Другие были более осторожны. Поражение в Торвальдсленде значитель- Н0 охладило их пыл. Возможно, к руководству пришла другая группировка, которая разработала новую стратегию и новый план действий.— Отдайте Гор, — повторил Самос, глядя на кусочек пола под ногами.Я посмотрел на карту. Не там ли начнет осуществляться новый план, зародившийся в дебрях этого первобытного мира?— Маршрут пойманного курии, — показал Самос, — привел бы его сюда.— Что, если он хотел идти дальше?— Нет. — Самос ткнул пальцем к западу от Тора. — Нет. Тогда бы он пошел другим путем, где можно найти воду.— Но если обходить Тор с востока, нужен караван и проводник?— Разумеется, — кивнул Самос. — А наш зверь был один. Отсюда я делаю вывод, что он шел именно туда, где его поймали.— Невероятно.Самос пожал плечами.— Ну зачем курия тащился в такую даль?— Не знаю, — сказал Самос.— Странно, что все это совпадает с прекращением невольничьих рейсов и ультиматумом Сардару с требованием отдать Гор.— Чего искал курия в этой пустыне?— И что, — добавил я, — означает надпись «Страшись башни из стали»?— Ключ к этой тайне лежит здесь. — Самос показал на пол.Самый страшный район планеты занимал на карте несколько футов, но я знал, как огромна его территория в действительности. Упрощенно он представлял собой огромную, вытянутую на восток трапецию. В северо-восточномуглу находился Тор. К западу от Тора, в дельте Нижнего Файена, болотистом, гиблом месте, лежал речной порт Касра. Именно здесь размешались склады торговца солью Ибн-Сарана, находящегося в настоящее время в гостях у Самоса. Территория к востоку от Тора имела сотни пасангов в глубину и около тысячи пасангов в длину. Название ее на горианском языке означало пустоту, или пустыню. Почти всю площадь занимают каменистые горы, местами переходящие в песчаные дюны. Там дуют бесконечные ветра и совсем нет воды. В некоторых районах промежуток между дождями составляет несколько столетий. Редкие оазисы питаются водой подземных рек, бегущих на юго-восток со склонов Болтай-Рэнджа. Местами, благодаря причудливой геологической формации, вода просачивается на поверхность, но большей частью ее добывают из колодцев, глубина которых достигает более двухсот футов. Чтобы добраться до поверхности, воде требуется иной раз не менее ста пятидесяти лет. Она просачивается сквозь сотни футов земной коры со скоростью, не превышающей нескольких миль в год. Днем, в тени, температура достигает ста двадцати градусов по Фаренгейту. Температура поверхности, разумеется, намного выше. Если кто-нибудь отважится пойти босиком по стране дюн, раскаленный песок мгновенно превратит его в калеку.— Здесь, — показал на карту Самос, — лежит ключ ко всем загадкам.Танцовщица отошла от стола и, высоко вскинув руки, направилась ко мне. Тело ее извивалось в такт музыке.— Ты повелел мне услаждать танцем гостей — Самоса, хозяин. Ты тоже его гость.Я улыбнулся ее попытке понравиться.Девушка издала стон и закружилась в вихре достигшей кульминации музыки. Колокольчики неистово звенели, мелькали лоскуты одежды. Неожиданно музыка оборвалась, и она рухнула на пол, беспомощная, уязвленная рабыня. Освещенное факелами прекрасное тело блестело от пота. Она задыхалась, полная грудь вздымалась и опадала. Губы невольницы быгш полуоткрыты. Теперь, когда танец завершился, она едва могла пошевелиться. Мы обошлись с ней довольно сурово. Она поймала мой взгляд и подняла руку. Девчонка лежала у самых моих ног.