– Боярин, – спросил меня староста, выйдя во двор, – а правду бабы говорят, что та, что запертая, твоя жена?
– Правду, – подтвердил я.
– Вот не подумал бы.
– Почему не подумал?
– Вроде как она тебе и не подходит.
– Почему?
– Не знаю, – смешался он, – вроде как не подходит, и весь мой сказ.
Я только пожал плечами, не стал вдаваться в подробности и попросил указать мне свободную комнату.
– В тереме хочешь жить или в службах? – уточнил староста.
– Где спокойнее?
– А хоть бы и в гостевой избе, – подумав, посоветовал он. – Там тихо, никто мешать не будет.
– Ладно, пусть будет в гостевой.
Староста сам проводил меня вглубь усадьбы. Дом для гостей был на отшибе у дальнего глухого забора. Как и все в этом странном имении, построили его, сообразуясь с вычурным вкусом хозяина. На мое счастье, он был нов, чист и пуст. Гостей сюда еще не селили, но комнаты уже были обставлены всем необходимым. Я осмотрел помещение и решил здесь остаться. Староста ушел, а я, наконец, избавился от тяжелых доспехов. Потом нашел в сенях кадку с водой, ковш и умылся. Осталось раздобыть пищу и отдохнуть, а уже потом на свежую голову разбираться со всеми странностями последних событий.
Однако проявлять заботу и гостеприимство никто не спешил. От нечего делать я постирал рубаху, в которой носил завернутыми найденные сокровища, и начал их перебирать. Честно говоря, свалившееся на голову богатство меня почти не волновало. Жить в этом веке, тем более заводить дом я не собирался, а тащить их с собой в XXI век было проблематично. Однако и бросать просто так было жалко. Я начал всерьез обдумывать способ переправки их в наше время. Нужно было найти какое-нибудь приметное место и закопать там сокровища, а через 400 лет место отыскать и выкопать клад. Потом я подумал, что за такой срок почвенный слой может подняться на несколько метров, и придется рыть целую шахту, чтобы добраться до клада.
Пока же, чтобы постоянно не таскать с собой такую тяжесть, я наклонил в сенях кадку с водой, подсунул под край чурбачок и разложил украшения на полу под днищем. Края у кадки были высокие, и все легко там уместилось. Туда же я спрятал свой похудевший мешок с серебром.
Пока я все это проделывал, никто из местных слуг в гостевом доме так и не появился. Просидев в одиночестве еще около часа, я нарядился во влажную рубаху и простоволосым (шапки у меня не было, зато было два шлема), отправился в большой дом. Там дела шли вполне успешно. Тела умерших обмыли, обрядили и положили на столы в зале для прощания. Дворовые и местные крестьяне стояли кучками во дворе и о чем-то судачили. Мое появление вызвало повышенный интерес. Тут же подбежал староста спросить приказаний. Я поинтересовался обедом и попросил принести еду в гостевой дом.
Он тут же позвал стряпуху, распорядился меня накормить, а я поинтересовался, когда будут похороны.
– Домовины сколотят только к завтрашнему дню, – сказал мне староста. – Ранее никак невозможно.
– Ладно, – согласился я с неизбежным, – если жена обо мне спросит, скажешь ей, где я.
Пока она почему-то не спешила со мной встретиться. Честно говоря, я тоже не рвался вновь заключить ее в объятия. Это было удивительно. Я приложил столько усилий, чтобы встретиться с ней, а теперь, когда мы рядом, придумываю отговорки, чтобы с ней не встретиться. Пройдясь по двору, я уже было направился к себе в гостевую избу, когда меня остановила кареглазая девушка, та, которую Меченому продал отец.
– Боярин, а ты про приданое правду сказывал или так шутил?
– Какое еще приданое? – не понял я.
– Ты давеча говорил, что коли мы, девки, найдем себе женихов, то ты дашь за нами приданое.
Я вспомнил, что действительно шутил на тему приданого, но меня, кажется, поняли буквально. Идея выдать «одалисок» замуж мне понравилась.
– Дам, – кратко ответил я. – Ищите.
– А я уже нашла, – опять задержала меня кареглазая.
– Когда же ты успела?
Девушка кокетливо повела плечами и сделала жест, долженствующий означать, что для нее женихи не проблема.
– А сколько за нами дашь? – вместо ответа спросила она.
– А сколько нужно?
– А сколько не жалко!
Вопрос поставил меня в тупик и отвлек от мыслей об Але.
– Пять ефимок хватит?
