Сам мог свидетелем быть, если бы знал, где это произошло. Но оно произошло, не сомневайся даже.
Вот, один мужик сидел дома вечером, да от нечего делать в носу копал. И поймал он там здоровенную козу. Вытащил, на пол бросил, и спать лёг. А на утро проснулся, смотрит, а евоная коза ожила. И такая ладная козочка вышла, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Загляденье, да и только.
Ну и вот.
Стала эта козочка у мужика в доме жить. Баба мужикова поначалу взялась ворчать. Мол, то да сё. А потом и сама привыкла. Маруськой козочку назвали и живут.
И такая животинка старательная – не нахвалятся просто. И щи наварит, и блинов напечёт. И так вкусно, что в рот, то спасибо. Конечно, и неудобства были. Например, когда ходит эта коза, так на ходу по полу горошки свои рассыпает. Ну, так это ничего. Когда – никогда к празднику, скажем, и пол подмести можно.
А потом Маруська в возраст вошла и начала доиться чистым самогоном. Мужик, как в перый раз попробовал, так прямо офонарел от счастья. Кричит бабе:
– Видишь, змеюка, какая от моей козы польза-выгода произошла. Не то, что от тебя, корова старая.
Тут вот баба мужикова и затаила на козочку Маруську злобу. Как никто не видит, так эта вредная баба Маруське в сено гадит. А от этого в самогоне вкус портится. Ну и начали клиенты претензии предъявлять:
– У тебя, Иваныч, – говорят, – не товар стал, а чистая моча. Не будем у тебя больше брать.
Тут коза Маруська и говорит мужику:
– Ты, батя, гони свою бабу из дому. Весь бизнес она нам порушит. Сами проживём.
Мужик и выгнал. Вот выгнал он свою бабу и живут вдвоём с козой оба.
И всё было бы хорошо, да зловредная мужикова баба всё свои козни строит. Написала в милицию. Так и так. Торгуют незаконно самогоном сомнительного качества.
Ну, тут и понаехали. И к мужику.
– Сознавайся, – кричат, – сам с повинной, а то хуже будет.
Мужик в несознанку. Ну его и увезли. Увезти-то увезли, да через день отпустили, потому что аппарата так и не нашли.
Вот мужик подходит к дому. Глядь, а на его балконе козья шкурка вывешена для просушки. Он прям похолодел от предчувствия. Вот входит мужик в дом, а там пир горой. Вся родня: сваты, кумовья да шурины сидят за столом пьют, и козлятиной закусывают.
Тут наш мужик начал за всякие предметы хвататься типа ножа и топора. Но это он не со зла, а чтобы навести порядок. Да где там. Мужики все серьёзные да мордатые. Дали нашему пару раз по сопатке – он и засох. И сидит в уголке.
И так на мужика это горе подействовало, что он, бедолага, три месяца ничего не ел, только пил. А как проспался, так за голову руками схватился:
– Эх, мудило я мудило. Было счастье в руках, да удержать не смог. С той поры всё сидит, в носу ковыряет. Только такую козу, как в тот раз, никак поймать не удаётся. Но он надежды не оставляет. Без труда не выловишь и рыбку из пруда.
– Ну, тогда наливай, Серёга, по-маленькой! – скомандовал Николай. – да смотри, не надорвись.
Выпили, и Никодимыч продолжил:
Вот позвали как-то одного мужика в гости. Он и пошёл. И нажрался там нахаляву до живой сопли.
Идёт мужик к себе домой и всё бабу желает. А ни одной как назло по дороге не попадается. Вот он идёт себе и видит: стоит на углу бабёшка-замарашка. И такая она… смотреть не на что. Кости друг о дружку гремят. Поравнялся с этой замарашкой мужик, а она и говорит:
– Возьми меня, мужик, к себе жить. Я тебе счастье принесу.
Хотел было мужик её подальше послать, да уж очень его по пьяне разобрало.
– Ладно, – говорит, – пошли. Только имей в виду, что денег у меня нету.
Вот и пошли они к мужику в его засраную хрущобу. Пришли. А тут мужик как раз и отрубился. Просыпается – что такое! Халупу его не узнать. Чистота и порядок. Всё чин-чинарём. А замарашка вчерашняя на кухне хлопочет. Подивился мужик, но виду не подал. Только поворчал для порядку, и выбежал в магазин за пивом. И только выбежал – глядь – кошелёк лежит. И полон баксов несчитанных.
И что же вы думаете? Поднялся мужик с этих баксов – рукой не достанешь. Так раскрутился, что Боже ж ты мой! Он вообще-то мужик с мозгами был, да всё как-то не везло. А тут так попёрло, что и не рассказать.
