Прошу вас, будьте очень осторожны! Но эльфам – можете доверять любому".
…"Не хочу обидеть дорогую эльфину, но, насколько мне стало ясно из истории, Уморт – сам эльф и, кроме того, может превращаться в любое существо, какое пожелает. Поэтому, хоть за пределами своих владений он и теряет свой магический дар, будьте осторожны и не доверяйтесь никому".
Дети переглянулись, вспомнив Умрито.
Конец письма звучал так:
…"Чтя своим долгом помешать злодействам Уморта, мы с уважаемой эльфиной поспешим в город цветочных эльфов, дабы соединить волшебную скрипку с волшебной книгой. Очень надеемся встретиться там и с вами – живыми и невредимыми".
…"Дорогие мои! Я не могу удержаться от слёз! Как я тревожусь за вас! Жду не дождусь встречи!"
…"PS: Шуша можете использовать как почтальона. Он обладает невероятной скоростью передвижения и каким-то особым нюхом – он способен разыскать вас в любой дыре. Своё письмо дайте ему проглотить: в нужный момент он выплюнет его целое и невредимое. Советую послать его с предупредительным письмом к Королю Цветочных Эльфов. Ваши Тропотор и Диана".
* * *
От тёплого послания друзей на душе стало весело и хорошо.
Шуша сначала хотели взять с собой. Но Тоурри посоветовал отправить зверька с почтой отдельно.
– Мохнатика так не ищут, как нас, – пояснил он. – Сам по себе он будет в большей безопасности. Хоть кто-то из нас – или он, или мы – доберётся до цветочного города целым и невредимым.
Том долго не мог решиться сунуть послание для короля Эля зверю в пасть: а если он его сжуёт?
Но рисковать так рисковать. Зверь проглотил письмо с таким аппетитом, как будто послания к королям были его любимым блюдом. Потом подмигнул одним-единственным глазом, появившимся специально по этому случаю, и с быстротой молнии скрылся в лесной чаще.
Король Родерик сам усадил детей на сокола, посоветовав крепко держаться за перья.
– Передавайте привет моему кузену Элю! – прогремел он зычным басом, взмахнув шляпой.
Сокол замахал крыльями и взмыл в небо, чтобы сделать прощальный круг над лесом. Над густой кроной высокого дуба розовощёкая эльфина в чепце сердечно махала им на прощание.
2. Два врага
День выдался солнечный. Пожалуй, даже чересчур. Уморт надвинул шляпу на самые брови, чтобы солнце не светило в глаза. Громадный коршун, на котором он сидел, величественно взмахивал крыльями, всё больше удаляясь от гор.
Уморт оглянулся в последний раз. Отсюда волшебный замок смотрелся уже просто высоченной скалой, возвышавшейся над другими в самом сердце его владений.
На этот раз он не полетел на своих крыльях: дорога заняла бы слишком много времени. А сейчас важно было добраться до цветочного города раньше мальчишки с девчонкой. Если они вообще доберутся.
Горы остались позади. Теперь коршун летел над необъятными лесными просторами, которыми владел в эту пору король Родерик. Уморт вспомнил, как сто лет назад устроил в этом месте в назидание непокорному дедушке Родерика потрясающий фейерверк, спалив немалый кусок леса. Жаль, в этих местах жило совсем немного подданных лесного эльфа, всё больше – кобольды.
Коршун лениво парил над мохнатыми верхушками елей. Свесившись вниз, Уморт пытливо вглядывался в узкие пространства между деревьями. Можно было бы подстрелить что-нибудь себе на обед, сверху это всегда проще.
Внезапно коршун передёрнулся всем телом и стремительно полетел вниз головой, Уморт еле сумел удержаться. У самой земли птица замедлила полёт и, тяжело махая крыльями, попыталась снова подняться. Ещё пара взмахов, ещё… птица перекувыркнулась через голову, упала на землю и осталась лежать без движения.
Уморт соскочил с неподвижной туши и быстро подбежал к голове коршуна: глаза птицы были закрыты, из шеи торчала стрела.
Маг тревожно оглянулся. Вокруг – глухая чаща. Высокие ели мрачно смотрели со всех сторон.
– Не беспокойся, – прозвенел вдруг голос за спиной. – Он не убит – просто заснул.
Уморт резко обернулся.
В зарослях травы стоял кобольд. Да не какой-нибудь, а тот самый, длинноволосый, которого Уморт страстно желал видеть. В руках у кобольда был лук.
Глаза волшебника радостно блеснули. Он порывисто шагнул навстречу.
– Я вижу, это твоих рук дело, – прищурился он. – Я жду объяснений.
– Тебе придётся здесь задержаться, Уморт, – сказал Игуш.
