Тело ее было полускрыто дымкой - словно одеялом, сотканным из тумана, полем, поддерживающим микроклимат. Лицо открыто, впрочем, голова и лоб до самого лба покрыты тонким белым слоем псевдокожи, и еще белые полоски на скулах и под глазами. Отек с лица полностью спал, коричневые веки запавших глаз теперь выглядели огромными.
— Проблема в следующем, - сказал Миран и сделал паузу, глядя на бойцов ДС. Здесь были Дэцин, Арнис, Иволга, и еще трое - Андорин, Мира, Гэсс, хотя судьба Ильгет волновала, конечно, всех.
— Мы в Космике в основном и занимаемся психическими проблемами. На нашем уровне ни механические, ни лучевые, ни тепловые, скажем, травмы уже не представляют трудности, если человек выжил сразу и добрался до Квирина. Проблему представляет человеческая психика. Наносистемы способны исправить любые повреждения на молекулярном и частично на атомарном уровне. Повреждения, нанесенные сагоном, лежат на более глубоком уровне материи. Возможно, кварковом. Возможно, еще тоньше. Как следствие, мы можем с помощью нанороботов реплицировать клетки, а вот функция органов не восстанавливается. Причем анализаторы не понимают, в чем дело. Работать должно. Но не работает. Понимаете? Живые клетки отказываются работать. И через два-три дня мы снова получаем некрозы, которые быстро расширяются. Собственная регенерация вообще на нуле, а ведь наша задача - именно запустить собственные восстановительные механизмы… Поэтому прошла уже неделя, а у Ильгет все еще нет своих почек, и я пока не вижу, как их можно восстановить.
— Но она может жить с нанопротезами, как я понимаю? - осторожно спросил Дэцин. Врач кивнул.
— Да, сейчас она и живет с ними. Нанопротезы очищают кровь, насыщают организм кислородом, задают ритм сердцу. Теоретически мы можем построить из нанопротезов любые искусственные органы, и она может с ними жить дальше. Практически, как вы знаете, Этический Свод запрещает замещение в организме человека более чем 1,7% клеток нанороботами. Причем исключений не делается даже для смертельных случаев. Смысл этого в том, что мы не можем допустить появления киборгов, последствия непредсказуемы. Попросту, если мы не запустим собственный организм Ильгет, мы потеряем ее. Хотя время у нас есть, так можно держать ее долго.
Он помолчал.
— Наша задача - заставить организм работать самостоятельно. А этого организм делать не хочет.
Дэцин скосил глаза на Арниса. Тот выглядел совершенно убитым.
— Но у вас есть какие-то гипотезы, почему так происходит, что мы можем сделать?
Миран вздохнул.
— Гипотезы… есть. Они не слишком научные, потому что, повторяю, речь идет о слишком тонкой материи. Я пока расскажу вам то, что думаю по этому поводу, если я ошибаюсь, мы поговорим снова.
У Ильгет нет желания жить дальше. В этом, кстати, основная проблема всех психотронных травм. Она боится жить и не хочет этого. У нее нет никаких причин и никакого желания оставаться в этом мире. И в общем, учитывая анамнез, я ее понимаю.
Теперь вам остается решить - хотите вы, чтобы она осталась с вами или нет. Берете вы ее жизнь на себя - или нет.
Миран осекся, поймав внезапно заблестевший взгляд Арниса.
— Если вы этого хотите, вы добьетесь того, чтобы и она захотела жить. Поймите, у человека на самом деле от коры зависят все 100% деятельности организма. Кора головного мозга реально наивысшая инстанция, контролирующая все. Включая и процессы регенерации и любые висцеральные функции. Сейчас она запрограммирована на смерть. Ильгет слишком долго и сильно желала смерти. Говорят, в древней Эдоли была разработана программа психотренинга, запускающая индуцированное самоубийство. Вот что-то подобное запущено сейчас у Ильгет. Более того, вчера с ней работала Санта, наш психотерапевт, и она уверяет, причем я с ней согласен, что Ильгет до сих пор не вполне понимает, что сейчас она находится в полной безопасности. И что и дальше она будет в безопасности. Мы приглашали священника, как вы знаете, отца Маркуса, Ильгет соборовали - но сдвигов не произошло. Я убежден, что сейчас все зависит от вас. Если бы у Ильгет были близкие люди, нужно было бы пригласить их. Но здесь и сейчас у нее никого нет, кроме вас.
— Как можно добиться того, чтобы она захотела жить? - спросил Дэцин.
Миран пожал плечами.