Вот наш мужик уже прибарахлился. Виллу себе построил. Мерс завёл. Мобилу. Охрану. Кажется, живи – не хочу. А он взял, и возомнил себе. По казинам всяким начал шастать, да по кабакам. А дом и дела всё евоная замарашка вела. Мужик только пузырился да щёки надувал.
Ну и вот.
Встретил как-то в ресторане этот мужик фантастическую бабу. Как глянул он на эту бабу, так у него дух перехватило. И вот стал он до этой бабы домогаться.
– Иди за меня да иди – вот и весь сказ.
А баба ломается. Цену себе набивает:
– Не могу, – говорит, – я за тебя пойти, когда у тебя хозяйка в доме есть.
Тут мужик разошёлся:
– Какая такая хозяйка, – кричит, – я в доме единоличный хозяин. Как скажу, так и будет. Поехали ко мне. Я эту чуньку болотную на твоих глазах за ворота выставлю.
Ну, поехали. Мужик-то жабры расщеперил, аж дым из ноздрей, как у конька-горбунка. Короче, выставил он замарашку, и стал с новой бабой любовь крутить. Крутил, крутил и устал.
Вот проснулся мужик с бодуна и к бару прёт босиком. Очень уж у него трубы горят со вчерашнего. Глядь! А бара-то и нету. И хором евоных нетути. И шлёпает он по своей старой хрущобе. И в углу на тряпках вчерашняя гёрла дрыхнет.
Тут мужик нашёл пару чинариков, перекурил, да и в сумочку к гёрле – интересно ему стало, кто же она такая. А в сумочке паспорт. А в паспорте чёрным по белому прописано: Любовь Ивановна Непруха.
Тут-то всё и началось…
– Никодимыч! – заорал Серёга – ты же эту байку травил уже. Что ж ты… это… халтуру гонишь?
– Это называется вариация, дурила – пояснил Никодимыч, глазом не моргнув – это, если по–научному. Только тебе не понять. Ладно… Есть, что попроще. Спецом для тебя.
Вот говорят атеисты всякие, что молитва не помогает. Оно, может, им как раз и не помогает. Что правильно. Нечего… А простому человеку очень даже помогает. Я вам, робя, вот какую про это историю расскажу.
Никодимыч, сделав такой зачин, хлобыстнул налитый стакашок, занюхал хлебной корочкой, а потом долго жмурился и махал рукой возле лица, как будто мух отгонял. И только проделав все эти телодвижения, крякнул, и сказав: – Ох, мать твою!… – начал закуривать. А закурив, продолжил:
Тут у одного мужика ноги воняли. Я понимаю, конечно, что у нормального человека ноги не вонять не могут. Ну не бывает так, что никакого такого запашка. На то это и ноги, что б подванивать. Особенно когда цельный день в сапогах преют. Но у этого мужика ноги не просто воняли, а как-то по-особому. Прям не запах, а оружие массового поражения. Больше трёх минут никто не выдерживал.
И тут трудно сказать – этот вонизм у него от рождения был или болезнь какая. Мужик и врачей всех обошёл, и знахарок – всё зря. Один въедливый доктор сказал, правда, что может больничный выписать. Но не мужику, а евоному начальнику.
И понятно, что у бедолаги-мужика вся жизнь наперекосяк пошла. Баба ево бросила. Сказала, что не может спать в противогазе. Он, дескать, ей сильно шею натирает. На работе мужики сказали, что прибьют, если он ещё раз появится. И нельзя сказать, что мужик этот не старался запах убрать. Старался. И одеколоном обливал, и дезодорантами всякими, и в соде ноги парил – всё зря. Он даже в баню стал ходить каждую неделю. Тоже напрасно. День, два – ничего, а потом опять воняют. Хоть плачь!
И вот как-то подсказала нашему мужику случайно встреченная старушка: – Ты, говорит, в церкву сходи и Николаю Угоднику помолись. Как рукой снимет.
Вот мужик и пошёл.
Пришёл, свечку купил, икону чудотворную ему бабуськи показали. Вот мужик стал перед Образом, да и говорит. Так и так говорит, нельзя ли мне этот вредный запах убрать, а то совсем житья нету.
Так говорит мужик, и видит, что Никола Угодник на иконе голову повернул и говорит:
– Ладно, мужик, исполнится тебе. Ты только свечку ставь быстрей да уходи, а то из киота выпрыгнуть хочется.
Вот мужик свечку зажёг, и побежал радостный. И так он обрадовался, что себя не помнил. А вспомнил только тогда, когда в больнице очнулся. Смотрит: врачуга к нему подходит весь в белом. Мужик к нему:
– Доктор, – говорит, – скажите честно, ноги у меня воняют или нет?