– Да?.. – усмехнулся маг. – И ты, как я понимаю, собираешься меня задержать. Не так ли?
– Именно.
– Что ж, ловко придумано: дождаться, когда я покину пределы гор, где я могуч и всесилен, и разделаться тут со мной, как с обычным эльфом. Браво, Игуш! Твой братец десять лет тому назад несколько не рассчитал. Он встретился со мной вон за той скалой. Там ещё мои владения. Только и успел сделать, что схватиться за меч. Статуя получилась впечатляющая, не правда ли? …Но здесь ты можешь взять меня голыми руками, кобольд. Ты в преимуществе передо мной.
– Я не собираюсь пользоваться своим преимуществом, Уморт, – мотнул головой кобольд. – У тебя тоже есть меч, и ты хорошо им владеешь. Вынимай!
Улыбнувшись, маг скинул плащ и вынул из ножен длинный меч. Игуш выхватил свой.
Уморт встал в позицию и хищно улыбнулся.
– Я думаю, ты уже видел новое украшение для ворот, Игуш. Маленькая Моурри так плакала…
Закусив губу, Игуш кинулся на противника.
Маг рассмеялся и легко ушёл от удара.
– Это я нарочно для тебя велел выставить статую над воротами. Чтобы было видно издалека. – Уморт кружил, не торопясь напасть. – Вообще, я люблю мурров. Приятные существа, даже немного владеют магией… Но эти наглецы перешагнули все границы! – Волшебник сделал яростный выпад. – Я не очень терпелив, ты знаешь, кобольд.
Противники закружили по поляне.
– Ты так сосредоточенно молчишь, – продолжал Уморт, ловко парируя удары. – Прими же немножко участие в разговоре. Ведь не могу я болтать сам с собой. Боишься сделать неверное движение? Ты прав, у тебя есть все шансы остаться лежать на этой поляне. В то время как меня ты убить не можешь: до скрипки с нотами вы ведь ещё не добрались. – Мечи скрещивались с громким звоном. – …Что ты, собственно, мечтаешь со мной сделать? По-видимому, связать руки, заткнуть рот и оставить здесь. Чтобы не мешал путешествию Тома в цветочный город. Так ведь?
Не дождавшись ответа, маг насмешливо продолжал:
– Послушай, ты, «рыцарь»! Убить ты меня всё равно не сможешь, даже если мальчик доберётся до скрипки, тебе это известно? Чёрная сторона света никогда не исчезнет. Даже если такие, как ты, «рыцари», всю жизнь будут пытаться её уничтожить. Пойми: нельзя уничтожить ночь! Нельзя уничтожить зло, как бы кто этого не добивался!
Меч кобольда коснулся плеча противника, взрезав ткань. Уморт отскочил назад и сунул руку под камзол.
– …Послушай, Игуш, сколько тебе лет? Двадцать?.. А мне триста двадцать! Что ты мог узнать за свои двадцать лет? Что есть добро, есть зло, и что надо бороться со злом, чтобы победило добро? …Скажу тебе, пока не уложил на месте, из векового опыта: добро не может существовать без зла. Если тебе хорошо, то кому-то другому плохо, запомни это. Я ем морковку – другому она уже не достанется. Ты подстрелил птицу, чтобы накормить своих детей: дети рады, птица – нет! Девушка подарит любовь тебе, а другой будет страдать от неразделённого чувства! Счастье одного строится на несчастье другого. Из праха умерших, в конце концов, вырастают цветы, если хочешь знать!
Голос Уморта был напряжён до предела.
– Я – один злой волшебник против двух добрых, и то они ограничили меня в пространстве. Но – убей меня, лиши меня магической силы! – ты думаешь, воцарится счастье в Цауберляндии? Не надейся! Появится новый чёрный маг. Может быть, ещё пострашнее, чем я. Для этого даже не нужна будет скрипка: он возникнет сам по себе – из воздуха, из ничего! Потому что не может существовать дня без ночи, добра без зла!
…Между тем кобольд, наступая, уже прижимал противника к краю полянки, где рос непроходимый колючий кустарник. Как ни внимательно слушал Игуш откровения мага, он всё же заметил, что всё это время тот держал свободную от меча руку под камзолом. Взгляд его упал на шею волшебника, где на солнце сверкнула золотая цепочка. Внезапная догадка пронзила его.
Поняв, что терять нельзя ни секунды, кобольд рванулся вперёд и изо всех сил ударил мечом по клинку противника. Меч мага отлетел в сторону.
Не давая Уморту опомниться, Игуш налетел на него и повалил наземь, безжалостно вывернув руку. Розовый кристалл в ладони у мага алел на глазах, будто наливаясь кровью.
