Я слышала, вы проделали сюда длинный путь из Невады только для того, чтобы помочь несчастным неграм.– Попробовать им помочь, – поправил Тревис.– А еще я слышала, что у вас весьма впечатляющий список подвигов, совершенных вами во время войны в качестве кавалерийского офицера федеральных войск. Мой же отец был лояльным к войскам Юга. Поскольку вам предстоит с ним встречаться, стоит это иметь в виду.– Война закончена, мисс Барбоу… Элейн, – многозначительно произнес Тревис. – И для меня все равно, какой стороне выражал свою лояльность ваш отец.Элейн засмеялась. Смех ее был мягким и серебристым, услаждая слух Тревиса.– Если бы вы знали моего отца, то поняли бы, что это имеет очень большое значение. – Кивнув, она весело изрекла: – Нам надо делать все, чтобы вы обязательно встретились с папой. Не хотите ли прийти к нам домой в эту пятницу вечером? Это день моего рождения, и папа устраивает в мою честь прием. Мне ужасно хочется, чтобы вы пришли.Элейн протянула свою крохотную, облаченную в перчатку ручку и пожала огромную ладонь Тревиса. Инстинкт подсказал ему быть начеку. От одного ее прикосновения по всему телу Колтрейна пробежала легкая дрожь. Черт, до чего же она красива! Но Тревиса привлекали в Элейн не столько ее миловидность, сколько свежесть и какая-то теплая искренность.– Послушайте, Тревис, – снова стиснула Элейн его руку. – Я не считаю вас паинькой. Мне кажется, вы любите бывать на вечеринках и встречаться с людьми. И вам, конечно же, понравится в моей семье. Дом у нас большой, двор огромный, весь в зелени, у самого подножия горы. Если вы приедете пораньше, мы сможем прокатиться верхом, и я уж постараюсь, чтобы вам дали одну из папиных призовых чистокровок. Он своими лошадьми ужасно гордится.Тревис приподнял бровь:– А может, вашему папе вовсе не захочется, чтобы я ездил на его призовых лошадях, Элейн.Она сделала вид, что обиделась.– Папа сделает все, о чем я только его не попрошу, особенно в мой день рождения. – И она счастливо рассмеялась. – Ну, Тревис, прошу вас, скажите, что придете! Местные молодые дамы здесь уже болтают о том, какой вы красивый дьявол. И все они умрут от зависти, если вы придете ко мне на день рождения.Тревис не покраснел. Скромность не была его добродетелью.– Ладно! Непременно приду, Элейн. Буду от души рад!– И еще кое-что. – Она опустила ресницы на горящие изумрудные глаза, и восторженный ребенок мгновенно превратился в соблазнительную даму. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы были моим гостем на выходные дни. Приходите с таким расчетом, чтобы остаться до воскресенья. Тогда у меня и впрямь будет возможность вам все вокруг показать. А в субботу мы сможем устроить пикник. Только для нас двоих.– Боюсь, я не смогу на столько времени отлучиться с работы, Элейн. Не сейчас.– Но если вы понадобитесь, за вами сможет прискакать верхом шериф Бачер. К тому же, как я слышала, вы ночуете в задней комнате этой вашей ужасной конторы, куда так упорно старались переехать. А смена обстановки пойдет вам очень и очень на пользу. Ну скажите же, что приедете! – упрашивала Элейн.Тревису не было нужды спрашивать себя, хочется ли ему принять ее приглашение. Он, черт побери, прекрасно знал, что уже его принял. Элейн смотрела на Колтрейна так, словно не скрывала, что желает его, а с тех пор, как он прикасался к женщине, прошло уже так много времени. И все же что-то подсказывало Тревису, что ему лучше держаться от Элейн как можно дальше.– Боюсь, мне придется отказаться, Элейн. Может быть, я загляну к вам как-нибудь в другой раз, попозже, после того как сумею получше овладеть здешней обстановкой.– О, да вы просто ужасный человек! – топнула Элейн ногой под столом. – Скажите, что хотя бы приедете на мой день рождения.Тревис собрался было признаться, что далеко не уверен, насколько вообще хороша вся ее затея, как в дверях возник высокий мускулистый мужчина. Глаза вошедшего сначала застыли на Элейн, потом на миг задержались на Тревисе и тут же сузились. Мужчина прямиком двинулся к их столику.– Похоже, приехал тот ваш друг, которого вы ждали. – Тревис чуть кивнул головой в сторону приближавшегося к ним мужчины.Элейн огляделась по сторонам, и на губах ее сверкнула невинная улыбка.