Лос-Анджелес выглядел прекрасно, залитый светом от башен и
мостов, от лодок и кораблей, плывущих по воде далеко внизу, от воздушных
кораблей и самолетов. Зрелище было поистине чарующее и никак не должно
омрачаться тревогой и грядущими неприятностями. Огромный город светился
словно предвестник красоты, надежды и любви. Казалось, эти вечные понятия
влетают в него, как мотыльки. Но... свет привлекает также и мух и глупцов.
Граждане этого величественного города имели все, чтобы сделаться
довольными и счастливыми. Так выглядела теория. В действительности было
по-другому. "Всегда все было именно так, - бормотал он. - Если бы печаль,
голод, боль, безумие, неврозы, физические болезни и разочарование можно
было бы перевести в количественную область, действительно оказалось бы,
что сейчас их намного меньше, чем когда-либо раньше? Разве общества,
существовавшие в прошлом, не сочли бы наше новой Утопией?"
Homo sapiens никогда не бывает удовлетворен. По крайней мере всегда
было много таких недовольных. Одиночество - чувство эндемическое... Дункан
вполне мог судить об этом по своему собственному опыту и по тому, что он
знал о других. Сейчас оно одолевало его. А ведь Дункан всегда считал, что
уж он-то не особенно восприимчив к подобным эмоциям.
Одинок...
Эта мысль заставила его задуматься о Пантее Пао Сник. Как бы он
хотел, чтобы она была здесь, в этих стенах. Он желал ее и с наслаждением
рисовал себе долгую совместную жизнь. Мягко выражаясь, он был влюблен.
Почему же тогда он не сказал ей об этом? Легко ответить. Сник ни разу
ничем не показала, что испытывает к нему какие-то чувства, выходящие за
рамки обычного дружеского отношения к коллеге. А есть ли у нее какие-то
чувства к нему? Он должен знать правду. Возможно, что она сдерживает свои
эмоции, как и он. Как-никак она была в прошлом органиком, а они всегда
склонны скрывать свои чувства и личные отношения. К тому же у них попросту
не было времени, чтобы выразить столь тонкое переживание как зарождающаяся
любовь.
- Наверно, я уже испытывал к ней подобные чувства, когда был одним из
персонажей моей прежней жизни, - громко произнес Дункан. - Иначе с какой
стати я почувствовал бы влечение к ней сейчас? Все слишком внезапно.
Наверно, проявляются какие-то прошлые события, которых, к сожалению, я
просто не помню.
Он сделал себе коктейль и включил экран на стене, чтобы прочитать
оставленные для него сообщения. Экран был пуст, и Дункан ощутил
опустошенность. Вздыхая, он приготовил себе обед, а затем занялся уборкой
квартиры, чтобы у его соседа из Среды не было причин для жалоб.
Перемещаясь из комнаты в комнату, он урывками смотрел и слушал новости. По
экранам бежал текст детального проекта предстоящего референдума, а диктор
читал его. По всем вопросам предусматривалось отдельное голосование, затем
гражданам предлагалось участвовать в заключительном опросе. Еще оставалось
время, чтобы люди могли сформировать свою позицию.
Закончив уборку, которая не заняла много времени, благо дома он почти
не бывал, Дункан вошел в стоунер.
17
Дункан сидел в центре своей рабочей комнаты в лаборатории Бода,
принадлежавшей Бюро информации по ассимиляции, отделение в Лос-Анджелесе.
Комната имела футов двадцать в диаметре, стены ее были сплошь закрыты
квадратными десятифутовыми экранами. На круглом рабочем столе Дункана
стояли двадцать миниатюрных компьютеров с мониторами. Кресло Дункана,
снабженное электродвигателем, проворно перемещалось на специальном
монорельсе по внутреннему периметру стола в форме большой буквы О. Каждый
рабочий день в течение четырех часов Дункан находился здесь. Оставшуюся
часть дня он был волен проводить по своему усмотрению - отправиться домой
или побродить по магазинам, покататься на яхте по заливу, поиграть в кегли
или заняться поисками любовницы. Служащим Бюро разрешалось также проводить
в лаборатории по два дополнительных часа - поработать над программой Бюро
или собственным исследовательским проектом.