— Постарайтесь убедить ее, что она вам нужна. Постарайтесь, чтобы она перестала вздрагивать, когда открывается дверь в палату и начала улыбаться при виде людей. Я не знаю, хватит ли этого… Но это необходимо.
— Арнис и так живет в больнице, - заметила Иволга.
— Но она очень мало просыпается, - глухо сказал Арнис, - она почти все время спит. Я просто сижу рядом.
— Я думаю, что просто сидеть рядом - это уже очень немало, - ответил врач.
Ильгет привыкла, открывая глаза, видеть рядом Арниса. Чаще всего так и было. Он просто сидел рядом - весь уход совершался автоматически, почти незаметно, мягкими лапками манипуляторов. Он поил Ильгет из смешного сосуда с носиком. Только есть она все еще боялась и не хотела. Он гладил Ильгет по голове, по плечу - осторожно, но боли уже не было, боль почти прошла. Раны были тщательно застроены новыми клетками, даже зубы восстановлены. Но двигаться Ильгет не могла, лежала, будто парализованная. Не снимали и повязку с ее головы, потому что волосы сами расти не хотели, а врач пытался здесь обойтись без искусственного наращивания, заставить организм работать хоть с помощью стимуляторов.
Арнис сидел рядом и тихонько говорил с ней.
— Солнышко мое, тебе слишком сильно досталось. Но ты скоро выздоровеешь. Ты теперь будешь совсем другой. Здоровой. Лучше, чем раньше. И ты будешь жить на Квирине. Ты ведь хотела побывать на других мирах, посмотреть на Квирин? Иль, здесь не бывает сагонов. Никогда.
— Почему не бывает сагонов?
— Никто не знает. Но в самом деле, ни разу не зафиксирован контакт с сагоном на Квирине. За 700 лет ни разу. Предполагают, что у нас особая атмосфера… где сагоны просто не выдерживают. Ты это поймешь. У нас в самом деле… все по-другому.
— А мне можно будет… тут жить?
— Да, конечно.
— А как же Пита?
— Посмотрим. Мы еще не освободили Ярну. Будет еще следующая акция, и если ты хочешь, я позабочусь о том, чтобы его привезли сюда.
— Да. И маму.
— И маму конечно.
— А как я буду тут жить? Кем работать? Я там-то не могла работу найти.
— У нас не бывает безработных. Ты будешь делать то, что тебе нравится.
Взгляд Ильгет становился отсутствующим. Арнис не понимал - всерьез ли она все это спрашивала? Помнит ли его ответы? Часто приходилось повторять одно и то же - особенно про сагонов - по многу раз. Ильгет закрывала глаза, странно, не до конца, из-под век виднелась полоска белка. Он молча сидел рядом, держа в ладонях ее предплечье -ниже рука была закована в пластик, пальцы все еще не восстановлены, пальцев нет. Он старался не думать об этом, потому что автоматически всплывало воспоминание о том, что и как делали с ее пальцами.
— Арнис, - сказал Дэцин как-то, - пройди наконец курс лечения. Сам. Тебе надо восстановиться.
Он покачал головой.
— Нет…
Поднял голову, взглянул на Дэцина больными, обметанными чернотой глазами.
— Ты можешь мне приказать… но не надо, пожалуйста. Не хочу.
— Ладно, - тихо ответил Дэцин, - дело твое.
Может быть, парень восстановится и сам, без всяких психологов. Ведь и прошлый раз, первую, собственно, встречу с сагоном, он пережил сам. Без помощи и без поддержки. Да, у него есть родные, но Дэцин никак не мог представить себе ситуацию, когда Арнис рассказал бы ТАКОЕ собственной матери. Да и вообще кому бы то ни было.
Кроме офицера ДС, которому он обязан отчетом по службе.
Ночью становилось страшно. Ильгет неизменно просыпалась в темноте, и темнота наваливалась на нее и душила. Она закрывала глаза, стараясь не думать ни о чем. Но внезапно всплывало какое-нибудь воспоминание. Что-нибудь одно, какая-то деталь. Боль уже слегка подзабылась, не это пугало ее сейчас - страшно было вспоминать лица тех людей… или сагона… Страшно непонимание - неужели так можно? Неужели так бывает? Ощущение полной своей несовместимости с миром, где такое возможно. Где так могут обращаться с живым человеком. Ужас охватывал Ильгет, и почти сразу же подступала боль. Болело в разных точках, все сильнее и сильнее, по нарастающей, и наконец это полностью вытесняло все мысли и воспоминания, ничего уже не оставалось, кроме этой боли, и какое-то время Ильгет боролась, стискивала зубы, старалась не стонать, но Арнис замечал это, и сразу же бросался к ней, и включал обогреватель - от этой боли не спасали лекарства, но почему-то помогало обычное тепло. Он держал ее за руки, и гладил по голове, и шептал ласковые слова, и постепенно становилось легче, Ильгет засыпала.
