На почетном возвышении в зале стояли четыре стола, уставленные всевозможными постными блюдами, до того аппетитными, что глаза разбегались, глядя на них. Впереди стоял еще один стол со скоромными блюдами, такими же аппетитными. Справа и слева были расставлены в строгом порядке четыреста, а может и пятьсот, отдельных столиков.
В древности сказано: «Сладчайшие из богатств -
Тысяча кубков вина и сотня изысканных яств,
Жир белоснежный и рядом - сыр остро-пахучий,
А за столом гости в ярких нарядах - что же может быть лучше?»
Так и сегодня: багрянцем сверкают наряды,
Словно цветы, что красой своей радуют взгляды;
Праздника ради родные покинув сады,
Полные рдяного сока, лежат на подносах плоды;
Сахарные драконы и леденцовые львы
Видом своим прихотливым заслуживают хвалы;
Жаровни и сковороды протянулись рядами,
Наполнены мясом одни, золотятся другие блинами.
Меж птицею разной лежат, над столом возвышаясь, как глыбы,
Вепри, бараны, морские, озерные рыбы.
Здесь же и овощи, что так и просятся в рот,
Побеги бамбука, грибы драгоценных пород.
Настои, отвары, изделья из сладкого теста
Просят гостей, чтоб для них уготовили место;
Похлебки душистые, кашу из желтого проса,
Сласти молочные духи проворно разносят.
Видом пленяя и вкусом, сменяются разные блюда,
И не скудеют вином искрометным сосуды.
Дивную пищу хозяин и гости вкушают,
Чару за чарою не торопясь осушают,
Потчует каждый исправно сидящего рядом соседа -
Течет, веселя, как вино, между ними беседа.
Правитель государства взял своей царственной рукой чарку с вином и высоко поднял ее. Он решил в первую очередь угостить Танского монаха.
- Я не пью вина, - отказался тот.
- Да ведь это не хмельное вино! Ничего не случится, если благочестивый наставник выпьет чарку! - настаивал правитель.
- «Не пей вина» - первая заповедь монахов, - твердо сказал Танский монах.
- Чем же потчевать тебя, благочестивый наставник, если ты отрекся от вина? - недовольным тоном спросил правитель.
- Пусть мои ученики выпьют за меня! - предложил Танский монах.
Правитель оживился и передал золотую чарку с вином Сунь У-куну. Тот принял чарку, вежливо поклонился всем присутствующим и разом осушил ее до дна.
Увидев, с какой охотой Сунь У-кун пьет вино, правитель поднес ему еще одну чарку. Великий Мудрец не отказался и опять осушил ее.
- Ну, а теперь и третью чарку во славу «трех драгоценностей», - засмеялся правитель. Сунь У-кун и от третьей не отказался и выпил ее с еще большим удовольствием. Правитель велел налить еще: - Выпей за четыре времени года! - предложил он.
Чжу Ба-цзе, видя, что вино все не доходит до него, от нетерпенья стал громко глотать слюнки. Когда же он заметил, что правитель усердно потчует только Сунь У-куна, он не выдержал и закричал:
- Есть и моя заслуга в изготовлении снадобья, которое исцелило ваше величество. В него примешана конская…
Сунь У-кун, опасаясь, как бы Дурень не проболтался, поспешил передать ему свою чарку и тем самым заставил замолчать. Дурень схватил чарку, жадно осушил ее и ничего больше не сказал, но правитель заинтересовался и спросил:
- Благочестивый монах, ты только что сказал, что в снадобье вошла конская… что конская?
Сунь У-кун, не давая Чжу Ба-цзе ответить, начал выкручиваться:
- Мой брат отличается чрезмерной болтливостью, и если знает какой-нибудь проверенный способ изготовления лекарства, то непременно должен сообщить его всем. В лекарство, которое ваше величество давеча утром изволили принять, входила конская трава.
- Что за конская трава? - спросил царь, обращаясь к своим придворным. - От чего она излечивает?
Поблизости оказался главный придворный лекарь из палаты врачевания, который так отвечал повелителю:
- Повелитель мой, владыка, - начал он:
На вкус трава горька и нёбо холодит,
Вреда ж в себе она, однако, не таит;
Ровнее от нее становится дыханье,
Спокойней крови бег, острее обонянье.
К тому ж она глистов из тела изгоняет,
Мощь плоти придает, от кашля избавляет,
От вредной хрипоты освобождает грудь
И к исцелению прокладывает путь.
- Вот и хорошо, что эта трава вошла в лекарство, то-то оно подействовало! - смеясь, проговорил правитель. - Почтеннейший Чжу, выпей еще!
Дурень продолжал молчать, но все же выпил целых три чарки за «три драгоценности».
