ему было не до того все последние дни, когда тетя проедала ему плешь бесконечными разговорами о грядущей женитьбе и вытекающих из этого последствиях. И теперь ему даже не хотелось думать о том, что произойдет, когда тетя достигнет конюшен.– Ба-а-альтик!Напряженная и испуганная тишина.– Ба-а-льтик!Еще более напряженная и еще более испуганная тишина.– Кому я сказала!– Да, тетя Гедвига, – пропыхтел король, стараясь выглядеть совершенно естественно.– Я внезапно вспомнила, – поведала Гедвига, – здесь же размещался глухой дракон. Куда вы его дели?– Он это… того…– Умер? – вопросила королева.– Ну что ты. Жив и здоров.– Очень хорошо. Тогда где же он?– Э-ээ… – изворотливо отвечал Оттобальт. – Там.– Где – там? – уточнила тетя, и на ее переносице стали собираться морщинки, что предвещало жестокую грозу.– Там. В полях, – махнул король в сторону гор.– И что он делает в этих полях? – вскипела тетя.– Ну он же глухой, – пожал плечами Оттобальт. – Разве с ним поговоришь по-человечески? Просто однажды он уполз в ночь, в бездну. И больше мы его не видели.– Какую бездну?! – возопила Гедвига, и бесумяки сделали шаг назад по направлению к дверям. Они предпочитали разумное невмешательство, точнее, не хотели попасть под горячую руку.– Это я так поэтически выразился, – печально молвил король. – Вообще-то он уполз по своим делам, но я хотел, чтобы это красиво звучало.– Красиво звучать будешь на прибацуйчике, – отрезала тетя. – Когда будешь очаровывать будущую жену. Кстати, о прибацуйчике. Я пригласила исполнителей серьезной музыки. Никакой попсы – будем слушать произведения, написанные для триплейского каракурдима. Это настраивает на соответствующий лад, создает настроение…– Похоронное, – промямлил король.– Ты что-то возразил? – обернулась к нему Гедвига.– Ну что ты, тетя.– Очень хорошо. Тогда вернемся к моему дракону. Как ты собираешься его вернуть?– Да я, собственно…– Бальтик! Я не говорю о том, что к приезду любимой тети ты куда-то подевал варваров и придумал глупую историю о том, что их разогнал этот несчастный дракон. Теперь куда-то делся и он сам.Тетя подозрительно уставилась на племянника и внезапно пригвоздила его к месту обвинением:– Я знаю! Ты его плохо кормил. Несчастный зверь сперва оглох от недоедания, а потом сбежал. В поля.– Куда? – оторопел король.– В поля!Оттобальт понял, что поля – это, в сущности, не самое худшее место на свете. Еще немного – и он тоже сбежит в эти самые поля и поселится в них навеки.– Словом, – сказала Гедвига, разворачиваясь на каблуках, – я пойду писать музыку, под которую буду читать свою приветственную речь. Кстати, нужно доработать и саму речь. Талант, – пояснила она, – должен быть кратким. Кратенькая речь на часик-полтора определит основные задачи нынешнего прибацуйчика и направит его в нужное русло.Ты тоже ступай к себе в кабинет и напиши речь. Только не такую, как в прошлом году. Я знаю, что тебе ее составлял Марона, поэтому получился финансовый отчет за полугодие. И не вздумай обращаться к Сереиону – он такого насоветует. Как напишешь – сразу ко мне. На утверждение.Гедвига – такой себе непреклонный и волевой арбузик на пухлых ножках – направилась строевым шагом к замку.– А дракон, – остановилась она на полпути, обернувшись к убитому горем племяннику, – дракон чтобы был здесь не позднее следующего пузьнямника.– Не позднее следующего пузьнямника! – всплескивал король руками. – Да где же я его отыщу, этого полосатого мерзавца? Мулкеба, давай принимай меры.– Уже приняли один раз, – несколько непочтительно отозвался маг.Впрочем, трудно ждать проявлений вежливости от человека, который оказался между молотом и наковальней. Сейчас даже грядущие казни, которыми мог стращать его король, не так пугали придворного мага. Король – человек вспыльчивый, но отходчивый. С ним еще можно договориться. А вот королева-тетя…Если Гедвига проведает, что дракона услал из Дарта хитроумный Мулкеба, то хитроумному Мулкебе придется просить политического убежища где-нибудь на краю света, в какой-либо крысиной дыре, о которой не слышал ни один уважающий себя географ. А легко ли спасаться бегством (по традиции это делается глухой ночью, верхом на самом быстроногом жеребце), когда у тебя ревматизм, радикулит и пышный букет прочих хворей, которым еще и названия не придумали.