Болело в тех точках, куда сагон втыкал свои иглы. Ильгет даже не помнила этих игл, только одну, самую первую - потом все было слишком страшно.
Иногда такие приступы случались по два, три раза за ночь. Арнису не удавалось поспать. Но и просыпаясь утром, Ильгет неизменно ловила его взгляд.
Санта, психотерапевт, работала с ней и заставляла вспоминать все. Все, до последнего слова, жеста, взгляда. Они говорили об этом, и потом то, что проработано, уже больше не тревожило память, не кололо.
Они дошли и до беседы с сагоном. Оказывается, Ильгет все очень хорошо запомнила. Если другие вещи почти забылись, то все, что говорил ей сагон, оказалось четко впечатанным в память. И всплыла внезапно мимоходом брошенная фраза, так что Ильгет даже вздрогнула.
— Санта, он сказал, что муж… что это Пита донес на меня. Как ты думаешь, это может быть правдой?
— Может быть. А может, и нет. Сагоны часто лгут. Но уверенности в этом нет. Но Ильгет, муж ведь развелся с тобой?
— Да… вообще-то да.
О разводе сейчас думалось, как о мелкой досадной размолвке. Какое все это имеет значение? Все равно у нее есть муж. Он все поймет, конечно же. Он просто устал, у него неприятности были… а еще сагон. Да, скорее всего, он был под влиянием сагона. Если он окажется здесь, все будет хорошо… несомненно.
Мог ли сагон оказаться прав? Может, Пита и в самом деле написал донос. Ведь ее арестовали через несколько часов после того, как она призналась ему. Как глупо - выходит, она сама виновата в своих злоключениях.
Ильгет подумала и решила, что даже если это так - а скорее всего, все-таки это не так, ведь Пита не такой человек - то она не ставит это в вину мужу. Просто не хотелось кого-то обвинять… зачем? Ну ошибся, бывает. Может, правда, сагон повлиял.
Для обвинений, ненависти и прочего у нее просто не было сил.
Ей очень хотелось, чтобы все вокруг было хорошо, мирно, спокойно, и чтобы все люди любили друг друга.
Однажды Ильгет услышала цокот - будто коготки стучали по полу. Она невольно попыталась поднять голову, но смогла лишь слегка повернуть ее. И… сердце вдруг заколотилось сильнее. Легкие серо-голубые лапы взлетели на ложе, холодный нос ткнулся в лицо Ильгет, быстрый язычок стал вылизывать ей щеки.
— Нока…
Это было невозможно, немыслимо - но ошибиться нельзя. Это не могла быть другая собака. Собаки отличаются друг от друга не меньше, чем люди, Ильгет никогда не могла бы спутать Ноку с другим луитреном.
Ильгет сама не заметила, как рука чуть-чуть сдвинулась… поднялась… ей захотелось погладить Ноку, и только подняв руку, она сообразила, что это невозможно, что ладони закованы в пластик - пальцев у нее нет.
Нока взвизгивала от радости, то пробовала вылизать хозяйку, то запрыгнуть на ложе, то спрыгивала вниз и носилась вокруг постели.
— Тихо, Нока, - улыбаясь, сказал Арнис. Дисциплинированная лута села рядом с хозяйкой, преданно глядя ей в лицо и подметая пол пушистым хвостом.
— Арнис, как? Как это может быть? Она же…
— Я забрал ее, Иль. Я ведь не сразу вместе с тобой вернулся на орбиту. Мы должны были еще многое сделать в городе. Было много работы. Ну и потом я выбрал время и заскочил к тебе домой. Ну правда, твой муж не хотел ее отдавать, но… в общем, я его уговорил.
— Арнис, это же невозможно, - Иль заплакала. Так просто не бывает. Во все можно поверить - но не в то, что в такой обстановке кто-то подумает о собаке…
— Арнис, это же… всего лишь собака… неужели ты…
— Иль, это кусочек твоей души. Это ты. Для тебя. Иль, она сейчас живет у мамы, мама любит собак и с удовольствием за ней ухаживает. Но она тебя ждет, видишь? Она хочет быть с тобой. Если хочешь, я буду приводить ее каждый день.
На следующий день Ноку привела незнакомая женщина - высокая красавица, с короной светлых волос, уложенной вокруг головы. Присела возле ложа Ильгет, положила руку ей на плечо.