Кобольд придавил противника к земле, не давая сделать ни движения и, с усилием выдернув из руки магический камень, закинул, не глядя, в кусты терновника.
Взбешённый маг дёрнулся, перекатился через плечо и вскочил на ноги. Глазами он искал свой меч.
– Нет, ты не получишь больше шанса, – твёрдо сказал Игуш, наступив на меч.
– Куда ты закинул камень? – проскрежетал волшебник сквозь зубы.
– Не знаю, – невозмутимо ответил кобольд. – Не смотрел.
Уморт вздохнул:
– Что ты собираешься теперь делать со мной?
– Свяжу и оставлю, как ты уже догадался.
– Давай, – Уморт протянул руки.
Но не успел кобольд прикоснуться к его рукаву, как тот с силой дёрнул его за руку вниз, и оба покатились по траве. Нож, сверкнувший в руке у мага, прошёлся совсем близко от лица Игуша.
Навалившись на коварного эльфа, кобольд с силой сжал его запястье. Острый нож выскользнул из пальцев, крутанулся в воздухе и легко вонзился неподалёку в землю по самую рукоятку.
В следующую минуту Игуш жёстко скручивал яростно сопротивлявшемуся эльфу руки за спиной. Потом подтащил его к дереву и тщательно привязал к стволу.
– Ты отдохнёшь здесь немного, Уморт, – объяснил он. – Твой коршун пронзён стрелой с сонным зельем. Тебе придётся подождать несколько дней, пока он не проснётся. Думаю, тебя никто не потревожит: место довольно глухое.
– Ты что же, собираешься оставить меня здесь на всё это время без еды и питья, «благородный рыцарь»? – взглянул исподлобья Уморт.
Игуш обернулся:
– Ты ведь сам хвалился, что бессмертен. Так что будь спокоен, с тобой ничего не случится.
Однако, заметив, что по лбу у волшебника струится пот, вернулся, вынул из-за пояса флягу с водой и приложил к губам эльфа.
– Мы с тобой ещё как-нибудь встретимся, Игуш, – пообещал Уморт, отхлебнув из фляги.
– После того как отзвучит твоя последняя мелодия, Уморт, – охотно, – кивнул тот.
Чёрные глаза с ненавистью провожали кобольда.
– Не надейся особенно, что всё у вас теперь пойдёт гладко! – крикнул Уморт вслед. – Я ещё вчера послал по следу Тома стаю моих лучших коршунов! А повсюду в лесах тролли ищут гнома с эльфиной!
…В лесу было тихо-тихо, только где-то в чаще куковала кукушка. Солнце опустилось за ели и теперь светило связанному волшебнику прямо в глаза. Уморт зажмурился, отвернул голову и глубоко задумался…
3. Тоурри
Путешествие начиналось приятно. Весь день пригревало солнышко. Ни ветерка, ни облачка. Под ногами, куда ни кинь взгляд, простирался густой лес, с высоты соколиного полёта казавшийся сплошным зелёным ковром.
Но птице тоже нужно отдыхать. Пролетев порядочное расстояние, сокол опустился на лесную полянку.
На привале дети ближе познакомились со своим новым зеленоглазым товарищем. Покинув мрачные Умортовы владения, мурр как будто стряхнул с себя весь груз тяготивших его забот. Тоурри оказался милым и обаятельным спутником. Беззаботное настроение никогда не сходило с его чела, что было характерной чертой всякого мурра. Он, правда, не обладал практичностью гнома в умении, например, быстро построить шалаш из веток и листьев, или способностью кобольда из ничего приготовить поесть, но зато в глазах его никогда не угасали весёлые искорки.
Мурр просто очаровал Тома с Катариной, когда, подкрепившись сладкой кушуньей и сыто растянувшись на траве, начал показывать смешные фокусы.
Сухой сучок в его руках вдруг по-червячьи скорчился, прокашлялся и деловито пополз вверх по травинке.
А дорожные мешки затеяли спор – кто толще и важнее. Да так смешно выпячивали животы, что дети, глядя на них, давились со смеху.
Дорожный мешок Катарины оказался самым худым. Но он не растерялся: вытащил из кармашка красную ленточку и кокетливо нацепил её себе на ремешок.
– Зато я – самый симпатичный! – гордо провозгласил он голосом Катарины, взобравшись на шляпку гриба.
Катарина покраснела.
Посмеиваясь, мурр продолжил представление. Руки в «белых перчатках» проделывали чудеса, не снившиеся ни одному фокуснику в мире.
Вот он сомкнул кончики пальцев. А когда снова разомкнул, между ними вспыхнуло ярко-зелёное пламя. Пушистые искрящиеся шарики взлетели до самых крон деревьев, а потом посыпались на детей, норовясь забиться за шиворот. Достигнув же своей цели, принялись так яростно щекотать, что дети покатились по траве, захлёбываясь от хохота. Первым запросил пощады Том.
