Он обладал
собственной индивидуальностью, как и все люди, от нее Бог не освобождает
даже идиотов или полностью парализованных. Эта индивидуальность менялась
со временем вместе с изменением его тела и состояния разума. Неизменным
оставался только закрепленный за ним ярлык - его имя - Джефферсон
Сервантес Кэрд. Затем изменился и ярлык. Он стал Робертом Аквилайном
Тинглом. Но только по Средам. Тингл не был просто Кэрдом, играющим роль
Тингла. Каждую Среду на рассвете Кэрд _п_р_е_в_р_а_щ_а_л_с_я_ в Тингла. В
Четверг он _с_т_а_н_о_в_и_л_с_я_ Джеймсом Свартом Дунски, в Пятницу Уайтом
Бампо Реппом. В Субботу наступало время Чарльза Арпада Ома, в Воскресенье
- Томаса Ту Зурвана, уличного проповедника, Отца Тома, ревностного
приверженца религии, резко контрастирующего с другими шестью личностями,
которые сплошь были агностиками или атеистами. По Понедельникам личность
претерпевала еще одну метаморфозу, _п_р_е_в_р_а_щ_а_я_с_ь_ в Вилла Мачлака
Ишарашвили.
Каждый из этих людей был по-своему уникален, но в то же время они не
могли полностью забыть друг о друге. Поскольку Кэрд состоял связным тайной
организации, переходящим из одного дня в другой, и передающим сообщения
между днями, он должен был помнить - кем он являлся в других
обстоятельствах. Фактически он сохранял часть воспоминаний обо всех своих
личностях. Слова "_н_е_з_а_б_ы_т_о_е_" и "_в_о_с_п_о_м_и_н_а_н_и_я_" были
ключевыми. Все дни, несмотря на метаморфозы своей личности, он следовал по
определенному пути, который предопределялся ограниченной памятью о других
персонах. В определенном смысле эти воспоминания вытекали из других
персон, а их природа, их пределы помогали ему правильно ориентироваться в
его незаконной деятельности. Они прорывались к нему голосами тех шестерых,
похороненных в глубине него. Голоса эти - неотчетливые, но все-таки
достаточно сильные - помогали, советовали ему, доносясь из каких-то
временных гробниц.
Один мешок из кожи оказался в состоянии вместить сразу несколько
личностей. Люди, у которых наблюдается расслоение личности, время от
времени оказываются во власти то одной, то другой из них. Различие между
этими людьми, рассудок которых серьезно и необратимо поврежден, и Кэрдом
состояло в том, что он отдавался во власть своих образов добровольно.
Только в самом конце он потерял способность управлять чередованием ролей.
Тогда под угрозой смерти все семеро, забыв о принципах, вступили в схватку
за влияние.
Сейчас Дункан размышлял о том, способен ли он освободиться от своей
настоящей индивидуальности Дункана, растворить ее и вернуться в личность
Кэрда. Придется ли ему, чтобы добиться этого, схватиться и победить
поочередно, в хронологическом порядке всех семерых? Если бы удалось
пробиться к самому началу, к главному образу - к Кэрду, он смог бы стать
им. Тогда он узнал бы, в чем состоит та тайна, которой, как считает
правительство, он владеет. Ему стало бы известно, как он оказался на
первых ступеньках сегодняшнего положения.
Хороший шанс, хотя вряд ли те, кто оказался сегодня его тюремщиками,
желали его превращения в Кэрда. Дункан думал, что человеку, который
допрашивал его в Среду, этому "Руггедо", это вовсе не понравится. Ему
нужно было только одно - открыть способ, благодаря которому Дункану
удавалось лгать в парах ТИ. И это все. По крайней мере, создавалось такое
впечатление.
Почему эта часть памяти Дункана оказалась совершенно разрушенной,
погребенной под обломками отрывочных воспоминаний? Неужели он сделал это
сознательно, чтобы быть уверенным: если его поймают, он просто не сможет
ничего рассказать органикам? Или в какой-то момент он решил, что у него
более не осталось сил исполнять роли других людей и новых превращений ему
уже не выдержать? Вероятно, его психика оказалась на пределе возможного
напряжения, резервуар, хранящий энергетические запасы души, оказался
исчерпанным.
