по-своему истолковал движение Читрадривы, то ли решил непременно изображать доброжелательное участие в судьбе пленника.
– Нет, – Читрадрива отмахнулся от него, как от назойливой мухи. – Лучше скажите, где это я очутился?
– Э-э-э, синьор Андреа, вы слишком любопытны, – Джулио погрозил ему пальцем и с философским видом добавил: – Все несчастья на свете происходят из-за того, что кто-то знает что-то лишнее. Небось вы не угодили бы сюда, если бы не знали…
– А что я знаю такого, что меня похитили из портовой гостиницы? – выразительно глядя на бородача, спросил Читрадрива.
Но главный страж только плечами пожал и развил свою (а может, чужую) мысль:
– Все беды от чрезмерного знания. Вот, к примеру, я ничего лишнего не знаю, поэтому сегодня вы пленник, а стерегу вас я. Вот так.
Сказав это, Джулио направился к выходу, но на пороге обернулся и с подчёркнутой вежливостью добавил:
– Ваши вещи принесут завтра. Спокойной ночи.
Затем дверь захлопнулась.
Наконец-то! Что ж, со стороны этого головореза очень любезно, что он не забыл о просьбе Читрадривы, высказанной ещё на корабле, и позаботился о багаже, наибольшей ценностью в котором был перевод священных книг на анхито. Если это так, если пленившие его настолько ценят книжную мудрость, может, в этом доме найдутся и другие книги. Может, здесь есть и оригиналы священных текстов! Торопиться всё равно некуда, значит, можно спокойно поработать… И то неплохо.
Читрадрива осмотрелся. Комната была небольшая. Кроме роскошной кровати, в ней находились стул с высокой спинкой и столик с подставкой, явно предназначенной для того, чтобы класть на неё книги. На столике в витиеватом бронзовом подсвечнике стояла одинокая свеча. Читрадриву так и тянуло зажечь её, присесть к столу и углубиться в чтение. Был здесь также огромный камин, в котором весело потрескивали смолистые поленья. За счёт пламени камина освещалась вся комната. В верхней части стены напротив входа угадывалось крохотное оконце, расположенное в небольшой нише.
Итак, пока всё идёт не так уж плохо. Да, Читрадриву заключили в тюрьму. Не в мрачную темницу, а в удобную, по-своему даже красивую, но всё же тюрьму. Но с другой стороны, в этой необыкновенной тюрьме почитают книги. И Джулио так трогательно заботится о багаже… Так что не стоит пенять на судьбу, могло быть и хуже. Хотя кто знает, не переведут ли Читрадриву рано или поздно из этого дома в ожидаемую сырую темницу.
Впрочем, вряд ли. Если только здесь нет тайного умысла, гораздо проще отправить пленника в тёмный сырой подвал сразу же. Да и на корабле с ним обращались не так уж плохо…
Ободрённый этими мыслями Читрадрива подошёл к столику, подумал о том, как удобно будет здесь работать, вернулся к кровати, разделся, забрался под одеяло и уснул почти мгновенно, как может позволить себе засыпать человек, бесконечно уверенный в своём будущем. Хотя на самом деле таковой уверенности у него отнюдь не было.
Наутро Читрадрива пробудился от хлопка входной двери. Выглянув из-за балдахина, увидел вошедшего в комнату Николо, который держал в одной руке продолговатую серебристую тарелку, а в другой – длинный кувшин и узкий кубок на высокой ножке. Поставив завтрак на столик, сторож незамедлительно удалился, как всегда не проронив ни слова.
Читрадрива натянул штаны, вылез из-под одеяла, босиком прошлёпал к столику. Тарелка точно оказалась серебряной, с серебряной же ложкой, торчавшей из смеси бобов и мелко нарезанных овощей с накрошенными туда же кусочками мяса. Читрадрива никогда не слыхал о таком блюде и не знал, как оно называется. Тем не менее, он сразу понял, что смесь приготовлена с таким расчётом, чтобы пленник мог пользоваться за завтраком одной лишь ложкой, вполне обходясь без ножа.
Чувство голода очень быстро заставило забыть обо всём остальном. В конце концов, в последний раз Читрадрива ел вчера, да и то обед этот состоял из солонины без хлеба и небольшого количества вина. А сегодня ему подали неожиданно роскошный завтрак из свежих продуктов, да ещё в такой великолепной посуде.
Читрадрива принялся за еду, затем наполнил кубок и пригубил. Вино тоже оказалось отличным, ароматным, как луговые цветы. Оно слегка ударило в голову, однако Читрадрива от этого лишь приободрился, но не опьянел.
– Ого, вы уже на ногах, синьор! Ранняя вы пташка, ничего не скажешь.
В комнату вошёл Джулио, которого Читрадрива приветствовал взмахом ложки. Усмехнувшись в бороду, он прогнусавил:
– А этот болван Николо сказал мне, что вы спите. Но я так и подумал: с чего бы это синьору Андреа спать, когда давно пора вставать?
– Разумеется, я не сплю, – проговорил Читрадрива, проглотив очередную порцию овощной смеси. – И всё жду, когда вы исполните наконец свои обещания.
– Это вы про вещи? Понимаю, синьор Андреа, понимаю. Но всё же думать о книгах на голодный желудок… – страж похлопал себя по животу, пожал плечами и заключил: – Всё-таки учёные люди очень странные. Я бы, к примеру, сначала подумал о еде, а уж затем обо всём остальном.