— Здравствуй, Ильгет. Ты меня не знаешь - я мама Арниса, меня зовут Белла Кендо. Я посижу с тобой немножко, хорошо?
Ильгет молча смотрела на незнакомку, не зная, что сказать. Белла никак не могла быть матерью Арниса - если тому действительно 26 лет. И у Арниса ведь еще есть старшая сестра и был брат, который погиб - значит, Белле должно быть 50 как минимум. Но выглядела она разве что чуть старше Ильгет.
Но ведь мы вроде бы на Квирине, наверное, это у них нормально.
— Ильгет, ты знаешь, я очень-очень благодарна тебе. У меня было четверо детей, два мальчика и две девочки. Старший мой сын погиб в Космосе. У Арниса тоже очень опасная профессия. Если бы не ты, сейчас его бы уже не было.
— Моей заслуги тут нет, - сказала Ильгет, - все это случайность. У меня была психоблокада.
— Девочка, ну что ты говоришь, ты такое вытерпела, и говоришь, что это случайность… Впрочем, не хочу тебя смущать. Ты только знай, что я никогда этого не забуду, и ты всегда будешь для меня родной. Когда ты встанешь, сразу же приходи к нам в гости обязательно. А посмотри, какие я тебе цветы принесла.
Она достала откуда-то букет, Ильгет ахнула. Цветы были голубые, с длинными тонкими, будто мерцающими чашечками, похожие на звезды.
— Это цетрисы. Цергинский вид. Мне удалось их вырастить здесь. Я биолог по профессии, всю жизнь по экспедициям, и хобби у меня тоже биологическое - когда ты придешь ко мне, я тебе покажу мой сад, ты ахнешь.
Белла встала и поставила цветы в вазу - за ложем Ильгет стояло уже множество таких ваз, и там были желтые, красные, серебристые и розовые розы, белые орхидеи, пестрые букеты астрелий, и множество каких-то цветов, названий которых Ильгет не знала - потому что ежедневно ей приносили как минимум один или два букета. Миран ворчал, что это не палата, а выставка флористов, но убрать цветы не требовал. Ильгет не могла их видеть постоянно, но запах, сильный и свежий, ощущала. Здесь пахло не больницей, а цветником.
— Вам не сложно ухаживать за Нокой? Спасибо вам за нее… - сказала Ильгет. Белла улыбнулась.
— Иль, у меня кроме Ноки три собаки и еще куча зверей. Говорю же - я биолог. Одной собакой больше, одной меньше…
Приходила Иволга и тоже сидела рядом с ней и разговаривала, показывала записи - ее дети, ее собаки, ее дом. Говорила, что все будет очень хорошо, что Ильгет встанет, и они поедут все вместе в Город Тысячи Чудес, на Маттис. И кататься на лыжах и собачьих упряжках, и в подводный город Крон. Говорила, что Ильгет ей теперь как младшая сестренка, и что она всегда мечтала иметь сестру, и это здорово.
Приходила Мира - курносая, с черными пышными волосами - она, как оказалось, по профессии военный пилот. Еще до пресловутой Дозорной Службы Мира служила в Милитарии, квиринской армии.
— А разве девушки бывают военными пилотами?
— Конечно, - удивлялась Мира, - почему нет?
— У нас нет.
— Но это же невозможно, Иль. Если летать будут только мужчины, то их просто не хватит. Квирин - космическая база. Нам нужно очень много пилотов. Если хочешь, и ты сможешь летать.
Ильгет замирала - так не бывает.
— Ты станешь здоровой, крепкой, гораздо сильнее, чем раньше. У нас ведь другая медицина. Ты сможешь все.
Приходил Андорин, пел красивые песни под гитару. Приходили Данг и Лири - удивительно красивая супружеская пара. Данг - цергинец, с непривычным узким разрезом глаз, очень смуглый и горбоносый, Лири - белоснежная, царственная блондинка, с плавными движениями и мягким грудным голосом. Приходил Иост, тоже пилот и лучший друг Арниса, сравнительно невысокий и белобрысый, тихий, мало похожий на квиринца - не такой уж красавец. Застенчиво улыбался и сидел рядом. Его сменял Гэсс, полная противоположность - высоченный, с буйными черными кудрями, громогласный и болтливый - рассказывал малопонятные анекдоты про серые туманности и коллапсары, про навигаторов и сплетения, пел какие-то частушки, в которых Ильгет понимала еще меньше, но все равно было смешно, по крайней мере - весело. Приходил Ойланг, высокий капарианин с круглым лицом и прозрачными серыми глазами и рассказывал Ильгет о родной планете Капари и о том, что с удовольствием вернулся бы туда, но куда же денешься от Дозорной Службы, воевать же кому-то надо.