Царь поднес вино и Ша-сэну, который тоже выпил три чарки. Пили и ели очень долго. Наконец правитель вновь высоко поднял большую чарку и поднес ее Сунь У-куну.
- Государь! Прошу вас, сядьте! - сказал Сунь У-кун. - Смею вас заверить, что я не откажусь выпить, если только все будут пить по очереди.
- Преосвященный благочестивый монах, - произнес правитель. - Твоя милость ко мне столь же велика, как гора Тай-шань. Я не знаю даже, чем отблагодарить тебя за исцеление. Уж как хочешь, но выпей эту большую чарку, и я расскажу тебе кое-что.
- Что же ты хочешь рассказать? - спросил Сунь У-кун. - Скажи, чтобы мне легче было выпить.
- Мне выпало на долю испытать скорбь, от которой я и заболел, - молвил правитель. - А ты своим волшебным средством прочистил мне внутренности и избавил от страданий.
- Когда вчера я поглядел на тебя, - лукаво посмеиваясь, сказал Сунь У-кун, - то сразу же понял, что тебя извела злая тоска, но хотелось бы знать, о чем ты горюешь?
- Есть мудрая пословица: «Нельзя выносить сор из избы», - отвечал повелитель. - Но ты, преосвященный благочестивый монах, для меня являешься милостивейшим благодетелем. Если обещаешь не смеяться надо мною, я, так и быть, расскажу тебе.
- Разве осмелюсь я смеяться над тобой, государь? - серьезным тоном проговорил Сунь У-кун. - Прошу тебя, поведай обо всех твоих тревогах.
- Преосвященный благочестивый монах, ты прибыл сюда из восточных земель, скажи, в скольких странах ты побывал по дороге сюда? - спросил правитель.
- В пяти или шести, - отвечал Сунь У-кун.
- Не запомнил ли ты, как величали цариц в этих странах?
- Обычно цариц во всех странах принято величать: «Чжэн Гун», «Дун Гун» и «Си Гун», что значит царица из Главного дворца, Восточного дворца и Западного дворца, - сказал Сунь У-кун.
- А я своих цариц звал иначе: государыню звал Цзиньшэнгун, так как она была мне дорога, как золото, вдовствующую государыню звал Юйшэнгун - Яшмовой, а первую наложницу Иньшэнгун - Серебряной. Сейчас у меня остались только две государыни: Серебряная и Яшмовая…
- Почему же Золотая государыня не находится у себя во дворце? - заинтересовался Сунь У-кун.
У правителя потекли слезы из глаз, и он едва выговорил:
- Ее там нет уже три года.
- Куда же она исчезла? - продолжал расспрашивать Сунь У-кун.
- Три года назад, - начал правитель, - как раз в день праздника Лета, я находился с ней и с придворными прислужницами в Гранатовой беседке дворцового сада, где мы развертывали треугольники с рисом, выбирали из них отварной рис и ели его, запивая крепким желтым вином из фиалкового корня чанпу, в которое обмакивали листья полыни для отвращения злых духов. Мы смотрели лодочные гонки, как вдруг налетел сильный ветер и в воздухе показался дьявол-оборотень, который назвался Сай Тайсуй - сильнейшим из всех злых духов. Он заявил, что обитает в пещере Чудесного оленя-единорога, что на горе Диковинного носорога, и сказал, что ему не хватает жены. Узнав, что моя Золотая царица отличается необыкновенной красотой и грациозностью, он явился ко мне и стал требовать, чтобы я немедленно отдал ее ему в жены, что он будет считать до трех, и если я откажусь, он сожрет меня, а затем всех придворных и даже жителей столицы. Из жалости к своей стране и моему народу я тогда же вытолкнул Золотую царицу из беседки, так как ничего не мог сделать с этим дьяволом, а он с диким воплем подхватил мою красавицу и умчался с ней. Вот тогда-то я и занемог от испуга, причем рис, который я ел во время праздника, застрял во мне. Меня охватила тоска, от которой я не мог избавиться ни днем, ни ночью, отчего и заболел тяжким недугом, мучившим меня три года. Преосвященный благочестивый монах! Приняв твои чудодейственные пилюли, я очистился от всей мерзости, застрявшей во мне три года назад. Теперь я чувствую себя совершенно здоровым и бодрым, словно не болел. Я обязан тебе своей жизнью и считаю твое благодеяние столь же великим, как гора Тайшань!
Сунь У-кун преисполнился радостью, услышав эти слова. Он взял в руки огромный кубок в виде рога и в два приема осушил его до дна.
- Так вот какая тоска изводила его величество! - со смехом сказал Сунь У-кун. - Тебе повезло, что ты встретился со мною и получил исцеление. А не хочешь ли, чтобы твоя Золотая царица снова вернулась к тебе? - пытливо спросил он.