Сейчас Дункан собирал информацию по заданию своего непосредственного
начальника. Работа Дункана составляла небольшую долю обширной программы,
осуществлявшейся уже несколько сублет. Дункан не считал ее особенно
важной, хотя начальник неоднократно подчеркивал, что правительство придает
ей особое значение. Дункан даже негодовал, считая ее очередной попыткой
правительства совать нос в личную жизнь своих граждан. Он не знал, за
каким дьяволом это делалось и какова официальная конечная цель программы.
Его начальник тоже не мог внести достаточной ясности, но без конца
твердил, что это обстоятельство значения не имеет.
"Нельзя достичь совершенства государства без обладания самой полной
информацией", - любил повторять Порфирио Сэмюельс Филэктери. Его зеленые,
словно молодые листья глаза с измененным цветом светились, когда он обычно
взмахивал рукой, которая после депигментации имела полосатую светлую и
темную окраску. "Эффект зебры" находился на пике моды, и каждый, кто
обладал достаточным количеством кредиток для прохождения подобной
процедуры, стремился раскрасить себя в полоску.
"Пусть многие данные, которые нам удалось собрать, еще долго не
найдут применения. Зато, когда они, наконец, понадобятся, - будут под
рукой. Поверьте мне, Эндрю, я не раз становился свидетелем того, как
информация, пролежавшая невостребованной в архиве Бог знает сколько
времени, вдруг оказывалась жизненно необходимой для какого-то проекта. Вот
она - ждущая своего часа, живая и необходимая, вызываемая за секунду. Кто
знает, какие еще нам предстоят проекты? Думаю, вам известно, сколь велики
могут быть потери из-за нехватки или отсутствия нужной информации, когда
какая-то часть проекта стоит на месте, задерживая продвижение других.
Информация подобна спрятанному сокровищу. Нажатие кнопки, одна фраза
открывает его с быстротой пробки, вылетающей из бутылки пенистого вина.
Это просто сказочная вещь! Поэтому пусть вам не кажется, будто вы
занимаетесь надуманной, ненужной работой. Вы приносите большую пользу.
Если не этому поколению, то следующему, но вероятно - этому!"
С этой последней сентенцией спорить было трудно; поскольку средняя
продолжительность жизни составляла восемьдесят пять сублет, большая часть
его поколения проживет 595 облет. Остальные речи шефа Дункан оценил так:
пятьдесят процентов ерунды, двадцать пять - болтовни и двадцать четыре
процента весьма сомнительных мыслей.
- Вы правы, босс, - улыбаясь, кивал Дункан, думая про себя, что он,
Дункан, занимает место в строю множества поколений подхалимов, лижущих
задницу начальству. В утешение себе, он делал это не ради благосклонности
власть имущих или личной выгоды. Он играл роль.
Итак, что же еще новенького?
Филэктери вышел из кабинета, пружинящей походкой направляясь
поднимать дух сомневающихся, разочарованных или сбившихся с пути. Дункан с
соответствующим выражением лица покрутил пальцем в направлении широкой
полосатой спины шефа - жест, возникший, наверно, еще в каменную эру, если
не раньше. Чувствуя некоторое смущение от своего ребячества, он приступил
к работе. Перед приходом босса он настраивал компьютерный комплекс, чтобы
выделить так называемый индекс личностного элемента (ИЛЭ) у тех граждан,
которые по классификации относились к людям с преобладанием коэффициента
самоцентрированности (СЦ) над другими чертами характера. Высокий
показатель СЦ определялся как незрелость: его обладатель склонен требовать
от других организовывать свое время и строить свои приоритеты в
соответствии с его желаниями. Обладатель СЦ (сокращенно ОБЛ) обычно
требовал от Н-ОБЛов (то есть людей, у которых этот коэффициент был
невысоким) делать множество таких вещей для него, ОБЛа, которые он вполне
был в состоянии выполнить сам. Личность человека, которого можно было
квалифицировать как В СЦ ОБЛ (еще один термин, обозначавший человека -
обладателя высокого коэффициента самоцентрированности), конечно, как и все
люди, была наделена сложным характером, состоящим из множества элементов.