Ильгет все еще не двигалась - вялый паралич, и поэтому лечащий врач, Миран Такрос, донимал ее ежедневно массажами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Проблема в следующем, - сказал Миран и сделал паузу, глядя на бойцов ДС. Здесь были Дэцин, Арнис, Иволга, и еще трое - Андорин, Мира, Гэсс, хотя судьба Ильгет волновала, конечно, всех.
— Мы в Космике в основном и занимаемся психическими проблемами. На нашем уровне ни механические, ни лучевые, ни тепловые, скажем, травмы уже не представляют трудности, если человек выжил сразу и добрался до Квирина. Проблему представляет человеческая психика. Наносистемы способны исправить любые повреждения на молекулярном и частично на атомарном уровне. Повреждения, нанесенные сагоном, лежат на более глубоком уровне материи. Возможно, кварковом. Возможно, еще тоньше. Как следствие, мы можем с помощью нанороботов реплицировать клетки, а вот функция органов не восстанавливается. Причем анализаторы не понимают, в чем дело. Работать должно. Но не работает. Понимаете? Живые клетки отказываются работать. И через два-три дня мы снова получаем некрозы, которые быстро расширяются. Собственная регенерация вообще на нуле, а ведь наша задача - именно запустить собственные восстановительные механизмы… Поэтому прошла уже неделя, а у Ильгет все еще нет своих почек, и я пока не вижу, как их можно восстановить.
— Но она может жить с нанопротезами, как я понимаю? - осторожно спросил Дэцин. Врач кивнул.
— Да, сейчас она и живет с ними. Нанопротезы очищают кровь, насыщают организм кислородом, задают ритм сердцу. Теоретически мы можем построить из нанопротезов любые искусственные органы, и она может с ними жить дальше. Практически, как вы знаете, Этический Свод запрещает замещение в организме человека более чем 1,7% клеток нанороботами. Причем исключений не делается даже для смертельных случаев. Смысл этого в том, что мы не можем допустить появления киборгов, последствия непредсказуемы. Попросту, если мы не запустим собственный организм Ильгет, мы потеряем ее. Хотя время у нас есть, так можно держать ее долго.
Он помолчал.
— Наша задача - заставить организм работать самостоятельно. А этого организм делать не хочет.
Дэцин скосил глаза на Арниса. Тот выглядел совершенно убитым.
— Но у вас есть какие-то гипотезы, почему так происходит, что мы можем сделать?
Миран вздохнул.
— Гипотезы… есть. Они не слишком научные, потому что, повторяю, речь идет о слишком тонкой материи. Я пока расскажу вам то, что думаю по этому поводу, если я ошибаюсь, мы поговорим снова.
У Ильгет нет желания жить дальше. В этом, кстати, основная проблема всех психотронных травм. Она боится жить и не хочет этого. У нее нет никаких причин и никакого желания оставаться в этом мире. И в общем, учитывая анамнез, я ее понимаю.
Теперь вам остается решить - хотите вы, чтобы она осталась с вами или нет. Берете вы ее жизнь на себя - или нет.
Миран осекся, поймав внезапно заблестевший взгляд Арниса.
— Если вы этого хотите, вы добьетесь того, чтобы и она захотела жить. Поймите, у человека на самом деле от коры зависят все 100% деятельности организма. Кора головного мозга реально наивысшая инстанция, контролирующая все. Включая и процессы регенерации и любые висцеральные функции. Сейчас она запрограммирована на смерть. Ильгет слишком долго и сильно желала смерти. Говорят, в древней Эдоли была разработана программа психотренинга, запускающая индуцированное самоубийство. Вот что-то подобное запущено сейчас у Ильгет. Более того, вчера с ней работала Санта, наш психотерапевт, и она уверяет, причем я с ней согласен, что Ильгет до сих пор не вполне понимает, что сейчас она находится в полной безопасности. И что и дальше она будет в безопасности. Мы приглашали священника, как вы знаете, отца Маркуса, Ильгет соборовали - но сдвигов не произошло. Я убежден, что сейчас все зависит от вас. Если бы у Ильгет были близкие люди, нужно было бы пригласить их. Но здесь и сейчас у нее никого нет, кроме вас.
— Как можно добиться того, чтобы она захотела жить? - спросил Дэцин.
Миран пожал плечами.
— Постарайтесь убедить ее, что она вам нужна. Постарайтесь, чтобы она перестала вздрагивать, когда открывается дверь в палату и начала улыбаться при виде людей. Я не знаю, хватит ли этого… Но это необходимо.
— Арнис и так живет в больнице, - заметила Иволга.