– Прекрати, Тоурри! – вопил он, извиваясь. – Перестань издеваться!
Тоурри прекратил не сразу. Трясясь от беззвучного смеха, он ещё некоторое время наслаждался видом корчившихся на земле детей, потом щёлкнул пальцами – «щекотунчики» исчезли.
Оставив брата с сестрой пока отдыхать, мурр принялся за спящего сокола. В траве вдруг возникла толстая розовая мышь с глазами-цветочками. Смерив громадную птицу презрительным взглядом, она неторопливо прошлась под самым клювом у сокола, небрежно задев его своим длинным хвостом.
Птица открыла глаза. Встрепенулась… И бросилась за мышью!
Перепуганная мышь старательно улепётывала со всех лап. Причём с каждым шагом она заметно увеличивалась в размерах. Под конец сокол озадаченно завис над толстой тварью, больше походившей теперь на упитанную хрюшку, чем на давешнюю мышь. Осознав внезапно значимость своей персоны, мышь важно развернулась, гордо упёрла лапки в бока и… – ппыхх! – лопнула.
Зрители восторженно аплодировали. Восхищённая Катарина попросила мурра показать ещё «что-нибудь такое, чтобы захватывало дух!»
Сверкнув белозубой улыбкой, Тоурри легко вскочил, подошёл к Катарине и взял её за руки.
Не успела девочка даже вскрикнуть, как оба очутились высоко над землёй. Под ногами дрожал тонкий канат, протянувшийся между верхушками деревьев. Откуда-то громыхнула музыка, и Тоурри закружил Катарину в весёлом танце. Грациозным движениям мурра мог бы позавидовать любой танцор. Глядя с земли, можно было подумать, что эти двое танцуют прямо в воздухе.
Музыка звучала всё быстрее и быстрее. Солнце, ёлки и земля кружились как сумасшедшие. Всякий раз, когда Катарина в ужасе замирала, готовая сорваться вниз с головокружительной высоты, взгляд её встречался со смеющимся взглядом зелёных глаз, а ловкие руки в «белых перчатках» не давали упасть.
Когда звуки музыки стихли, мурр обхватил Катарину за талию и мягко спрыгнул с нею наземь.
День, хорошо начавшийся, кончился тоже хорошо. На луну набежало тёмное облачко.
* * *
Утром небо безнадёжно затянуло тучами. Вся лесная поляна утопала в густом тумане. Уже через несколько шагов нельзя было ничего различить. Проснувшийся мурр поёжился: чего-чего, а сырости мурры не любили.
Сверху послышался бодрый клекот.
– В дорогу, в дорогу! – напомнила ранняя пташка. – Уже давно рассвело.
Том высунулся из-под листа, где спал. Сонно тёрла глаза Катарина.
– А в таком тумане разве можно лететь? – с сомнением спросил мальчик.
– Я ведь вам не стрекоза, – напомнила птица. – Наверху в вышине тумана нет.
Доев остатки ужина, друзья взобрались на сокола. Вихрь взмахнул крыльями и взвился в воздух.
«Всё-таки на соколе летать несравнимо приятнее, чем на стрекозе, – думал Том, тоскливо съёжившись от холода, – и теплее, и мягче, и быстрее. А завтра к утру Вихрь уже обещал быть на месте…»
Катарина вообще ни о чём не думала. Зажмурив глаза, она внимательно досматривала утренний сон. Глаза Тома стали тоже сами собой закрываться…
Вопрос, который задал Тоурри Вихрю, снял весь сон как рукой.
– Что это там за птицы сзади? – Мурр выглядел очень встревоженным.
Сокол развернулся и сделал круг.
– Коршуны, – последовал уверенный ответ.
У Тома перехватило дух.
– Вихрь, летим что есть силы! – Голос Тоурри был донельзя напряжён.
– Летим, – согласился сокол и энергично замахал крыльями. – За нами погоня?
– Три коршуна Уморта, – говорил мурр, сосредоточенно всматриваясь вдаль. – И один из них – Грроггинс, лучший из лучших. Пожалуйста, Вихрь, скорее! Они нас быстро нагоняют!
Катарина проснулась оттого, что Тоурри тряс её за плечо.
– Держись крепче, – шепнул он ей. – Сейчас…
Громкое хлопанье крыльев заглушило его слова.
