Пережившая разгром духовных и политических старинных традиций во время
тиранического правления Петра I, страна не имела сильной, сплоченной церковной
власти. Старинные рода были унижены и оттеснены на задворки. Купечество и
народные низы, сыгравшие большую роль в спасении государства во время Великой
Смуты, были угнетены и не имели необходимых нравственных сил для сопротивления
новым замыслам "Петровых птенцов".
Толстой, Меньшиков, темный проходимец Макаров и другие, хотели, чтобы
трон достался одной из дочерей Петра I и Екатерины. Вся эта темная компания была
замешана в вынесении незаконного смертного приговора Царевичу Алексею. Они
опасались, как бы Петр II не отомстил бы им за убийство отца.
Наконец, после всякого рода интриг и планов, было принято предложение
датского посла Вестфалена. Австрийский посол граф Рабутин передал Меньшикову
мнение Вестфалена, что Меньшикову не будет грозить никакой опасности от
возведения на престол Петра II, если он выдаст за него свою дочь. Чтобы склонить
Меньшикова в пользу этого плана, граф Рабутин пообещал Меньшикову, что он станет
герцогом Австрийской Империи. Меньшикову этот план понравился и он уговорил
Екатерину согласиться на него. Дочери Екатерины упрашивали мать отказаться от
принятого ею решения.
Дивьер, Толстой, князь Долгорукий начали интригу против Меньшикова. Боясь
его усиления, они намеревались склонить Екатерину на передачу власти ее дочерям
Елизавете и Анне, но им помешала внезапная смерть Екатерины.
Меньшиков, неотлучно находившийся при больной Императрице, успел
подсунуть ей завещание, согласно которого наследником престола назначался Петр
Алексеевич, а Цесаревнам и государственным чинам предлагалось всячески стараться
склонить наследника престола к бракосочетанию с дочерью князя Меньшикова.
За несколько часов до смерти, Меньшиков подсунул умирающей также указ о
ссылке своих противников: Дивьера, Толстого, Бутурлина, Нарышкина и князя
Долгорукова.
V. "ЦАРСТВОВАНИЕ" ПЕТРА II
После вступления на престол Петра II власть Верховного Тайного Совета
возрастает. Главную роль в нем по-прежнему играет Меньшиков, второстепенную
князь Голицын, Апраксин и Головкин. Занятые борьбой за первенство и личные
интересы, члены Совета очень мало внимания уделяют задаче вывести государство из
того катастрофического положения. в котором оно оказалось. Армия и флот пришли в
полный упадок. В стране расцвело такое хищение государственных средств, какого
никогда не знала допетровская Русь. Православная церковь находится в унижении. В
таком положении находилось русское государство, по словам историков-западников
оказавшееся после смерти Петра в "зените могущества и славы".
С воцарением Петра II часть духовенства, считавшая введенные Петром I
новые порядки в церкви не отвечавшими духу православия, стремилась восстановить
снова Патриаршество. Во главе духовных лиц, желавших восстановить Патриаршество,
стоял Ростовский Архиерей Георгий Дашков, подавший Екатерине I сообщение о
бедствиях русского духовенства. Видную роль в этом движении играл член Синода
Игнатий Смола, бывший при Петре Митрополитом Крутицким. Патриархом, сторонники
возвращения к традиционной форме управления церковью, предполагали поставить
Архиерея Георгия Дашкова.
Сторонники восстановления Патриаршества начали борьбу за отстранение от
управления церковью главного помощника Петра I в деле уничтожения Патриаршества,
Феофана Прокоповича.
Против Феофана Прокоповича было возбуждено обвинение в отступлении от
православия. Но "Птенцы гнезда Петрова", с которыми Феофан Прокопович
пьянствовал на кощунственных сборищах "Всешутейшего Собора", постарались
оправдать Прокоповича. Обвинявший же его М. Робышевский был отправлен в
Петропавловскую крепость. Его было приказано держать "от других колодников
особо, под крепким караулом".
Хозяйничанья Меньшикова не нравились многим. Многим хотелось бы быть на
его месте. Князья Долгорукие сумели войти в доверие к юному Императору и
добились ссылки обнаглевшего негодяя в Сибирь.