– Я ничего не знаю и знать не хочу, – негодовал король. – Вы меня уговорили отпустить ящера на поиски этих, как их?..– Белохаток, – подсказал Сереион сочувственно.– Белохаток? – удивился король. – Ну да, Белохаток. Я так и сказал. А теперь вот и расхлебывайте. Интригуют, понимаешь, а за последствия отвечать не желают. Так не пойдет.Сереион обеспокоенно устремлял взгляд то на своего повелителя, то на мага. Он чувствовал себя виновным в тех несчастьях, которые произошли с его повелителем, ибо именно он выпросил у дядюшки Хухлязимуса таинственного антидракона, который в любую минуту мог укокошить несчастного ящера. А оказалось, что ящер нужен живым и невредимым, причем в Дартском замке, причем немедленно. Бравый гвардеец представлял себе не слишком хорошо, как выпутаться из этой сложной ситуации.– Где воздушный наблюдатель? – громыхал между тем Оттобальт. – Где обещанные отчеты о продвижении дракона по территории Вольхолла? Где секретные донесения от этого, как его? Который глотает?– Полиглота, ваше величество, – подсказал Сереион.– Полиглота? – удивился король. – Ну надо же! Впрочем, я так и сказал. Где, я спрашиваю, отчеты и донесения?Из темного угла выступил министр Марона:– Мы тратим огромные суммы на содержание твоих помощников, Мулкеба. И где отдача?Маг, насупившись, молчал.– Что говорит ведьма Свахерея? – настаивал Марона.– Молчит, – признался Мулкеба. – Да я ее вообще упустил из виду: я тронный зал облагораживал под руководством этой старой ве… ее величества Гедвиги. Никакая Свахерея у меня в голове уже не умещалась. И дракон улетучился, как предутренний сон. Я вообще, если хотите знать, забыл о его существовании.Присутствующие тяжко вздохнули. Конечно, следовало примерно наказать проштрафившегося чародея, но ведь и сами они испытывали те же самые ощущения: полную потерю памяти и утрату сознания, которое включалось спорадически и совершенно независимо от желания самих действующих лиц; трагическое мироощущение, при котором, кроме Нучипельской Девы, ни о чем другом думать уже не получалось; постоянное чувство сильнейшей усталости, буквально измождения – и абсолютная невозможность расслабиться. Если подытожить все эти симптомы, их можно изложить одной фразой: «Господи! И когда же я сдохну?» (копирайт на этот крик души у цирковой лошади).Никакие драконы в этой собачьей жизни предусмотрены не были.– Если ваше величество позволит, – робко начал Сереион, – я бы постарался незаметно улизнуть из замка и попытаться предпринять кое-какие неотложные меры. Но для этого нужно, чтобы кто-то прикрывал мои тылы.– Можешь рассчитывать на своего короля протянул ему руку Оттобальт. – Да, я не могу смело, с поднятым забралом выступить против своей тети, но я еще помню, что такое крепкая мужская дружба. А если у тебя выйдет мне помочь…– Приложу все силы, мой повелитель, – искренне пообещал гвардеец.– Я на тебя надеюсь.– Пойду вызывать Свахерею, – пробурчал Мулкеба. – Как появится, скручу в бараний рог и отправлю отыскивать дракона.– А я, – молвил главный министр, зараженный этим вирусом всеобщего самопожертвования, – а я пойду к ее величеству королеве-тете с финансовым докладом и некоторыми предложениями по экономии средств, вложенных в праздник. Надеюсь, что на какое-то время ее величество будет нейтрализована.Король обвел влажным взглядом трех героев, которые стояли перед ним. Да нет, что там герои – мифические персоны. Такие деяния служат основой для эпоса, сказаний и легенд. Подобные подвиги никогда не стираются в памяти народной. И он ощутил острую необходимость быть достойным этих великих людей.– Тогда, – произнес он торжественно, – я не женюсь по тетиному выбору. А сам найду себе невесту, и не теперь же, а когда сердце прикажет.Трое придворных воззрились на него в немом благоговении.Наши современники воскликнули бы: «Bay!» или еще того одобрительнее – «Ну, молоток!»
