А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Какое-то время они смотрели друг на друга, прежде чем водитель мотоцикла нарушил молчание.
– Профессора я посажу сзади, – произнес он и добавил: – Но сначала нужно приподнять мотоцикл и развернуть его.
Они могли бы его оглушить. Отнять у него автомат. Даже убить, подумал Роман, и заметил, что Ян колеблется. Но к чему это приведет? Он предпочел довериться интуиции и этому таинственному незнакомцу.
Они вместе приподняли мотоцикл, чтобы направить его в обратную сторону. Мотоциклист опять сел в седло.
– Ладно, устраивайте профессора, – сказал он своим хрупким голосом, – и следуйте за мной.
Они поместили Д'Анкосса на сиденье, где он сразу схватился за хромированную спинку, затем, по-прежнему гуськом, медленно двинулись по следам мотоцикла, который, в свою очередь, старался не съезжать с отпечатков, оставленных трейлером.
Остановились они только дважды. Первый раз, чтобы посмотреть на песчаную лисицу, которая бежала, почти прижавшись к земле, и без помех достигла горного отрога, во второй раз их внимание привлекла стайка тушканчиков, которые выскочили чуть ли не из-под колес мотоцикла и рассеялись по полю, тоже не вызвав никакого взрыва.
– Слишком легкие! – бросил через плечо мотоциклист. – Они слишком легкие, чтобы привести в действие взрывной механизм. Скоро мы отсюда выберемся, – добавил он, указывая на предупреждающую табличку, на которой Роман смог теперь прочесть надпись «Осторожно, мины», выведенную буквами сантиметров сорок высотой.
В самом деле, довольно скоро они оказались в безопасном месте, дрожащие и мокрые от пота, взбодренные адреналином.
Роман вытер лоб и обернулся. Не было решительно никакого различия между двумя пейзажами, между жизнью и смертью. Тот же невозмутимый покой, та же тишина, тот же молочный свет. Он повернулся к мотоциклу, мотор которого постепенно затихал.
– Вы нас здесь бросите? Что вы сделали с нашими вещами?
Мотоциклист невозмутимо поднял руку:
– Не больше одного вопроса сразу.
– Вам не кажется, что сейчас самое время объяснить нам, что здесь происходит? – спросил Д'Анкосс. – Зря вы нас оставили сзади: «Post equitem sedet atra cura!»
Ян усмехнулся и вполголоса перевел: «Черная тревога сидит на крупе лошади позади всадника», но вышеупомянутый всадник явно понял латинское изречение, потому что уже отвечал:
– Разумеется, мне следовало бы оставить вас здесь, но у меня есть смутное предчувствие, что вы не замедлите впутаться в еще более неприятную ситуацию.
Роман в очередной раз удивился его правильному, литературному английскому. Он выучил по книгам? А латынь? Какой пират пустыни владеет латинским языком?
– Что же касается ваших «вещей», – с иронией продолжал незнакомец, – они в надежном месте, там, где они больше не смогут вредить.
– Вредить?! – воскликнул Ян. – Но кому и зачем?
– Это имеет отношение к неандертальцам? – перебил его Д'Анкосс, прежде чем Роман успел помешать ему.
Установилась напряженная тишина.
– Какие неандертальцы? – спросила Татьяна с горящими глазами. – Вы еще что-нибудь обнаружили?
– Народ! – пробормотал Ян, потрясенный открывшейся ему истиной.
Мотоциклист вздохнул:
– Именно это я и имею в виду. Вы неисправимы и опасны. Для всеобщего блага мне следовало бы вас убить.
– Так почему же вы этого не делаете? – вспылил Роман.
– Потому что я уважаю все, что относится к человеку.
– А вы, к какому народу принадлежите вы? – бросил Ян. – Что вы еще собираетесь делать с нами?
– Народ вернулся и жаждет мести, – просто сказал мотоциклист.
– Какое это имеет отношение к нам? – воскликнул Роман.
– Вы нашли Алебастровую Книгу. Вы нашли Пророчество. Это и был сигнал, которого ждали. Восемь тысяч лет камни спали, и вот вы их разбудили. И тогда Народ вернулся.
– Вы не ответили на мой вопрос, – заупрямился Ян. – Кто вы?
– Вы один из них? – осторожно осведомился Д'Анкосс.
– Где Лейла, Влад и Уул? – настаивал Ян. – Они тоже убиты?
Мотоциклист снова вздохнул, длинные концы его тюрбана развевал ночной ветер.
– Я полагаю, лучше будет вам все сказать… – начал он. Но не успел закончить фразу.