– Стьюарт! Куда ты запропастился, милый? Ты опоздал.– Я вижу, ты нашла способ себя занять, – сухо произнес мужчина. Смотрел он только на Элейн, игнорируя Тревиса.Тревис быстро смерил его оценивающим взглядом. Крупный. Вероятно, богат, если судить по одежде. Отнюдь не урод, хотя несколько грубоват. Скорее всего богатство досталось ему не по наследству, а со стороны. Вероятно, вспыльчив, что в сочетании с огромными размерами делает его похожим на быка.– Конечно, я нашла чем себя занять, – мгновенно ответила Элейн, ничуть не смутившись. – Это наш новый шериф, Тревис Колтрейн. Он очень милый, и мы с ним сейчас познакомились.Мужчина холодно взглянул на Тревиса, потом снова на Элейн.– Нам надо ехать. У меня с твоим отцом деловой разговор.Она жестом дала Стьюарту понять, что отпускает его.– Бедняжка Стьюарт! Он всегда так занят. Понимаете, Тревис, он у папы управляющий. Ему надо за всем следить, чтобы все было как надо. Папа же занимается только чисто деловыми вопросами.– Элейн, нам надо идти, – настаивал Стьюарт.Она вздохнула и взяла свою белую бисерную сумочку.– О Боже, Стьюарт, хорошо, хорошо! Честное слово, иногда ты просто зануда. Боюсь, раньше, пока папа не сделал тебя управляющим, ты мне нравился гораздо больше. Тогда ты таким занудой не был.Элейн встала, и Стьюарт поставил на место ее стул.– Ну хотя бы позволь мне, – явно разозлившись, сказала она, – представить тебя шерифу.Когда поднялась Элейн, Тревис тоже встал и учтиво протянул сердитому незнакомцу руку. Тот неохотно пожал ее и тотчас же отпустил.– Это Стьюарт Мейсон, Тревис, – говорила Элейн. – Поверьте мне, он не всегда такой. Иначе бы я его не смогла вынести.Тревис утаил свою реакцию на только что услышанную фамилию.– Мне кажется, я спутал вас с кем-то другим, – произнес он и осторожно добавил: – Я слышал об одном джентльмене по имени Мейсон, но он землевладелец, а не управляющий.Мейсон словно оцепенел. Наверняка Тревис задел его больное место.– А я действительно владею землей. А есть закон, запрещающий человеку владеть своей землей и одновременно работать на земле, принадлежащей другому?Тревис едва подавил самодовольную ухмылку.– Конечно же, нет! Похоже, я вас обидел. Извините!Элейн засмеялась:– Да он не обиделся. Просто ревнует, потому что мы с вами тут сидели и болтали. Так что теперь старается показать, каким может быть противным. Не обращайте внимания.– Элейн, нам надо идти, – оборвал ее Мейсон. – Надо идти!Элейн протянула Тревису руку. Он поднес ее к губам и нежно поцеловал, молча радуясь злобному взгляду, которым одарил его за это Мейсон.– Увидимся в пятницу, – сказал Тревис Элейн и тепло ей улыбнулся.– А что будет в пятницу? – насторожился Мейсон. – Ведь в пятницу у тебя, Элейн, день рождения.– Ну, это я знаю, – с наигранной строгостью сказала она. – Я пригласила шерифа к себе на праздник и хотела, чтобы Тревис остался у нас на весь уик-энд, но он отказался.– Нет-нет! – поспешно запротестовал Тревис. – Я все взвесил и решил, что в конечном счете ваше милое приглашение принять смогу, Элейн. Буду просто счастлив!– Ох, это прекрасно! – Она с энтузиазмом сжала ему руку. – Буду вас ждать часа в четыре. Вы останетесь очень довольны. Обещаю!И тут Мейсон в первый раз взглянул Тревису в глаза. Колтрейн, не моргнув, спокойно этот взгляд выдержал. Оба были одного роста и почти одного телосложения. Во взгляде, которым Мейсон смерил Тревиса, четко отразились не только явная угроза, но и намерение эту угрозу осуществить.– Мы с вами наверняка там встретимся, Мейсон, – ровным тоном сказал Колтрейн.– Разумеется! – ответил Мейсон сквозь зубы. – Можете в этом не сомневаться, шериф.Мейсон взял Элейн под руку, и они направились к двери. Но за миг до того, как она за ними закрылась, Элейн чуть-чуть обернулась и одарила Тревиса весьма многообещающей улыбкой.Колтрейн знал, какой смысл таится в таких улыбках. Подобными улыбками женщины не раз одаривали его раньше. Большинство из них он оставлял без внимания, а на некоторые отвечал.А уж эту улыбку он игнорировать не собирается! Глава 15 Тревис направил коня в сторону от Главной дороги, чтобы оттуда получше изучить окрестности, не будучи замеченным другими гостями, едущими на день рождения Элейн.