Все граждане, кроме святых, существование которых государство
отрицало, в той или иной степени были подвержены самоцентрированности. Но
В СЦ ОБЛы твердо верили, что именно они являются той осью, вокруг которой
вращается вся вселенная.
Данные, собранные Дунканом, свидетельствовали, что все люди, входящие
в этот суперкласс, - а исследование охватывало уже около трех миллиардов
человек - не признавали, что в действительности являются всего лишь
нормальными эгоистами (термин "нормальный" до сих пор еще не получил
точного определения в официальном каталоге).
С самого начала Новой Эры правительство постоянно подчеркивало всеми
доступными ему средствами, что оно считает желательным проявление
гражданами стремления к сотрудничеству и самопожертвованию. Результаты
этой политики уже начали сказываться: граждане стали более склонными к
сотрудничеству друг с другом и гораздо чувствительнее к общественным
проблемам по сравнению с людьми былых исторических формаций (хотя,
справедливости ради следует сказать, что отсутствовали обстоятельные
научные исследования этих черт характера у людей, живших до Новой Эры).
Однако не менее двадцати процентов современного поколения все еще
принадлежали по классификации Дункана к В СЦ ОБЛ. В соответствии с
предсказаниями, сделанными правительством двести облет назад, к этому
времени должен был остаться всего один процент "неисправимых"...
Неудачные плоды государственного образования и пропаганды объяснялись
генетическими причинами.
Поскольку описание ХР КОМ (хромосомного комплекса) каждого гражданина
находилось в банке данных, было сравнительно легко, хотя и не всегда
быстро, сопоставить некий индивидуальный ХР КОМ с коэффициентом
конкретного В СЦ ОБЛ. В перспективе, когда будет найдено достаточное число
соответствий и исследование можно будет считать достоверным в
статистическом понимании, появится возможность (в этом и заключалась цель
проекта) определить те наборы хромосом, которые обуславливают высокую
самоцентрированность.
Каким будет следующий шаг?
Этого правительство пока не определило.
Для Дункана, как и для многих других, было очевидно, что
исследования, направленные на изменения хромосомного набора еще до
рождения, продвинутся далеко вперед. Цель не вызывала сомнений: изменить
нежелательный набор и превратить его в требуемый.
Считалось, что в четырех-пяти процентах случаев удастся добиться
успеха. Каким образом? Этого Дункан не знал. Ему было известно только, что
недоставало врачей и технических специалистов, чтобы охватить больший
процент потенциально неприемлемых граждан.
Пока же исследования еще не закончились, и для их осуществления
потребуется еще, вероятно, двадцать сублет или сто сорок облет.
На экране отобразились результаты обработки данных экспериментов с
коэффициентами В СЦ, принадлежащими азартным игрокам в бридж,
гомосексуалистам и хирургам. Окончательную обработку и выводы можно было
предоставить компьютерам, однако более тонкий анализ и поиск скрытых
взаимосвязей лучше способен выполнить мозг человека. По крайней мере мозг
некоторых людей.
Дункан выдал команду компьютеру на проведение дополнительного сжатия
данных и, двигаясь по кругу вместе с креслом, наблюдал за экранами на
столе и на стенах. Затем он ввел еще несколько инструкций о полученных
результатах голосом. Слушая отчет компьютеров, Дункан размышлял о том, что
будет делать после работы. Однако вскоре он снова сосредоточился на
текущем занятии.