Но и новые "знатные персоны" оказались такими же аморальными людьми, как
и Меньшиков. Как и Меньшиков, князья Долгорукие думали не об интересах
Государства, не о народе, а о личных выгодах. Вместо дочери Меньшикова невестой
Петра II была объявлена княжна Долгорукая.
Замыслы Долгоруких занять место Меньшикова не были выполнены только из-за
внезапной смерти, простудившегося и заболевшего потом оспой Петра II. Во время
предсмертной агонии Петра II Долгорукие составили от его имени подложное
завещание, что он будто бы передает русский престол своей невесте княжне
Екатерине Долгорукой, но потом испугались и уничтожили его.
VI. ПОПЫТКИ "ВЕРХНИХ ГОСПОД" УСТАНОВИТЬ
КОНСТИТУЦИОННУЮ МОНАРХИЮ
По составленному Екатериной I завещанию, после смерти Петра II, власть
должна была перейти ее дочери Елизавете. Но члены Тайного Верховного Совета
поступили по своему. Они решили, что им будет выгоднее, если власть перейдет не
в руки дочери Петра I, а в руки дочери царевича Иоанна (брата Петра), Анны
Иоанновны, вдове Курляндского герцога. Так "Птенцы гнезда Петрова" отблагодарили
своего покойного покровителя.
Для того, чтобы, по словам князя Голицына, "Себе воли прибавить" Тайный
Верховный Совет составил условия, которые ограничивали власть новой Императрицы.
Эти условия состояли из следующих пунктов:
1. Анна Иоанновна должна дать обещание замуж не выходить.
2. Наследников, без согласия Верховного Тайного Совета, не назначать.
3. Править страной во всем в согласии с Верховным Тайным Советом, который
имеет право сам избирать своих членов и сам назначать чиновников на самые
важные государственные должности.
4. Власть над гвардией и войсками должна принадлежать Верховному Тайному
Совету.
Императрица не имела также права без согласия Верховного Совета:
1. никому даровать чин выше полковника,
2. никого не определять "к знатным" делам,
3. никого не назначать самовольно на придворные должности,
4. не начинать ни с кем войны,
5. не заключать ни с кем мира и т.д.
"Кондиции, — говорит Милюков, — имеют несомненное сходство с
государственным строем Швеции, как он установился в так называемое "время
свободы", т. е. после переустройства 1720 г., покончившего с самодержавными
реформами Карла XI (1680 г.)." (18)
Проект этих "кондиций" был послан в Митаву и Анна Иоанновна поняла, что
если она не подпишет их, то ей не придется стать Императрицей.
Члены Верховного Тайного Совета пытались провести операцию с ограничением
царской власти тайно, но все же слух о "кондициях" проник в дворянские круги и
взволновал их.
Дворянству перспектива установления власти "Петровых птенцов" не
улыбалась. Рядовые дворяне и при Петре, и после его смерти достаточно хорошо
поняли с какого рода "птенцами" они имеют дело.
Они поняли, что ограничение царской власти приведет к тому, что будет
"вместо одного самодержавного Государя, десять самодержавных и сильных фамилий".
Дворянство беспокоилось, конечно, о своих интересах, а не о судьбах народа.
Дворяне говорили: "Так мы шляхетство, совсем пропадем".
После получения известия из Митавы, что замысел "верховников" удался и
Анна Иоанновна будто бы сама, по собственному желанию "наикрепчайше обещается"
отменить самодержавие и править только в согласии с Верховным Тайным Советом,
дворянство добилось разрешение от Верховного Тайного Совета обсудить новый
порядок управления.
В результате обсуждения выяснилось, что дворянство было против
ограничения верховной власти в пользу Тайного Совета. Часть дворянства была за
то, чтобы было сохранено самодержавие, а другие хотели, чтобы самодержавие было
ограничено, но не в пользу Верховного Тайного Совета, а в пользу всего
шляхетства.
