Я немного разбираюсь в медицине и знаю, что электричество распространяется с током крови, и, когда оно достигает сердца, могут быть перебои в ритме сердечной мышцы. Так и случилось — Дастин целое утро страдал аритмией, невнятно ругался шепотом, отлеживался и пытался строить планы на будущее. Извести жулика-Гарбагота, Вайру выпороть и сослать на хутор к родителям, отыскать настоящую Валону и…— Балда! — я, позванивая оковами, бродил из угла в угол, изображая спятившее Кентервильское привидение. — Понимаешь, что мы снова влипли? Из-за тебя! Ладно, мы двое — люди привычные, не первый год участвуем в Малом Творении. А Саша как же? Мы ее бросили! Одну! В незнакомом идиотическом мире, где вокруг сплошные враги! Не удивлюсь, если завтра ее сожгут на костре!— Надо что-то придумать, — проворчал твердолобый Дастин. — А ну, помолись!— Чего? — я оторопел. — Кому? А-а, понятно… — я задрал голову к темному потолку и проорал: — Серега, есть проблемы! Давай сюда по быстрому!Молчание. Лишь на самом излете слуха я различил злорадный смешок.— Хорошо, хорошо! Сергей Федорович!— Он такой же «Федорович», как и «Дастинович», — угрюмо буркнул напарник. — Тоже мне, папаши…— Доброе утро, вас приветствует служба экстренного спасения, — усмехнулись откуда-то из дальнего угла камеры. — Мужики, вам не кажется, что вы попросту зарвались?Вот и наш Творец-демиург. Информационная субстанция, так сказать. Имеющая воплощение в виде самца вида Homo sapiens, приблизительно двадцати пяти лет от роду, высокого, поджарого, нордического типа. Глаза красные, будто с недосыпу. Одет в свой любимый полосатый камуфляж, в котором я впервые увидел его почти три года назад, в фантастической Риге образца 1973 года.— Мы зарвались? — возмутился Дастин и в подтверждение тряхнул тяжеленными кандалами. — Гарбагот — мерзавец! А принцесса… точнее, не принцесса — продажная шкура!— И только ты один весь в белом, — Сергей брезгливо осмотрел грязную солому и присаживаться не решился. — Однако вшей подцепить успел. Хорошо, согласен, Гарбагот — мерзавец. А кто его таким заказывал? Я же не могу постоянно наблюдать за вами и вмешиваться в развитие созданного мира. Это будет просто нечестно! Дастин, скажи, почему в половине Федора все в порядке? Вот только вчера премьер-министра Аквитании ухлопали бомбисты-нигилисты…— Что? — напрягся я. — Моего министра? Самого прогрессивного? Сергей, как хочешь, а мне надо домой! Правительственный кризис! Опять революционеры начнут шалить! Мне вторая Коммуна без надобности!— Без тебя разберутся, — отмахнулся Сергей. — Итак, парни, что будем делать?— Ты — бог, ты и спасай, — безапелляционно заявил Дастин. — И вытащи из неприятностей мисс Александру, которую мы привезли с Земли.— А-а, эта та самая девочка, являющаяся основой ДНК-клона Валоны и Вайры? Между прочим, идею привезти ее на Фортуну подали именно вы. Я был против, предложив разобраться в деле самостоятельно, не привлекая посторонних. За чужое Творение, каковым она, несомненно, является, я не в ответе. И за вас, признаться, тоже. Ничего себе, оба будут праздновать тридцатилетний юбилей через несколько лет, а самостоятельности никакой! Я готов освободить вас от излишней нагрузки в виде ржавого железа, но дальше выпутывайтесь без моей помощи. У меня просто времени нету разбираться с вашими проблемами. В южной части планеты…— В полуденной, — любезно подсказал я, метнув ядовитый взгляд на Дастина.— Именно, в полуденной, — согласился Сергей. — Так вот, я там поднял со дна новый материк и теперь попробую создать идеальную цивилизацию без ваших подсказок. Надеюсь, справлюсь. А то и Альбион, и Теодория представляют собой жуткий конгломерат всех возможных ошибок. В общем, до свидания. Освободитесь к следующему понедельнику — приходите в гости, пива попьем.Сергей кивнул, развернулся и ушел в темноту. Цепи и кандалы звякнули, падая на пол.— Ну, спасибо, — сквозь зубы процедил Дастин. — Тео, надо быстро придумывать, как отсюда выбраться. План дворца я помню наизусть. Если прорвемся через караулы и выберемся в город, то получим шанс на успех. Какие будут предложения?— Примитивные, — я указал на створку тяжелой двери, ведущую в коридор. — Поднимаем крик, оглушаем стражника, а дальше — море по колено.