Среди восьмидесяти миллионов самых азартных игроков в бридж
шестьдесят пять миллионов имели высокий ИСЦ (индекс интереса к
самоцентрированности). Группа, состоящая из восьмидесяти миллионов
случайно отобранных людей, среди которых не было азартных игроков,
показала, что аналогичная интенсивность ИСЦ присуща только двадцати девяти
миллионам человек. Из эталонной группы - восемь миллионов случайно
отобранных граждан - исключили также мужчин-гомосексуалистов, хирургов,
политиков, православных священников, раввинов, служителей англиканской
церкви и мулл. Дункан не имел ни малейшего понятия о том, по какой причине
из группы устранили служителей религии. Возможно, правительственная
идеология препятствовала любому восприятию "святых мужчин и женщин" как
людей, не склонных к СЦ. Или, может быть, их исключили из-за присущей этим
людям иррациональности поведения, которая не позволяла им стать объектами
подобных исследований. Если причина действительно была такова, то в
некотором смысле исследование нельзя считать объективным.
Вполне возможно, что проект в целом основывался на ошибочных,
ненаучных посылках. Как-никак, выводы служащих бюро, проводивших интервью
с людьми и изучение их данных, сами по себе можно считать субъективными.
Дункан пожал плечами. Ему надо было делать свое дело, и любые
высказанные вслух сомнения в эффективности проекта, могли лишь привлечь к
нему нежелательное внимание.
Он переключил экраны на отображение результатов обработки данных,
полученных по ста миллионам мужчин-гомосексуалистов. Здесь ИСЦ был еще
выше. Восемьсот двадцать миллионов были оценены как имеющие очень высокий
уровень "негативного" коэффициента. Коэффициент "общественного
сотрудничества", появившийся вслед за тем на экранах, показал, что только
пятьдесят миллионов из этих людей попадали в границы, которые
характеризуют "антиобщественное" поведение. Из этого числа всего лишь одна
восьмая часть имела пометку "опасен", и только треть квалифицировалась как
"сверхопасные". Но когда Дункан вспомнил, что по классификации к
сверхопасным относили и такие незначительные проступки, как трижды
замеченные плевки на мостовую или участие в драках в тавернах, это
заставило его усомниться в надежности полученных результатов.
Кроме того, причина гомосексуальных наклонностей давно уже была
установлена и в большинстве случаев (за исключением всего трех процентов -
три миллиарда за два субстолетия) заключалась в чисто генетических
признаках. С этой проблемой дело обстояло куда проще. Ученые
идентифицировали девять хромосомных наборов, определяющих гомосексуальное
поведение, и в девяти из десяти случаев могли исправить положение еще до
рождения человека, изменив его хромосомный набор. Различные организации
гетеросексуалов настаивали на том, чтобы правительство приняло специальные
законы, которые сделали бы подобную коррекцию обязательной, но власти
противились этому по двум причинам: во-первых, сами гомосексуалисты
яростно сопротивлялись; вопреки всем очевидным доказательствам "гомики"
настаивали на том, что их сексуальные наклонности не предопределены
генетически, а возникли по свободному выбору в результате жизненного
опыта; второй, значительно более серьезный фактор был связан с тем, что
правительство стремилось не допустить увеличения населения, удерживая
прирост на нулевом или даже отрицательном уровне. Чем больше было
гомосексуалистов, тем меньше увеличивалось население.
Одновременно правительство законодательно запретило гомосексуалистам
производить детей партеногенетическим способом (которых они могли завести
с помощью последних достижений генетики) или пользуясь методом
искусственного оплодотворения женщин. Официальная мотивировка
необходимости подобного закона состояла в том, что если гомосексуалисты не
смогут иметь детей, гомосексуализм со временем исчезнет. Несмотря на
гневный протест, "гэй"-группы не смогли заставить власти изменить свою
позицию. В качестве аргумента "гомики" приводили статистические данные, в
соответствии с которыми большинство детей, воспитываемых гомосексуалистами
и родившимися до запрета, были гетеросексуальными, а по меньшей мере
десять процентов детей гетеросексуальных родителей становились
впоследствии гомосексуалистами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
мостов, от лодок и кораблей, плывущих по воде далеко внизу, от воздушных
кораблей и самолетов. Зрелище было поистине чарующее и никак не должно
омрачаться тревогой и грядущими неприятностями. Огромный город светился
словно предвестник красоты, надежды и любви. Казалось, эти вечные понятия
влетают в него, как мотыльки. Но... свет привлекает также и мух и глупцов.