Недовольством дворянства воспользовалась группа опытных интриганов в лице
Остермана, Феофана Прокоповича, Левенвольде и других. Не желая из личных
соображений укрепления власти Верховного Тайного Совета, среди членов которого
были у них враги, эта группа прикинулась сторонниками самодержавия и возглавила
движение дворянства за установление будто бы самодержавия. На самом же деле
Остерман, действовавший в интересах Прусского короля Фридриха Великого и
Левенвольде использовали личные интересы Феофана Прокоповича, Ягужинского и
других вельмож в целях утверждения в России власти иностранцев.
Конституционная монархия просуществовала всего несколько дней. Когда Анна
Иоанновна приехала в Москву, дворянство стало просить ее отменить "кондиции",
Анна согласилась и разорвала "кондицию", то есть составленную членами Верховного
Тайного Совета грамоту, которая ограничивала ее права.
Анна не доверяла ни "верховникам", ни шляхетству, среди которого
продолжали идти толки о необходимости ограничений власти императрицы в пользу
дворянства.
В виду этого Анна Иоанновна решила опереться на вывезенных ею из
Курляндии немцев. По выражению Ключевского "немцы посыпались в Россию, как сор
из дырявого мешка".
Все эти издевательства над русским народом, когда фактическим правителем
России стал Бирон, начались через пять лет после смерти Петра I. Когда было
положение хуже, при восшествии Петра на престол, или пять лет после его смерти,
ясно любому юноше. Но историк С. Платонов, тем не менее, как и все остальные
историки-западники до него, не хотят прямо и открыто признаться, что именно
после Петра Россия оказалась на краю бездны. И что до этой бездны довел Россию
своей революционной деятельностью Петр.
VII. "САМОДЕРЖИЦА" АННА ИОАННОВНА И
НЕКОРОНОВАННЫЙ ЦАРЬ БИРОН
В лекциях по русской истории С. Платонов так оценивает десятилетний
период царствования Анны Иоанновны
"Правление Анны (Анны Леопольдовны. — Б. Б.) — печальная эпоха русской
жизни XVIII века, время временщиков, чуждых России." (19)
"При Анне в придворной сфере первое место занимали немцы; во главе
текущего управления стоял немец (Остерман); в коллегиях президентами были немцы;
во главе армии стояли немцы (Миних и Лассо). Из них главная сила принадлежала
Бирону. Это был человек совершенно ничтожный и безнравственный по натуре. Будучи
фаворитом Анны и пользуясь ее доверием, Бирон вмешивался во все дела управления,
но не имел никаких государственных взглядов, никакой программы деятельности и ни
малейшего знакомства с русским бытом и народом. Это не мешало ему презирать
русских и сознательно гнать все русское".
"Когда же поднялся ропот, Бирон для сохранения собственной безопасности,
прибегнул к системе доносов, которые развились в ужасающей степени. Тайная
канцелярия Преображенского приказа Петровской эпохи, была завалена политическими
доносами и делами. Никто не мог считать себя в безопасности от "слова и дела"
(восклицание, начинавшее, обыкновенно, процедуру доноса и следствия). Мелкая
житейская вражда, чувство мести, низкое корыстолюбие, могло привести всякого
человека к следствию, тюрьме и пытке. Над обществом висел террор".
"Бирон буквально грабил, — пишет Чистович в своем исследовании "Феофан
Прокопович и его время".
"Его доверенный, еврей Липпман, которого Бирон сделал придворным
банкиром, открыто продавал должности, места и монаршие милости в пользу фаворита
и занимался ростовщичеством на половинных началах с герцогом Курляндским.
Госпожа Бирон тратила бешеные деньги на туалеты. Унес было на два миллиона
бриллиантов (это по тогдашним-то ценам. — Б. Б.); платья ее были оценены в 400
тысяч рублей; когда ее муж сделался регентом, она заказала себе туалет, зашитый
жемчугами, стоивший сто тысяч рублей" (Князь Долгорукий, записки).
Неудивительно, что многие русские говорили, как это показывали допросы,
"пропащее наше государство".
"Даже издали, на расстоянии 1.5 веков страшно представить то ужасное,
мрачное и тяжелое время с его допросами и очными ставками, с железами и пытками.