– Ха-ха-ха! – прогремел хриплый голос Грроггинса. – Наши маленькие тут! И Тоурри!.. Прямо утро приятных сюрпризов! Господин маг будет доволен. Всё, лапки! От обер-коршуна вы не уйдёте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
…"Не хочу обидеть дорогую эльфину, но, насколько мне стало ясно из истории, Уморт – сам эльф и, кроме того, может превращаться в любое существо, какое пожелает. Поэтому, хоть за пределами своих владений он и теряет свой магический дар, будьте осторожны и не доверяйтесь никому".
Дети переглянулись, вспомнив Умрито.
Конец письма звучал так:
…"Чтя своим долгом помешать злодействам Уморта, мы с уважаемой эльфиной поспешим в город цветочных эльфов, дабы соединить волшебную скрипку с волшебной книгой. Очень надеемся встретиться там и с вами – живыми и невредимыми".
…"Дорогие мои! Я не могу удержаться от слёз! Как я тревожусь за вас! Жду не дождусь встречи!"
…"PS: Шуша можете использовать как почтальона. Он обладает невероятной скоростью передвижения и каким-то особым нюхом – он способен разыскать вас в любой дыре. Своё письмо дайте ему проглотить: в нужный момент он выплюнет его целое и невредимое. Советую послать его с предупредительным письмом к Королю Цветочных Эльфов. Ваши Тропотор и Диана".
* * *
От тёплого послания друзей на душе стало весело и хорошо.
Шуша сначала хотели взять с собой. Но Тоурри посоветовал отправить зверька с почтой отдельно.
– Мохнатика так не ищут, как нас, – пояснил он. – Сам по себе он будет в большей безопасности. Хоть кто-то из нас – или он, или мы – доберётся до цветочного города целым и невредимым.
Том долго не мог решиться сунуть послание для короля Эля зверю в пасть: а если он его сжуёт?
Но рисковать так рисковать. Зверь проглотил письмо с таким аппетитом, как будто послания к королям были его любимым блюдом. Потом подмигнул одним-единственным глазом, появившимся специально по этому случаю, и с быстротой молнии скрылся в лесной чаще.
Король Родерик сам усадил детей на сокола, посоветовав крепко держаться за перья.
– Передавайте привет моему кузену Элю! – прогремел он зычным басом, взмахнув шляпой.
Сокол замахал крыльями и взмыл в небо, чтобы сделать прощальный круг над лесом. Над густой кроной высокого дуба розовощёкая эльфина в чепце сердечно махала им на прощание.
2. Два врага
День выдался солнечный. Пожалуй, даже чересчур. Уморт надвинул шляпу на самые брови, чтобы солнце не светило в глаза. Громадный коршун, на котором он сидел, величественно взмахивал крыльями, всё больше удаляясь от гор.
Уморт оглянулся в последний раз. Отсюда волшебный замок смотрелся уже просто высоченной скалой, возвышавшейся над другими в самом сердце его владений.
На этот раз он не полетел на своих крыльях: дорога заняла бы слишком много времени. А сейчас важно было добраться до цветочного города раньше мальчишки с девчонкой. Если они вообще доберутся.
Горы остались позади. Теперь коршун летел над необъятными лесными просторами, которыми владел в эту пору король Родерик. Уморт вспомнил, как сто лет назад устроил в этом месте в назидание непокорному дедушке Родерика потрясающий фейерверк, спалив немалый кусок леса. Жаль, в этих местах жило совсем немного подданных лесного эльфа, всё больше – кобольды.
Коршун лениво парил над мохнатыми верхушками елей. Свесившись вниз, Уморт пытливо вглядывался в узкие пространства между деревьями. Можно было бы подстрелить что-нибудь себе на обед, сверху это всегда проще.
Внезапно коршун передёрнулся всем телом и стремительно полетел вниз головой, Уморт еле сумел удержаться. У самой земли птица замедлила полёт и, тяжело махая крыльями, попыталась снова подняться. Ещё пара взмахов, ещё… птица перекувыркнулась через голову, упала на землю и осталась лежать без движения.
Уморт соскочил с неподвижной туши и быстро подбежал к голове коршуна: глаза птицы были закрыты, из шеи торчала стрела.
Маг тревожно оглянулся. Вокруг – глухая чаща. Высокие ели мрачно смотрели со всех сторон.
– Не беспокойся, – прозвенел вдруг голос за спиной. – Он не убит – просто заснул.
Уморт резко обернулся.
В зарослях травы стоял кобольд. Да не какой-нибудь, а тот самый, длинноволосый, которого Уморт страстно желал видеть. В руках у кобольда был лук.
Глаза волшебника радостно блеснули. Он порывисто шагнул навстречу.
– Я вижу, это твоих рук дело, – прищурился он. – Я жду объяснений.
– Тебе придётся здесь задержаться, Уморт, – сказал Игуш.