Земля начала дрожать.
Глухой рокот, поднявшийся из чрева пустыни, донесся до них. Недра сотрясались. Тысячи мелких камешков сталкивались, издавая визгливый скрежет, а под их ногами усиливался гул.
Горы там, на горизонте, казалось, тоже шевелятся в синей рамке ночного звездного неба, словно их трясут в гигантском шейкере. На охровой равнине раздавался зловещий хруст, хруст камня, развороченного этой звучной, оглушительной вибрацией.
Повернув головы, они увидели, что разлом ползет прямо на них, словно палец со скоростью ветра прочерчивает гигантскую борозду в песке.
– Назад! – закричал мотоциклист.
Земля разверзлась. Земля заглатывала чахлые кустики, семейство тушканчиков, ослиную голову, земля заглатывала мины, которые взрывались в ее чреве, выбрасывая вверх гейзеры огня и пыли, земля закрывалась, навсегда похоронив заживо часть пустыни, ее злаки, ее насекомых, потом она вновь открывала свою капризную глотку, демонстрируя зияющую бездну, не переставая вибрировать, как эхо гигантского гонга, первобытный, исконный Аум, создавший вселенную.
Потом земля успокоилась и замолчала, от ее недавнего гнева в воздухе остались висеть завитки красной пыли.
Придя в себя, Роман увидел, что лежит плашмя на земле. Рядом с ним поднимался мотоциклист, который до этого тоже лежал свернувшись клубком. Ян крепко держал Татьяну. Д'Анкосс сидел верхом на каком-то холмике, которого три минуты назад еще не существовало. Зато мотоцикл исчез. Он был перемолот каменными челюстями.
В тридцати сантиметрах от их маленькой группы зияла трещина в три метра шириной, прорезав зигзагообразно степь, насколько хватало глаз.
Роман обернулся, пытаясь разглядеть темную громаду трейлера, но напрасно. Он надеялся, что тела Ли и Маттео похоронила сама земля.
– Вот и я спешился подобно вам, – произнес мотоциклист без особого волнения.
– Я уже видел такую трещину, в Эль-Аснаме, в Алжире. В тысяча девятьсот восьмидесятом там было землетрясение силой семь и три десятых балла, – сказал Ян, глядя прямо перед собой, будто отвечал урок.
– Иранское плато – самая крупная сейсмическая зона. За последние двадцать лет здесь было зарегистрировано более тысячи подземных толчков, в том числе катастрофа в Баме, в прошлом году, – в свою очередь произнесла Татьяна с таким же отсутствующим видом.
Мы все в состоянии шока, подумал Роман, который тоже был неестественно спокоен. Угнетен. Удручен, если сказать точнее. Не способен больше воспринимать ничего, никаких происшествий, даже самых необыкновенных. Истощен и измучен резким всплеском адреналина, который заставлял их трепыхаться уже почти сорок восемь часов. Растерянные лица были покрыты толстым слоем пыли, на котором судьба начертала свои узоры.
Роман поднял глаза к луне, полной и круглой, безмятежному зеркалу, в котором отражались все мечты. Невозможно было догадаться, что всего лишь несколько секунд назад здесь произошло землетрясение. Ни развалин, ни крови, ни слез. Экосистема пустыни могла без особого для себя ущерба перенести последствия дрейфа материков. Тектоника плит разрушала лишь человеческие муравейники.
Он посмотрел на своих товарищей-муравьев и спросил себя, что им теперь делать. Идти, разумеется, идти на запад, до ближайшего поселения.
Для начала надо было помочь Д'Анкоссу спуститься с земляного насеста. Тот уже сползал на спине с импровизированного террикона.
– Кажется, у меня открылась рана, – произнес он, демонстрируя то же спокойствие, что и остальные.
Татьяна, которая несла взятую в трейлере аптечку, достала кровоостанавливающий порошок и посыпала рану, затем велела ему проглотить две таблетки антибиотика – ежедневную дозу.
– Стерильных пластырей у нас больше нет, – сказала она.
Мотоциклист в тюрбане склонился над Д'Анкоссом.
– Здесь поможет аппликация из глины, – сказал он и, погрузив руки в свежую землю, стал разминать ее пальцами.
Роман последовал его примеру. Земля была теплой и мягкой. Щупать, мять ее было подобно новому открытию материи. Ты окончательно спятил, старина, подумал он. Становишься сентиментальным и напыщенным. Тебе грозит старческий маразм.