Человек не сделал никакого преступления, вдруг его схватывают, заковывают в
кандалы и везут в С.-Петербург, Москву, неизвестно куда, за что. Когда-то
год-два назад он разговаривал с каким-то подозрительным человеком. О чем они
разговаривали — вот из-за чего все тревоги, ужасы, пытки. Без малейшей натяжки
можно сказать про то время, что, ложась спать вечером, нельзя было поручиться за
себя, что не будешь к утру в цепях и с утра до ночи не попадешь в крепость, хотя
бы не знал за собой никакой вины".
В царствовании Анны Иоанновны русские говорили: "Ныне у нас в России
честным людям никак жить невозможно; паче кои получше других разумеют, те весьма
в кратком времени пропадают." (20)
После царствования обеих Анн, по свидетельству Чистовича: "наступило
точно воскресение из мертвых. Сотни, тысячи людей без вести пропавших и
считавшихся умершими, ожили снова. Со всех отдаленных мест Сибири, после смерти
Императрицы Анны потянулись освобожденные страдальцы на свою родину, или в места
прежней службы, — кто с вырванными ноздрями, кто с отрезанным языком, кто с
перетертыми от цепей ногами, кто с изувеченными от пыток руками и изломанной
спиной".
Вот каковы были естественные результаты учиненного Петром разгрома, до
сих пор признаваемого "гениальным реформатором". Многие до сих пор верят этой
лживой легенде, упорно закрывая глаза на катастрофическое положение, в котором
оказалось русское государство в результате учиненной им "европеизации".
Право сановников избирать государя отчасти было подтверждено Анной
Иоанновной. "В ее завещании говорилось, что в случае смерти Иоанна Антоновича и
его братьев без законных наследников или, если наследство будет ненадежно, то
регент Бирон с кабинет-министрами, Сенатом, генерал-фельдмаршалами и прочим
генералитетом должны заблаговременно избрать и утвердить преемника, и
постановление это должно иметь такую же силу, как бы исходило от самой
государыни. Но несмотря на это, все таки в народе жило чувство, что царь должен
иметь право на престол." (21)
VIII. ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГРОМА ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
Права православной церкви, основы духовной самобытности русского народа,
в эпоху правления Бирона и окружавших его немцев, попирались на каждом шагу.
Окружавшие Анну Иоанновну и Бирона протестанты-немцы снова поставили во главе
Синода Феофана Прокоповича. Сторонники восстановления Патриаршества, Коломенский
архиерей Игнатий, Воронежский архиерей Лев, Ростовский Георгий, оказываются в
опале.
"С воцарением Анны Иоанновны для него (Ф. Прокоповича) засияла заря новой
будущности, но эта заря была вместе с тем зарей Бироновщины. Крепкую для себя
опору он нашел в господствовавшей при дворе Анны Иоанновны немецкой партии, с
интересами которой множеством нитей связывались его собственные интересы.
...Полемика против протестантства, обвинение кого-нибудь в ереси среди
таких обстоятельств становилось признаком нерасположения к правительству,
политическим преступлением, за которым следовали страшные допросы в Тайной
Канцелярии." (22)
Сторонники восстановления Патриаршества продолжают, однако, вести борьбу
против полу протестанта Прокоповича.
Архиерей Маркелл Родышевский, отправленный в заточение за то, что он при
Петре II обвинил Феофана Прокоповича в протестантстве, выпускает книгу "Житие
Новгородского Архиепископа еретика Феофана Прокоповича". Тверской Архиерей
Феофилакт Лопатинский выпускает написанную Стефаном Яворским против протестантов
книгу "Камень веры". В Киеве издает "Камень веры" митрополит Варлаам.
Феофан Прокопович и его друзья-протестанты представили дело так, что
всякое выступление против протестантства есть выступление против правительства.
Этот нелепый довод пришелся по вкусу правившим Россией немцам, большинство
которых были протестанты.
Архиерея Маркелла за "развратное толкование" "Духовного регламента" и
Михаила Аврамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества,
отправили в заточение в разные монастыри.
Феофилакта Лопатинского и митрополита Варлаама арестовывают и лишают
сана. По требованию Бирона запрещается распространение "Камня веры".