– Да?.. – усмехнулся маг. – И ты, как я понимаю, собираешься меня задержать. Не так ли?
– Именно.
– Что ж, ловко придумано: дождаться, когда я покину пределы гор, где я могуч и всесилен, и разделаться тут со мной, как с обычным эльфом. Браво, Игуш! Твой братец десять лет тому назад несколько не рассчитал. Он встретился со мной вон за той скалой. Там ещё мои владения. Только и успел сделать, что схватиться за меч. Статуя получилась впечатляющая, не правда ли? …Но здесь ты можешь взять меня голыми руками, кобольд. Ты в преимуществе передо мной.
– Я не собираюсь пользоваться своим преимуществом, Уморт, – мотнул головой кобольд. – У тебя тоже есть меч, и ты хорошо им владеешь. Вынимай!
Улыбнувшись, маг скинул плащ и вынул из ножен длинный меч. Игуш выхватил свой.
Уморт встал в позицию и хищно улыбнулся.
– Я думаю, ты уже видел новое украшение для ворот, Игуш. Маленькая Моурри так плакала…
Закусив губу, Игуш кинулся на противника.
Маг рассмеялся и легко ушёл от удара.
– Это я нарочно для тебя велел выставить статую над воротами. Чтобы было видно издалека. – Уморт кружил, не торопясь напасть. – Вообще, я люблю мурров. Приятные существа, даже немного владеют магией… Но эти наглецы перешагнули все границы! – Волшебник сделал яростный выпад. – Я не очень терпелив, ты знаешь, кобольд.
Противники закружили по поляне.
– Ты так сосредоточенно молчишь, – продолжал Уморт, ловко парируя удары. – Прими же немножко участие в разговоре. Ведь не могу я болтать сам с собой. Боишься сделать неверное движение? Ты прав, у тебя есть все шансы остаться лежать на этой поляне. В то время как меня ты убить не можешь: до скрипки с нотами вы ведь ещё не добрались. – Мечи скрещивались с громким звоном. – …Что ты, собственно, мечтаешь со мной сделать? По-видимому, связать руки, заткнуть рот и оставить здесь. Чтобы не мешал путешествию Тома в цветочный город. Так ведь?
Не дождавшись ответа, маг насмешливо продолжал:
– Послушай, ты, «рыцарь»! Убить ты меня всё равно не сможешь, даже если мальчик доберётся до скрипки, тебе это известно? Чёрная сторона света никогда не исчезнет. Даже если такие, как ты, «рыцари», всю жизнь будут пытаться её уничтожить. Пойми: нельзя уничтожить ночь! Нельзя уничтожить зло, как бы кто этого не добивался!
Меч кобольда коснулся плеча противника, взрезав ткань. Уморт отскочил назад и сунул руку под камзол.
– …Послушай, Игуш, сколько тебе лет? Двадцать?.. А мне триста двадцать! Что ты мог узнать за свои двадцать лет? Что есть добро, есть зло, и что надо бороться со злом, чтобы победило добро? …Скажу тебе, пока не уложил на месте, из векового опыта: добро не может существовать без зла. Если тебе хорошо, то кому-то другому плохо, запомни это. Я ем морковку – другому она уже не достанется. Ты подстрелил птицу, чтобы накормить своих детей: дети рады, птица – нет! Девушка подарит любовь тебе, а другой будет страдать от неразделённого чувства! Счастье одного строится на несчастье другого. Из праха умерших, в конце концов, вырастают цветы, если хочешь знать!
Голос Уморта был напряжён до предела.
– Я – один злой волшебник против двух добрых, и то они ограничили меня в пространстве. Но – убей меня, лиши меня магической силы! – ты думаешь, воцарится счастье в Цауберляндии? Не надейся! Появится новый чёрный маг. Может быть, ещё пострашнее, чем я. Для этого даже не нужна будет скрипка: он возникнет сам по себе – из воздуха, из ничего! Потому что не может существовать дня без ночи, добра без зла!
…Между тем кобольд, наступая, уже прижимал противника к краю полянки, где рос непроходимый колючий кустарник. Как ни внимательно слушал Игуш откровения мага, он всё же заметил, что всё это время тот держал свободную от меча руку под камзолом. Взгляд его упал на шею волшебника, где на солнце сверкнула золотая цепочка. Внезапная догадка пронзила его.
Поняв, что терять нельзя ни секунды, кобольд рванулся вперёд и изо всех сил ударил мечом по клинку противника. Меч мага отлетел в сторону.
Не давая Уморту опомниться, Игуш налетел на него и повалил наземь, безжалостно вывернув руку. Розовый кристалл в ладони у мага алел на глазах, будто наливаясь кровью.