— Принято, — согласился Дастин. — Кричи!— Что кричать? — не понял я. — «Пожар»?— Чересчур сыро для пожара… Просто ори.Не успел я открыть рот, как в замке проскрипел ключ и створка медленно отошла в сторону. На ловца и зверь бежит. Ух, как сейчас кому-то не повезет! ГЛАВА ПЯТАЯДиадема королевы сидов Не спорю, сказочное средневековье в оформлении Дастина Роу показалось мне очаровательной эпохой. Вы ведь смотрели старинный фильм «Золушка» с Фаиной Раневской? Чистенько, намазано бриллиантином и ваксой, подметено, вымыто, королевские гвардейцы не матерятся (правда, щипаются за ягодицы, но это можно списать на традицию), здесь же вы обнаружите принцесс, принцев, добрых фей и карету-тыкву, запряженную мышами. Насколько я поняла, Дастин выпросил у демиурга отнюдь не туповатый мир fantasy, а именно волшебную сказку. У меня не возникнет никакого удивления, если настоящую принцессу Валону испытывали на профпригодность с помощью летописной горошины и трех десятков матрацев. Ганс Христиан Андерсен, Шарль Перро и братья Гримм в одном флаконе.Однако мне от этого не легче. Трудности встречаются даже в благолепном сказочном мире. И первейшая из них — безденежье.Я попросту хочу есть.— Деточка, не надо смотреть своими умильными глазками на прилавок! Хочешь покупать — покупай, а так стоять и пялиться незачем! Каждое пирожное — одна серебряная лира. Медовые булочки — по пять медяков.Кондитер оказался белым, толстым и пахнущим специями. Рожа раскормленная. Жадина, по глазам видно. А у меня, смею заметить, в желудке урчит. После побега из замка (да что после побега! Со вчерашнего вечера!) маковой росинки во рту не было.Я сплюнула, развернулась и пошла дальше. Кондитер проорал вслед:— Детка, ихнее высочество сегодня устраивают бесплатную трапезу для веселящегося народа! По случаю восшествия на отеческий престол!Одноразовое дармовое угощение меня не спасет. Почтенные ангелы-хранители, впутавшие меня в эту глупую историю, исчезли, бросив свою неудавшуюся протеже на произвол судьбы, я чудом выбралась из королевского замка, я не знаю города, не имею не малейшего представления о местных традициях, в кармане нет ни копейки (да и карманов-то, собственно, тоже нет), вернуться обратно домой невозможно, ибо я не владею технологиями мгновенного перемещения в пространстве и времени, и даже сомневаюсь, что таковые существуют, ибо предпочитаю считать, что все происходящее есть сон разума, порождающий чудовищ.Хорошо, что сейчас середина дня, однако через несколько часов начнет смеркаться. Где прикажете ночевать? Искать картонную коробку и подражать нью-йоркским бездомным? Тоже не выйдет. За отсутствием в этом мире картонных коробок.Вот с такими мыслями я шла по одной из городских улочек (каменная мостовая, двухэтажные домики с палисадниками, масляные фонари и вывески лавок).«Ростовщическая контора Даян, Моше, Шлома и компаньоны. Мы ведем дела честно! Добро пожаловать!»Взгляд наткнулся на эту помпезную рекламу совершенно случайно. Я остановилась, подумала, сняла серьги и золотую цепочку с шеи. Куплено еще в советские времена, в магазине «Яхонт». Думаю, золото остается золотом в любом мире.Я толкнула дверь, звякнул колокольчик.В целом лавка ростовщика оказалась именно такой, какой я себе ее и представляла. Темные шкафы, забитые толстыми книгами, прилавок, весы, на стенах в аккуратных деревянных рамочках висят какие-то официальные бумаги с гербами и печатями — лицензии на торговлю, надо полагать. Пахнет присутственным местом, как в ломбарде на Владимирской площади. Два посетителя: один имеет откровенно дворянский вид, нечто вроде проигравшегося в кости мушкетера, второй скромненько стоит в углу и ждет очереди. Хозяин, нацепив на глаз монокль, разглядывает перстень проигравшегося клиента.— Камень — подделка, — прохрипел владелец лавки, а меня опять потянуло к идиотическому хихиканью, ибо вся сцена до крайности напоминала ожившую картину Рембрандта «В лавке менялы». — За оправу — не больше десятки.— Да это же фамильное сокровище! — начал возмущаться «мушкетер». — Прадедушкино! Двадцать пять золотых, не меньше!— Четырнадцать!— Двадцать!— Пятнадцать!