— Но она очень мало просыпается, - глухо сказал Арнис, - она почти все время спит. Я просто сижу рядом.
— Я думаю, что просто сидеть рядом - это уже очень немало, - ответил врач.
Ильгет привыкла, открывая глаза, видеть рядом Арниса. Чаще всего так и было. Он просто сидел рядом - весь уход совершался автоматически, почти незаметно, мягкими лапками манипуляторов. Он поил Ильгет из смешного сосуда с носиком. Только есть она все еще боялась и не хотела. Он гладил Ильгет по голове, по плечу - осторожно, но боли уже не было, боль почти прошла. Раны были тщательно застроены новыми клетками, даже зубы восстановлены. Но двигаться Ильгет не могла, лежала, будто парализованная. Не снимали и повязку с ее головы, потому что волосы сами расти не хотели, а врач пытался здесь обойтись без искусственного наращивания, заставить организм работать хоть с помощью стимуляторов.
Арнис сидел рядом и тихонько говорил с ней.
— Солнышко мое, тебе слишком сильно досталось. Но ты скоро выздоровеешь. Ты теперь будешь совсем другой. Здоровой. Лучше, чем раньше. И ты будешь жить на Квирине. Ты ведь хотела побывать на других мирах, посмотреть на Квирин? Иль, здесь не бывает сагонов. Никогда.
— Почему не бывает сагонов?
— Никто не знает. Но в самом деле, ни разу не зафиксирован контакт с сагоном на Квирине. За 700 лет ни разу. Предполагают, что у нас особая атмосфера… где сагоны просто не выдерживают. Ты это поймешь. У нас в самом деле… все по-другому.
— А мне можно будет… тут жить?
— Да, конечно.
— А как же Пита?
— Посмотрим. Мы еще не освободили Ярну. Будет еще следующая акция, и если ты хочешь, я позабочусь о том, чтобы его привезли сюда.
— Да. И маму.
— И маму конечно.
— А как я буду тут жить? Кем работать? Я там-то не могла работу найти.
— У нас не бывает безработных. Ты будешь делать то, что тебе нравится.
Взгляд Ильгет становился отсутствующим. Арнис не понимал - всерьез ли она все это спрашивала? Помнит ли его ответы? Часто приходилось повторять одно и то же - особенно про сагонов - по многу раз. Ильгет закрывала глаза, странно, не до конца, из-под век виднелась полоска белка. Он молча сидел рядом, держа в ладонях ее предплечье -ниже рука была закована в пластик, пальцы все еще не восстановлены, пальцев нет. Он старался не думать об этом, потому что автоматически всплывало воспоминание о том, что и как делали с ее пальцами.
— Арнис, - сказал Дэцин как-то, - пройди наконец курс лечения. Сам. Тебе надо восстановиться.
Он покачал головой.
— Нет…
Поднял голову, взглянул на Дэцина больными, обметанными чернотой глазами.
— Ты можешь мне приказать… но не надо, пожалуйста. Не хочу.
— Ладно, - тихо ответил Дэцин, - дело твое.
Может быть, парень восстановится и сам, без всяких психологов. Ведь и прошлый раз, первую, собственно, встречу с сагоном, он пережил сам. Без помощи и без поддержки. Да, у него есть родные, но Дэцин никак не мог представить себе ситуацию, когда Арнис рассказал бы ТАКОЕ собственной матери. Да и вообще кому бы то ни было.
Кроме офицера ДС, которому он обязан отчетом по службе.
Ночью становилось страшно. Ильгет неизменно просыпалась в темноте, и темнота наваливалась на нее и душила. Она закрывала глаза, стараясь не думать ни о чем. Но внезапно всплывало какое-нибудь воспоминание. Что-нибудь одно, какая-то деталь. Боль уже слегка подзабылась, не это пугало ее сейчас - страшно было вспоминать лица тех людей… или сагона… Страшно непонимание - неужели так можно? Неужели так бывает? Ощущение полной своей несовместимости с миром, где такое возможно. Где так могут обращаться с живым человеком. Ужас охватывал Ильгет, и почти сразу же подступала боль. Болело в разных точках, все сильнее и сильнее, по нарастающей, и наконец это полностью вытесняло все мысли и воспоминания, ничего уже не оставалось, кроме этой боли, и какое-то время Ильгет боролась, стискивала зубы, старалась не стонать, но Арнис замечал это, и сразу же бросался к ней, и включал обогреватель - от этой боли не спасали лекарства, но почему-то помогало обычное тепло. Он держал ее за руки, и гладил по голове, и шептал ласковые слова, и постепенно становилось легче, Ильгет засыпала.