– Не волнуйтесь, больной, – говорит этот врач, – Вам вредно волноваться, потому что Вы под машину попали и мы всем трудовым коллективом еле-еле Вас к жизни вернули. А ноги… Нет. Не воняют уже Ваши ноги, потому что пришлось их обрезать по самое «не могу».
Так сказал этот доктор и ушёл.
А мужик наш сразу начал радоваться:
– Правду старая кочерга мне сказала, – думает, глянь ты! Простая штука, кажется – свечку поставил. А как помогло!
И что вы подумали? Наладилась после этого у мужика жизнь. Пенсию стал получать. На паперти сидеть пристроился. И ему хорошо подавали, надо сказать. А потом приженился на одной вдовице. И живут да радуются. Правда, злобные соседки сначала всё к этой бабе приставали. Дескать, зачем тебе безногий нужен. А она им отвечала, что ноги у мужика – это не самый главный орган. Вот они и заткнулись.
Вот так бывает, братцы. А вы говорите…
– Это да – подтвердил Фёдор. – уж, что-что, а бывает по-всякому.
– Ну, это и к попу не ходи! – согласился Никодимыч.
Вот один мужик попил после работы пивка, а потом едет себе в трамвае и думает:
– Это зря я последнюю кружку допил. Пожадничал, а теперь припёрло так, что спасу нет.
Вот думал он так себе, думал, да и выскочил на ближайшей остановке. И сразу в подъезд. Облегчил он там себе жизнь, выходит, на ходу ширинку застёгивает, да задумчивый взгляд в небо поднимает. Глядит, а из-за облачка высовывается рука и пальцем ему грозит.
– Ну-ну! – сказал сам себе мужик, а потом спохватился:
– Что же это такое они в пиво добавляют, если блазнится?
Закурил мужик, задумался. Думал он себе, думал, да и решил, что без бутылки тут не разберёшься. Вот стал он в киоске эту бутылку брать, а из – за угла опять рука высунулась, и пальцем грозит. Ну, что ты будешь делать!
Ммужик в соседний двор заглянул, а там, как положено быть, чужие мужики сидят, и вроде как козла забивают. Наш мужик и подходит. Здравия желает.
– Здоров будь и ты, – говорят чужие мужики, – садись, гостем будешь. А бутылку поставишь, хозяином будешь.
Мужик и поставил. Посидели. Поговорили о том, о сём. Что, дескать, опять Америка своё макало суёт, что олигархи оборзели, и что ваще беспредел. Потом наш мужик и спрашивает:
– А что, братцы, тут в вашем районе может что ненормальное твориться?
Чужие мужики только ржут:
– Есть тут у нас, – говорят, – рука, что пальцем грозится. Дык, это она только тогда грозит, когда лишку взял. А кто норму блюдёт, тому ничего.
Тут наш мужик воспрял духом и решил домой пойти. Только на улицу со двора вышел, слышит, что телефон-автомат звонит. Обычный такой телефон. В будке. Трубка разбита, потроха наружу, а звонит. Мужик сдуру-то трубку и взял. А в трубке ему человечьим голосом:
– Ну, всё, мужик! Достал. Как на угол выйдешь, так тебе кирпичом по башке будет.
Мужик трубку бросил. Не то, чтобы испугался, а просто не захотел, чтобы кирпичом. Вот встал он под дерево и думает:
– Постою тут чуток. С дерева кирпич не упадёт.
Вот он стоял, стоял, да и притомился. Сел на землю и пережидает. А тут, как на грех, менты. Взяли нашего мужика под ручки белые, и в машину волокут. Наш мужик возьми, да и обернись на прощанье. Смотрит, а на углу чужому мужику кирпич на голову свалился.
И так радостно стало нашему мужику, так хорошо, что и не рассказать. Смеялся всю дорогу, даже связывать пришлось, а то он на радостях обниматься лез.
И что интересно, даже с утра, когда отпустили, хорошее настроение у мужика не прошло. Пошёл он поправиться малость, и домой поехал. Там со своими мужиками посидел, и всё смеялся, да радовался. И что интересно, когда домой пришёл, его баба даже ругаться не стала, только пожелала сдохнуть. И всё хорошо. Живёт мужик, да радуется себе. Правда в тот район, где ему блазнилось, больше ни ногой. Мало ли что.
– А то ещё вот как вышло – сообщил Никодимыч, и закурил – Так вышло, что и не поверите.
Вот один мужик как-то проснулся и вспомнил, что бутылку с собой принёс и в сапог спрятал, чтобы баба не нашла. Он в один сапог руку засунул – пусто, в другой – тоже нету. Вот он тогда попил водички из-под крана, закурил и думает себе:
– Прятал я эту бутылку, или мне приблазнилось?
А тут евоная баба приходит.
– Что, куришь, паразит? – говорит ласково, – что ты куришь, как не в свои нутри? Всю хату провонял. Иди на улицу проветрись.