Граждане этого величественного города имели все, чтобы сделаться
довольными и счастливыми. Так выглядела теория. В действительности было
по-другому. "Всегда все было именно так, - бормотал он. - Если бы печаль,
голод, боль, безумие, неврозы, физические болезни и разочарование можно
было бы перевести в количественную область, действительно оказалось бы,
что сейчас их намного меньше, чем когда-либо раньше? Разве общества,
существовавшие в прошлом, не сочли бы наше новой Утопией?"
Homo sapiens никогда не бывает удовлетворен. По крайней мере всегда
было много таких недовольных. Одиночество - чувство эндемическое... Дункан
вполне мог судить об этом по своему собственному опыту и по тому, что он
знал о других. Сейчас оно одолевало его. А ведь Дункан всегда считал, что
уж он-то не особенно восприимчив к подобным эмоциям.
Одинок...
Эта мысль заставила его задуматься о Пантее Пао Сник. Как бы он
хотел, чтобы она была здесь, в этих стенах. Он желал ее и с наслаждением
рисовал себе долгую совместную жизнь. Мягко выражаясь, он был влюблен.
Почему же тогда он не сказал ей об этом? Легко ответить. Сник ни разу
ничем не показала, что испытывает к нему какие-то чувства, выходящие за
рамки обычного дружеского отношения к коллеге. А есть ли у нее какие-то
чувства к нему? Он должен знать правду. Возможно, что она сдерживает свои
эмоции, как и он. Как-никак она была в прошлом органиком, а они всегда
склонны скрывать свои чувства и личные отношения. К тому же у них попросту
не было времени, чтобы выразить столь тонкое переживание как зарождающаяся
любовь.
- Наверно, я уже испытывал к ней подобные чувства, когда был одним из
персонажей моей прежней жизни, - громко произнес Дункан. - Иначе с какой
стати я почувствовал бы влечение к ней сейчас? Все слишком внезапно.
Наверно, проявляются какие-то прошлые события, которых, к сожалению, я
просто не помню.
Он сделал себе коктейль и включил экран на стене, чтобы прочитать
оставленные для него сообщения. Экран был пуст, и Дункан ощутил
опустошенность. Вздыхая, он приготовил себе обед, а затем занялся уборкой
квартиры, чтобы у его соседа из Среды не было причин для жалоб.
Перемещаясь из комнаты в комнату, он урывками смотрел и слушал новости. По
экранам бежал текст детального проекта предстоящего референдума, а диктор
читал его. По всем вопросам предусматривалось отдельное голосование, затем
гражданам предлагалось участвовать в заключительном опросе. Еще оставалось
время, чтобы люди могли сформировать свою позицию.
Закончив уборку, которая не заняла много времени, благо дома он почти
не бывал, Дункан вошел в стоунер.
17
Дункан сидел в центре своей рабочей комнаты в лаборатории Бода,
принадлежавшей Бюро информации по ассимиляции, отделение в Лос-Анджелесе.
Комната имела футов двадцать в диаметре, стены ее были сплошь закрыты
квадратными десятифутовыми экранами. На круглом рабочем столе Дункана
стояли двадцать миниатюрных компьютеров с мониторами. Кресло Дункана,
снабженное электродвигателем, проворно перемещалось на специальном
монорельсе по внутреннему периметру стола в форме большой буквы О. Каждый
рабочий день в течение четырех часов Дункан находился здесь. Оставшуюся
часть дня он был волен проводить по своему усмотрению - отправиться домой
или побродить по магазинам, покататься на яхте по заливу, поиграть в кегли
или заняться поисками любовницы. Служащим Бюро разрешалось также проводить
в лаборатории по два дополнительных часа - поработать над программой Бюро
или собственным исследовательским проектом.