Он передал ком влажной земли мотоциклисту, который покрыл ею рану Д'Анкосса, потом обернул все это куском ткани, отрезанной от своего тюрбана складным ножом, где имелось много полезных предметов, включая даже приспособление для разжигания огня.
– Это очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил его профессор, который, как всегда, был старомодно вежлив. – Должны ли мы пуститься в путь прямо сейчас?
– Думаю, мы вполне можем поспать час-другой.
– Но есть большая вероятность, что в ближайшие часы может произойти повторный толчок, – заметила Татьяна.
– Мы все равно не сможем уйти достаточно далеко, чтобы оказаться в безопасности, – обреченно произнес мотоциклист. – Имеет смысл отдохнуть.
Он свернулся калачиком в песочной выемке, сдвинув тюрбан на лицо, положив одну руку на приклад, а другую на засунутый за пояс нож, а под мышкой у него был виден кожаный «хольстер» с набором ножей для метания.
Остальные последовали его примеру, измученные, встревоженные, сбитые с толку, и тотчас погрузились в глубокий сон. Последней мыслью Романа было то, что именно сейчас самое время разоружить мотоциклиста. Но ему это показалось смешным.
Когда они проснулись, солнце стояло уже высоко в небе. Спали они так крепко, что их не могли бы разбудить даже стада мамонтов, за которыми бы гнались орды скифов с камнями, испещренными разнообразными надписями, подумал, зевая, Роман. У него было ощущение, что горло забито пылью. Сделав большой глоток теплой воды, он еще раз порадовался, что они догадались взять из трейлера максимум провизии. Один глоток, не больше: воду следовало экономить. Роман посмотрел на товарищей по несчастью и, как говорится в романах, увидел темные круги под глазами и осунувшиеся, грязные лица.
Один глоток все-таки лучше, чем ничего.
Д'Анкосс протянул флягу и злаковый батончик мотоциклисту, который отклонил подношение и достал из кармана своей куртки военную флягу и горсть сушеных фиников.
Проглотив скудный паек, они остались сидеть кружком, словно развьюченные животные, ждущие сигнала к отправлению. Ян мечтательно просеивал между пальцами песок, Татьяна сидела, закрыв глаза и привалившись к его плечу, Д'Анкосс, с посеревшим лицом, тяжело и часто дышал, но выглядел вполне отдохнувшим.
– Перед тем как землетрясение так некстати прервало наш разговор, вы собирались раскрыть нам какие-то важные тайны, – сказал он мотоциклисту.
Роман мог бы поклясться, что тот под своим тюрбаном улыбнулся.
– Лейла жива? – быстро спросил Ян, не поднимая головы.
– О да! Она наделена даром общаться с Высшими Сферами, и Народу она очень нужна.
– Народу, – эхом повторил Ян. – Алебастровая Книга. Месть Народа. Вы хотите, чтобы мы поверили, будто некое племя неандертальцев, которому удалось выжить, через тридцать тысяч лет вынашивает планы мщения другому, враждебному ему племени?
– Через тридцать тысяч лет после чего? – спросил мотоциклист.
– После того как они вымерли.
– Хм… я полагаю, что больное место наших рассуждений – это логика реальности, – бросил Д'Анкосс.
– Именно так, профессор, – согласился мотоциклист.
Затем, повернувшись к Яну, заметил:
– Вы видели Пророчество, и вам удалось прочесть одну его часть. Хотите знать, что представляет собой полный текст?
Подождав несколько секунд, он заговорил:
– «В начале был конец, в конце будет начало. Когда вновь встретятся Мать и Море и когда Небесный Бык появится в Тринадцатом, тогда вернется Народ».
– Ну и что это означает? – спросила Татьяна. – Впрочем, стойте-ка… я сама попробую догадаться… Мать: думаю, здесь имеется в виду Земля, наша общая мать…
– А Бык – это ее возлюбленный, если верить древней религии, например жителей долины Чудес, что около Ниццы, которые оставили нам свидетельства на камнях, – продолжал Д'Анкосс.
– Это свойственно религиям практически всех народов каменного века, – добавил Ян. – Но что в точности означает эта фраза? Что Земля еще не стала океаном? А Небесный Бык?
– Это, без сомнения, одно из имен Солнца, – сказал Д'Анкосс. – Многие религии именно так его идентифицируют. Если только это не шумерский Небесный Бык, то есть эквивалент нашему созвездию Быка, хотя я не понимаю…
– А где был Народ все это время? – прервал его Роман.
– Знаки видит только тот, кто хочет видеть! – любезно ответил мотоциклист. – Дело в том, что…
– Ой, змея! – вскрикнула Татьяна, вскакивая. – Вот! В полном замешательстве все принялись искать змею.