В этот момент дверь неожиданно отворилась. Появился Каребара, а
следом за ним - Сник и Кэбтэб. Товарищи Дункана выглядели посвежевшими, и,
казалось, не имели более друг к другу никаких претензий.
- Я думал над тем, как нам следует работать, - сообщил профессор. - И
мне кажется, мы пошли по ложному пути, стараясь добраться до той личности,
которой известен способ трансформации. Надо попробовать другой подход. Вы
будете оперировать в сознательном состоянии и, оставаясь Бивольфом,
постараетесь изобрести свои приемы заново. Раз вам удалось это, когда вы
были Кэрдом, сможете сделать и как Бивольф. Ведь независимо от того, в
каком образе вы пребываете, ваши творческие способности остаются все теми
же. Вот где потенциал открытия.
Да, любитель Муравьев, ты снова направился по ложному пути, словно
одно из твоих насекомых ошибочно движется по присыпанной сахаром дорожке,
куда бы она ни вела. Только не надейся, что я скажу тебе об этом.
- Прекрасно, - произнес Дункан вслух. - Приступим.
27
Плавательный бассейн занимал сорок футов в длину и пятнадцать в
ширину при высоте десять футов. Само помещение - пятьдесят в длину и
двадцать в ширину. Хотя звуки в нем распространялись слабо - значительно
умереннее, чем в большом общественном бассейне, слышно было достаточно
хорошо. Дункан и его товарищи ныряли, колотили ногами по воде, с шумом
плавали, пока двое вооруженных охранников стерегли их. Начиная с Четверга,
их сопровождали в это большое помещение - часть комплекса - для ежедневных
физических занятий. Вся троица была голой, но охранники конечно же не
сводили глаз со Сник. Дункан улучил момент, когда он и Сник прыгнули в
воду, а сильные шлепки Кэбтэба по воде покрывали звук, и прошептал:
- Надо найти способ поговорить. У меня есть план.
Должно быть, охранник заметил движение губ. Он заорал:
- Эй, вы! Никаких разговоров! Иначе конец вашим удовольствиям в
бассейне!
Дункан поднял руку в успокаивающем жесте и поплыл, бормоча: "Чтоб
твой колокол оторвался!". Зная, что за ним наблюдают экраны со стен и
потолка, он, говоря с ней, прикрыл ладонью рот. Вполне вероятно, что
мониторы способны распознавать артикулируемые звуки.
Чуть позже, когда Сник отплыла и он убедился, что охранники перевели
взоры на нее, Дункан тихо сказал:
- Падре, я кое-что придумал. Надо обсудить.
- Здесь не место, - ответил Кэбтэб и, перевернувшись в воде, нырнул.
Час удовольствий кончался, охранник дунул в свисток и препроводил
Кэбтэба до дверей раздевалки. Падре вытерся, натянул рясу и вскоре
появился. Затем в раздевалку проводили Сник. Потом настала очередь
Дункана. Он чувствовал, что все тщетно. Возможность поговорить возникала
только, когда они были втроем в бассейне, в течение экспериментов или во
время общего обеда в комнате Дункана. И всякий раз за ними неотрывно
наблюдали.
Эксперименты ознаменовались лишь отсутствием успеха. Тысячи вопросов
Каребары, его настойчивые, иногда ловкие ходы никак не могли вонзиться в
твердую, как платина, оболочку психики Дункана. Сник и Кэбтэб искренне
стремились помочь профессору, но их предложения оказывались бесполезными.
Даже идеи Дункана, появившиеся после просмотра видеозаписей опытов
(некоторые ленты уже явно подверглись цензуре), оказались бесплодными.
Каребара беспокоился больше других. Он скрывал это, но отчаяние его
становилось очевидным. Отчасти оно объяснялось просто: в случае неудачи
его могли перевести черт знает куда. Ему выдадут новую идентификационную
карточку и направят на опасное дело. А может, Каребара не без оснований
опасается, что его стоунируют и упрячут. Этот выход самый простой и
наименее рискованный для КУКОЛКИ.
