Я сел за руль и покатил домой. Настроение было лучше некуда. Ведь всё складывалось превосходно: машина не пострадала, а холщовая сумка мирно покоилась на переднем сиденье. Словом, я уже мечтал, как завалюсь на кухню и начну колдовать над…
– Ты был великолепен! – с чувством произнесла я. Надо было принимать меры, поскольку в этом мире не только женщины любят поговорить. Бен, например, способен целую вечность повествовать о каком-нибудь блюде, которое можно приготовить и уничтожить за вдвое меньшее время.
Мой ненаглядный с силой дёрнул себя за чёрные кудри. Я испуганно ойкнула: если так будет продолжаться, что же от них останется…
– Элли, я не только представил этого человека Тобиасу, который соизволил спуститься с дерева. Я даже пригласил мистера Эмблфорта на чашку кофе, решив, что он, должно быть, смущён из-за беспокойства, которое причинил. На месте викария любой человек пришёл бы в экстаз, узнав, что на него не держат зла, но любезный мистер Эмблфорт понятия не имел, что едва не угодил на первые полосы газет в качестве наглядного примера, как низко может пасть служитель церкви. Он и не ведал, что угнал чужую машину, украл чужой прах и доставил всем кучу треволнений. А к нам его преподобие заглянул из простой любезности, поболтать о том о сём.
– Кто-нибудь к тому времени уже встал?
– Нет.
– Что ты сделал с урной?
– Поставил на кухонный шкаф.
– А мистер Эмблфорт что-нибудь о ней сказал?
– Он спросил, где мы покупаем кошачьи консервы в такой симпатичной упаковке. А затем пустился разглагольствовать о котах и кошечках. Он, мол, без ума от котяток, а вот его жёнушка их терпеть не может, потому что однажды соседская кошка съела все фикусы у них на окошке. И бедная супруга заняла на конкурсе фикусов лишь позорное четвёртое место. Я ошеломлённо слушал весь этот бред, не зная, что и сказать.
– По крайней мере, ты получил от него хоть какие-то сведения.
Я сунула в рот очередной тост. Тобиас осуждающе мяукнул.
– В следующие полчаса мистер Эмблфорт не сказал ничего вразумительного. Как только я вручил ему чашку с кофе, он замолчал и уткнулся носом в книгу, которую достал из кармана. Как ни старался я возобновить разговор, викарий и не думал замечать моё присутствие. Всё, что мне удалось из него вытянуть, это загадочную фразу: «Очень мило, дорогая, ты должна как можно чаще делать такую причёску».
– Да, наш викарий определённо очень странный человек.
– Честно говоря, я готов был убить его! Он всё сидел, и сидел, и сидел. И шелестел страницами, а я приплясывал вокруг, ожидая, что в любую минуту может спуститься твой отец и тогда уж точно не избежать смертоубийства.
Бен без сил прислонился к книжной полке.
– Он совсем тебя не замечал?
– Дорогая, с тем же успехом я мог быть невидимкой. Призраком, который недостаточно убедительно вопит и стенает. На все лады я говорил, шептал и кричал, что его заждалась супруга, что ему пора, что у меня дела и всё такое. Как об стенку горох. Я уже собирался опуститься на колени и вознести Господу молитву с просьбой удалить своего служащего из нашего дома, как внезапно мистер Эмблфорт подскочил и, всё так же не отрывая глаз от книги, забормотал: «Я согрешил, дорогая. Всему виной гордыня. Я стремился к тому, чтобы вернуть ему славу, и при этом нарушил самое святое».
– Бедняжка! – Я поёжилась, порадовавшись про себя, что мирно спала, когда на кухне разворачивались столь душераздирающие события. – Он не спросил, не знаешь ли ты, куда подевалась его любимая власяница?
– Нет. Очевидно, Господь услышал мои молитвы, потому что викарий совершил круг по кухне и выскочил в сад, пробормотав – мол, прогуляется. Я и слова вымолвить не успел, как он испарился.
– Так это же замечательно, Бен! В чём же тогда дело? Он что, снова уехал на нашей машине?
Не успел Бен ответить, как из холла донеслась трель дверного звонка. Мой ненаглядный как ошпаренный выскочил из гостиной, а я, воровато оглянувшись, накинулась на остатки тостов. Недовольное мяуканье Тобиаса я оставила без внимания: похоже, день грядёт тяжёлый, так что надо хорошенько подкрепиться. Но насладиться пищей мне не довелось. Бен вернулся, когда я запустила ложку в вазочку с повидлом. Он вёл Кэтлин Эмблфорт.