Тут мужика-то и осенило.
– Мария! – говорит ласковым голосом, – Христом Богом тебя прошу, отдай бутылку, если нашла. На что она тебе?
– А она мне, – говорит эта злющая баба, – чтобы тебе, паразиту, меньше вышло.
Тут мужик решил пригрозить.
– Ох, Мария! – говорит, – ох! Не доводи до греха…
Только зря это он угрозы угрожать придумал. Потому что баба его – она шуток не понимала. Известно, какой ум у бабы. Хоть у любого спроси. Вот останови на улице первого попавшего мужика и спроси. Тебе каждый пальцем возле виска покрутит. Дескать какой-то умишко, конечно есть, но гайки надо крепче закручивать. А наш мужик это дело на самотёк пустил. Вот она и взяла волю.
Вот поэтому, как только наш мужик свои угрозы произнёс, – в шутку, конечно, – да разве бабе юмор настоящий понять? – так она его окрестила по горбу кипящим чайником. И вид сделала такой, чтобы ясно было, что шутки шутковать она не намерена. Ну что? Наш мужик только горбину почесал, да и подался во двор. Думал там мужики соседские ещё сидят, так нальют по доброте сердечной. Какое там! Как вышел, так и увидел, что уже вечер, и что всех мужиков бабы давно по домам разобрали. Вот мужик сел на лавку, закурил и соображать начал. Соображал себе, да соображал, а к утру, наверно, умом тронулся, потому что нашёл огрызок карандаша и написал на куске газеты:
А я свою мечту мечтаю,
Но, видно, счастья не достать.
Я понапрасну погибаю
И мне «прости» уж некому сказать.
А на работе, когда все начали складываться, чтоб к обеду было, он свою долю давать не стал и заявил, что всё от пьянки, и что он завязывает по этому поводу. И, что его этой ночью муза посетила. И обещала ещё придти.
Ну, посетила, так посетила. Мужикам – то по фигу. Только посоветовали предохраняться. Потому что в газетах пишут – СПИД свирепствует со страшной силой. Наш мужик сказал, что на все эти предостережения он положил с прибором и пошёл к своему станку работу работать. И хорошо работал, что интересно. Только был всё какой-то задумчивый. А после работы пошёл прямым ходом в редакцию заводской газеты «Станочник». Там и говорит редактору:
– Вот я стихи написал. Нельзя ли как-нибудь пропечатать.
А редактор даже обрадовался. Там у него даже специальная рубрика была заведена – «Творчество наших читателей». Правда, читатели творить особого желания не выражали, и поэтому редактор этот писал за них сам. А тут такой случай! Простой станочник стихи принёс!
Но редактор хоть и обрадовался, да виду не показал, а наоборот морду скорчил серьёзную и с этой серьёзной мордой начал стихи нашего мужика читать. Читал, читал, да и говорит:
– Ну что ж… Эти ваши стихи мы напечатаем на следующей неделе. А Вы пока повышайте свой культурный уровень, может, ещё какой стих, или даже, не побоюсь сказать, поэма выйдет.
Вот мужик обрадовался, да по дороге домой купил в киоске тетрадку за 2 копейки и четыре карандаша, чтоб не так быстро исписались. Дома к соседским мужикам не пошёл, а заточил свои карандаши, да сел на кухне, чтобы ещё чего сочинить. Как сел, так и не вставал. Только на работу, да в туалет. Его баба даже испугалась – чисто тронулся умом человек. Поласковела. Всё спрашивала:
– Петенька, голубчик. Не нужно ли тебе чего?
– Уймись! – так её мужик урезонивал, – уймись, а то как врежу, больше не запросишь. Видишь, у меня процесс идёт.
Баба испугалась таких слов, и донимать не стала.
А у мужика процесс хотя и шёл, да, видно, не в том направлении, потому что за неделю он так и ничего не высидел. И неизвестно, чем бы это всё закончилось, да пришёл мужик на работу, а там другие мужики газетку в руках вертят и нашего мужика поздравлениями поздравляют. Вот, говорят, и дожили: в цехе свой классик завёлся. Это дело, Петро, следует обмыть как следует, а то пути не будет.
Ну, понятное дело, после работы сели в рощице как люди. И даже мужика нашего домой принесли и бабе сдали. Баба сразу зарадовалась, что ум к её мужику вернулся. Даже соседкам сходила похвастаться.
А мужик проснулся утром, как с молоточка. И начал жить нормальной человеческой жизнью. И доволен. И не только стихов больше не пишет, но и газеты читать бросил. Один вред, говорит, от них русскому человеку.