– Премного вам, боярин, благодарны, – низко поклонившись, ответила девушка. Она даже покраснела от удовольствия и победоносно посмотрела на подруг, слушающих наш разговор.
– А мне, боярин? – вышла из толпы очередная жертва сексуального насилия.
– Все получат по пять ефимок. У тебя что, тоже жених есть?
– А то!
Было похоже, что в огороде Меченого, кроме него, паслись и другие козлы.
– Ну, что же, счастья вам и согласия.
На этом активная фаза моей деятельности кончилась, и я вернулся в свои покои. Там уже с едой ждала кухарка, неряшливо одетая баба с заячьей губой. Еда оказалась свежей и отменно приготовленной.
– Спасибо, очень вкусно, – поблагодарил я, расправляясь с ужином.
– А то! – доброжелательно кивнула она. – Ешь на здоровье. Боярин, ты не знаешь, под кого мы теперь пойдем?
– Нет, не знаю.
– А ты сам не желаешь нами володеть? Я слыхала, что баба твоя здесь обретается. Оставайся...
– Я подумаю.
Утром я встал, как только рассвело, и вышел наружу. Аля ко мне так и не пришла. Все это было в высшей степени странно. Бросившись друг к другу, мы тут же почувствовали себя совершенно чужими. С вечера я еще надеялся, что она придет, и все объяснится, но к ночи ждать перестал. Кроме обиды, появилось раздражение, которое я не знал, на ком сорвать.
Когда я пришел в большой дом, там уже все встали. Приготовление к похоронам шло полным ходом. Плотники за ночь сделали-таки гробы, в них положили покойников и теперь ждали попа из соседнего села на панихиду. На кухне готовили еду к поминкам. Я без дела ходил по первому этажу в надежде встретить жену. Но ни ее, ни пассий Меченого здесь не было. Замотанный и задерганный староста торопливо поклонился, когда мы столкнулись в сенях, и, не останавливаясь, побежал по своим делам. У меня появилось чувство, что мне как мавру, сделавшему свое дело, остается удалиться. Что я и сделал.
Заняться было решительно нечем. Тогда я решил найти нарочного, чтобы отправить в Коровино, успокоить Минина, что со мной все в порядке. Увы, никто из тех, к кому я обращался, не пожелал лишить себя удовольствия присутствовать на похоронах помещика и, главное, участвовать в тризне.
Мои посулы хорошо заплатить никого не интересовали. Деньги играли столь незначительную роль в жизни крестьян, что интересовались ими только самые продвинутые. Основным трудовым стимулом, как и при социализме, была выпивка.
Все, кто мог передвигаться на своих двоих, или уже находились на барском дворе, или туда стремились. В избах и дворах оставались только древние старики и грудные дети. Побродив по пустеющей деревне, я вернулся на барский двор в народные гущи. Священник только что приехал на настоящей колымаге.
Я впервые видел этот экипаж, название которого сохранилось в языке, как обозначение чего-то громоздкого, неуклюжего. Действительно, это было весьма странное транспортное средство, домик, стоящий на высоких осях. Внутри колымага была обита красным сукном и малиновым бархатом, у нее по бокам находились двери, в которые были вставлены слюдяные окна с шелковыми занавесами.
Священник спускался из этого сооружение задом, по лесенке и, только оказавшись в безопасности на земле, повернулся к нам ликом и начал благословлять мирян. Это новое красочное зрелище привлекло во двор всех участников похорон и, главное, предстоящей тризны. Я надеялся, что и Аля выйдет под благословение, и мы, наконец, объяснимся, но ее по-прежнему не было.
Вместо нее явились все три невесты из числа раскаявшихся блудниц, чтобы пользуясь оказией, просить священника повенчать их с избранниками. Увидел я и женихов – совсем молодых парней, привлеченных, думаю, не столько приданым, сколько предстоящими плотскими радостями с красивыми и опытными девами.
Чтобы не выделяться из общей массы, я, как и все, подошел под благословение священника. Батюшка, старичок с добрым, простодушным лицом, щедро раздавал крестные знамения и давал целовать свою пухлую, мягкую руку.
– Это ты, сыне, привез убиенных? – спросил он меня.
– Я, отче.
– Как они преставились? – поинтересовался поп.
– Естественным путем, – серьезно ответил я. – Можно сказать, способом усекновения живота своего.
– Бог дал – Бог взял, – горестно вздохнув, сказал на это батюшка.
– Алеша, – позвал меня знакомый голос, и легкая рука прикоснулась к плечу, – нам нужно поговорить.