Уговорились на восемнадцати. Боже мой, я даже не знаю, насколько высоко здесь ценятся деньги и что можно купить на один золотой. Если пирожное стоит одну серебряную монету, а, предположим, в одном золотом — десять серебряшек… Много мне не дадут.— У вас что, барышня? — ростовщик остро взглянул на меня. — Учтите, старые тряпки и битые горшки меня не интересуют.— Вот, — я выложила перед живописным стариканом (нос крючком, сросшиеся брови и глубоко посаженные глаза… Все это обрамляется потертым лапсердаком, круглой шапочкой и пером за ухом) свои драгоценности. Он посмотрел одним глазом и сразу ответил:— Пятерка.Я вспомнила предыдущего посетителя и, набравшись храбрости, брякнула:— Полтора десятка!— Девушка, вы, наверное, больны, — вздохнул старичок. — У вас жар. Пойдите домой и выпейте отвара зверобоя. Скажите спасибо хотя бы за пять монет серебром.— Ах, еще и серебром… — протянула я и пригрозила: — Или назначайте справедливую цену, или пойду к конкурентам.По всей видимости, законы свободного рынка здесь действовали. На столе появились восемь маленьких серебряных монеток с профилем неизвестного мне короля, а серьги и цепочка исчезли в ящике стола седого грабителя. Значит, я могу съесть целых восемь пирожных. Восхитительно. Надеюсь, более простая пища наподобие овсянки и хлеба, здесь стоит дешевле.— И чего вы стоите, драгоценная моя? — сказал ростовщик неприязненно. — Здесь не богадельня, а солидная контора. Не могу же я вести дела себе в убыток! Ой, только не говорите, что вы сирота, у вас умерла маменька, сестренка больна чахоткой, а папенька в запое! Если б вы знали, сколько таких несчастных сюда ходит! Или у вас есть еще что-нибудь?Мне очень не хотелось этого делать, но другого выхода я не видела. Дело в том, что во время бегства из дворца я позаимствовала из кладовки, в которой оставил меня необязательный Федор, скромненькую одежду служанки — холщовое платьице, чепчик и передник, а все роскошества, выданные напрокат Гарбаготом, оставила. Единственная вещь, которую я никак не могла бросить, была диадема, взятая из сокровищницы колдуна. Не менее полукилограмма золота и масса мелких ограненных алмазов. Наверное, это очень дорогая вещь. И сейчас эта вещь лежит в тряпичном сверточке, зажатом у меня в руке.— Понимаете ли, уважаемый господин Даян… — я вспомнила имя с вывески, но ростовщик меня перебил:— Не понимаю, это во-первых. Во-вторых, я не Даян, а Шлома. В-третьих, если у вас больше нет никаких дел к нашей конторе, я вас больше не задерживаю.— От матушки мне досталось наследство, — пришлось прибегнуть к откровенной и самой банальной лжи. — Наследство богатое, матушка была домоправительницей в доме одного из герцогов и тот подарил ей на память… диадему.— Бронзовую, медную?— Золотую. С камнями. В виде обруча. Я хочу ее продать.— Вещь с собой? — деловито осведомился ростовщик. — Покажите!— Нет, я оставила ее дома, — пришлось быть осторожной.— Ох, — вздохнул мэтр Шлома. — Проще было принести и предъявить. Подождите-ка.Старик, кряхтя, поднялся, подошел к одному из шкафов, вынул здоровенный том и взгромоздил на столешницу.— Ювелирный каталог, — пояснил он. — Давайте поищем ваше сокровище. Если оно сделано известным мастером, значит, найдется рисунок. Золотая, говорите?Минут двадцать мы листали книгу, однако похожей диадемы на ярких картинках изображено не было. Короны, браслеты, колье, бриллиантовые банты, броши, ожерелья — целая россыпь драгоценностей.— Таки не пудрите мне мозги! — наконец заявил ростовщик. — Кто была ваша мама, чтобы ей дарили такие ценные вещи?— А это что за раздел? — осведомилась я, окончательно теряя надежду.— Древние артефакты, — скривился господин Шлома. — Давным-давно разобраны по сокровищницам королей и магов.Я вцепилась в книгу, слюнявя пальцы, начала перебирать пергаментные листы и вдруг…— Вот! Она самая! Кольцо с гравировкой, изумруды, расположенные трилистниками, и алмазный узор!