Кобольд придавил противника к земле, не давая сделать ни движения и, с усилием выдернув из руки магический камень, закинул, не глядя, в кусты терновника.
Взбешённый маг дёрнулся, перекатился через плечо и вскочил на ноги. Глазами он искал свой меч.
– Нет, ты не получишь больше шанса, – твёрдо сказал Игуш, наступив на меч.
– Куда ты закинул камень? – проскрежетал волшебник сквозь зубы.
– Не знаю, – невозмутимо ответил кобольд. – Не смотрел.
Уморт вздохнул:
– Что ты собираешься теперь делать со мной?
– Свяжу и оставлю, как ты уже догадался.
– Давай, – Уморт протянул руки.
Но не успел кобольд прикоснуться к его рукаву, как тот с силой дёрнул его за руку вниз, и оба покатились по траве. Нож, сверкнувший в руке у мага, прошёлся совсем близко от лица Игуша.
Навалившись на коварного эльфа, кобольд с силой сжал его запястье. Острый нож выскользнул из пальцев, крутанулся в воздухе и легко вонзился неподалёку в землю по самую рукоятку.
В следующую минуту Игуш жёстко скручивал яростно сопротивлявшемуся эльфу руки за спиной. Потом подтащил его к дереву и тщательно привязал к стволу.
– Ты отдохнёшь здесь немного, Уморт, – объяснил он. – Твой коршун пронзён стрелой с сонным зельем. Тебе придётся подождать несколько дней, пока он не проснётся. Думаю, тебя никто не потревожит: место довольно глухое.
– Ты что же, собираешься оставить меня здесь на всё это время без еды и питья, «благородный рыцарь»? – взглянул исподлобья Уморт.
Игуш обернулся:
– Ты ведь сам хвалился, что бессмертен. Так что будь спокоен, с тобой ничего не случится.
Однако, заметив, что по лбу у волшебника струится пот, вернулся, вынул из-за пояса флягу с водой и приложил к губам эльфа.
– Мы с тобой ещё как-нибудь встретимся, Игуш, – пообещал Уморт, отхлебнув из фляги.
– После того как отзвучит твоя последняя мелодия, Уморт, – охотно, – кивнул тот.
Чёрные глаза с ненавистью провожали кобольда.
– Не надейся особенно, что всё у вас теперь пойдёт гладко! – крикнул Уморт вслед. – Я ещё вчера послал по следу Тома стаю моих лучших коршунов! А повсюду в лесах тролли ищут гнома с эльфиной!
…В лесу было тихо-тихо, только где-то в чаще куковала кукушка. Солнце опустилось за ели и теперь светило связанному волшебнику прямо в глаза. Уморт зажмурился, отвернул голову и глубоко задумался…
3. Тоурри
Путешествие начиналось приятно. Весь день пригревало солнышко. Ни ветерка, ни облачка. Под ногами, куда ни кинь взгляд, простирался густой лес, с высоты соколиного полёта казавшийся сплошным зелёным ковром.
Но птице тоже нужно отдыхать. Пролетев порядочное расстояние, сокол опустился на лесную полянку.
На привале дети ближе познакомились со своим новым зеленоглазым товарищем. Покинув мрачные Умортовы владения, мурр как будто стряхнул с себя весь груз тяготивших его забот. Тоурри оказался милым и обаятельным спутником. Беззаботное настроение никогда не сходило с его чела, что было характерной чертой всякого мурра. Он, правда, не обладал практичностью гнома в умении, например, быстро построить шалаш из веток и листьев, или способностью кобольда из ничего приготовить поесть, но зато в глазах его никогда не угасали весёлые искорки.
Мурр просто очаровал Тома с Катариной, когда, подкрепившись сладкой кушуньей и сыто растянувшись на траве, начал показывать смешные фокусы.
Сухой сучок в его руках вдруг по-червячьи скорчился, прокашлялся и деловито пополз вверх по травинке.
А дорожные мешки затеяли спор – кто толще и важнее. Да так смешно выпячивали животы, что дети, глядя на них, давились со смеху.
Дорожный мешок Катарины оказался самым худым. Но он не растерялся: вытащил из кармашка красную ленточку и кокетливо нацепил её себе на ремешок.
– Зато я – самый симпатичный! – гордо провозгласил он голосом Катарины, взобравшись на шляпку гриба.
Катарина покраснела.
Посмеиваясь, мурр продолжил представление. Руки в «белых перчатках» проделывали чудеса, не снившиеся ни одному фокуснику в мире.
Вот он сомкнул кончики пальцев. А когда снова разомкнул, между ними вспыхнуло ярко-зелёное пламя. Пушистые искрящиеся шарики взлетели до самых крон деревьев, а потом посыпались на детей, норовясь забиться за шиворот. Достигнув же своей цели, принялись так яростно щекотать, что дети покатились по траве, захлёбываясь от хохота. Первым запросил пощады Том.