Против своих врагов Феофан Прокопович употреблял все средства: писал
доносы в Тайную Канцелярию, употреблял подлоги, обвинял в политической
недоброжелательности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
тиранического правления Петра I, страна не имела сильной, сплоченной церковной
власти. Старинные рода были унижены и оттеснены на задворки. Купечество и
народные низы, сыгравшие большую роль в спасении государства во время Великой
Смуты, были угнетены и не имели необходимых нравственных сил для сопротивления
новым замыслам "Петровых птенцов".
Толстой, Меньшиков, темный проходимец Макаров и другие, хотели, чтобы
трон достался одной из дочерей Петра I и Екатерины. Вся эта темная компания была
замешана в вынесении незаконного смертного приговора Царевичу Алексею. Они
опасались, как бы Петр II не отомстил бы им за убийство отца.
Наконец, после всякого рода интриг и планов, было принято предложение
датского посла Вестфалена. Австрийский посол граф Рабутин передал Меньшикову
мнение Вестфалена, что Меньшикову не будет грозить никакой опасности от
возведения на престол Петра II, если он выдаст за него свою дочь. Чтобы склонить
Меньшикова в пользу этого плана, граф Рабутин пообещал Меньшикову, что он станет
герцогом Австрийской Империи. Меньшикову этот план понравился и он уговорил
Екатерину согласиться на него. Дочери Екатерины упрашивали мать отказаться от
принятого ею решения.
Дивьер, Толстой, князь Долгорукий начали интригу против Меньшикова. Боясь
его усиления, они намеревались склонить Екатерину на передачу власти ее дочерям
Елизавете и Анне, но им помешала внезапная смерть Екатерины.
Меньшиков, неотлучно находившийся при больной Императрице, успел
подсунуть ей завещание, согласно которого наследником престола назначался Петр
Алексеевич, а Цесаревнам и государственным чинам предлагалось всячески стараться
склонить наследника престола к бракосочетанию с дочерью князя Меньшикова.
За несколько часов до смерти, Меньшиков подсунул умирающей также указ о
ссылке своих противников: Дивьера, Толстого, Бутурлина, Нарышкина и князя
Долгорукова.
V. "ЦАРСТВОВАНИЕ" ПЕТРА II
После вступления на престол Петра II власть Верховного Тайного Совета
возрастает. Главную роль в нем по-прежнему играет Меньшиков, второстепенную
князь Голицын, Апраксин и Головкин. Занятые борьбой за первенство и личные
интересы, члены Совета очень мало внимания уделяют задаче вывести государство из
того катастрофического положения. в котором оно оказалось. Армия и флот пришли в
полный упадок. В стране расцвело такое хищение государственных средств, какого
никогда не знала допетровская Русь. Православная церковь находится в унижении. В
таком положении находилось русское государство, по словам историков-западников
оказавшееся после смерти Петра в "зените могущества и славы".
С воцарением Петра II часть духовенства, считавшая введенные Петром I
новые порядки в церкви не отвечавшими духу православия, стремилась восстановить
снова Патриаршество. Во главе духовных лиц, желавших восстановить Патриаршество,
стоял Ростовский Архиерей Георгий Дашков, подавший Екатерине I сообщение о
бедствиях русского духовенства. Видную роль в этом движении играл член Синода
Игнатий Смола, бывший при Петре Митрополитом Крутицким. Патриархом, сторонники
возвращения к традиционной форме управления церковью, предполагали поставить
Архиерея Георгия Дашкова.
Сторонники восстановления Патриаршества начали борьбу за отстранение от
управления церковью главного помощника Петра I в деле уничтожения Патриаршества,
Феофана Прокоповича.
Против Феофана Прокоповича было возбуждено обвинение в отступлении от
православия. Но "Птенцы гнезда Петрова", с которыми Феофан Прокопович
пьянствовал на кощунственных сборищах "Всешутейшего Собора", постарались
оправдать Прокоповича. Обвинявший же его М. Робышевский был отправлен в
Петропавловскую крепость. Его было приказано держать "от других колодников
особо, под крепким караулом".
Хозяйничанья Меньшикова не нравились многим. Многим хотелось бы быть на
его месте. Князья Долгорукие сумели войти в доверие к юному Императору и
добились ссылки обнаглевшего негодяя в Сибирь.