Высунувшись из люка, как солдат из-за бруствера во время шквального огня противника, майор фон Морунген пытался как-то контролировать продвижение танка по подземным лабиринтам Хун-Чи. Из танка торчала только русая макушка, испуганные глаза и кончик орлиного аристократического носа. В руках он судорожно сжимал самодельную карту – результат совместного творчества немецкого танкиста и пушистого хомякоподобного рудокопа.Клаус оправдывал свою репутацию доброго духа машины. Он вел танк так, словно они находились в ровнехоньком чистом поле ясным днем.– Единственное, что меня по-настоящему беспокоит, – доложил он Морунгену, – это чтобы сей прекрасный коридор однажды не сузился настолько, чтобы стать недоступным для нашего великана.Дитрих встревожился:– Я уточнял ширину этих лабиринтов, и они сказали, что проблем не будет, если мы, конечно, не заблудимся и не свернем куда-нибудь в боковой ход.Генрих на мгновение прильнул к смотровой щели заднего обзора и ужаснулся:– О том, что мы оставляем позади себя, даже подумать страшно. Прямо стена из пыли и дыма. Бедные рудокопы – они не смогут пользоваться этими коридорами еще как минимум неделю.Ганс вздохнул:– Да, с вентиляцией у них тут неважно – несколько отсталая технология шахтостроения.– А чего вы хотите? – вмешался в разговор Треттау. – Они же не закупали у нас надлежащего оборудования. Откуда им знать о высоких технологиях?Генрих с удовольствием пожевал орех:– Бог его знает – может, податься после войны в коммерсанты? Открою магазинчик на Ляйземеербузенштрассе, буду возить в Германию экзотические товары из России, как испанцы – из Америки. И муттерхен наконец перестанет переживать из-за моего будущего.Морунген сильнее высунулся из люка: и чуть не врезался головой в каменный свод:– Размечтался! После этой войны наверняка будет другая, на новом континенте. Возможно, в Австралии или в той же Америке.– Как говорят американцы, запишись в армию – и увидишь мир! – невесело пошутил Вальтер.Генрих протянул Гансу новый крака-тус:– Да уж, более дешевых предложений по части туризма не найти.– Почему же, – возразил Келлер. – Еще более дешевый вид туризма был у гребцов на галерах, правда, страну выбирать не приходилось.Морунген не глядя пошарил в танке требовательной рукой, нащупал чье-то плечо и потряс его, давая понять, что ему тоже хочется орехов, он устал слушать, как смачно поедают крака-тусы его подчиненные.– Нам тоже выбирать не приходится, – заметил он. – Но мы – солдаты великой нации, и нас это почему-то должно только радовать. Мы, как рабы на галерах, плывем, куда скажут… – Тут он понял, что глаголет нечто странное, чего ни в коей мере не одобрил бы отдел пропаганды, и поспешно добавил: – Мы несем всем народам свободу от предрассудков и политической ереси, вот.Хотя магазинчик на улочке Тихого Залива… Это там, где на углу кондитерская «У Стефана»?– Она самая, – вздохнул Генрих. – С самыми лучшими в Европе яблочными пончиками и ванильным суфле.– Наверное, я старею, – признался барон. – Но отчего-то я разделяю твою ностальгию по яблочным пончикам.Генрих хотел было возразить, что эту ностальгию майор разделял всегда, даже тогда, когда непосредственно лакомился означенными пончиками, запивая их декалитрами кофе с молоком.Вдруг послышался торжествующий вопль Клауса:– Герр майор, впереди мелькнул яркий свет! Кажется, это выход на поверхность!Дитрих высунулся из люка, насколько позволяла высота свода:– Клаус, остановись, я посмотрю в бинокль!Он покрутил настройку и отчетливо разглядел впереди выход из тоннеля.– Действовать будем по следующей схеме: Клаус заглушает двигатель, Вальтер и Генрих с оружием идут со мной на разведку, Ганс следит отсюда за ходом событий исключительно через прицел пулемета, при этом Клаус сохраняет полную боевую готовность и в случае опасности сдает назад. Вопросы есть? Нет? Тогда за дело.Они крались к выходу так старательно и тихо, будто играли в индейцев. На самом деле все были совершенно уверены в том, что их мытарствам наступил конец. Что сейчас они выскочат из подземного хода и в худшем случае натолкнутся на какую-нибудь войсковую часть русских, которую непременно победят. В лучшем же – встретят своих. А в самом прекрасном варианте – даже не будут арестованы и отправлены в Берлин в качестве военных преступников, чуть было не угробивших секретную машину.