– Но ещё в море вы обещали, что по прибытии предоставите мне возможность побриться, – напомнил Читрадрива и тыльной стороной правой ладони погладил довольно приличную русую бороду, которая отросла у него за время плавания.
– Ах, да! – Джулио состроил огорчённую физиономию, хлопнул себя по лбу и принялся рассыпаться в извинениях: – Простите, синьор, совсем из головы вылетело. Да и немудрено, ведь сам я не бреюсь. Надеюсь, вы согласитесь, что бородатый считает подобное украшение вполне естественным и не понимает, как это другой может отказываться от него. Поэтому ещё раз прошу прощения и заверяю, что после завтрака немедленно пришлю к вам брадобрея, который станет навещать вас каждое утро. Уж теперь я не допущу этой ошибки, поверьте, синьор Андреа.
– Но и про вещи не забудьте, – напомнил Читрадрива. Главный страж кивнул и вышел из комнаты, а Читрадрива приналёг на угощение. Затем в комнату вошёл молодой верзила с медной мисочкой, в которой были сложены бритвенные принадлежности. Читрадрива потянулся к мисочке, но парень замотал головой и быстро-быстро затараторил. Разумеется, он не собирался давать бритву пленнику в руки. Через минуту явился Николо, который оставил в комнате горячую воду в небольшом тазике и забрал грязную посуду. После чего молодой стражник по всем правилам побрил Читрадриву и вдобавок сделал горячий компресс на подбородок и шею.
Наконец-то Читрадрива избавился от бороды! Он испытывал непередаваемое блаженство. С него словно бы сняли маску. А ещё казалось, что старая кожа лица лопнула, слезла клочьями наподобие змеиной и сменилась совершенно новой, молодой, младенчески чистой, к которой приятно было притронуться.
Когда же вслед за тем Николо притащил драгоценные рукописи, восторгу Читрадривы не было предела. Он вырвал из рук стражника свой труд, утащил на кровать, как собака тащит украденную на кухне сахарную кость с остатками мяса, да так и листал фолианты до поздней ночи. От этого занятия его не смогли отвлечь ни Джулио, явившийся с предложением прогуляться, ни третий стражник, принесший обед, который так и остался нетронутым. Читрадрива встал только затем, чтобы зажечь свечу и водрузить её на придвинутый к кровати стул. Всё остальное время он перечитывал свой труд, мысленно отмечая места, которые предстояло уточнить.
Этим Читрадрива и занимался дни напролёт. Когда он уезжал из Киева, то наивно считал перевод законченным. И только после многодневных диспутов с безвременно погибшим Лоренцо Гаэтани понял, сколь многое ещё предстоит сделать.
По первому же требованию Джулио принёс связку отличных гусиных перьев и пузырёк с чернилами. По мере необходимости он давал пленнику также пергамент. Причём пергамент был исключительно новый, иначе Читрадрива мог потребовать нож, чтобы выскабливать написанное ранее. Доставляли пленнику и книги, написанные по-гречески. Вероятно, здесь имелась прекрасная библиотека, но Читрадриву в неё не пускали, только приносили оттуда тяжеленные фолианты в оправленных позеленевшей медью переплётах или пергаментные свитки, пропитанные запахом древности, местами слегка подпорченные.
Кормили трижды в день. На завтрак обыкновенно давали овощи, на обед – суп, жаркое, жареную птицу или рыбу, на ужин – что-нибудь лёгкое, например, фрукты или моллюсков, которых Читрадрива до сих пор никогда не ел. Поскольку в меню было много рыбных блюд, можно было заключить, что отсюда рукой подать до моря или хотя бы до большой реки.
Джулио сдержал обещание, и теперь к Читрадриве каждое утро заглядывал молодой стражник, исполнявший обязанности цирюльника. Главный страж сообщил, что парня зовут Луиджи, и разрешил Читрадриве звать его в любой момент.
– Сами понимаете, синьор Андреа, мало ли что может случиться. Вдруг или он, или я забудем о своих обязанностях по отношению к вам, так вы не стесняйтесь напомнить, – гнусавил Джулио, криво ухмыляясь. Очевидно, эта ухмылка заменяла у него любезную улыбку.
Любезность тюремщиков проявилась также и в том, что под вечер второго дня в комнату внесли огромную лохань, несколько вёдер горячей воды и губку, и Читрадрива смог соскрести с себя многонедельную грязь путешествия.
– Простите великодушно, синьор, но мы не можем позволить вам вымыться так, как вы привыкли делать это у себя на родине, – сказал тогда Джулио. Отсюда Читрадрива заключил, что стражники принимают его за коренного русича и понятия не имеют о том, что он явился из Орфетанского края. Или из Эпира, как предполагали иудеяне. Значит, захватившие Читрадриву в плен не знали всей правды о нём. И это говорило о том, что никто из них не может читать мысли пленника! Ибо ведущие полукочевой образ жизни анхем при случае просто купались в реке или озере и про распространённые у русичей бани слыхом не слыхивали. Впрочем, как и орфетанцы.
Читрадрива был доволен настолько, насколько пленник может быть доволен тюрьмой. С утра до поздней ночи он рылся в греческих книгах, пытаясь уловить скрытый смысл отдельных текстов, уточняя туманные места и внося правки в драгоценный перевод. Только дважды в день, утром после завтрака и вечером перед ужином, Читрадрива отрывался от этого занятия, чтобы совершить небольшую прогулку в садике, окружавшем домик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44