Сейчас Дункан собирал информацию по заданию своего непосредственного
начальника. Работа Дункана составляла небольшую долю обширной программы,
осуществлявшейся уже несколько сублет. Дункан не считал ее особенно
важной, хотя начальник неоднократно подчеркивал, что правительство придает
ей особое значение. Дункан даже негодовал, считая ее очередной попыткой
правительства совать нос в личную жизнь своих граждан. Он не знал, за
каким дьяволом это делалось и какова официальная конечная цель программы.
Его начальник тоже не мог внести достаточной ясности, но без конца
твердил, что это обстоятельство значения не имеет.
"Нельзя достичь совершенства государства без обладания самой полной
информацией", - любил повторять Порфирио Сэмюельс Филэктери. Его зеленые,
словно молодые листья глаза с измененным цветом светились, когда он обычно
взмахивал рукой, которая после депигментации имела полосатую светлую и
темную окраску. "Эффект зебры" находился на пике моды, и каждый, кто
обладал достаточным количеством кредиток для прохождения подобной
процедуры, стремился раскрасить себя в полоску.
"Пусть многие данные, которые нам удалось собрать, еще долго не
найдут применения. Зато, когда они, наконец, понадобятся, - будут под
рукой. Поверьте мне, Эндрю, я не раз становился свидетелем того, как
информация, пролежавшая невостребованной в архиве Бог знает сколько
времени, вдруг оказывалась жизненно необходимой для какого-то проекта. Вот
она - ждущая своего часа, живая и необходимая, вызываемая за секунду. Кто
знает, какие еще нам предстоят проекты? Думаю, вам известно, сколь велики
могут быть потери из-за нехватки или отсутствия нужной информации, когда
какая-то часть проекта стоит на месте, задерживая продвижение других.
Информация подобна спрятанному сокровищу. Нажатие кнопки, одна фраза
открывает его с быстротой пробки, вылетающей из бутылки пенистого вина.
Это просто сказочная вещь! Поэтому пусть вам не кажется, будто вы
занимаетесь надуманной, ненужной работой. Вы приносите большую пользу.
Если не этому поколению, то следующему, но вероятно - этому!"
С этой последней сентенцией спорить было трудно; поскольку средняя
продолжительность жизни составляла восемьдесят пять сублет, большая часть
его поколения проживет 595 облет. Остальные речи шефа Дункан оценил так:
пятьдесят процентов ерунды, двадцать пять - болтовни и двадцать четыре
процента весьма сомнительных мыслей.
- Вы правы, босс, - улыбаясь, кивал Дункан, думая про себя, что он,
Дункан, занимает место в строю множества поколений подхалимов, лижущих
задницу начальству. В утешение себе, он делал это не ради благосклонности
власть имущих или личной выгоды. Он играл роль.
Итак, что же еще новенького?
Филэктери вышел из кабинета, пружинящей походкой направляясь
поднимать дух сомневающихся, разочарованных или сбившихся с пути. Дункан с
соответствующим выражением лица покрутил пальцем в направлении широкой
полосатой спины шефа - жест, возникший, наверно, еще в каменную эру, если
не раньше. Чувствуя некоторое смущение от своего ребячества, он приступил
к работе. Перед приходом босса он настраивал компьютерный комплекс, чтобы
выделить так называемый индекс личностного элемента (ИЛЭ) у тех граждан,
которые по классификации относились к людям с преобладанием коэффициента
самоцентрированности (СЦ) над другими чертами характера. Высокий
показатель СЦ определялся как незрелость: его обладатель склонен требовать
от других организовывать свое время и строить свои приоритеты в
соответствии с его желаниями. Обладатель СЦ (сокращенно ОБЛ) обычно
требовал от Н-ОБЛов (то есть людей, у которых этот коэффициент был
невысоким) делать множество таких вещей для него, ОБЛа, которые он вполне
был в состоянии выполнить сам. Личность человека, которого можно было
квалифицировать как В СЦ ОБЛ (еще один термин, обозначавший человека -
обладателя высокого коэффициента самоцентрированности), конечно, как и все
люди, была наделена сложным характером, состоящим из множества элементов.