– Прекрати, Тоурри! – вопил он, извиваясь. – Перестань издеваться!
Тоурри прекратил не сразу. Трясясь от беззвучного смеха, он ещё некоторое время наслаждался видом корчившихся на земле детей, потом щёлкнул пальцами – «щекотунчики» исчезли.
Оставив брата с сестрой пока отдыхать, мурр принялся за спящего сокола. В траве вдруг возникла толстая розовая мышь с глазами-цветочками. Смерив громадную птицу презрительным взглядом, она неторопливо прошлась под самым клювом у сокола, небрежно задев его своим длинным хвостом.
Птица открыла глаза. Встрепенулась… И бросилась за мышью!
Перепуганная мышь старательно улепётывала со всех лап. Причём с каждым шагом она заметно увеличивалась в размерах. Под конец сокол озадаченно завис над толстой тварью, больше походившей теперь на упитанную хрюшку, чем на давешнюю мышь. Осознав внезапно значимость своей персоны, мышь важно развернулась, гордо упёрла лапки в бока и… – ппыхх! – лопнула.
Зрители восторженно аплодировали. Восхищённая Катарина попросила мурра показать ещё «что-нибудь такое, чтобы захватывало дух!»
Сверкнув белозубой улыбкой, Тоурри легко вскочил, подошёл к Катарине и взял её за руки.
Не успела девочка даже вскрикнуть, как оба очутились высоко над землёй. Под ногами дрожал тонкий канат, протянувшийся между верхушками деревьев. Откуда-то громыхнула музыка, и Тоурри закружил Катарину в весёлом танце. Грациозным движениям мурра мог бы позавидовать любой танцор. Глядя с земли, можно было подумать, что эти двое танцуют прямо в воздухе.
Музыка звучала всё быстрее и быстрее. Солнце, ёлки и земля кружились как сумасшедшие. Всякий раз, когда Катарина в ужасе замирала, готовая сорваться вниз с головокружительной высоты, взгляд её встречался со смеющимся взглядом зелёных глаз, а ловкие руки в «белых перчатках» не давали упасть.
Когда звуки музыки стихли, мурр обхватил Катарину за талию и мягко спрыгнул с нею наземь.
День, хорошо начавшийся, кончился тоже хорошо. На луну набежало тёмное облачко.
* * *
Утром небо безнадёжно затянуло тучами. Вся лесная поляна утопала в густом тумане. Уже через несколько шагов нельзя было ничего различить. Проснувшийся мурр поёжился: чего-чего, а сырости мурры не любили.
Сверху послышался бодрый клекот.
– В дорогу, в дорогу! – напомнила ранняя пташка. – Уже давно рассвело.
Том высунулся из-под листа, где спал. Сонно тёрла глаза Катарина.
– А в таком тумане разве можно лететь? – с сомнением спросил мальчик.
– Я ведь вам не стрекоза, – напомнила птица. – Наверху в вышине тумана нет.
Доев остатки ужина, друзья взобрались на сокола. Вихрь взмахнул крыльями и взвился в воздух.
«Всё-таки на соколе летать несравнимо приятнее, чем на стрекозе, – думал Том, тоскливо съёжившись от холода, – и теплее, и мягче, и быстрее. А завтра к утру Вихрь уже обещал быть на месте…»
Катарина вообще ни о чём не думала. Зажмурив глаза, она внимательно досматривала утренний сон. Глаза Тома стали тоже сами собой закрываться…
Вопрос, который задал Тоурри Вихрю, снял весь сон как рукой.
– Что это там за птицы сзади? – Мурр выглядел очень встревоженным.
Сокол развернулся и сделал круг.
– Коршуны, – последовал уверенный ответ.
У Тома перехватило дух.
– Вихрь, летим что есть силы! – Голос Тоурри был донельзя напряжён.
– Летим, – согласился сокол и энергично замахал крыльями. – За нами погоня?
– Три коршуна Уморта, – говорил мурр, сосредоточенно всматриваясь вдаль. – И один из них – Грроггинс, лучший из лучших. Пожалуйста, Вихрь, скорее! Они нас быстро нагоняют!
Катарина проснулась оттого, что Тоурри тряс её за плечо.
– Держись крепче, – шепнул он ей. – Сейчас…
Громкое хлопанье крыльев заглушило его слова.
– Ха-ха-ха! – прогремел хриплый голос Грроггинса. – Наши маленькие тут! И Тоурри!.. Прямо утро приятных сюрпризов! Господин маг будет доволен. Всё, лапки! От обер-коршуна вы не уйдёте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28