Ежедневное посещение бассейна помогло Дункану определить планировку
части этого жилищного комплекса. Комната Кэбтэба, меньшая по площади, чем
у Дункана, располагалась рядом с ней, к северу. Затем комната Сник - еще
меньшая. А за ней и последующим коридором, очевидно, была стена,
отделявшая апартаменты другого правительственного чиновника, а может, еще
один коридор. Путь из этих трех комнат в бассейн непременно шел в южном
направлении через широкий коридор. Он был весь увешан темными и светлыми
экранами, перед которыми внизу стояли мраморные пьедесталы с мраморными же
бюстами. Дункан узнал лица Юлия Цезаря, Александра Македонского,
Наполеона, Чингисхана, Ванг Шена. Ванг Шен - последний и величайший из
мировых завоевателей, в отличие от своих самовлюбленных предшественников,
настоял, чтобы никаких статуй или монументов в его честь не создавали,
чтобы любые фильмы и видеозаписи о его жизни, любые произведения,
изображающие его как личность, не стремились к передаче внешнего сходства.
Тем не менее, его пожелания не всегда уважались, и Дункан припоминал, что
неоднократно видел портреты Ванг Шена, хотя и не мог сказать - где.
Дункану показалось странным, что здесь были представлены люди,
которыми, за исключением Ванг Шена, не очень-то восхищалось человечество.
В исторических текстах сводились к минимуму описания полководческих
подвигов, а стиль повествования обычно вызывал к ним отвращение. Однако
владелец этой квартиры явно уважал этих кровавых воителей. Само
присутствие скульптурных изображений многое поведало Дункану о человеке,
установившем их здесь.
Коридор - шестьдесят-семьдесят футов, - через который проводили троих
пленников, был прямо направлен на юг. Дункан насчитал семь дверей по левой
стороне. В конце коридора, как раз на повороте в следующий, красовалась
очень большая дверь. Через тридцать футов была другая дверь - справа.
Арестанты и охранники входили в нее, добираясь до конца коридора. За ней
располагалось подобие фойе. Сводчатый вход вел в плавательный бассейн, но
пленникам велели сразу же входить в дверь направо. Она, в свою очередь,
вела в другой, узкий коридор, в котором находились еще три двери - каждая
открывалась в маленькую раздевалку. Выходя, пленники миновали следующую
сводчатую дверь и попадали в огромную комнату с бассейном и
гимнастическими снарядами в дальнем южном углу.
Как-то Дункан подслушал двух охранников, тихо переговаривавшихся в
коридоре. Один что-то сказал про ангар. Могла ли внушительная комната в
квартире служить площадкой для взлета и посадки компактного самолета? Если
так, крыша над нею должна раскрываться. И однажды, когда они следовали в
главный коридор, дверь распахнулась... Привлекательная женщина средних лет
вышла из большой комнаты. Дункан мельком заметил раковины, столы,
подставки с ножами, вилками и ложками. Женщина тотчас же отступила и
закрыла дверь. Встревоженное выражение ее лица и рычание на нее охранников
красноречиво свидетельствовало, что ей не следовало открывать арестантам
свое присутствие. Дункан предполагал, что она была всего лишь прислугой -
одной из нескольких, обычно приглашаемых сюда работников. Сколько их? Он
никогда не узнает этого, пока не осуществится его план, надо быть готовым
к появлению многих. У прислуги тоже должно быть свое жилище, вероятно,
недалеко от кухни и комнат хозяина - Руггедо.
На пути из кухни по основному коридору обратно в его комнату Дункан
насчитал пять дверей. Одна, рядом с кухней, он полагал, вела в кладовую, в
другой - размещалась аппаратура контроля за наблюдением, далее жилые и
ванные комнаты охранников и, возможно, их помещение для отдыха.
Где-то в комплексе непременно есть больничная палата для нетяжело
больных. Руггедо вряд ли хотелось, чтобы обитатели комплекса очутились в
городском госпитале. Будет слишком много вопросов. Слишком много. Значит,
в комплексе есть врач. Скорее всего, он член КУКОЛКИ и живет неподалеку, в
башне.
Дункану и его товарищам позволялось смотреть ежедневные выпуски
новостей, они могли заказать любые из 129634 лент - драму, комедию,
приключения, хронику... Однако когда Дункан запросил серию документальных
фильмов о членах СМП - Совета Мирового правительства, ему отказали. Причин
никто не объяснил, хотя он просил об этом. Значит, он еще под подозрением.