У царя навернулись слезы на глаза.
- Я искренне грущу, - проговорил он, - и днем и ночью думаю о ней, но нет у меня никого, кто мог бы схватить этого дьявола. Разве могу я надеяться на ее возвращение?
- А что ты скажешь, если я, старый Сунь У-кун, приведу в покорность злого оборотня?
Правитель сразу же опустился на колени и сказал:
- Если ты спасешь мою царицу, то я обещаю покинуть дворец со всеми своими царицами и всеми их прислужницами, выйду из города и стану твоим подданным-простолюдином, передам тебе всю страну с ее реками и горами, чтобы ты царствовал в ней как государь-император.
Чжу Ба-цзе, услышав эти слова и глядя на правителя в столь необычной позе, не выдержал и громко расхохотался:
- Вот так царь! - проговорил он, захлебываясь от смеха. - Совсем потерял свое достоинство! Как можно из-за бабы отказаться от своей страны, от рек и гор, да еще стоять на коленях перед монахом?
Сунь У-кун быстро подбежал к правителю и, поднимая его с полу, сказал:
- Государь, а являлся ли за это время еще раз дьявол-оборотень, после того как похитил Золотую царицу?
- В позапрошлом году в день праздника Лета он похитил Золотую царицу, - припоминал царь. - В том же году в десятой луне он явился за двумя прислужницами царицы, и они были выданы ему. В третьем месяце прошлого года он снова явился и потребовал еще двух дворцовых прислужниц, затем в седьмом месяце - еще двух. В нынешнем году, во втором месяце - опять двух. Не знаю, когда еще появится.
- А внушает ли он вам всем страх, когда появляется? - спросил Сунь-У-кун.
- Во-первых, я его самого боюсь, - отвечал царь, - особенно стал бояться, когда дьявол зачастил к нам; во-вторых, опасаюсь его пагубных намерений. Поэтому еще в прошлом году в четвертом месяце я приказал построить башню-убежище от дьявола. Всякий раз, как только налетает сильный порыв ветра, предвещающий появление дьявола, я прячусь в башню со своими двумя царицами и девятью наложницами.
- Не откажи в просьбе показать мне твое убежище! - попросил Сунь У-кун.
Правитель взял его за левую руку и повел из-за стола. Все придворные чины разом поднялись со своих мест. Чжу Ба-цзе обозлился:
- Брат, - холодно сказал он. - Какой ты, право, неразумный! Стоит ли из-за этого нарушать такой великолепный пир и поднимать всех на ноги?
Правитель сразу же смекнул, чего хочет Чжу Ба-цзе, и приказал сановнику, ведающему царским выездом, распорядиться, чтобы вынесли два стола с постными блюдами и поставили их у входа в башню, а к столам чтобы приставили виночерпиев с вином. Дурень Чжу Ба-цзе тотчас же замолк и, обращаясь к Танскому монаху и Ша-сэну, предложил:
- Пойдемте пировать на новом месте!
Вереница придворных чинов, выстроившихся рядами, чинно шествовала впереди. Правитель шел рядом с Сунь У-куном, поддерживая его. Они прошли через дворец, вошли во дворцовый сад, но никаких башен или хором не было видно.
- Где же башня-убежище от дьявола? - не выдержал Сунь У-кун.
В этот момент два дворцовых евнуха взяли в руки два лома, покрытых красным лаком, и подсунули их под большую квадратную плиту, лежавшую посреди лужайки.
- Вот здесь! - сказал правитель. - В этом подземелье глубиной более двух чжанов расположено девять дворцовых залов. Четыре чана с чистым гарным маслом предназначены для фонарей, которые горят и днем и ночью. Сюда я и прячусь при шуме ветра, а людям снаружи приказано закрывать вход каменной плитой.
- Этот дьявол все же не собирается губить тебя, - засмеялся Сунь У-кун. - Да если бы он захотел, разве смог бы ты укрыться от него здесь?
Не успел Сунь У-кун договорить, как с юга подул сильный ветер с резким свистом, подняв тучи пыли. Придворные пришли в ужас и стали роптать на Сунь У-куна:
- Ну и зловещий язык у этого монаха: стоило ему только заговорить о дьяволе, а он уж тут как тут!
Правитель бросил Сунь У-куна и полез прятаться в подземелье. За ним последовали Танский монах и все придворные чины.
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн тоже хотели было спрятаться, но Сунь У-кун задержал их.
- Братья! Не бойтесь! Давайте познакомимся с дьяволом и посмотрим, что он представляет собой!
- Брось болтать ерунду! - взволновался Чжу Ба-цзе. - Чего с ним знакомиться? Придворные все спрятались, наставник тоже, и правитель укрылся, а мы что? Так и останемся здесь? В какой же родословной будут восхвалять нас за такую отвагу?