А вот, что у другого мужика вышло. У него отпуск случился. Ну, раз так, значит надо отдохнуть правильно. Вот этот мужик долго голову ломать не стал, а набрал на все отпускные горючего, и дома засел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Вот, один мужик сидел дома вечером, да от нечего делать в носу копал. И поймал он там здоровенную козу. Вытащил, на пол бросил, и спать лёг. А на утро проснулся, смотрит, а евоная коза ожила. И такая ладная козочка вышла, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Загляденье, да и только.
Ну и вот.
Стала эта козочка у мужика в доме жить. Баба мужикова поначалу взялась ворчать. Мол, то да сё. А потом и сама привыкла. Маруськой козочку назвали и живут.
И такая животинка старательная – не нахвалятся просто. И щи наварит, и блинов напечёт. И так вкусно, что в рот, то спасибо. Конечно, и неудобства были. Например, когда ходит эта коза, так на ходу по полу горошки свои рассыпает. Ну, так это ничего. Когда – никогда к празднику, скажем, и пол подмести можно.
А потом Маруська в возраст вошла и начала доиться чистым самогоном. Мужик, как в перый раз попробовал, так прямо офонарел от счастья. Кричит бабе:
– Видишь, змеюка, какая от моей козы польза-выгода произошла. Не то, что от тебя, корова старая.
Тут вот баба мужикова и затаила на козочку Маруську злобу. Как никто не видит, так эта вредная баба Маруське в сено гадит. А от этого в самогоне вкус портится. Ну и начали клиенты претензии предъявлять:
– У тебя, Иваныч, – говорят, – не товар стал, а чистая моча. Не будем у тебя больше брать.
Тут коза Маруська и говорит мужику:
– Ты, батя, гони свою бабу из дому. Весь бизнес она нам порушит. Сами проживём.
Мужик и выгнал. Вот выгнал он свою бабу и живут вдвоём с козой оба.
И всё было бы хорошо, да зловредная мужикова баба всё свои козни строит. Написала в милицию. Так и так. Торгуют незаконно самогоном сомнительного качества.
Ну, тут и понаехали. И к мужику.
– Сознавайся, – кричат, – сам с повинной, а то хуже будет.
Мужик в несознанку. Ну его и увезли. Увезти-то увезли, да через день отпустили, потому что аппарата так и не нашли.
Вот мужик подходит к дому. Глядь, а на его балконе козья шкурка вывешена для просушки. Он прям похолодел от предчувствия. Вот входит мужик в дом, а там пир горой. Вся родня: сваты, кумовья да шурины сидят за столом пьют, и козлятиной закусывают.
Тут наш мужик начал за всякие предметы хвататься типа ножа и топора. Но это он не со зла, а чтобы навести порядок. Да где там. Мужики все серьёзные да мордатые. Дали нашему пару раз по сопатке – он и засох. И сидит в уголке.
И так на мужика это горе подействовало, что он, бедолага, три месяца ничего не ел, только пил. А как проспался, так за голову руками схватился:
– Эх, мудило я мудило. Было счастье в руках, да удержать не смог. С той поры всё сидит, в носу ковыряет. Только такую козу, как в тот раз, никак поймать не удаётся. Но он надежды не оставляет. Без труда не выловишь и рыбку из пруда.
– Ну, тогда наливай, Серёга, по-маленькой! – скомандовал Николай. – да смотри, не надорвись.
Выпили, и Никодимыч продолжил:
Вот позвали как-то одного мужика в гости. Он и пошёл. И нажрался там нахаляву до живой сопли.
Идёт мужик к себе домой и всё бабу желает. А ни одной как назло по дороге не попадается. Вот он идёт себе и видит: стоит на углу бабёшка-замарашка. И такая она… смотреть не на что. Кости друг о дружку гремят. Поравнялся с этой замарашкой мужик, а она и говорит:
– Возьми меня, мужик, к себе жить. Я тебе счастье принесу.
Хотел было мужик её подальше послать, да уж очень его по пьяне разобрало.
– Ладно, – говорит, – пошли. Только имей в виду, что денег у меня нету.
Вот и пошли они к мужику в его засраную хрущобу. Пришли. А тут мужик как раз и отрубился. Просыпается – что такое! Халупу его не узнать. Чистота и порядок. Всё чин-чинарём. А замарашка вчерашняя на кухне хлопочет. Подивился мужик, но виду не подал. Только поворчал для порядку, и выбежал в магазин за пивом. И только выбежал – глядь – кошелёк лежит. И полон баксов несчитанных.
И что же вы думаете? Поднялся мужик с этих баксов – рукой не достанешь. Так раскрутился, что Боже ж ты мой! Он вообще-то мужик с мозгами был, да всё как-то не везло. А тут так попёрло, что и не рассказать.