– Похоже на эхис каринатус, – заявила Татьяна. – Ее укус смертелен.
– Наверное, уползла в песок, – сказал мотоциклист, – главное, не ройтесь в нем руками!
– Да она, наверное, уже метрах в ста отсюда, – пробормотал Ян.
– Возможно, все равно лучше не…
– …Не рисковать, – закончил Ян вместо мотоциклиста, который, споткнувшись, повалился на Романа.
Тот инстинктивно ухватил его за пояс и вдруг, словно обжегшись, почти отдернул руку. Но мотоциклист уже успел повелительно прошептать ему на ухо: «Молчите!»
Глубоко потрясенный, Роман молча согласился, уставившись в землю. Он должен был догадаться! Голос, фигура, концы тюрбана, постоянно закрывающие лицо… Это женщина!
Он невольно повернулся к мотоциклисту, Ян как раз говорил ему: «Вы же сами видите, что она удрала, и потом, может, это была вовсе и не змея! Татьяна напрасно всех взбаламутила!»
Та едва не испепелила его взглядом, но вместо того, чтобы ответить что-то язвительное, снова закричала:
– Она там! Смотри, дурак!
Снова всеобщее замешательство и бесполезные поиски.
– На этот раз она точно уползла… – начал было мотоциклист и вдруг пробормотал: – О нет! – что заставило всех повернуться к нему.
Согнувшись, он медленно поднес руку к обнаженной гладкой лодыжке, где, темно-красная на загорелой коже, блестела крошечная капелька крови.
– Господи Иисусе!
– Ложитесь и не шевелитесь, – сказал Роман, подхватывая молодую женщину, – только медленно. Двигаться надо как можно меньше, чтобы замедлить распространение яда.
Эхис каринатус, или змея пирамид, была причиной тридцати пяти процентов всех смертей, наступавших вследствие змеиных укусов.
Он склонился над ней, помог лечь, взял запястье, нащупал пульс: слишком частый. Внезапно лицо ее исказилось, словно от судороги, глаза заметались и кожа сделалась мертвенно-бледной.
– Расступитесь! – скомандовал он остальным. – Ему нужен воздух!
Он медленно размотал тюрбан, открывая лицо их спасителя, и обомлел.
Потому что она была очень красива, и потому что она была другой .
Огромные зеленые глаза, глубоко посаженные в орбитах, безукоризненная дуга светлых бровей, лицо, в котором было что-то кошачье, широкие подрагивающие ноздри, пышные светлые вьющиеся волосы.
Она схватила его за отворот рубашки и притянула к себе.
– В кармане куртки, – прошелестела она, – шприц с целестеном. Никому ничего не говорите.
Не понимая, почему он должен молчать о наличии лекарства, Роман порылся в ее карманах и достал восьмимиллиграммовый шприц, наполненный прозрачной жидкостью.
Склонившись над ней и закрыв ее своим телом, он сделал подкожный укол в предплечье, затем принялся искать, из чего можно смастерить шину, чтобы зафиксировать ногу, как при переломе.
Положив пальцы ему на запястье, она задержала его на мгновение:
– Сейчас покажется, будто я умру. Похороните меня и подождите шесть часов, – прошептала она так тихо, что он подумал, не показалось ли ему.
Но прежде чем он что-либо сумел ответить, она поднесла к губам какой-то странный черный шарик и проглотила его.
– Какие мы дураки, что не догадались взять никакого противоядия! – воскликнул Д'Анкосс.
– Это не помогло бы, – ответила Татьяна. – Чтобы оно не потеряла эффективности, его нужно хранить на холоде. И потом, для каждой змеи нужно свое, определенное. А поскольку холодильника у нас нет и мы не совсем уверены, что речь идет об укусе именно эхис…
– Но существуют же поливалентные сыворотки, разработанные Институтом Пастера… – начал было Ян, затем осекся и воскликнул: – Черт! Похоже, ему и вправду худо!
Мотоциклист, голову которого Роман вновь замотал тюрбаном, дрожал, выгнувшись всем телом, руки и ноги были твердыми и холодными.
– Я не думал, что змеиные укусы действуют так быстро, – добавил Ян, почесывая ухо.
– Все зависит от общего состояния, – ответила Татьяна.
Господи боже, чуть было не вышел из себя Роман, неужели вы никогда не прекратите своих идиотских дискуссий? Неужели вы и у ворот ада будете так разглагольствовать?
Тело сотрясали короткие конвульсии, мотоциклист бил ногами по песку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33