Руггедо являлся одним из членов Совета, и пленникам не следовало знать
это. Дункан был уверен, что лишь крайне могущественный чиновник может
владеть таким жилым комплексом и держать все в секрете. Даже губернатор
штата или член национального административного совета не мог иметь
подобного влияния.
Руггедо был членом КУКОЛКИ и СМП.
Дункан задавался вопросом - кого еще он мог спрашивать? - почему
высокий чин СМП стремится быть и членом подрывной группы? А возможно -
основателем или главой организации. Разве он уже не обладает такой
властью, какая только доступна? Ответ был таков: он желает _б_о_л_ь_ш_е
власти. Он должен стать первым, а не одним из руководителей.
Могли быть и дополнительные мотивы.
Где он видел Руггедо?
Хотя на Дункана не очень подействовало ощущение, что он откуда-то
хорошо знал Руггедо, он был уверен, что телеэкран тут не при чем. Эти
отрывочные воспоминания могли возникнуть только под воздействием
непосредственно какой-то впечатляющей встречи.
Дункану хотелось создать новый образ - для чего необходимо глубже
проникнуть в память его прежних "я". Что-то просачивалось в память,
воскрешались какие-то картины... но этого было недостаточно. Требовался
некий общий резервуар сведений, однако что-либо мгновенно отождествляемое
с Кэрдом и другими было отсечено.
Тем временем Каребара заключил, что устное дознание само по себе не
решит дела. Он притащил небольшую машину с десятком подводящих проводков,
которые он прикрепил Дункану к вискам, груди, запястьям, плечам и пенису.
Используя эту машину, профессор мог вывести на дисплей изменения в
давлении крови, частоте пульса, кожных электрических полях, голосовых
частотах и интенсивности потения. Профессор потребовал, чтобы Дункан,
вдыхая туман, не закрывал глаза. Расширение или сужение зрачков также
служило индикатором правдивых высказываний.
Однако когда Дункан очнулся после эксперимента с применением машины,
Каребара выглядел раздраженным.
- Неудача? - поинтересовался Дункан, усмехаясь.
- Я знаю, что вы иногда врете, - сказал профессор. - У меня нет в
этом сомнений. Но ваши зрачки не регистрируют этого вовсе. Вы уникальное
явление, Дункан!
- Каждое человеческое создание неповторимо.
Он присел на кушетке и принялся срывать с себя электроды.
- Не следует быть столь самоуверенным. Если мы не получим ответов на
наши вопросы, положение может оказаться безвыходным.
- Мы?
- Вы - я имею в виду. Если вы окажетесь бесполезным для нас, а при
этом многое узнаете, тогда...
- "Тогда" не будет. Скажите мне, Каребара, вас не беспокоит, что
КУКОЛКА так легко убивает своих людей, если они становятся им помехой или
потенциально опасными? Это не заставляет вашу нравственную шкуру и
высокоморальный нос испытывать зуд - ну хоть небольшой?
Каребара нервно взглянул на ближайший настенный экран и выкрикнул:
- Это во имя большего блага!
- Всемогущий Бог! - воскликнул Дункан. - Пять тысячелетий
цивилизации, а твои убийцы все еще не могут придумать ничего лучшего!
В этот вечер Кэбтэбу и Сник разрешили провести несколько часов с
Дунканом. Накануне они жаловались охранникам на свое одиночество, и их
прошение, очевидно, было направлено тому, кто принимает решения. Дункан
полагал, что это Руггедо. В это утро шеф охраны сообщил им, что они могут
наслаждаться сегодня вечером обществом друг друга. Нет, так он, конечно,
не сказал, но они знали, что за любым их движением следят и каждое слово
слышат. Бесполезно увеличивать громкость звучания настенного экрана в
надежде на то, что это сделает невозможным подслушивание с помощью
микрофонов. Охранники контролировали уровень шумов в телесистеме. Более
того, за любой попыткой как-то скрыть контакт между собой последует
приостановка разрешения на встречи. Этот запрет распространится и на
совместное посещение бассейна.
- Почему - нет? - сердился Дункан. - Как мы можем сбежать отсюда?
Если нам охота пофантазировать насчет планов побега - что вам-то?