Вот наш мужик уже прибарахлился. Виллу себе построил. Мерс завёл. Мобилу. Охрану. Кажется, живи – не хочу. А он взял, и возомнил себе. По казинам всяким начал шастать, да по кабакам. А дом и дела всё евоная замарашка вела. Мужик только пузырился да щёки надувал.
Ну и вот.
Встретил как-то в ресторане этот мужик фантастическую бабу. Как глянул он на эту бабу, так у него дух перехватило. И вот стал он до этой бабы домогаться.
– Иди за меня да иди – вот и весь сказ.
А баба ломается. Цену себе набивает:
– Не могу, – говорит, – я за тебя пойти, когда у тебя хозяйка в доме есть.
Тут мужик разошёлся:
– Какая такая хозяйка, – кричит, – я в доме единоличный хозяин. Как скажу, так и будет. Поехали ко мне. Я эту чуньку болотную на твоих глазах за ворота выставлю.
Ну, поехали. Мужик-то жабры расщеперил, аж дым из ноздрей, как у конька-горбунка. Короче, выставил он замарашку, и стал с новой бабой любовь крутить. Крутил, крутил и устал.
Вот проснулся мужик с бодуна и к бару прёт босиком. Очень уж у него трубы горят со вчерашнего. Глядь! А бара-то и нету. И хором евоных нетути. И шлёпает он по своей старой хрущобе. И в углу на тряпках вчерашняя гёрла дрыхнет.
Тут мужик нашёл пару чинариков, перекурил, да и в сумочку к гёрле – интересно ему стало, кто же она такая. А в сумочке паспорт. А в паспорте чёрным по белому прописано: Любовь Ивановна Непруха.
Тут-то всё и началось…
– Никодимыч! – заорал Серёга – ты же эту байку травил уже. Что ж ты… это… халтуру гонишь?
– Это называется вариация, дурила – пояснил Никодимыч, глазом не моргнув – это, если по–научному. Только тебе не понять. Ладно… Есть, что попроще. Спецом для тебя.
Вот говорят атеисты всякие, что молитва не помогает. Оно, может, им как раз и не помогает. Что правильно. Нечего… А простому человеку очень даже помогает. Я вам, робя, вот какую про это историю расскажу.
Никодимыч, сделав такой зачин, хлобыстнул налитый стакашок, занюхал хлебной корочкой, а потом долго жмурился и махал рукой возле лица, как будто мух отгонял. И только проделав все эти телодвижения, крякнул, и сказав: – Ох, мать твою!… – начал закуривать. А закурив, продолжил:
Тут у одного мужика ноги воняли. Я понимаю, конечно, что у нормального человека ноги не вонять не могут. Ну не бывает так, что никакого такого запашка. На то это и ноги, что б подванивать. Особенно когда цельный день в сапогах преют. Но у этого мужика ноги не просто воняли, а как-то по-особому. Прям не запах, а оружие массового поражения. Больше трёх минут никто не выдерживал.
И тут трудно сказать – этот вонизм у него от рождения был или болезнь какая. Мужик и врачей всех обошёл, и знахарок – всё зря. Один въедливый доктор сказал, правда, что может больничный выписать. Но не мужику, а евоному начальнику.
И понятно, что у бедолаги-мужика вся жизнь наперекосяк пошла. Баба ево бросила. Сказала, что не может спать в противогазе. Он, дескать, ей сильно шею натирает. На работе мужики сказали, что прибьют, если он ещё раз появится. И нельзя сказать, что мужик этот не старался запах убрать. Старался. И одеколоном обливал, и дезодорантами всякими, и в соде ноги парил – всё зря. Он даже в баню стал ходить каждую неделю. Тоже напрасно. День, два – ничего, а потом опять воняют. Хоть плачь!
И вот как-то подсказала нашему мужику случайно встреченная старушка: – Ты, говорит, в церкву сходи и Николаю Угоднику помолись. Как рукой снимет.
Вот мужик и пошёл.
Пришёл, свечку купил, икону чудотворную ему бабуськи показали. Вот мужик стал перед Образом, да и говорит. Так и так говорит, нельзя ли мне этот вредный запах убрать, а то совсем житья нету.
Так говорит мужик, и видит, что Никола Угодник на иконе голову повернул и говорит:
– Ладно, мужик, исполнится тебе. Ты только свечку ставь быстрей да уходи, а то из киота выпрыгнуть хочется.
Вот мужик свечку зажёг, и побежал радостный. И так он обрадовался, что себя не помнил. А вспомнил только тогда, когда в больнице очнулся. Смотрит: врачуга к нему подходит весь в белом. Мужик к нему:
– Доктор, – говорит, – скажите честно, ноги у меня воняют или нет?
– Не волнуйтесь, больной, – говорит этот врач, – Вам вредно волноваться, потому что Вы под машину попали и мы всем трудовым коллективом еле-еле Вас к жизни вернули. А ноги… Нет. Не воняют уже Ваши ноги, потому что пришлось их обрезать по самое «не могу».