Забыв о повидле, я ошарашено уставилась на гостью. Посмотреть было на что: наряд супруги викария способен был поразить кого угодно. Мятая зелёная юбка волочилась по полу, древний салоп был застёгнут не на те пуговицы, из-под него выглядывали алые кружева. А огромные связки фруктов готовы были вот-вот свалиться с шляпки, и неудивительно, поскольку миссис Эмблфорт энергично трясла головой.
Она кинулась ко мне, раскинув руки:
– Элли, дорогая! Простите меня! Вчера вечером я вернулась домой очень поздно, но Дунстана не застала. Я просидела почти всю ночь, дожидаясь его. Но он так и не появился. Наконец я заснула, совершенно измождённая, и проснулась совсем недавно. Быстренько оделась и бросилась в Мерлин-корт. Боюсь, я слишком увлеклась репетицией и совершенно забыла о прискорбном поведение Дунстана. Не знаю, что и сказать…
– Мистер Эмблфорт уже побывал здесь, – сообщила я.
– Он вернул машину?
– Она уже в конюшне, которую мы используем под гараж, – ответил Бен.
– Какое облегчение! – Кэтлин рухнула в кресло. – Бедный Дунстан, он всё время попадает в неприятные положения. Наверное, перед тем как уехать на вашей машине, он сидел среди монастырских руин в Старом Аббатстве и читал свою любимую книгу. Ту самую, что написал почти сорок лет назад, когда решил посвятить себя исследованию жизни святого Этельворта. С тех пор у него в голове одна лишь наука! Когда мой муж погружается в размышления о влиянии Этельворта на современное общество, он теряет всякую связь с земной жизнью.
– Но машину, похоже, он при этом водить способен, – саркастически заметил Бен.
– В такие моменты Дунстан действует автоматически! – Кэтлин всплеснула руками, и с головы у неё упало яблоко. – Больше всего меня беспокоит другое. Зная, что вы собираетесь в поездку по Франции, я боялась, что вы оставили в машине свои чемоданы. А увидев их, Дунстан мог вообразить, что совершает паломничество к развалинам какой-нибудь из гробниц святого Этельворта. Одна из них находится в Шропшире, а другая в Кенте. В Средние века мужчины толпами стекались к этим святыням.
– Ах да, помнится, вы говорили, что Этельворт особо почитался именно мужчинами, – пробормотала я, зачарованно наблюдая за увесистой грушей, явно созревшей для того, чтобы последовать за яблоком.
Кэтлин кивнула, и груша весело запрыгала по полу.
– Этельворт был покровителем тех мужчин, от которых если говорить без обиняков, было мало толку в спальне.
– А сегодня его заменили таблетки. – Бен едва сдерживал улыбку. – Интересно, можно ли это назвать прогрессом.
– Я часто размышляла, – продолжала Кэтлин, – признавались ли эти несчастные своим жёнам в те стародавние времена, что они отправляются на поиски высшего чуда. Или же они спасали свою мужскую гордость, уверяя, будто спешат на рыцарский турнир?..
– Похоже, мы лишь чудом получили назад свой автомобиль, – сварливо заметила я.
Кэтлин покачала головой, но на этот раз со шляпки ничего не упало.
– Вы не представляете, какое я испытываю облегчение. В последний раз что-то в этом роде случилось с машиной церковного служки в нашем старом приходе. Милый, глупый Дунстан! В тот раз он отсутствовал целую неделю. Всё это время он провёл в университетской библиотеке, вот только не помню, в Ноттингеме или Бристоле, и просмотрел там всё собрание рукописей с рисунками, но, к сожалению, в них не было ни единого упоминания о святом Этельворте.
Мы с Беном переглянулись. Что на это можно было сказать? Кэтлин встала и наступила на Тобиаса, который увлечённо охотился за вишенками, скатившимися с головного убора нашей гостьи.
– Наверное, вы подумали, что мой муж уже переступил ту черту, которая отделяет безобидного чудака от сумасшедшего. – Она подобрала упавшее яблоко и задумчиво потёрла его о рукав. – Но всё-таки, Элли, вы должны понимать меня лучше прочих. Ведь ваш отец… Не сомневаюсь, что он столь же замечательный человек, как и мой Дунстан, но, с точки зрения большинства людей, ведёт себя несколько странно.
Я не нашлась, что ответить, вместо меня это сделал Бен:
– Мистер Хаскелл вернулся в Англию лишь вчера, он понёс тяжёлую утрату.