Болело в тех точках, куда сагон втыкал свои иглы. Ильгет даже не помнила этих игл, только одну, самую первую - потом все было слишком страшно.
Иногда такие приступы случались по два, три раза за ночь. Арнису не удавалось поспать. Но и просыпаясь утром, Ильгет неизменно ловила его взгляд.
Санта, психотерапевт, работала с ней и заставляла вспоминать все. Все, до последнего слова, жеста, взгляда. Они говорили об этом, и потом то, что проработано, уже больше не тревожило память, не кололо.
Они дошли и до беседы с сагоном. Оказывается, Ильгет все очень хорошо запомнила. Если другие вещи почти забылись, то все, что говорил ей сагон, оказалось четко впечатанным в память. И всплыла внезапно мимоходом брошенная фраза, так что Ильгет даже вздрогнула.
— Санта, он сказал, что муж… что это Пита донес на меня. Как ты думаешь, это может быть правдой?
— Может быть. А может, и нет. Сагоны часто лгут. Но уверенности в этом нет. Но Ильгет, муж ведь развелся с тобой?
— Да… вообще-то да.
О разводе сейчас думалось, как о мелкой досадной размолвке. Какое все это имеет значение? Все равно у нее есть муж. Он все поймет, конечно же. Он просто устал, у него неприятности были… а еще сагон. Да, скорее всего, он был под влиянием сагона. Если он окажется здесь, все будет хорошо… несомненно.
Мог ли сагон оказаться прав? Может, Пита и в самом деле написал донос. Ведь ее арестовали через несколько часов после того, как она призналась ему. Как глупо - выходит, она сама виновата в своих злоключениях.
Ильгет подумала и решила, что даже если это так - а скорее всего, все-таки это не так, ведь Пита не такой человек - то она не ставит это в вину мужу. Просто не хотелось кого-то обвинять… зачем? Ну ошибся, бывает. Может, правда, сагон повлиял.
Для обвинений, ненависти и прочего у нее просто не было сил.
Ей очень хотелось, чтобы все вокруг было хорошо, мирно, спокойно, и чтобы все люди любили друг друга.
Однажды Ильгет услышала цокот - будто коготки стучали по полу. Она невольно попыталась поднять голову, но смогла лишь слегка повернуть ее. И… сердце вдруг заколотилось сильнее. Легкие серо-голубые лапы взлетели на ложе, холодный нос ткнулся в лицо Ильгет, быстрый язычок стал вылизывать ей щеки.
— Нока…
Это было невозможно, немыслимо - но ошибиться нельзя. Это не могла быть другая собака. Собаки отличаются друг от друга не меньше, чем люди, Ильгет никогда не могла бы спутать Ноку с другим луитреном.
Ильгет сама не заметила, как рука чуть-чуть сдвинулась… поднялась… ей захотелось погладить Ноку, и только подняв руку, она сообразила, что это невозможно, что ладони закованы в пластик - пальцев у нее нет.
Нока взвизгивала от радости, то пробовала вылизать хозяйку, то запрыгнуть на ложе, то спрыгивала вниз и носилась вокруг постели.
— Тихо, Нока, - улыбаясь, сказал Арнис. Дисциплинированная лута села рядом с хозяйкой, преданно глядя ей в лицо и подметая пол пушистым хвостом.
— Арнис, как? Как это может быть? Она же…
— Я забрал ее, Иль. Я ведь не сразу вместе с тобой вернулся на орбиту. Мы должны были еще многое сделать в городе. Было много работы. Ну и потом я выбрал время и заскочил к тебе домой. Ну правда, твой муж не хотел ее отдавать, но… в общем, я его уговорил.
— Арнис, это же невозможно, - Иль заплакала. Так просто не бывает. Во все можно поверить - но не в то, что в такой обстановке кто-то подумает о собаке…
— Арнис, это же… всего лишь собака… неужели ты…
— Иль, это кусочек твоей души. Это ты. Для тебя. Иль, она сейчас живет у мамы, мама любит собак и с удовольствием за ней ухаживает. Но она тебя ждет, видишь? Она хочет быть с тобой. Если хочешь, я буду приводить ее каждый день.
На следующий день Ноку привела незнакомая женщина - высокая красавица, с короной светлых волос, уложенной вокруг головы. Присела возле ложа Ильгет, положила руку ей на плечо.
— Здравствуй, Ильгет. Ты меня не знаешь - я мама Арниса, меня зовут Белла Кендо. Я посижу с тобой немножко, хорошо?