- Таковы правила, - сказал шеф охраны. Он помрачнел, ноздри его
раздулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
собственной индивидуальностью, как и все люди, от нее Бог не освобождает
даже идиотов или полностью парализованных. Эта индивидуальность менялась
со временем вместе с изменением его тела и состояния разума. Неизменным
оставался только закрепленный за ним ярлык - его имя - Джефферсон
Сервантес Кэрд. Затем изменился и ярлык. Он стал Робертом Аквилайном
Тинглом. Но только по Средам. Тингл не был просто Кэрдом, играющим роль
Тингла. Каждую Среду на рассвете Кэрд _п_р_е_в_р_а_щ_а_л_с_я_ в Тингла. В
Четверг он _с_т_а_н_о_в_и_л_с_я_ Джеймсом Свартом Дунски, в Пятницу Уайтом
Бампо Реппом. В Субботу наступало время Чарльза Арпада Ома, в Воскресенье
- Томаса Ту Зурвана, уличного проповедника, Отца Тома, ревностного
приверженца религии, резко контрастирующего с другими шестью личностями,
которые сплошь были агностиками или атеистами. По Понедельникам личность
претерпевала еще одну метаморфозу, _п_р_е_в_р_а_щ_а_я_с_ь_ в Вилла Мачлака
Ишарашвили.
Каждый из этих людей был по-своему уникален, но в то же время они не
могли полностью забыть друг о друге. Поскольку Кэрд состоял связным тайной
организации, переходящим из одного дня в другой, и передающим сообщения
между днями, он должен был помнить - кем он являлся в других
обстоятельствах. Фактически он сохранял часть воспоминаний обо всех своих
личностях. Слова "_н_е_з_а_б_ы_т_о_е_" и "_в_о_с_п_о_м_и_н_а_н_и_я_" были
ключевыми. Все дни, несмотря на метаморфозы своей личности, он следовал по
определенному пути, который предопределялся ограниченной памятью о других
персонах. В определенном смысле эти воспоминания вытекали из других
персон, а их природа, их пределы помогали ему правильно ориентироваться в
его незаконной деятельности. Они прорывались к нему голосами тех шестерых,
похороненных в глубине него. Голоса эти - неотчетливые, но все-таки
достаточно сильные - помогали, советовали ему, доносясь из каких-то
временных гробниц.
Один мешок из кожи оказался в состоянии вместить сразу несколько
личностей. Люди, у которых наблюдается расслоение личности, время от
времени оказываются во власти то одной, то другой из них. Различие между
этими людьми, рассудок которых серьезно и необратимо поврежден, и Кэрдом
состояло в том, что он отдавался во власть своих образов добровольно.
Только в самом конце он потерял способность управлять чередованием ролей.
Тогда под угрозой смерти все семеро, забыв о принципах, вступили в схватку
за влияние.
Сейчас Дункан размышлял о том, способен ли он освободиться от своей
настоящей индивидуальности Дункана, растворить ее и вернуться в личность
Кэрда. Придется ли ему, чтобы добиться этого, схватиться и победить
поочередно, в хронологическом порядке всех семерых? Если бы удалось
пробиться к самому началу, к главному образу - к Кэрду, он смог бы стать
им. Тогда он узнал бы, в чем состоит та тайна, которой, как считает
правительство, он владеет. Ему стало бы известно, как он оказался на
первых ступеньках сегодняшнего положения.
Хороший шанс, хотя вряд ли те, кто оказался сегодня его тюремщиками,
желали его превращения в Кэрда. Дункан думал, что человеку, который
допрашивал его в Среду, этому "Руггедо", это вовсе не понравится. Ему
нужно было только одно - открыть способ, благодаря которому Дункану
удавалось лгать в парах ТИ. И это все. По крайней мере, создавалось такое
впечатление.
Почему эта часть памяти Дункана оказалась совершенно разрушенной,
погребенной под обломками отрывочных воспоминаний? Неужели он сделал это
сознательно, чтобы быть уверенным: если его поймают, он просто не сможет
ничего рассказать органикам? Или в какой-то момент он решил, что у него
более не осталось сил исполнять роли других людей и новых превращений ему
уже не выдержать? Вероятно, его психика оказалась на пределе возможного
напряжения, резервуар, хранящий энергетические запасы души, оказался
исчерпанным.