– О, прошу прощения. – Кэтлин собралась было надкусить восковое яблоко, но в последний момент передумала и рассеянно сунула его в карман. – Можете мне поверить, отныне я непременно стану поминать мистера Хаскелла и всю вашу славную семью в своих молитвах. Жизнь иногда бывает трудной, не так ли? Дунстан так долго мечтал получить этот приход. Бродить по аллеям, где некогда гулял святой Этельворт. Жить неподалёку от руин этого монастыря – таково его представление о рае на земле. Но боюсь, этот переезд не пошёл ему на пользу. Сэр Каспер не ответил ни на одно из его писем. А Дунстан так надеялся хоть одним глазком ещё раз увидеть часовню Старого Аббатства. Много лет назад он бывал в этих краях и отец сэра Каспера показал ему часовню, но Дунстан мечтает освежить память, чтобы составить примечания для двенадцатого тома.
– О, не сомневаемся, ваш супруг внёс значительный вклад в науку!
Улыбка сбежала с лица Бена, и я испугалась, что он вот-вот снова вцепится в свои волосы.
– Обозреватель «Церковных ведомостей» назвал труд Дунстана монументальным.
Кэтлин аккуратно перешагнула через Тобиаса, который терпеливо ждал, когда со шляпки упадёт виноградина.
– Это о многом говорит.
Я не смогла придать своему голосу восторженных интонаций. Трудно испытывать всепоглощающий интерес к чужому мужу, когда тебя жжёт желание узнать, что творится с твоим собственным. Что же произошло? Машина в гараже, урана на кухонном шкафчике… Неужели пропало что-то ещё?.. А что, если… Неприятное подозрение закралось мне в душу. Я опустила голову, чтобы ненароком не прочесть в глазах Бена подтверждение своей догадки.
– Милому Дунстану всегда требовалась нянька, так что, можно сказать, нам нечаянно повезло, что у нас нет детей. – Кэтлин с грустной нежностью улыбнулась. – Выдающихся людей нужно баловать больше, чем кого бы то ни было. Они слишком заняты возвышенными мыслями, поэтому кто-то должен думать за них о приземлённом. А я бессовестно бросила бедняжку на произвол судьбы. Всему виной моя пьеса. Ведь на такую серьёзную постановку, как предстоящий спектакль, я ещё не решалась.
– Пьесу, без сомнения, ждёт большой успех, – скупо отозвался Бен.
Я с надеждой взглянула на Кэтлин: может, она всё же собирается покинуть нас?
– Спасибо, Элли, что одолжили серебряное блюдо. Вы не возражаете, если миссис Поттер, она у нас декоратор и бутафор, заглянет к вам, если нам понадобится что-нибудь ещё?
– Разумеется, разумеется.
– У вас случайно нет такой хитроумной зажигалки в форме пистолета?
– Увы, мы не курим.
– Я просто подумала, вдруг завалялась где. Много лет назад такие зажигалки были в моде. Теперь это, можно сказать, антиквариат, а ваш дом такой старинный. Мне удалось договориться о настоящем пистолете, но только для самого спектакля. На генеральную репетицию нам его не дадут. Я потому спрашиваю, – Кэтлин лучезарно улыбнулась, – что у вас, как у профессионального дизайнера, в загашнике полно всяких необычных вещичек. Какой-нибудь нелепой мебелишки… – Она махнула рукой в сторону моего любимого бюро. – Мы очень благодарны вам за помощь в постановке пьесы. Фредди, наверное, уже сказал, что генеральная репетиция состоится завтра днём.
– Замечательно! – воскликнула я, покосившись на Бена.
Он хранил угрюмое молчание, явно опасаясь, что миссис Эмблфорт решила до начала этой самой репетиции нас не покидать.
– Надеюсь, что утром Дунстан проведёт поминальную службу по жертве вчерашней аварии. – Кэтлин неуверенно взялась за дверную ручку. – Рут рассказала мне об этом ужасном происшествии, когда я выбегала из дома. Ей позвонила наша добрейшая миссис Поттер и поведала, что погибла неизвестная дама. Но кем бы ни была несчастная, не следует забывать, что все мы едины во Христе.
– Совершенно справедливо, – нарушил Бен обет молчания.
– А вы знаете, что племянник миссис Поттер – полицейский? – Кэтлин наконец соблаговолила выйти в холл. – Он холостяк и, судя по всему, жаждет остепениться. Поэтому можете звать меня старухой, сующей нос не в свои дела, – она застенчиво хихикнула, – но я всё время думаю, как бы свести их с Рут. Правда, девочка сейчас по уши влюблена в вашего кузена Фредди, но вы уж простите, Элли, мне кажется, он ей не пара. Слишком много в нём вольнодумства и вообще… – Она неопределённо помахала рукой.