Вальтер поежился:– Что-то становится все холоднее и холоднее.Генрих согласился:– Мне тоже. Ну не от страха же это?Дитрих остановил их решительным жестом:– Не нравится мне это: свет очень яркий и оттуда действительно веет очень сильным холодом. Надо еще раз осмотреться.Вальтер прошептал на ухо Генриху:– Кажется, я и вправду замерзаю.– Ну наконец-то мы попали туда, куда надо! Только бы этот выход не охранялся, – обрадованно произнес Морунген.– Неужели видны Белохатки?! – восхитился Диц.Майор отчаянно крутил колесико настройки бинокля:– Белохаток, к сожалению, не видно, но русская зима, как сказал один их поэт, катит уже в глаза. Так что, полагаю, мы у цели.Выбравшись на открытое пространство, танкисты с радостью обнаружили, что они здесь совершенно одни. Правда, некоторые детали пейзажа их немного смутили. Они не так давно покинули высоту и очень хорошо помнили, что высота представляла собой небольшой холмик, поросший лесом, перед которым текла река. В данный же момент знакомым оказался только белый и чистый снег.А перед ними возвышались горные склоны.Еще через несколько минут Генрих натолкнулся на знакомый до боли указатель. На полосатом столбике висела табличка с интригующим текстом:
Прямо – отель «Горные лыжники» – 5 км Двигаться на шум электростанции. Налево – швейцарская граница – 30 км По причине полного обвала на фронте (кто-то зачеркнул слово «обвала» и заменил его на слово «облома») дорога для немецкого транспорта, а также лиц немецкой национальности закрыта до 09.05.45. Направо – бистро-закусочная «Дви ковбасы» – 3 км Двигаться на запах жареных сосисок и пива.
Немцы переглянулись в полном недоумении. Первым затянувшееся молчание нарушил барон фон Морунген:– Опять чепуха какая-то. Мы что, в Швейцарии?Вальтер ошарашенно помотал головой:– Не может того быть, Россия не граничит с этой страной!– Правда, – заметил Генрих, – судя по числу русских шпионов и политиков, этого не скажешь, но все равно странно.Дитрих еще раз вгляделся в мерзкий указатель и прочитал на сей раз по слогам:– Что значит облом на фронте и почему именно до 09.05.45?Генрих выдвинул предположение, которое показалось бы бредовым в иной ситуации, но теперь воспринималось как вполне естественное.– Господин Морунген, может, нас кто-то провоцирует или вводит в заблуждение, чтобы понизить боевой дух?Майор сердито поковырял снег носком сапога:– Генрих! Нас поздно провоцировать и вводить в заблуждение, мы уже вторглись на восток, и нам нужна только победа!– Герр майор, – предложил Вальтер, – разрешите отдать приказ остальным, чтобы выбирались из штольни! В любом случае придется двигаться дальше.Вскоре утепленный и несколько воспрявший духом экипаж (где зима и снег – там Россия, а остальное уже дело техники) почувствовал себя морально готовым к дальнейшим приключениям. И поэтому на наивный вопрос командира: «Ну что, куда будем двигаться?» – хор голосов дружно произнес:– В сторону закусочной, господин майор!
Невысокие горы, солнце, снег, бодрящая прохлада – словом, настоящий рай для лыжников. Правда, танк можно рассматривать скорее как сани, нежели как лыжи. Он опять-таки весьма интересно смотрится на фоне белоснежного сияющего покрывала: летний камуфляж выделяется на нем ярким, бросающимся в глаза пятном.Танкистам удалось обнаружить заброшенную дорогу, ведущую куда-то вниз, в долину. И «Белый дракон» послушно полз по ней, оставляя за собой широкий и глубокий след.Дитрих тревожно глядел в бинокль, пытаясь определить, на что это похоже. Вальтер печально возился с радиостанцией.– Господин майор, со связью без изменений, эфир молчит!– Возможно, это мы остались без связи, – с надеждой в голосе сказал Клаус. – Этот русский чемпион-богатырь сломал нашу антенну. А вдруг все вот-вот наладится?Ганс, не отрываясь от смотровой щели, изрек:– Никакая это не Швейцария, и дураку понятно, что русские нас водят за нос. Мы никогда ничего не найдем, если будем продолжать доверять дорожным знакам!Клаус горячо согласился с товарищем:– Ага, Ганс, ты наверняка прав. Помните, как было во Франции? Они же специально развернули все указатели в обратном направлении, чтобы мы блуждали, как дураки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35