В этот момент дверь неожиданно отворилась. Появился Каребара, а
следом за ним - Сник и Кэбтэб. Товарищи Дункана выглядели посвежевшими, и,
казалось, не имели более друг к другу никаких претензий.
- Я думал над тем, как нам следует работать, - сообщил профессор. - И
мне кажется, мы пошли по ложному пути, стараясь добраться до той личности,
которой известен способ трансформации. Надо попробовать другой подход. Вы
будете оперировать в сознательном состоянии и, оставаясь Бивольфом,
постараетесь изобрести свои приемы заново. Раз вам удалось это, когда вы
были Кэрдом, сможете сделать и как Бивольф. Ведь независимо от того, в
каком образе вы пребываете, ваши творческие способности остаются все теми
же. Вот где потенциал открытия.
Да, любитель Муравьев, ты снова направился по ложному пути, словно
одно из твоих насекомых ошибочно движется по присыпанной сахаром дорожке,
куда бы она ни вела. Только не надейся, что я скажу тебе об этом.
- Прекрасно, - произнес Дункан вслух. - Приступим.
27
Плавательный бассейн занимал сорок футов в длину и пятнадцать в
ширину при высоте десять футов. Само помещение - пятьдесят в длину и
двадцать в ширину. Хотя звуки в нем распространялись слабо - значительно
умереннее, чем в большом общественном бассейне, слышно было достаточно
хорошо. Дункан и его товарищи ныряли, колотили ногами по воде, с шумом
плавали, пока двое вооруженных охранников стерегли их. Начиная с Четверга,
их сопровождали в это большое помещение - часть комплекса - для ежедневных
физических занятий. Вся троица была голой, но охранники конечно же не
сводили глаз со Сник. Дункан улучил момент, когда он и Сник прыгнули в
воду, а сильные шлепки Кэбтэба по воде покрывали звук, и прошептал:
- Надо найти способ поговорить. У меня есть план.
Должно быть, охранник заметил движение губ. Он заорал:
- Эй, вы! Никаких разговоров! Иначе конец вашим удовольствиям в
бассейне!
Дункан поднял руку в успокаивающем жесте и поплыл, бормоча: "Чтоб
твой колокол оторвался!". Зная, что за ним наблюдают экраны со стен и
потолка, он, говоря с ней, прикрыл ладонью рот. Вполне вероятно, что
мониторы способны распознавать артикулируемые звуки.
Чуть позже, когда Сник отплыла и он убедился, что охранники перевели
взоры на нее, Дункан тихо сказал:
- Падре, я кое-что придумал. Надо обсудить.
- Здесь не место, - ответил Кэбтэб и, перевернувшись в воде, нырнул.
Час удовольствий кончался, охранник дунул в свисток и препроводил
Кэбтэба до дверей раздевалки. Падре вытерся, натянул рясу и вскоре
появился. Затем в раздевалку проводили Сник. Потом настала очередь
Дункана. Он чувствовал, что все тщетно. Возможность поговорить возникала
только, когда они были втроем в бассейне, в течение экспериментов или во
время общего обеда в комнате Дункана. И всякий раз за ними неотрывно
наблюдали.
Эксперименты ознаменовались лишь отсутствием успеха. Тысячи вопросов
Каребары, его настойчивые, иногда ловкие ходы никак не могли вонзиться в
твердую, как платина, оболочку психики Дункана. Сник и Кэбтэб искренне
стремились помочь профессору, но их предложения оказывались бесполезными.
Даже идеи Дункана, появившиеся после просмотра видеозаписей опытов
(некоторые ленты уже явно подверглись цензуре), оказались бесплодными.
Каребара беспокоился больше других. Он скрывал это, но отчаяние его
становилось очевидным. Отчасти оно объяснялось просто: в случае неудачи
его могли перевести черт знает куда. Ему выдадут новую идентификационную
карточку и направят на опасное дело. А может, Каребара не без оснований
опасается, что его стоунируют и упрячут. Этот выход самый простой и
наименее рискованный для КУКОЛКИ.