Все граждане, кроме святых, существование которых государство
отрицало, в той или иной степени были подвержены самоцентрированности. Но
В СЦ ОБЛы твердо верили, что именно они являются той осью, вокруг которой
вращается вся вселенная.
Данные, собранные Дунканом, свидетельствовали, что все люди, входящие
в этот суперкласс, - а исследование охватывало уже около трех миллиардов
человек - не признавали, что в действительности являются всего лишь
нормальными эгоистами (термин "нормальный" до сих пор еще не получил
точного определения в официальном каталоге).
С самого начала Новой Эры правительство постоянно подчеркивало всеми
доступными ему средствами, что оно считает желательным проявление
гражданами стремления к сотрудничеству и самопожертвованию. Результаты
этой политики уже начали сказываться: граждане стали более склонными к
сотрудничеству друг с другом и гораздо чувствительнее к общественным
проблемам по сравнению с людьми былых исторических формаций (хотя,
справедливости ради следует сказать, что отсутствовали обстоятельные
научные исследования этих черт характера у людей, живших до Новой Эры).
Однако не менее двадцати процентов современного поколения все еще
принадлежали по классификации Дункана к В СЦ ОБЛ. В соответствии с
предсказаниями, сделанными правительством двести облет назад, к этому
времени должен был остаться всего один процент "неисправимых"...
Неудачные плоды государственного образования и пропаганды объяснялись
генетическими причинами.
Поскольку описание ХР КОМ (хромосомного комплекса) каждого гражданина
находилось в банке данных, было сравнительно легко, хотя и не всегда
быстро, сопоставить некий индивидуальный ХР КОМ с коэффициентом
конкретного В СЦ ОБЛ. В перспективе, когда будет найдено достаточное число
соответствий и исследование можно будет считать достоверным в
статистическом понимании, появится возможность (в этом и заключалась цель
проекта) определить те наборы хромосом, которые обуславливают высокую
самоцентрированность.
Каким будет следующий шаг?
Этого правительство пока не определило.
Для Дункана, как и для многих других, было очевидно, что
исследования, направленные на изменения хромосомного набора еще до
рождения, продвинутся далеко вперед. Цель не вызывала сомнений: изменить
нежелательный набор и превратить его в требуемый.
Считалось, что в четырех-пяти процентах случаев удастся добиться
успеха. Каким образом? Этого Дункан не знал. Ему было известно только, что
недоставало врачей и технических специалистов, чтобы охватить больший
процент потенциально неприемлемых граждан.
Пока же исследования еще не закончились, и для их осуществления
потребуется еще, вероятно, двадцать сублет или сто сорок облет.
На экране отобразились результаты обработки данных экспериментов с
коэффициентами В СЦ, принадлежащими азартным игрокам в бридж,
гомосексуалистам и хирургам. Окончательную обработку и выводы можно было
предоставить компьютерам, однако более тонкий анализ и поиск скрытых
взаимосвязей лучше способен выполнить мозг человека. По крайней мере мозг
некоторых людей.
Дункан выдал команду компьютеру на проведение дополнительного сжатия
данных и, двигаясь по кругу вместе с креслом, наблюдал за экранами на
столе и на стенах. Затем он ввел еще несколько инструкций о полученных
результатах голосом. Слушая отчет компьютеров, Дункан размышлял о том, что
будет делать после работы. Однако вскоре он снова сосредоточился на
текущем занятии.