Увидев усадьбу Джордана Барбоу, Колтрейн покачал головой. Четырехэтажный дом был сделан из серого камня, с башенками на всех четырех углах. Окна у дома были длинные и узкие, с полуциркульными арками. В каждом окне множество маленьких витражей. По краям крыши тянулась невысокая ограда, образуя место специально для прогулок.Парадные двери были большие и тоже с полуциркульными арками, как и окна. Длинная терраса соединяла дом с узкой лестницей, поднимавшейся от выложенной булыжниками подъездной аллеи. Вдоль фасада дома росли аккуратно подстриженные кусты.Возле дома было разбито шесть отдельных садов, каждый со своим собственным планом. Величавые дубы и клены простирались очень далеко, насколько хватало глаз.На вкус Тревиса, все здесь было слишком помпезно. Он решил, что Барбоу хотелось, чтобы все знали о его огромном богатстве, и, создавая свое имение, он нисколько не тревожился, что все будет выглядеть нарочито хвастливым. Да, Барбоу был всемогущ, ничего не скажешь. За последние несколько дней Тревису удалось выяснить, что в этой части штата Кентукки Барбоу принадлежало очень много. А остальное он держал под своим контролем.А еще из местных сплетен Колтрейн узнал, что Стьюарт Мейсон и Элейн Барбоу были неофициально помолвлены и что именно Элейн отказывалась назвать точную дату свадьбы.Ну а что же Мейсон? Израэль произносил это имя с содроганием. Те, кого о нем расспрашивал Тревис, отвечали неохотно, почти со страхом. Но почему? Богатым он не был. Владел землей, это правда. Но очень скоро Колтрейн выяснил, что вся эта земля была отдана под залог… Джордану Барбоу. Возможно, Сэм был прав и для своих грязных дел богачи нанимают головорезов со стороны. У Тревиса все росло подозрение, что именно Мейсон стоит за всеми теми преступлениями, что происходят в этих местах. А Барбоу платит по счетам и отдает приказания.Наступили сумерки. На фоне подернутых дымкой зеленых гор небо казалось перламутровым. На нем зажглись первые звезды. По долине пробегал мягкий ночной ветерок. Снова выведя лошадь на дорогу, Тревис направился к дому в готическом стиле, обратив внимание на скопление многочисленных экипажей перед ним.В седельной сумке у Колтрейна лежала свежая смена одежды. Сэм сказал, что Тревис явно рехнулся, коль собирается провести уик-энд в доме того самого человека, который скорее всего и вершит все черные дела в Кентукки.– Тогда тем более я должен побывать там, – усмехнулся Тревис.На это Сэм ответил:– Да не поэтому ты туда едешь, ты ведь сам знаешь. Едешь ты туда из-за этой девчонки! – И поспешил добавить: – Пойми меня правильно. Я ничуть тебя не виню за такое желание. Ты ведь живой человек. Только, дружище, черт тебя побери, посмотри, что она собой представляет. Ведь ты же не хочешь оказаться связанным с этим семейством. Если наши подозрения подтвердятся, твое пребывание в этом доме может быть очень опасным.Тревису не хотелось признаваться себе, что Сэм говорит правду. Но жизнь должна продолжаться. Колтрейн решил ввериться судьбе, что бы ни произошло между ним и Элейн Барбоу.Он передал лошадь конюху-негру, стоявшему у нижней ступеньки лестницы. На негре были элегантный ярко-красный сюртук и короткие черные бархатные штаны. Потом Колтрейн пошел по лестнице к распахнутым дверям. Там стоял еще один негр, в прекрасном белом шелковом сюртуке и черных брюках. Он ждал момента, чтобы объявить о приезде нового гостя.Тревис шагнул в огромный холл. И тут же поразился богатству этого дома. Он еще никогда до этого не видел такой огромной хрустальной люстры, свисавшей с высокого потолка и сверкавшей множеством огней. Стены были оклеены богатыми обоями в огромных красных розах, переплетенных ярко-зелеными виноградными лозами. До блеска полированные рамы из вишневого дерева обрамляли написанные маслом портреты строгих предков Барбоу. Под ногами Тревиса лежал дорогой восточный ковер ручной работы, отделанный по краям широкой золотой бахромой. По обеим сторонам холла поднимались дубовые лестницы, покрытые ярко-красным ковром, тянувшимся до площадки второго этажа.Да, богатство. Огромное богатство. Богатство Джордана Барбоу не оставляло никаких сомнений.– Я объявлю о вашем прибытии, шериф Колтрейн, – на великолепном английском сообщил Тревису негр-дворецкий.