Но и новые "знатные персоны" оказались такими же аморальными людьми, как
и Меньшиков. Как и Меньшиков, князья Долгорукие думали не об интересах
Государства, не о народе, а о личных выгодах. Вместо дочери Меньшикова невестой
Петра II была объявлена княжна Долгорукая.
Замыслы Долгоруких занять место Меньшикова не были выполнены только из-за
внезапной смерти, простудившегося и заболевшего потом оспой Петра II. Во время
предсмертной агонии Петра II Долгорукие составили от его имени подложное
завещание, что он будто бы передает русский престол своей невесте княжне
Екатерине Долгорукой, но потом испугались и уничтожили его.
VI. ПОПЫТКИ "ВЕРХНИХ ГОСПОД" УСТАНОВИТЬ
КОНСТИТУЦИОННУЮ МОНАРХИЮ
По составленному Екатериной I завещанию, после смерти Петра II, власть
должна была перейти ее дочери Елизавете. Но члены Тайного Верховного Совета
поступили по своему. Они решили, что им будет выгоднее, если власть перейдет не
в руки дочери Петра I, а в руки дочери царевича Иоанна (брата Петра), Анны
Иоанновны, вдове Курляндского герцога. Так "Птенцы гнезда Петрова" отблагодарили
своего покойного покровителя.
Для того, чтобы, по словам князя Голицына, "Себе воли прибавить" Тайный
Верховный Совет составил условия, которые ограничивали власть новой Императрицы.
Эти условия состояли из следующих пунктов:
1. Анна Иоанновна должна дать обещание замуж не выходить.
2. Наследников, без согласия Верховного Тайного Совета, не назначать.
3. Править страной во всем в согласии с Верховным Тайным Советом, который
имеет право сам избирать своих членов и сам назначать чиновников на самые
важные государственные должности.
4. Власть над гвардией и войсками должна принадлежать Верховному Тайному
Совету.
Императрица не имела также права без согласия Верховного Совета:
1. никому даровать чин выше полковника,
2. никого не определять "к знатным" делам,
3. никого не назначать самовольно на придворные должности,
4. не начинать ни с кем войны,
5. не заключать ни с кем мира и т.д.
"Кондиции, — говорит Милюков, — имеют несомненное сходство с
государственным строем Швеции, как он установился в так называемое "время
свободы", т. е. после переустройства 1720 г., покончившего с самодержавными
реформами Карла XI (1680 г.)." (18)
Проект этих "кондиций" был послан в Митаву и Анна Иоанновна поняла, что
если она не подпишет их, то ей не придется стать Императрицей.
Члены Верховного Тайного Совета пытались провести операцию с ограничением
царской власти тайно, но все же слух о "кондициях" проник в дворянские круги и
взволновал их.
Дворянству перспектива установления власти "Петровых птенцов" не
улыбалась. Рядовые дворяне и при Петре, и после его смерти достаточно хорошо
поняли с какого рода "птенцами" они имеют дело.
Они поняли, что ограничение царской власти приведет к тому, что будет
"вместо одного самодержавного Государя, десять самодержавных и сильных фамилий".
Дворянство беспокоилось, конечно, о своих интересах, а не о судьбах народа.
Дворяне говорили: "Так мы шляхетство, совсем пропадем".
После получения известия из Митавы, что замысел "верховников" удался и
Анна Иоанновна будто бы сама, по собственному желанию "наикрепчайше обещается"
отменить самодержавие и править только в согласии с Верховным Тайным Советом,
дворянство добилось разрешение от Верховного Тайного Совета обсудить новый
порядок управления.
В результате обсуждения выяснилось, что дворянство было против
ограничения верховной власти в пользу Тайного Совета. Часть дворянства была за
то, чтобы было сохранено самодержавие, а другие хотели, чтобы самодержавие было
ограничено, но не в пользу Верховного Тайного Совета, а в пользу всего
шляхетства.