Ильгет молча смотрела на незнакомку, не зная, что сказать. Белла никак не могла быть матерью Арниса - если тому действительно 26 лет. И у Арниса ведь еще есть старшая сестра и был брат, который погиб - значит, Белле должно быть 50 как минимум. Но выглядела она разве что чуть старше Ильгет.
Но ведь мы вроде бы на Квирине, наверное, это у них нормально.
— Ильгет, ты знаешь, я очень-очень благодарна тебе. У меня было четверо детей, два мальчика и две девочки. Старший мой сын погиб в Космосе. У Арниса тоже очень опасная профессия. Если бы не ты, сейчас его бы уже не было.
— Моей заслуги тут нет, - сказала Ильгет, - все это случайность. У меня была психоблокада.
— Девочка, ну что ты говоришь, ты такое вытерпела, и говоришь, что это случайность… Впрочем, не хочу тебя смущать. Ты только знай, что я никогда этого не забуду, и ты всегда будешь для меня родной. Когда ты встанешь, сразу же приходи к нам в гости обязательно. А посмотри, какие я тебе цветы принесла.
Она достала откуда-то букет, Ильгет ахнула. Цветы были голубые, с длинными тонкими, будто мерцающими чашечками, похожие на звезды.
— Это цетрисы. Цергинский вид. Мне удалось их вырастить здесь. Я биолог по профессии, всю жизнь по экспедициям, и хобби у меня тоже биологическое - когда ты придешь ко мне, я тебе покажу мой сад, ты ахнешь.
Белла встала и поставила цветы в вазу - за ложем Ильгет стояло уже множество таких ваз, и там были желтые, красные, серебристые и розовые розы, белые орхидеи, пестрые букеты астрелий, и множество каких-то цветов, названий которых Ильгет не знала - потому что ежедневно ей приносили как минимум один или два букета. Миран ворчал, что это не палата, а выставка флористов, но убрать цветы не требовал. Ильгет не могла их видеть постоянно, но запах, сильный и свежий, ощущала. Здесь пахло не больницей, а цветником.
— Вам не сложно ухаживать за Нокой? Спасибо вам за нее… - сказала Ильгет. Белла улыбнулась.
— Иль, у меня кроме Ноки три собаки и еще куча зверей. Говорю же - я биолог. Одной собакой больше, одной меньше…
Приходила Иволга и тоже сидела рядом с ней и разговаривала, показывала записи - ее дети, ее собаки, ее дом. Говорила, что все будет очень хорошо, что Ильгет встанет, и они поедут все вместе в Город Тысячи Чудес, на Маттис. И кататься на лыжах и собачьих упряжках, и в подводный город Крон. Говорила, что Ильгет ей теперь как младшая сестренка, и что она всегда мечтала иметь сестру, и это здорово.
Приходила Мира - курносая, с черными пышными волосами - она, как оказалось, по профессии военный пилот. Еще до пресловутой Дозорной Службы Мира служила в Милитарии, квиринской армии.
— А разве девушки бывают военными пилотами?
— Конечно, - удивлялась Мира, - почему нет?
— У нас нет.
— Но это же невозможно, Иль. Если летать будут только мужчины, то их просто не хватит. Квирин - космическая база. Нам нужно очень много пилотов. Если хочешь, и ты сможешь летать.
Ильгет замирала - так не бывает.
— Ты станешь здоровой, крепкой, гораздо сильнее, чем раньше. У нас ведь другая медицина. Ты сможешь все.
Приходил Андорин, пел красивые песни под гитару. Приходили Данг и Лири - удивительно красивая супружеская пара. Данг - цергинец, с непривычным узким разрезом глаз, очень смуглый и горбоносый, Лири - белоснежная, царственная блондинка, с плавными движениями и мягким грудным голосом. Приходил Иост, тоже пилот и лучший друг Арниса, сравнительно невысокий и белобрысый, тихий, мало похожий на квиринца - не такой уж красавец. Застенчиво улыбался и сидел рядом. Его сменял Гэсс, полная противоположность - высоченный, с буйными черными кудрями, громогласный и болтливый - рассказывал малопонятные анекдоты про серые туманности и коллапсары, про навигаторов и сплетения, пел какие-то частушки, в которых Ильгет понимала еще меньше, но все равно было смешно, по крайней мере - весело. Приходил Ойланг, высокий капарианин с круглым лицом и прозрачными серыми глазами и рассказывал Ильгет о родной планете Капари и о том, что с удовольствием вернулся бы туда, но куда же денешься от Дозорной Службы, воевать же кому-то надо.
Ильгет все еще не двигалась - вялый паралич, и поэтому лечащий врач, Миран Такрос, донимал ее ежедневно массажами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56