Я промолчала, решив не говорить, что Фредди был бы на седьмом небе от счастья, если бы ему не позволили жениться на Рут.
– Как бы я не любила девочку, всё же Рут нуждается в крепкой мужской руке. За её кроткой внешностью скрывается своенравный и упрямый характер. У меня есть подозрение, что иногда Рут вместо прогулки привязывает собаку к дереву, а сама отправляется в бар. Мы с её дядей не против того, чтобы она развлекалась. Но на следующее утро её обычно не добудишься. А такая распущенность недопустима, если Рут хочет найти работу. А она этого хочет: я ведь знаю, что все юные девушки спят и видят, как бы поскорее улизнуть в Лондон и зажить самостоятельной жизнью. Но если ей суждено стать женой полицейского…
Кэтлин вышла за дверь, продолжая трещать без умолку. Наконец я смогла задать Бену терзавший меня вопрос:
– Урна опять пропала?
– Боюсь, что так.
– Но каким образом?
– Помнишь, Элли, я сказал тебе, что оставил её в кухне?
– Ну да, на шкафчике.
– Верно…
Бен схватился за голову и застонал.
– Я проводил викария, а когда вернулся, нашёл в кухне твоего отца, тётушку Лулу и фрау Грундман. Все трое сидели за столом, пили кофе и о чём-то непринуждённо болтали. Морли выглядел вполне сносно, я порадовался за него и тихонько улизнул в кабинет. Через полчаса я снова заглянул на кухню. Твоего отца и тётушки Лулу уже не было. Фрау Грундман сообщила, что «фрау Лулу ходить к Фредди готовить завтрак».
– Очень правдоподобно! А куда, по словам Урсулы, делся папа?
– Отправился в пансион «На утёсе», чтобы передать урну Хопперам.
– И она не попыталась его остановить?
– Фрау Грундман предложила составить ему компанию, но твой родитель отказался.
– Ох, Бен! И он до сих пор не вернулся… Что, если эти русские куклы вдруг ожили и расправились с бедным папой, пока мы болтали с Кэтлин? А мёртвые, как известно, молчат.
– Кто это сказал? Шекспир?
– Сейчас не время для плоских острот.
– Элли. – От этого рассудительного голоса даже самая правильная жена полезла бы на стенку. Я заскрежетала зубами. – Элли, если бы я хоть на минуту подумал, что твой отец в опасности, я бы не стал наблюдать, как Кэтлин Эмблфорт разбрасывает фрукты по нашей гостиной. Меня грызёт совсем другое – получается, что мы так и не узнаем, что же было в этой треклятой урне!
– Вот что, Бен! Необходимо забрать урну назад! А заодно и спасти папу. Ты случайно не помнишь, куда мы положили пистолет мистера Прайса?
Глава двадцать вторая
К старинной гостинице, которая теперь называлась пансион «На утёсе», мы с Беном подъехали с интервалом в несколько секунд. Ехать решили порознь, поскольку всё равно надо было вернуть леди Гризуолд её «хонду», а на двух машинах преследовать злодеев проще. Низкие серые облака и пронизывающий ветер усиливали тревогу. Дрожа всем телом, я выбралась из машины и огляделась. Пёстрое великолепие осени исчезло, казалось, за одну ночь. На кустарниках поблёскивали искры инея. Бен присоединился ко мне, и, взявшись за руки, мы захрустели по гравиевой дорожке. У самого крыльца стоял папин драндулет.
– По-моему, всё не так плохо, Элли. Твой отец ещё здесь.
– Да, но цел ли он…
– Разумеется, цел! – Бен забарабанил дверным молоточком. – Даже если Хопперы задумали недоброе, вряд ли они решатся на злодейство прямо в пансионе.
– Ну да, в общей гостиной, возможно, и постесняются, но папу ведь так легко заманить в укромное местечко и там уже без помех расправиться. Хопперы намекнут, что у них огромная коллекция акварелей несравненной Харриет, и бедный папа с готовностью поспешит куда угодно, как агнец на заклание. А потом Хопперы пулей вылетят из пансиона и скроют в неизвестном направлении, прихватив с собой проклятую урну.
– Будет тебе, Элли, зачем давать волю воображению.