Среди восьмидесяти миллионов самых азартных игроков в бридж
шестьдесят пять миллионов имели высокий ИСЦ (индекс интереса к
самоцентрированности). Группа, состоящая из восьмидесяти миллионов
случайно отобранных людей, среди которых не было азартных игроков,
показала, что аналогичная интенсивность ИСЦ присуща только двадцати девяти
миллионам человек. Из эталонной группы - восемь миллионов случайно
отобранных граждан - исключили также мужчин-гомосексуалистов, хирургов,
политиков, православных священников, раввинов, служителей англиканской
церкви и мулл. Дункан не имел ни малейшего понятия о том, по какой причине
из группы устранили служителей религии. Возможно, правительственная
идеология препятствовала любому восприятию "святых мужчин и женщин" как
людей, не склонных к СЦ. Или, может быть, их исключили из-за присущей этим
людям иррациональности поведения, которая не позволяла им стать объектами
подобных исследований. Если причина действительно была такова, то в
некотором смысле исследование нельзя считать объективным.
Вполне возможно, что проект в целом основывался на ошибочных,
ненаучных посылках. Как-никак, выводы служащих бюро, проводивших интервью
с людьми и изучение их данных, сами по себе можно считать субъективными.
Дункан пожал плечами. Ему надо было делать свое дело, и любые
высказанные вслух сомнения в эффективности проекта, могли лишь привлечь к
нему нежелательное внимание.
Он переключил экраны на отображение результатов обработки данных,
полученных по ста миллионам мужчин-гомосексуалистов. Здесь ИСЦ был еще
выше. Восемьсот двадцать миллионов были оценены как имеющие очень высокий
уровень "негативного" коэффициента. Коэффициент "общественного
сотрудничества", появившийся вслед за тем на экранах, показал, что только
пятьдесят миллионов из этих людей попадали в границы, которые
характеризуют "антиобщественное" поведение. Из этого числа всего лишь одна
восьмая часть имела пометку "опасен", и только треть квалифицировалась как
"сверхопасные". Но когда Дункан вспомнил, что по классификации к
сверхопасным относили и такие незначительные проступки, как трижды
замеченные плевки на мостовую или участие в драках в тавернах, это
заставило его усомниться в надежности полученных результатов.
Кроме того, причина гомосексуальных наклонностей давно уже была
установлена и в большинстве случаев (за исключением всего трех процентов -
три миллиарда за два субстолетия) заключалась в чисто генетических
признаках. С этой проблемой дело обстояло куда проще. Ученые
идентифицировали девять хромосомных наборов, определяющих гомосексуальное
поведение, и в девяти из десяти случаев могли исправить положение еще до
рождения человека, изменив его хромосомный набор. Различные организации
гетеросексуалов настаивали на том, чтобы правительство приняло специальные
законы, которые сделали бы подобную коррекцию обязательной, но власти
противились этому по двум причинам: во-первых, сами гомосексуалисты
яростно сопротивлялись; вопреки всем очевидным доказательствам "гомики"
настаивали на том, что их сексуальные наклонности не предопределены
генетически, а возникли по свободному выбору в результате жизненного
опыта; второй, значительно более серьезный фактор был связан с тем, что
правительство стремилось не допустить увеличения населения, удерживая
прирост на нулевом или даже отрицательном уровне. Чем больше было
гомосексуалистов, тем меньше увеличивалось население.
Одновременно правительство законодательно запретило гомосексуалистам
производить детей партеногенетическим способом (которых они могли завести
с помощью последних достижений генетики) или пользуясь методом
искусственного оплодотворения женщин. Официальная мотивировка
необходимости подобного закона состояла в том, что если гомосексуалисты не
смогут иметь детей, гомосексуализм со временем исчезнет. Несмотря на
гневный протест, "гэй"-группы не смогли заставить власти изменить свою
позицию. В качестве аргумента "гомики" приводили статистические данные, в
соответствии с которыми большинство детей, воспитываемых гомосексуалистами
и родившимися до запрета, были гетеросексуальными, а по меньшей мере
десять процентов детей гетеросексуальных родителей становились
впоследствии гомосексуалистами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40