Недовольством дворянства воспользовалась группа опытных интриганов в лице
Остермана, Феофана Прокоповича, Левенвольде и других. Не желая из личных
соображений укрепления власти Верховного Тайного Совета, среди членов которого
были у них враги, эта группа прикинулась сторонниками самодержавия и возглавила
движение дворянства за установление будто бы самодержавия. На самом же деле
Остерман, действовавший в интересах Прусского короля Фридриха Великого и
Левенвольде использовали личные интересы Феофана Прокоповича, Ягужинского и
других вельмож в целях утверждения в России власти иностранцев.
Конституционная монархия просуществовала всего несколько дней. Когда Анна
Иоанновна приехала в Москву, дворянство стало просить ее отменить "кондиции",
Анна согласилась и разорвала "кондицию", то есть составленную членами Верховного
Тайного Совета грамоту, которая ограничивала ее права.
Анна не доверяла ни "верховникам", ни шляхетству, среди которого
продолжали идти толки о необходимости ограничений власти императрицы в пользу
дворянства.
В виду этого Анна Иоанновна решила опереться на вывезенных ею из
Курляндии немцев. По выражению Ключевского "немцы посыпались в Россию, как сор
из дырявого мешка".
Все эти издевательства над русским народом, когда фактическим правителем
России стал Бирон, начались через пять лет после смерти Петра I. Когда было
положение хуже, при восшествии Петра на престол, или пять лет после его смерти,
ясно любому юноше. Но историк С. Платонов, тем не менее, как и все остальные
историки-западники до него, не хотят прямо и открыто признаться, что именно
после Петра Россия оказалась на краю бездны. И что до этой бездны довел Россию
своей революционной деятельностью Петр.
VII. "САМОДЕРЖИЦА" АННА ИОАННОВНА И
НЕКОРОНОВАННЫЙ ЦАРЬ БИРОН
В лекциях по русской истории С. Платонов так оценивает десятилетний
период царствования Анны Иоанновны
"Правление Анны (Анны Леопольдовны. — Б. Б.) — печальная эпоха русской
жизни XVIII века, время временщиков, чуждых России." (19)
"При Анне в придворной сфере первое место занимали немцы; во главе
текущего управления стоял немец (Остерман); в коллегиях президентами были немцы;
во главе армии стояли немцы (Миних и Лассо). Из них главная сила принадлежала
Бирону. Это был человек совершенно ничтожный и безнравственный по натуре. Будучи
фаворитом Анны и пользуясь ее доверием, Бирон вмешивался во все дела управления,
но не имел никаких государственных взглядов, никакой программы деятельности и ни
малейшего знакомства с русским бытом и народом. Это не мешало ему презирать
русских и сознательно гнать все русское".
"Когда же поднялся ропот, Бирон для сохранения собственной безопасности,
прибегнул к системе доносов, которые развились в ужасающей степени. Тайная
канцелярия Преображенского приказа Петровской эпохи, была завалена политическими
доносами и делами. Никто не мог считать себя в безопасности от "слова и дела"
(восклицание, начинавшее, обыкновенно, процедуру доноса и следствия). Мелкая
житейская вражда, чувство мести, низкое корыстолюбие, могло привести всякого
человека к следствию, тюрьме и пытке. Над обществом висел террор".
"Бирон буквально грабил, — пишет Чистович в своем исследовании "Феофан
Прокопович и его время".
"Его доверенный, еврей Липпман, которого Бирон сделал придворным
банкиром, открыто продавал должности, места и монаршие милости в пользу фаворита
и занимался ростовщичеством на половинных началах с герцогом Курляндским.
Госпожа Бирон тратила бешеные деньги на туалеты. Унес было на два миллиона
бриллиантов (это по тогдашним-то ценам. — Б. Б.); платья ее были оценены в 400
тысяч рублей; когда ее муж сделался регентом, она заказала себе туалет, зашитый
жемчугами, стоивший сто тысяч рублей" (Князь Долгорукий, записки).
Неудивительно, что многие русские говорили, как это показывали допросы,
"пропащее наше государство".
"Даже издали, на расстоянии 1.5 веков страшно представить то ужасное,
мрачное и тяжелое время с его допросами и очными ставками, с железами и пытками.