– Нет необходимости, – отодвинул его в сторону Тревис, передавая шляпу, но оставив при себе кобуру с пистолетом. Парадной одежды на Колтрейне не было, но он надел новую кожаную куртку, накрахмаленную белую рубашку и черный галстук в рубчик. Брюки тоже были новые, темно-синего цвета, аккуратно отутюжены. На ногах сверкали до блеска начищенные черные сапоги для верховой езды. Обдумывая предстоящий визит, Колтрейн решил, что нет смысла изображать из себя кого-то, а лучше быть самим собой – федеральным окружным шерифом.Дворецкий нервно прокашлялся и поспешил за Тревисом.– Сэр, – вежливо, но взволнованно попросил он, – прошу вас, позвольте мне объявить о вашем прибытии. Так принято, сэр…– Все в полном порядке, Уиллис. О прибытии шерифа объявлю я, – раздался сверху, с лестницы, мелодичный женский голос.На лестнице стояла Элейн Барбоу. В тихом изумлении она сверху наблюдала за ними. Тревис взглянул на молодую хозяйку с явным восхищением. На ней было темно-зеленое бальное платье из муарового шелка. Переливающийся мягким блеском наряд прекрасно подчеркивал ее изумрудные глаза. На шее сверкали драгоценные камни. Такие же украшения были вплетены в ее золотисто-каштановые локоны, волной ниспадавшие на плечи.Над смелым декольте Элейн вызывающе вздымались ее небольшие, но крепкие груди. Тревис, не отрывая глаз, проследил, как она руками, облаченными в кружевные перчатки, коснулась сверкающих камней у себя на шее. Ее влажные коралловые губы улыбнулись.– Шериф Колтрейн, – хриплым шепотом произнесла Элейн, – не будете ли вы так любезны сопроводить меня в бальный зал?Дворецкий в ужасе отпрянул, потрясенный нарушением протокола, а Элейн стала спускаться по лестнице. Она словно плыла, ее изысканные, из зеленого атласа, туфельки, казалось, едва касались красного ковра. Тревис спокойно встретил горящий взгляд Элейн и выраженный в нем вызов, предназначавшийся именно ему, только ему одному.Дойдя до холла, Элейн просунула руку под локоть Тревиса и взглянула на него с открыто дразнящей улыбкой:– Не могу вам передать, как я рада, что вы решили принять мое приглашение, Тревис. Думаю, мне надо будет вас представить… попозже. – И она озорно подмигнула.Тревис сдержал свои эмоции, подавив желание, как всегда, приподнять в удивлении брови. Ничего не скажешь, и впрямь очень смелая леди, подумал он. А может быть, она просто первоклассная соблазнительница? У Колтрейна были свои собственные способы обращения с кокетливыми дамами, если их уловки заходили слишком далеко. И игра эта ему очень нравилась, он еще ни разу в ней не проигрывал.– Элейн, – спокойно проговорил Колтрейн. Тон его был ровный, а глаза в открытую остановились на ее восхитительной груди. – Вы предложили мне свое гостеприимство, этого вполне достаточно.Элейн склонила головку набок:– Я могу предложить гораздо большее, шериф. Вы остаетесь на весь уик-энд, да?– Собирался. В моей тесной комнатушке в городе действительно одиноко.– Здесь вам одиноко не будет. Это я могу обещать. Ну а теперь войдем?Тревис кивнул, и они переступили порог бального зала. Как по сигналу, взоры всех присутствующих устремились на них. Затихла музыка, и по толпе пробежал удивленный шепоток. Пожалуй, сразу же решил Тревис, зря он эскортирует Элейн на ее собственном приеме. Ему изменил такт: в конце концов он всего-навсего лишь незнакомец, о прибытии которого официально даже не объявили.Из толпы тотчас же отделился какой-то мужчина. Тревис понял, что это Джордан Барбоу. Он был среднего роста, но из-за крепкого телосложения и мощных плеч казался выше. Темные волосы с сединой на висках были коротко подстрижены, а у шеи завивались крутыми колечками. Лицо было чисто выбрито, вдоль квадратных скул шла синяя тень. Те же изумрудные глаза, что так сверкали у Элейн, только узкие и злобные.Джордан Барбоу был истинным хозяином дома и не мог себе позволить проявить недовольство нарушенным протоколом. Как ни в чем не бывало он поцеловал дочку в щечку, а потом повернулся к Тревису и протянул ему свою твердую руку.– Очень мило, шериф, – вежливо проговорил Барбоу, – что вы пожаловали на прием, устроенный в честь дня рождения моей дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46