Ежедневное посещение бассейна помогло Дункану определить планировку
части этого жилищного комплекса. Комната Кэбтэба, меньшая по площади, чем
у Дункана, располагалась рядом с ней, к северу. Затем комната Сник - еще
меньшая. А за ней и последующим коридором, очевидно, была стена,
отделявшая апартаменты другого правительственного чиновника, а может, еще
один коридор. Путь из этих трех комнат в бассейн непременно шел в южном
направлении через широкий коридор. Он был весь увешан темными и светлыми
экранами, перед которыми внизу стояли мраморные пьедесталы с мраморными же
бюстами. Дункан узнал лица Юлия Цезаря, Александра Македонского,
Наполеона, Чингисхана, Ванг Шена. Ванг Шен - последний и величайший из
мировых завоевателей, в отличие от своих самовлюбленных предшественников,
настоял, чтобы никаких статуй или монументов в его честь не создавали,
чтобы любые фильмы и видеозаписи о его жизни, любые произведения,
изображающие его как личность, не стремились к передаче внешнего сходства.
Тем не менее, его пожелания не всегда уважались, и Дункан припоминал, что
неоднократно видел портреты Ванг Шена, хотя и не мог сказать - где.
Дункану показалось странным, что здесь были представлены люди,
которыми, за исключением Ванг Шена, не очень-то восхищалось человечество.
В исторических текстах сводились к минимуму описания полководческих
подвигов, а стиль повествования обычно вызывал к ним отвращение. Однако
владелец этой квартиры явно уважал этих кровавых воителей. Само
присутствие скульптурных изображений многое поведало Дункану о человеке,
установившем их здесь.
Коридор - шестьдесят-семьдесят футов, - через который проводили троих
пленников, был прямо направлен на юг. Дункан насчитал семь дверей по левой
стороне. В конце коридора, как раз на повороте в следующий, красовалась
очень большая дверь. Через тридцать футов была другая дверь - справа.
Арестанты и охранники входили в нее, добираясь до конца коридора. За ней
располагалось подобие фойе. Сводчатый вход вел в плавательный бассейн, но
пленникам велели сразу же входить в дверь направо. Она, в свою очередь,
вела в другой, узкий коридор, в котором находились еще три двери - каждая
открывалась в маленькую раздевалку. Выходя, пленники миновали следующую
сводчатую дверь и попадали в огромную комнату с бассейном и
гимнастическими снарядами в дальнем южном углу.
Как-то Дункан подслушал двух охранников, тихо переговаривавшихся в
коридоре. Один что-то сказал про ангар. Могла ли внушительная комната в
квартире служить площадкой для взлета и посадки компактного самолета? Если
так, крыша над нею должна раскрываться. И однажды, когда они следовали в
главный коридор, дверь распахнулась... Привлекательная женщина средних лет
вышла из большой комнаты. Дункан мельком заметил раковины, столы,
подставки с ножами, вилками и ложками. Женщина тотчас же отступила и
закрыла дверь. Встревоженное выражение ее лица и рычание на нее охранников
красноречиво свидетельствовало, что ей не следовало открывать арестантам
свое присутствие. Дункан предполагал, что она была всего лишь прислугой -
одной из нескольких, обычно приглашаемых сюда работников. Сколько их? Он
никогда не узнает этого, пока не осуществится его план, надо быть готовым
к появлению многих. У прислуги тоже должно быть свое жилище, вероятно,
недалеко от кухни и комнат хозяина - Руггедо.
На пути из кухни по основному коридору обратно в его комнату Дункан
насчитал пять дверей. Одна, рядом с кухней, он полагал, вела в кладовую, в
другой - размещалась аппаратура контроля за наблюдением, далее жилые и
ванные комнаты охранников и, возможно, их помещение для отдыха.
Где-то в комплексе непременно есть больничная палата для нетяжело
больных. Руггедо вряд ли хотелось, чтобы обитатели комплекса очутились в
городском госпитале. Будет слишком много вопросов. Слишком много. Значит,
в комплексе есть врач. Скорее всего, он член КУКОЛКИ и живет неподалеку, в
башне.
Дункану и его товарищам позволялось смотреть ежедневные выпуски
новостей, они могли заказать любые из 129634 лент - драму, комедию,
приключения, хронику... Однако когда Дункан запросил серию документальных
фильмов о членах СМП - Совета Мирового правительства, ему отказали. Причин
никто не объяснил, хотя он просил об этом. Значит, он еще под подозрением.