Он хотел вырваться из рук Сунь У-куна, но это ему не удалось. Великий Мудрец крепко держал его, пока в небе не показался сам дьявол-оборотень. Вот послушайте, как он выглядел:
Он ростом в девять чи
И злей, чем лютый пес,
Глаза, как фонари,
Свисает сливой нос,
Что ниточки, усы
Красны, под цвет волос,
Которыми, как лев,
Он до ушей оброс.
То уши у него
Иль новый вид колес?
То брови у него
Иль два огня зажглось?
То пальцы у него
Иль пять когтей впилось
В железное копье?
Клык изо рта торчит
Иль пики острие?
Как мертвеца душа,
Взлохмачен он и бос,
Мех барса, что на нем,
К нему как бы прирос,
Не пурпуром лицо,
А синью залилось,
В длину и ширину
Ужасно раздалось…
Кому из вас, друзья,
С ним встретиться пришлось?
- Ты не узнаешь его, Ша-сэн? - спросил Сунь У-кун.
- Мне никогда не доводилось встречаться с ним, - отвечал Ша-сэн. - Как же я могу узнать его?
- Чжу Ба-цзе! Ну ты, наверное, узнаешь его? - воскликнул Сунь У-кун.
- Откуда же мне знать? - удивился Чжу Ба-цзе. - Мне ни разу не приходилось с ним пить чай или распивать вино. К тому же он не приходится мне ни другом, ни соседом.
- А по-моему, он похож на дьявола с намазанным лицом и золотистыми глазами, который служит привратником у духа горы Восточный пик и получил прозвище Равный небу.
- Вот уж нет! Совсем не он, - возразил Чжу Ба-цзе.
- Откуда ты знаешь, что не он? - поддел его Сунь У-кун.
- Дьяволы относятся к темному царству и находятся там весь день до позднего вечера. Они появляются только в часы шэнь, ю, сюй и хай. А сейчас еще только час сы. Какой же дьявол осмелится показаться в такое время? Ведь дьяволы не умеют летать на облаках. Если они и могут вызвать ветер, то только небольшой вихрь, а не такой свирепый ураган. Уж не является ли он духом Сай Тайсуй?
- Ай да Дурень! Молодец! - засмеялся Сунь У-кун. - Оказывается, кое-что соображаешь. Раз уж ты так сказал, то вы пока покараульте здесь вдвоем, а я отправлюсь, расспрошу этого дьявола, как его зовут и величают, чтобы мне было сподручнее вызволить Золотую царицу и возвратить ее здешнемправителю.
- Делай как знаешь, только нас не впутывай, - сказал Чжу Ба-цзе.
Сунь У-кун ничего не ответил и взглянул вверх. Затем он быстро взвился в небо по благодатному лучу, совершив обычный прыжок.
Вот уж, поистине:
Чтобы стране спокойствие вернуть,
Пришлось царя избавить от недуга;
Чтоб совершенства соблюсти великий путь,
Пришлось, не зная недруга и друга,
От злобы и любви свою очистить грудь.
Чем кончился этот поход Сунь У-куна, победил ли он дьявола-оборотня, сражаясь с ним в воздухе, изловил ли он его и освободил ли из плена Золотую царицу, - обо всем этом вы узнаете, читатель, из следующих глав.
ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ,

повествующая о том, как злой дьявол с помощью своего драгоценного талисмана напускал дым, песок и огонь, и о том, как Сунь У-кун придумал способ, чтобы похитить золотые бубенцы
Итак, Сунь У-кун, приняв воинственный вид и держа в руках железный посох, взошел на благовещий луч и поднялся в воздух. Обратившись лицом к чудовищу, он закричал:
- Откуда ты взялся, мерзкий дьявол? Куда несешься буйствовать?
В ответ чудовище заорало:
- Я головной дозорный из войска, подчиненного нашему царю - Сай Тайсую, обитающему в пещере Чудесного оленя-единорога, что на горе Диковинного носорога. Сейчас по его приказу я явился сюда за двумя дворцовыми прислужницами для нашей повелительницы - Золотой царицы! А ты кто такой, что осмеливаешься спрашивать меня?
- Я - равный небу Великий Мудрец Сунь У-кун! Мне велено охранять Танского монаха, который идет из восточных земель на Запад поклониться Будде, - гордо отвечал Сунь У-кун. - Проходя через эту страну, я узнал, что ты и вся твоя нечистая шайка дьяволов обижаете здешнего правителя, а потому и решил тряхнуть удалью и истребить всех злых духов и дьяволов-оборотней. Не знал я, где искать тебя, злодей, а ты, оказывается, сам явился на свою погибель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66