Так сказал этот доктор и ушёл.
А мужик наш сразу начал радоваться:
– Правду старая кочерга мне сказала, – думает, глянь ты! Простая штука, кажется – свечку поставил. А как помогло!
И что вы подумали? Наладилась после этого у мужика жизнь. Пенсию стал получать. На паперти сидеть пристроился. И ему хорошо подавали, надо сказать. А потом приженился на одной вдовице. И живут да радуются. Правда, злобные соседки сначала всё к этой бабе приставали. Дескать, зачем тебе безногий нужен. А она им отвечала, что ноги у мужика – это не самый главный орган. Вот они и заткнулись.
Вот так бывает, братцы. А вы говорите…
– Это да – подтвердил Фёдор. – уж, что-что, а бывает по-всякому.
– Ну, это и к попу не ходи! – согласился Никодимыч.
Вот один мужик попил после работы пивка, а потом едет себе в трамвае и думает:
– Это зря я последнюю кружку допил. Пожадничал, а теперь припёрло так, что спасу нет.
Вот думал он так себе, думал, да и выскочил на ближайшей остановке. И сразу в подъезд. Облегчил он там себе жизнь, выходит, на ходу ширинку застёгивает, да задумчивый взгляд в небо поднимает. Глядит, а из-за облачка высовывается рука и пальцем ему грозит.
– Ну-ну! – сказал сам себе мужик, а потом спохватился:
– Что же это такое они в пиво добавляют, если блазнится?
Закурил мужик, задумался. Думал он себе, думал, да и решил, что без бутылки тут не разберёшься. Вот стал он в киоске эту бутылку брать, а из – за угла опять рука высунулась, и пальцем грозит. Ну, что ты будешь делать!
Ммужик в соседний двор заглянул, а там, как положено быть, чужие мужики сидят, и вроде как козла забивают. Наш мужик и подходит. Здравия желает.
– Здоров будь и ты, – говорят чужие мужики, – садись, гостем будешь. А бутылку поставишь, хозяином будешь.
Мужик и поставил. Посидели. Поговорили о том, о сём. Что, дескать, опять Америка своё макало суёт, что олигархи оборзели, и что ваще беспредел. Потом наш мужик и спрашивает:
– А что, братцы, тут в вашем районе может что ненормальное твориться?
Чужие мужики только ржут:
– Есть тут у нас, – говорят, – рука, что пальцем грозится. Дык, это она только тогда грозит, когда лишку взял. А кто норму блюдёт, тому ничего.
Тут наш мужик воспрял духом и решил домой пойти. Только на улицу со двора вышел, слышит, что телефон-автомат звонит. Обычный такой телефон. В будке. Трубка разбита, потроха наружу, а звонит. Мужик сдуру-то трубку и взял. А в трубке ему человечьим голосом:
– Ну, всё, мужик! Достал. Как на угол выйдешь, так тебе кирпичом по башке будет.
Мужик трубку бросил. Не то, чтобы испугался, а просто не захотел, чтобы кирпичом. Вот встал он под дерево и думает:
– Постою тут чуток. С дерева кирпич не упадёт.
Вот он стоял, стоял, да и притомился. Сел на землю и пережидает. А тут, как на грех, менты. Взяли нашего мужика под ручки белые, и в машину волокут. Наш мужик возьми, да и обернись на прощанье. Смотрит, а на углу чужому мужику кирпич на голову свалился.
И так радостно стало нашему мужику, так хорошо, что и не рассказать. Смеялся всю дорогу, даже связывать пришлось, а то он на радостях обниматься лез.
И что интересно, даже с утра, когда отпустили, хорошее настроение у мужика не прошло. Пошёл он поправиться малость, и домой поехал. Там со своими мужиками посидел, и всё смеялся, да радовался. И что интересно, когда домой пришёл, его баба даже ругаться не стала, только пожелала сдохнуть. И всё хорошо. Живёт мужик, да радуется себе. Правда в тот район, где ему блазнилось, больше ни ногой. Мало ли что.
– А то ещё вот как вышло – сообщил Никодимыч, и закурил – Так вышло, что и не поверите.
Вот один мужик как-то проснулся и вспомнил, что бутылку с собой принёс и в сапог спрятал, чтобы баба не нашла. Он в один сапог руку засунул – пусто, в другой – тоже нету. Вот он тогда попил водички из-под крана, закурил и думает себе:
– Прятал я эту бутылку, или мне приблазнилось?
А тут евоная баба приходит.
– Что, куришь, паразит? – говорит ласково, – что ты куришь, как не в свои нутри? Всю хату провонял. Иди на улицу проветрись.
Тут мужика-то и осенило.