– Как зачем? Ведь папа…
– Наверняка единственная неприятность Морли сейчас в том, что ему приходится пить растворимый кофе и грызть окаменевшее печенье. И подаёт всё это миссис Блум. А если эта дама хоть капельку похожа на свою сестрицу миссис Поттер, то она ни за что на свете не уйдёт из гостиной, дабы не упустить ничего интересного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Ты был великолепен! – с чувством произнесла я. Надо было принимать меры, поскольку в этом мире не только женщины любят поговорить. Бен, например, способен целую вечность повествовать о каком-нибудь блюде, которое можно приготовить и уничтожить за вдвое меньшее время.
Мой ненаглядный с силой дёрнул себя за чёрные кудри. Я испуганно ойкнула: если так будет продолжаться, что же от них останется…
– Элли, я не только представил этого человека Тобиасу, который соизволил спуститься с дерева. Я даже пригласил мистера Эмблфорта на чашку кофе, решив, что он, должно быть, смущён из-за беспокойства, которое причинил. На месте викария любой человек пришёл бы в экстаз, узнав, что на него не держат зла, но любезный мистер Эмблфорт понятия не имел, что едва не угодил на первые полосы газет в качестве наглядного примера, как низко может пасть служитель церкви. Он и не ведал, что угнал чужую машину, украл чужой прах и доставил всем кучу треволнений. А к нам его преподобие заглянул из простой любезности, поболтать о том о сём.
– Кто-нибудь к тому времени уже встал?
– Нет.
– Что ты сделал с урной?
– Поставил на кухонный шкаф.
– А мистер Эмблфорт что-нибудь о ней сказал?
– Он спросил, где мы покупаем кошачьи консервы в такой симпатичной упаковке. А затем пустился разглагольствовать о котах и кошечках. Он, мол, без ума от котяток, а вот его жёнушка их терпеть не может, потому что однажды соседская кошка съела все фикусы у них на окошке. И бедная супруга заняла на конкурсе фикусов лишь позорное четвёртое место. Я ошеломлённо слушал весь этот бред, не зная, что и сказать.
– По крайней мере, ты получил от него хоть какие-то сведения.
Я сунула в рот очередной тост. Тобиас осуждающе мяукнул.
– В следующие полчаса мистер Эмблфорт не сказал ничего вразумительного. Как только я вручил ему чашку с кофе, он замолчал и уткнулся носом в книгу, которую достал из кармана. Как ни старался я возобновить разговор, викарий и не думал замечать моё присутствие. Всё, что мне удалось из него вытянуть, это загадочную фразу: «Очень мило, дорогая, ты должна как можно чаще делать такую причёску».
– Да, наш викарий определённо очень странный человек.
– Честно говоря, я готов был убить его! Он всё сидел, и сидел, и сидел. И шелестел страницами, а я приплясывал вокруг, ожидая, что в любую минуту может спуститься твой отец и тогда уж точно не избежать смертоубийства.
Бен без сил прислонился к книжной полке.
– Он совсем тебя не замечал?
– Дорогая, с тем же успехом я мог быть невидимкой. Призраком, который недостаточно убедительно вопит и стенает. На все лады я говорил, шептал и кричал, что его заждалась супруга, что ему пора, что у меня дела и всё такое. Как об стенку горох. Я уже собирался опуститься на колени и вознести Господу молитву с просьбой удалить своего служащего из нашего дома, как внезапно мистер Эмблфорт подскочил и, всё так же не отрывая глаз от книги, забормотал: «Я согрешил, дорогая. Всему виной гордыня. Я стремился к тому, чтобы вернуть ему славу, и при этом нарушил самое святое».
– Бедняжка! – Я поёжилась, порадовавшись про себя, что мирно спала, когда на кухне разворачивались столь душераздирающие события. – Он не спросил, не знаешь ли ты, куда подевалась его любимая власяница?
– Нет. Очевидно, Господь услышал мои молитвы, потому что викарий совершил круг по кухне и выскочил в сад, пробормотав – мол, прогуляется. Я и слова вымолвить не успел, как он испарился.
– Так это же замечательно, Бен! В чём же тогда дело? Он что, снова уехал на нашей машине?
Не успел Бен ответить, как из холла донеслась трель дверного звонка. Мой ненаглядный как ошпаренный выскочил из гостиной, а я, воровато оглянувшись, накинулась на остатки тостов. Недовольное мяуканье Тобиаса я оставила без внимания: похоже, день грядёт тяжёлый, так что надо хорошенько подкрепиться. Но насладиться пищей мне не довелось. Бен вернулся, когда я запустила ложку в вазочку с повидлом. Он вёл Кэтлин Эмблфорт.