Человек не сделал никакого преступления, вдруг его схватывают, заковывают в
кандалы и везут в С.-Петербург, Москву, неизвестно куда, за что. Когда-то
год-два назад он разговаривал с каким-то подозрительным человеком. О чем они
разговаривали — вот из-за чего все тревоги, ужасы, пытки. Без малейшей натяжки
можно сказать про то время, что, ложась спать вечером, нельзя было поручиться за
себя, что не будешь к утру в цепях и с утра до ночи не попадешь в крепость, хотя
бы не знал за собой никакой вины".
В царствовании Анны Иоанновны русские говорили: "Ныне у нас в России
честным людям никак жить невозможно; паче кои получше других разумеют, те весьма
в кратком времени пропадают." (20)
После царствования обеих Анн, по свидетельству Чистовича: "наступило
точно воскресение из мертвых. Сотни, тысячи людей без вести пропавших и
считавшихся умершими, ожили снова. Со всех отдаленных мест Сибири, после смерти
Императрицы Анны потянулись освобожденные страдальцы на свою родину, или в места
прежней службы, — кто с вырванными ноздрями, кто с отрезанным языком, кто с
перетертыми от цепей ногами, кто с изувеченными от пыток руками и изломанной
спиной".
Вот каковы были естественные результаты учиненного Петром разгрома, до
сих пор признаваемого "гениальным реформатором". Многие до сих пор верят этой
лживой легенде, упорно закрывая глаза на катастрофическое положение, в котором
оказалось русское государство в результате учиненной им "европеизации".
Право сановников избирать государя отчасти было подтверждено Анной
Иоанновной. "В ее завещании говорилось, что в случае смерти Иоанна Антоновича и
его братьев без законных наследников или, если наследство будет ненадежно, то
регент Бирон с кабинет-министрами, Сенатом, генерал-фельдмаршалами и прочим
генералитетом должны заблаговременно избрать и утвердить преемника, и
постановление это должно иметь такую же силу, как бы исходило от самой
государыни. Но несмотря на это, все таки в народе жило чувство, что царь должен
иметь право на престол." (21)
VIII. ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГРОМА ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
Права православной церкви, основы духовной самобытности русского народа,
в эпоху правления Бирона и окружавших его немцев, попирались на каждом шагу.
Окружавшие Анну Иоанновну и Бирона протестанты-немцы снова поставили во главе
Синода Феофана Прокоповича. Сторонники восстановления Патриаршества, Коломенский
архиерей Игнатий, Воронежский архиерей Лев, Ростовский Георгий, оказываются в
опале.
"С воцарением Анны Иоанновны для него (Ф. Прокоповича) засияла заря новой
будущности, но эта заря была вместе с тем зарей Бироновщины. Крепкую для себя
опору он нашел в господствовавшей при дворе Анны Иоанновны немецкой партии, с
интересами которой множеством нитей связывались его собственные интересы.
...Полемика против протестантства, обвинение кого-нибудь в ереси среди
таких обстоятельств становилось признаком нерасположения к правительству,
политическим преступлением, за которым следовали страшные допросы в Тайной
Канцелярии." (22)
Сторонники восстановления Патриаршества продолжают, однако, вести борьбу
против полу протестанта Прокоповича.
Архиерей Маркелл Родышевский, отправленный в заточение за то, что он при
Петре II обвинил Феофана Прокоповича в протестантстве, выпускает книгу "Житие
Новгородского Архиепископа еретика Феофана Прокоповича". Тверской Архиерей
Феофилакт Лопатинский выпускает написанную Стефаном Яворским против протестантов
книгу "Камень веры". В Киеве издает "Камень веры" митрополит Варлаам.
Феофан Прокопович и его друзья-протестанты представили дело так, что
всякое выступление против протестантства есть выступление против правительства.
Этот нелепый довод пришелся по вкусу правившим Россией немцам, большинство
которых были протестанты.
Архиерея Маркелла за "развратное толкование" "Духовного регламента" и
Михаила Аврамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества,
отправили в заточение в разные монастыри.
Феофилакта Лопатинского и митрополита Варлаама арестовывают и лишают
сана. По требованию Бирона запрещается распространение "Камня веры".
Против своих врагов Феофан Прокопович употреблял все средства: писал
доносы в Тайную Канцелярию, употреблял подлоги, обвинял в политической
недоброжелательности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11