Забыв о священнике, я быстро обернулся. Аля, улыбаясь своей прежней, чуть смущенной улыбкой, стояла у меня за спиной.
– Не видел, когда ты подошла, я ждал тебя еще вчера, – со скрытым упреком сказал я.
– Прости, но я очень плохо себя чувствовала.
– Да, да, конечно. Я понимаю...
– Пойдем отсюда, здесь слишком много народа.
– Может быть, тогда в гостевую избу, там никого нет?
– Пошли.
Мы вышли из толпы, окружавшей колымагу. Я хотел взять жену за руку, но она незаметно ее убрала. Я сделал вид, что не заметил ее жеста и просто пошел рядом. К сожалению, у меня на совести было много чего, что должно было очень не понравиться любой жене, и это второй день угнетало меня. С ее способностью читать мысли она вполне могла узнать о моих романтических приключениях с другими женщинами и имела полное моральное право относиться ко мне, мягко говоря, сдержанно.
– Я недавно встретил бабку Ульяну, – сказал я, просто чтобы не идти молча.
– Да! Ну и как она живет? – вежливо удивилась Аля. – Здорова?
– Нормально живет, что ей сделается, она еще девчонка.
– Ты же сказал, что она бабка.
– Это в Захаркино она была бабкой, а здесь девчонка.
Аля, как мне показалось, хотела что-то спросить, но передумала, испытующе посмотрела на меня. Хотя так смотреть был повод скорее у меня. Она вела себя явно неадекватно, так, как будто потеряла память, или все, что нас связывало, было совсем неважно и забылось, как несущественные пустяки.
– Ты очень изменилась. Я, между прочим, попал сюда только для того, чтобы разыскать тебя.
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– Мне сказали.
– Кто сказал?! – излишне торопливо и резко спросила она.
– Люди, – пожал я плечами. Объяснить кратко и на ходу все мои обстоятельства было просто невозможно.
– Странно, о том, что я нахожусь здесь, знал всего один человек, тот, которого ты называешь Меченым, – словно уличая меня во лжи, сказала Аля, недоверчиво глядя на меня своими необыкновенными глазами.
– Я не в том смысле. Я не знал, что ты находишься в этой деревне. Я сюда попал совершенно случайно. Пришлось везти убитого, ну, этого Меченого. Он разбойник, и его вольные крестьяне не хотели хоронить в своей деревне. Я говорю о другом. Я в это время попал только для того, чтобы встретиться с тобой.
– Этого обо мне тоже никто не мог знать.
– Тем не менее, мне сказали, что ты здесь.
– Вот я и пытаюсь узнать, кто тебе это сказал? Не понимаю, почему ты темнишь? – говорила она, явно начиная сердиться.
За разговором мы подошли к гостевой избе, и я, воспользовавшись поводом, не ответил.
– Проходи, пожалуйста. Здесь никого нет, и нам не помешают.
Мы прошли в горницу, и Аля выбрал себе место у окна, спиной к свету.
– Так кто рассказал тебе обо мне? – повторила она прежний вопрос.
– Я не знаю, кто они, – почти честно ответил я. – Эти люди нашли меня и сказали, что ты здесь. Для тебя что самое важное, кто что кому сказал?
– Не люблю, когда про меня болтают лишнее, – сердито сказала она. – Пожалуйста, в мое отсутствие не обсуждай меня, особенно с посторонними.
– Послушай, милая, тебе не кажется, что мы с тобой говорим на разных языках? – не выдержал я. – Что вообще с тобой происходит?!
– Со мной ничего. А вот ты последнее время ведешь себя очень странно. Куда, например, ты дел саблю?
– В какое «последнее время» и какую саблю? – удивленно спросил я.
– Ту, что у тебя была.
– У меня было много оружия, какую саблю ты имеешь в виду?
– Я имею в виду арабскую саблю в ножнах с самоцветами, которая была у тебя раньше. Та, которую ты украл, извини, взял у... – она замялась, не зная, как поименовать секту сатанистов, у которых я отобрал прекрасный старинный клинок в самом начале моих «подвигов».
– Она не арабская, а индийская, – уточнил я. – И почему она тебя вдруг заинтересовала та сабля?
– Я просто хочу проверить, откровенен ли ты со мной.
– Аля, я тебя не узнаю.
– Значит, ты не скажешь, где сабля?
– Далась она тебе! Что нам, больше не о чем говорить!
– Понятно, ты меня не любишь! – воскликнула она со слезой в голосе и типично истеричными нотками, которыми многие женщины сопровождают такое печальное для себя утверждение.