Руггедо являлся одним из членов Совета, и пленникам не следовало знать
это. Дункан был уверен, что лишь крайне могущественный чиновник может
владеть таким жилым комплексом и держать все в секрете. Даже губернатор
штата или член национального административного совета не мог иметь
подобного влияния.
Руггедо был членом КУКОЛКИ и СМП.
Дункан задавался вопросом - кого еще он мог спрашивать? - почему
высокий чин СМП стремится быть и членом подрывной группы? А возможно -
основателем или главой организации. Разве он уже не обладает такой
властью, какая только доступна? Ответ был таков: он желает _б_о_л_ь_ш_е
власти. Он должен стать первым, а не одним из руководителей.
Могли быть и дополнительные мотивы.
Где он видел Руггедо?
Хотя на Дункана не очень подействовало ощущение, что он откуда-то
хорошо знал Руггедо, он был уверен, что телеэкран тут не при чем. Эти
отрывочные воспоминания могли возникнуть только под воздействием
непосредственно какой-то впечатляющей встречи.
Дункану хотелось создать новый образ - для чего необходимо глубже
проникнуть в память его прежних "я". Что-то просачивалось в память,
воскрешались какие-то картины... но этого было недостаточно. Требовался
некий общий резервуар сведений, однако что-либо мгновенно отождествляемое
с Кэрдом и другими было отсечено.
Тем временем Каребара заключил, что устное дознание само по себе не
решит дела. Он притащил небольшую машину с десятком подводящих проводков,
которые он прикрепил Дункану к вискам, груди, запястьям, плечам и пенису.
Используя эту машину, профессор мог вывести на дисплей изменения в
давлении крови, частоте пульса, кожных электрических полях, голосовых
частотах и интенсивности потения. Профессор потребовал, чтобы Дункан,
вдыхая туман, не закрывал глаза. Расширение или сужение зрачков также
служило индикатором правдивых высказываний.
Однако когда Дункан очнулся после эксперимента с применением машины,
Каребара выглядел раздраженным.
- Неудача? - поинтересовался Дункан, усмехаясь.
- Я знаю, что вы иногда врете, - сказал профессор. - У меня нет в
этом сомнений. Но ваши зрачки не регистрируют этого вовсе. Вы уникальное
явление, Дункан!
- Каждое человеческое создание неповторимо.
Он присел на кушетке и принялся срывать с себя электроды.
- Не следует быть столь самоуверенным. Если мы не получим ответов на
наши вопросы, положение может оказаться безвыходным.
- Мы?
- Вы - я имею в виду. Если вы окажетесь бесполезным для нас, а при
этом многое узнаете, тогда...
- "Тогда" не будет. Скажите мне, Каребара, вас не беспокоит, что
КУКОЛКА так легко убивает своих людей, если они становятся им помехой или
потенциально опасными? Это не заставляет вашу нравственную шкуру и
высокоморальный нос испытывать зуд - ну хоть небольшой?
Каребара нервно взглянул на ближайший настенный экран и выкрикнул:
- Это во имя большего блага!
- Всемогущий Бог! - воскликнул Дункан. - Пять тысячелетий
цивилизации, а твои убийцы все еще не могут придумать ничего лучшего!
В этот вечер Кэбтэбу и Сник разрешили провести несколько часов с
Дунканом. Накануне они жаловались охранникам на свое одиночество, и их
прошение, очевидно, было направлено тому, кто принимает решения. Дункан
полагал, что это Руггедо. В это утро шеф охраны сообщил им, что они могут
наслаждаться сегодня вечером обществом друг друга. Нет, так он, конечно,
не сказал, но они знали, что за любым их движением следят и каждое слово
слышат. Бесполезно увеличивать громкость звучания настенного экрана в
надежде на то, что это сделает невозможным подслушивание с помощью
микрофонов. Охранники контролировали уровень шумов в телесистеме. Более
того, за любой попыткой как-то скрыть контакт между собой последует
приостановка разрешения на встречи. Этот запрет распространится и на
совместное посещение бассейна.
- Почему - нет? - сердился Дункан. - Как мы можем сбежать отсюда?
Если нам охота пофантазировать насчет планов побега - что вам-то?
- Таковы правила, - сказал шеф охраны. Он помрачнел, ноздри его
раздулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40