Забыв о повидле, я ошарашено уставилась на гостью. Посмотреть было на что: наряд супруги викария способен был поразить кого угодно. Мятая зелёная юбка волочилась по полу, древний салоп был застёгнут не на те пуговицы, из-под него выглядывали алые кружева. А огромные связки фруктов готовы были вот-вот свалиться с шляпки, и неудивительно, поскольку миссис Эмблфорт энергично трясла головой.
Она кинулась ко мне, раскинув руки:
– Элли, дорогая! Простите меня! Вчера вечером я вернулась домой очень поздно, но Дунстана не застала. Я просидела почти всю ночь, дожидаясь его. Но он так и не появился. Наконец я заснула, совершенно измождённая, и проснулась совсем недавно. Быстренько оделась и бросилась в Мерлин-корт. Боюсь, я слишком увлеклась репетицией и совершенно забыла о прискорбном поведение Дунстана. Не знаю, что и сказать…
– Мистер Эмблфорт уже побывал здесь, – сообщила я.
– Он вернул машину?
– Она уже в конюшне, которую мы используем под гараж, – ответил Бен.
– Какое облегчение! – Кэтлин рухнула в кресло. – Бедный Дунстан, он всё время попадает в неприятные положения. Наверное, перед тем как уехать на вашей машине, он сидел среди монастырских руин в Старом Аббатстве и читал свою любимую книгу. Ту самую, что написал почти сорок лет назад, когда решил посвятить себя исследованию жизни святого Этельворта. С тех пор у него в голове одна лишь наука! Когда мой муж погружается в размышления о влиянии Этельворта на современное общество, он теряет всякую связь с земной жизнью.
– Но машину, похоже, он при этом водить способен, – саркастически заметил Бен.
– В такие моменты Дунстан действует автоматически! – Кэтлин всплеснула руками, и с головы у неё упало яблоко. – Больше всего меня беспокоит другое. Зная, что вы собираетесь в поездку по Франции, я боялась, что вы оставили в машине свои чемоданы. А увидев их, Дунстан мог вообразить, что совершает паломничество к развалинам какой-нибудь из гробниц святого Этельворта. Одна из них находится в Шропшире, а другая в Кенте. В Средние века мужчины толпами стекались к этим святыням.
– Ах да, помнится, вы говорили, что Этельворт особо почитался именно мужчинами, – пробормотала я, зачарованно наблюдая за увесистой грушей, явно созревшей для того, чтобы последовать за яблоком.
Кэтлин кивнула, и груша весело запрыгала по полу.
– Этельворт был покровителем тех мужчин, от которых если говорить без обиняков, было мало толку в спальне.
– А сегодня его заменили таблетки. – Бен едва сдерживал улыбку. – Интересно, можно ли это назвать прогрессом.
– Я часто размышляла, – продолжала Кэтлин, – признавались ли эти несчастные своим жёнам в те стародавние времена, что они отправляются на поиски высшего чуда. Или же они спасали свою мужскую гордость, уверяя, будто спешат на рыцарский турнир?..
– Похоже, мы лишь чудом получили назад свой автомобиль, – сварливо заметила я.
Кэтлин покачала головой, но на этот раз со шляпки ничего не упало.
– Вы не представляете, какое я испытываю облегчение. В последний раз что-то в этом роде случилось с машиной церковного служки в нашем старом приходе. Милый, глупый Дунстан! В тот раз он отсутствовал целую неделю. Всё это время он провёл в университетской библиотеке, вот только не помню, в Ноттингеме или Бристоле, и просмотрел там всё собрание рукописей с рисунками, но, к сожалению, в них не было ни единого упоминания о святом Этельворте.
Мы с Беном переглянулись. Что на это можно было сказать? Кэтлин встала и наступила на Тобиаса, который увлечённо охотился за вишенками, скатившимися с головного убора нашей гостьи.
– Наверное, вы подумали, что мой муж уже переступил ту черту, которая отделяет безобидного чудака от сумасшедшего. – Она подобрала упавшее яблоко и задумчиво потёрла его о рукав. – Но всё-таки, Элли, вы должны понимать меня лучше прочих. Ведь ваш отец… Не сомневаюсь, что он столь же замечательный человек, как и мой Дунстан, но, с точки зрения большинства людей, ведёт себя несколько странно.
Я не нашлась, что ответить, вместо меня это сделал Бен:
– Мистер Хаскелл вернулся в Англию лишь вчера, он понёс тяжёлую утрату.