Честно говоря, у меня самого появилось такое же чувство, только в отношении себя. Моя милая, нежная, замечательная жена превратилась в какую-то куклу. Со вчерашнего дня я ломал себе голову, что с ней произошло, но ничего не мог понять. Вроде бы я общаюсь с совершенно незнакомым, странным человеком, у которого, кроме знакомой внешности, все чужое. Я сделал еще одну попытку разобраться в ситуации. Спросил:
– Что с тобой происходит? И вообще, как ты попала к Меченому?
Аля не ответила, посмотрела манящим взглядом и пошло, облизав кончиком языка губы, прошептала:
– Хочешь сегодня ночью быть со мной?
– Ну, да, конечно, почему нет, – не очень любезно ответил я.
– Тогда будь со мной до конца откровенен.
Она, как слабая провинциальная актриса, играющая обольстительницу, сузила глаза и опять облизала губы. Меня это покоробило, но я еще попытался достучаться до нее прошлой:
– Зачем тебе моя откровенность, когда ты сама знаешь, о чем я думаю.
– Вот именно, я все знаю, но хочу, чтобы ты доказал мне свою искренность.
– Ладно, пусть будет по-твоему, искренность так искренность. Я несколько раз тебе изменил.
– Знаю, – неожиданно жестко сказала жена. – Все вы... я даже знаю, с кем. Но сейчас речь не о том, отвечай, куда ты дел саблю?!
– Да что ты ко мне прицепилась с этой саблей! – вспылил я, окончательно теряя терпение. – Не суй свой нос в мои дела!
– А, ты так! – пронзительно закричала она, наливаясь гневом. – Не хочешь по-хорошему, скажешь по-плохому! Взять его!
Лицо жены исказила гримаса неподдельной ненависти. Она готова была испепелить меня взглядом. Зубы хищно оскалились. Потом она перевела взгляд мне за спину, на двери. Я оглянулся, но ничего не успел рассмотреть. Все произошло мгновенно. Быстрая темная тень обрушилась на голову, и все померкло.

Глава 10

Очнулся я довольно скоро. Во всяком случае, за окном по-прежнему был ясный день. Руки и ноги мне больно стягивали веревки, в рот был засунут кляп, сделанный из каких-то вонючих тряпок, раздиравших губы. Щека лежала на светлом, шершавом дереве недавно постеленного пола. Я попытался пошевелиться, но не смог. Связали меня основательно. Вывернув голову, я осмотрелся. В комнате никого не было.
Теперь, когда ситуация сделалась форс-мажорной, у меня стало легче на душе. Было хотя бы ясно, что Аля по каким-то обстоятельствам переметнулась в стан врага. Предполагать можно было что угодно, но, самое вероятное, ее чем-то шантажируют. Скорее всего, ребенком. Отсюда непонятная сдержанность, почти враждебность и упорный интерес к сабле, за которой охотятся «сатанисты». Бедную девочку так прижали, что она пошла на прямое предательство.
В памяти всплыли ее слова о том, что наш сын находится у мифических «родственников». Теперь я догадался, кто они, и чем можно заставить женщину предать мужа. Мне следовало понять это раньше, а не обижаться на ее мнимую холодность и, тем более, не обижать любимую грубостью.
Лежать было неудобно, и я попытался найти более удобное положение для тела. Извиваясь, я прополз несколько сантиметров по полу, что позволило расширить обзор. Теперь я видел почти всю комнату.
Руки и ноги уже затекли так, что почти не чувствовались. Веревки, которыми меня связали, были из грубой пеньки и довольно толстые. Это, в принципе, было лучше, чем тонкие шнуры, которыми можно совсем прекратить кровоснабжение конечностей. К сожалению, в комнате не было ничего, обо что можно было бы перетереть путы. Пока я был без памяти, отсюда вынесли всю мою амуницию и оружие. Мне оставалось терпеливо ждать развития событий и быть готовым воспользоваться любым подвернувшимся шансом.
Особой тревоги я пока не испытывал. В конце концов, мне удавалось выкручиваться и не из таких ситуаций. Уже то, что рот мне заткнули кляпом, говорило, что мои противники не полностью контролируют ситуацию и кого-то опасаются. Экономя силы и нервы, я расслабился и сделал попытку уснуть. Это, конечно, не удалось, но лежать на голых досках пола стало не так жестко.
В любом случае, проиграв первый раунд и получив чем-то тяжелым по голове, второй я выигрывал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32