– Мария! – говорит ласковым голосом, – Христом Богом тебя прошу, отдай бутылку, если нашла. На что она тебе?
– А она мне, – говорит эта злющая баба, – чтобы тебе, паразиту, меньше вышло.
Тут мужик решил пригрозить.
– Ох, Мария! – говорит, – ох! Не доводи до греха…
Только зря это он угрозы угрожать придумал. Потому что баба его – она шуток не понимала. Известно, какой ум у бабы. Хоть у любого спроси. Вот останови на улице первого попавшего мужика и спроси. Тебе каждый пальцем возле виска покрутит. Дескать какой-то умишко, конечно есть, но гайки надо крепче закручивать. А наш мужик это дело на самотёк пустил. Вот она и взяла волю.
Вот поэтому, как только наш мужик свои угрозы произнёс, – в шутку, конечно, – да разве бабе юмор настоящий понять? – так она его окрестила по горбу кипящим чайником. И вид сделала такой, чтобы ясно было, что шутки шутковать она не намерена. Ну что? Наш мужик только горбину почесал, да и подался во двор. Думал там мужики соседские ещё сидят, так нальют по доброте сердечной. Какое там! Как вышел, так и увидел, что уже вечер, и что всех мужиков бабы давно по домам разобрали. Вот мужик сел на лавку, закурил и соображать начал. Соображал себе, да соображал, а к утру, наверно, умом тронулся, потому что нашёл огрызок карандаша и написал на куске газеты:
А я свою мечту мечтаю,
Но, видно, счастья не достать.
Я понапрасну погибаю
И мне «прости» уж некому сказать.
А на работе, когда все начали складываться, чтоб к обеду было, он свою долю давать не стал и заявил, что всё от пьянки, и что он завязывает по этому поводу. И, что его этой ночью муза посетила. И обещала ещё придти.
Ну, посетила, так посетила. Мужикам – то по фигу. Только посоветовали предохраняться. Потому что в газетах пишут – СПИД свирепствует со страшной силой. Наш мужик сказал, что на все эти предостережения он положил с прибором и пошёл к своему станку работу работать. И хорошо работал, что интересно. Только был всё какой-то задумчивый. А после работы пошёл прямым ходом в редакцию заводской газеты «Станочник». Там и говорит редактору:
– Вот я стихи написал. Нельзя ли как-нибудь пропечатать.
А редактор даже обрадовался. Там у него даже специальная рубрика была заведена – «Творчество наших читателей». Правда, читатели творить особого желания не выражали, и поэтому редактор этот писал за них сам. А тут такой случай! Простой станочник стихи принёс!
Но редактор хоть и обрадовался, да виду не показал, а наоборот морду скорчил серьёзную и с этой серьёзной мордой начал стихи нашего мужика читать. Читал, читал, да и говорит:
– Ну что ж… Эти ваши стихи мы напечатаем на следующей неделе. А Вы пока повышайте свой культурный уровень, может, ещё какой стих, или даже, не побоюсь сказать, поэма выйдет.
Вот мужик обрадовался, да по дороге домой купил в киоске тетрадку за 2 копейки и четыре карандаша, чтоб не так быстро исписались. Дома к соседским мужикам не пошёл, а заточил свои карандаши, да сел на кухне, чтобы ещё чего сочинить. Как сел, так и не вставал. Только на работу, да в туалет. Его баба даже испугалась – чисто тронулся умом человек. Поласковела. Всё спрашивала:
– Петенька, голубчик. Не нужно ли тебе чего?
– Уймись! – так её мужик урезонивал, – уймись, а то как врежу, больше не запросишь. Видишь, у меня процесс идёт.
Баба испугалась таких слов, и донимать не стала.
А у мужика процесс хотя и шёл, да, видно, не в том направлении, потому что за неделю он так и ничего не высидел. И неизвестно, чем бы это всё закончилось, да пришёл мужик на работу, а там другие мужики газетку в руках вертят и нашего мужика поздравлениями поздравляют. Вот, говорят, и дожили: в цехе свой классик завёлся. Это дело, Петро, следует обмыть как следует, а то пути не будет.
Ну, понятное дело, после работы сели в рощице как люди. И даже мужика нашего домой принесли и бабе сдали. Баба сразу зарадовалась, что ум к её мужику вернулся. Даже соседкам сходила похвастаться.
А мужик проснулся утром, как с молоточка. И начал жить нормальной человеческой жизнью. И доволен. И не только стихов больше не пишет, но и газеты читать бросил. Один вред, говорит, от них русскому человеку.
А вот, что у другого мужика вышло. У него отпуск случился. Ну, раз так, значит надо отдохнуть правильно. Вот этот мужик долго голову ломать не стал, а набрал на все отпускные горючего, и дома засел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9