– О, прошу прощения. – Кэтлин собралась было надкусить восковое яблоко, но в последний момент передумала и рассеянно сунула его в карман. – Можете мне поверить, отныне я непременно стану поминать мистера Хаскелла и всю вашу славную семью в своих молитвах. Жизнь иногда бывает трудной, не так ли? Дунстан так долго мечтал получить этот приход. Бродить по аллеям, где некогда гулял святой Этельворт. Жить неподалёку от руин этого монастыря – таково его представление о рае на земле. Но боюсь, этот переезд не пошёл ему на пользу. Сэр Каспер не ответил ни на одно из его писем. А Дунстан так надеялся хоть одним глазком ещё раз увидеть часовню Старого Аббатства. Много лет назад он бывал в этих краях и отец сэра Каспера показал ему часовню, но Дунстан мечтает освежить память, чтобы составить примечания для двенадцатого тома.
– О, не сомневаемся, ваш супруг внёс значительный вклад в науку!
Улыбка сбежала с лица Бена, и я испугалась, что он вот-вот снова вцепится в свои волосы.
– Обозреватель «Церковных ведомостей» назвал труд Дунстана монументальным.
Кэтлин аккуратно перешагнула через Тобиаса, который терпеливо ждал, когда со шляпки упадёт виноградина.
– Это о многом говорит.
Я не смогла придать своему голосу восторженных интонаций. Трудно испытывать всепоглощающий интерес к чужому мужу, когда тебя жжёт желание узнать, что творится с твоим собственным. Что же произошло? Машина в гараже, урана на кухонном шкафчике… Неужели пропало что-то ещё?.. А что, если… Неприятное подозрение закралось мне в душу. Я опустила голову, чтобы ненароком не прочесть в глазах Бена подтверждение своей догадки.
– Милому Дунстану всегда требовалась нянька, так что, можно сказать, нам нечаянно повезло, что у нас нет детей. – Кэтлин с грустной нежностью улыбнулась. – Выдающихся людей нужно баловать больше, чем кого бы то ни было. Они слишком заняты возвышенными мыслями, поэтому кто-то должен думать за них о приземлённом. А я бессовестно бросила бедняжку на произвол судьбы. Всему виной моя пьеса. Ведь на такую серьёзную постановку, как предстоящий спектакль, я ещё не решалась.
– Пьесу, без сомнения, ждёт большой успех, – скупо отозвался Бен.
Я с надеждой взглянула на Кэтлин: может, она всё же собирается покинуть нас?
– Спасибо, Элли, что одолжили серебряное блюдо. Вы не возражаете, если миссис Поттер, она у нас декоратор и бутафор, заглянет к вам, если нам понадобится что-нибудь ещё?
– Разумеется, разумеется.
– У вас случайно нет такой хитроумной зажигалки в форме пистолета?
– Увы, мы не курим.
– Я просто подумала, вдруг завалялась где. Много лет назад такие зажигалки были в моде. Теперь это, можно сказать, антиквариат, а ваш дом такой старинный. Мне удалось договориться о настоящем пистолете, но только для самого спектакля. На генеральную репетицию нам его не дадут. Я потому спрашиваю, – Кэтлин лучезарно улыбнулась, – что у вас, как у профессионального дизайнера, в загашнике полно всяких необычных вещичек. Какой-нибудь нелепой мебелишки… – Она махнула рукой в сторону моего любимого бюро. – Мы очень благодарны вам за помощь в постановке пьесы. Фредди, наверное, уже сказал, что генеральная репетиция состоится завтра днём.
– Замечательно! – воскликнула я, покосившись на Бена.
Он хранил угрюмое молчание, явно опасаясь, что миссис Эмблфорт решила до начала этой самой репетиции нас не покидать.
– Надеюсь, что утром Дунстан проведёт поминальную службу по жертве вчерашней аварии. – Кэтлин неуверенно взялась за дверную ручку. – Рут рассказала мне об этом ужасном происшествии, когда я выбегала из дома. Ей позвонила наша добрейшая миссис Поттер и поведала, что погибла неизвестная дама. Но кем бы ни была несчастная, не следует забывать, что все мы едины во Христе.
– Совершенно справедливо, – нарушил Бен обет молчания.
– А вы знаете, что племянник миссис Поттер – полицейский? – Кэтлин наконец соблаговолила выйти в холл. – Он холостяк и, судя по всему, жаждет остепениться. Поэтому можете звать меня старухой, сующей нос не в свои дела, – она застенчиво хихикнула, – но я всё время думаю, как бы свести их с Рут. Правда, девочка сейчас по уши влюблена в вашего кузена Фредди, но вы уж простите, Элли, мне кажется, он ей не пара. Слишком много в нём вольнодумства и вообще… – Она неопределённо помахала рукой.