— Можно было бы придумать что-нибудь получше, — ростовщик откинулся на спинку кресла и сложил руки в умоляющем жесте. — Детка, вы сбежали из приюта для умалишенных? Уверен, ваша покойная матушка была исключительно уважаемой женщиной, но никакая домоправительница не может получить в подарок вещь, которой три тысячи лет. Диадема королевы сидов Гизеллы! Девочка, если вы пытаетесь вытянуть из меня лишнюю монетку — ничего таки не выйдет! Идите своей дорогой, а не толкуйте о волшебных коронах, известных лишь по описаниям сказочников!Кажется, дело не выгорело. А может, все-таки рискнуть? Конечно, если корону отберут, мне будет очень обидно, но иной альтернативы я не вижу. Очень уж хочется прилично пообедать. А заодно и сделать гадость Гарбаготу. Пусть потом ищет свое сокровище. Надо же, королеву сидов обокрал! Старый мерзавец! Да еще и три тысячи лет назад!Я развязала узелок на потрепанном белом сатине и, не говоря худого слова, выложила «унаследованную» от маменьки-домоправительницы драгоценность перед ростовщиком.Эффект был сногсшибательный в прямом смысле данного слова.Старик икнул, выпучил глазки так, что они едва не вылезли из орбит, попытался встать со стула, шлепнулся обратно на сиденье, захрипел, отчаянно жестикулируя, выпустил из угла рта ниточку слюны, и потянулся дрожащими ручонками к диадеме.— Клянусь мамой!.. — выдавил он. — Деточка… Вы присаживайтесь… Менахем! Вина нашей уважаемой гостье! Двери все закрыть! У меня ценный клиент! Сударь, а вы что здесь делаете? — этот возглас прямиком относился к незаметному серенькому человечку, продолжавшему листать книжку у дальнего конца стойки.Человечишка вдруг вышел из ступора, взглянул на меня, на блиставший камнями артефакт, на ростовщика, откинул капюшон, напугал меня мрачным сиянием больших черных глаз и хрипло выдавил:— Это мое! Наше!Неизвестный прыгнул к господину Шлома, извлек из-под плаща тонкий, похожий на шило кинжал, всадил его в горло опешившего старика, а свободной рукой схватился за диадему. Все остальное произошло в течение секунды-двух, не более. Для начала я тоже схватилась за обруч, но с другой стороны, открыла рот, приготовившись визжать. Затем хлопнула дверь и на пороге коридора, ведущего в глубину дома, появился тот самый Менахем, которого звал покойный владелец лавки, и застыл как статуя, узрев брызги крови и свалившегося на пол ростовщика. Злодей с кинжалом повернулся ко мне и прошипел:— А ну, отдай!— Не отдам…— Тогда бежим отсюда. Давай за мной и попытайся не отставать.В таких ситуациях решения принимаются вне зависимости от логики и соображений личной безопасности. Мы вихрем вылетели на улицу, а нам в спину ударил вполне естественный вопль:— Убива-ают! Грабя-ят! Стра-ажа!— Надо было и его прирезать, — на бегу бросил незнакомец. — Сейчас ведь ловить будут! * * * Система общественной безопасности в королевстве Медиолан поставлена на славу — вероятно, следует поблагодарить чтящего порядок Дастина. Ловили нас не менее часа, и за это время я успела ознакомиться со всеми помойками столицы, совершить кратковременную, но донельзя неприятную экскурсию по тоннелям канализации, побывать в двух десятках проходных дворов и несколько раз прыгнуть с крыш. Как мы в таком бардаке не потеряли пресловутую диадему королевы сидов — мне абсолютно непонятно.— Направо! — орал темноглазый злоумышленник, оглядываясь на меня. — Теперь налево! В этот подвал!Позади оптимистично грохотали сапоги уличных стражников и кто-то с азартом орал: «Хватай, уйдут!».— Уйдем, непременно уйдем, — выдыхал разбойник. — Не в первый раз… Мы к таким удовольствиям привычные… Прыгай за мной!В подвале оказалась потайная дверь, а за ней — деревянная лестница, уводящая куда-то в глубины подземелья. Я начала сожалеть об отсутствии фонарика, но вдруг над нашими головами загорелся ярко-оранжевый шарик, смахивающий на висящую в воздухе лампочку или шаровую молнию размером с грецкий орех, и целеустремленно заскользил под потолком по длинной и затхлой галерее.— Теперь можно не бежать, — скомандовал грабитель. — Оторвались. Давайте знакомиться, милая барышня. Я — Урсэ из Серебряных холмов.— Это такой город? — икнула я, пытаясь отдышаться. На меня уставились непонимающим взглядом чернющих глаз. Быстро, но внимательно осмотрев странного Урсэ, я отметила, что ему не более тридцати лет, роста небольшого, худой, с острыми, как у хорька, чертами лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54