Я промолчала, решив не говорить, что Фредди был бы на седьмом небе от счастья, если бы ему не позволили жениться на Рут.
– Как бы я не любила девочку, всё же Рут нуждается в крепкой мужской руке. За её кроткой внешностью скрывается своенравный и упрямый характер. У меня есть подозрение, что иногда Рут вместо прогулки привязывает собаку к дереву, а сама отправляется в бар. Мы с её дядей не против того, чтобы она развлекалась. Но на следующее утро её обычно не добудишься. А такая распущенность недопустима, если Рут хочет найти работу. А она этого хочет: я ведь знаю, что все юные девушки спят и видят, как бы поскорее улизнуть в Лондон и зажить самостоятельной жизнью. Но если ей суждено стать женой полицейского…
Кэтлин вышла за дверь, продолжая трещать без умолку. Наконец я смогла задать Бену терзавший меня вопрос:
– Урна опять пропала?
– Боюсь, что так.
– Но каким образом?
– Помнишь, Элли, я сказал тебе, что оставил её в кухне?
– Ну да, на шкафчике.
– Верно…
Бен схватился за голову и застонал.
– Я проводил викария, а когда вернулся, нашёл в кухне твоего отца, тётушку Лулу и фрау Грундман. Все трое сидели за столом, пили кофе и о чём-то непринуждённо болтали. Морли выглядел вполне сносно, я порадовался за него и тихонько улизнул в кабинет. Через полчаса я снова заглянул на кухню. Твоего отца и тётушки Лулу уже не было. Фрау Грундман сообщила, что «фрау Лулу ходить к Фредди готовить завтрак».
– Очень правдоподобно! А куда, по словам Урсулы, делся папа?
– Отправился в пансион «На утёсе», чтобы передать урну Хопперам.
– И она не попыталась его остановить?
– Фрау Грундман предложила составить ему компанию, но твой родитель отказался.
– Ох, Бен! И он до сих пор не вернулся… Что, если эти русские куклы вдруг ожили и расправились с бедным папой, пока мы болтали с Кэтлин? А мёртвые, как известно, молчат.
– Кто это сказал? Шекспир?
– Сейчас не время для плоских острот.
– Элли. – От этого рассудительного голоса даже самая правильная жена полезла бы на стенку. Я заскрежетала зубами. – Элли, если бы я хоть на минуту подумал, что твой отец в опасности, я бы не стал наблюдать, как Кэтлин Эмблфорт разбрасывает фрукты по нашей гостиной. Меня грызёт совсем другое – получается, что мы так и не узнаем, что же было в этой треклятой урне!
– Вот что, Бен! Необходимо забрать урну назад! А заодно и спасти папу. Ты случайно не помнишь, куда мы положили пистолет мистера Прайса?
Глава двадцать вторая
К старинной гостинице, которая теперь называлась пансион «На утёсе», мы с Беном подъехали с интервалом в несколько секунд. Ехать решили порознь, поскольку всё равно надо было вернуть леди Гризуолд её «хонду», а на двух машинах преследовать злодеев проще. Низкие серые облака и пронизывающий ветер усиливали тревогу. Дрожа всем телом, я выбралась из машины и огляделась. Пёстрое великолепие осени исчезло, казалось, за одну ночь. На кустарниках поблёскивали искры инея. Бен присоединился ко мне, и, взявшись за руки, мы захрустели по гравиевой дорожке. У самого крыльца стоял папин драндулет.
– По-моему, всё не так плохо, Элли. Твой отец ещё здесь.
– Да, но цел ли он…
– Разумеется, цел! – Бен забарабанил дверным молоточком. – Даже если Хопперы задумали недоброе, вряд ли они решатся на злодейство прямо в пансионе.
– Ну да, в общей гостиной, возможно, и постесняются, но папу ведь так легко заманить в укромное местечко и там уже без помех расправиться. Хопперы намекнут, что у них огромная коллекция акварелей несравненной Харриет, и бедный папа с готовностью поспешит куда угодно, как агнец на заклание. А потом Хопперы пулей вылетят из пансиона и скроют в неизвестном направлении, прихватив с собой проклятую урну.
– Будет тебе, Элли, зачем давать волю воображению.
– Как зачем? Ведь папа…
– Наверняка единственная неприятность Морли сейчас в том, что ему приходится пить растворимый кофе и грызть окаменевшее печенье. И подаёт всё это миссис Блум. А если эта дама хоть капельку похожа на свою сестрицу миссис Поттер, то она ни за что на свете не уйдёт из гостиной, дабы не упустить ничего интересного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29