Я жестом разрешил ей встать на колени. Она послушно встала, не смея поднять голову. Темные волосы разметались по полу, частично закрывая кусочек карты, на который смотрели мы с Самосом. Я пытался разобрать надпись на горианском языке.— Разгадка находится здесь, — повторил Самос. — В Тахари.Робко и деликатно танцовщица протянула руки и прикоснулась к моей ноге. Взгляд ее выражал отчаяние. Я махнул рукой стражникам, и они поволокли визжащую девчонку по полу и швырнули на один из двух низких столов.Пусть разогреется получше.Мужчины заревели от восторга.Я еще подожду.Девушка, которую раньше называли мисс Присцилла Блейк-Эллен, поднялась на ноги и в ужасе попятилась, но на плечо ее тут же легла рука стражника. Сейчас она была безымянной рабыней, хозяин еще не подобрал ей подходящего имени.Самос из Порт-Кара махнул стражникам. Девушка завизжала и попыталась вырваться из опутывающих ее ремней.Ее тоже швырнули на столы.Ибн-Саран, торговец солью из Касры, продолжал сидеть, скрестив ноги. Глаза его были прикрыты. Он не обращал ни малейшего внимания на насилуемых рабынь. Казалось, он тоже размышлял над картой.— Можете взять себе любую из девушек, благородный Ибн-Саран, — произнес Самос.— Благодарю вас, благородный Самос. Но я предпочитаю учить рабыню быть рабыней в своем шатре на циновке покорности.Я повернулся к Самосу и объявил, что уезжаю утром.— Я понял, что путь твой лежит в Тахари? — спросил Ибн-Саран.— Да, — сказал я.— Мне тоже надо в ту сторону, — произнес Ибн-Саран. — И я тоже планирую выехать утром. Не возражаете, если мы поедем вместе?— Хорошо, — сказал я.Ибн-Саран поднялся и дважды прикоснулся ладонью к ладони Самоса, после чего два раза прикоснулся к моей.— Пусть никогда не иссякнет вода в ваших бурдюках. Пусть у вас всегда будет вода.— Пусть никогда не иссякнет вода в твоих бурдюках, — отозвался я. — Пусть у тебя всегда будет вода.Он поклонился и вышел из зала.— Курия, — сказал я, имея в виду зверя в подвалах Самоса.— Да?— Освободите его.— Освободить? — опешил Самос.— Да, — сказал я.— Ты хочешь идти по его следам?— Нет, — ответил я.Мало кто из людей способен угнаться за взрослым курией. Это подвижные и очень смышленые звери с необычайно острым восприятием. Идти несколько недель по следу такого подозрительного, свирепого и настороженного существа может только самоубийца. Рано или поздно зверь почует погоню, и с этой минуты охотник превратится в жертву. Ночью курия видит как днем.— Что ты собираешься делать? — спросил Самос.— Между куриями существуют сильные разногласия, — сказал я. — Сдается мне, что этот — наш союзник.— Ты спятил, — сказал Самос.— Может быть.— Я отпущу курию через два дня после того, как ты покинешь Порт-Кар.— Возможно, мы встретимся с ним в Тахари.— Я бы не стал искать этой встречи. Я улыбнулся.— Уезжаешь утром?— Я уеду до рассвета.— Поедешь с Ибн-Сараном? — спросил Самос.— Нет, — ответил я. — Я ему не верю.— Я тоже, — кивнул Самос. Глава 2. НА УЛИЦАХ ТОРА — Вода! Вода! — кричал продавец.— Давай, — сказал я.Он подошел, согнулся и затараторил, не переставая улыбаться. На плече торговца висел бурдюк из кожи верра, на поясе звенело больше дюжины медных чашек. Левое плечо было мокрым от бурдюка. На рубашке под ремнями виднелись полоски пота. Он отцепил с пояса медную чашку и, не снимая с плеча бурдюк, налил мне воды. На голову торговца был намотан тюрбан из репса. Такая ткань хорошо защищает от солнца, не позволяет испаряться поту и обеспечивает хорошую циркуляцию воздуха. Для бедняков тюрбаны служат также подушками, на которых удобно переносить тяжелые грузы, слегка придерживая их правой рукой. Вода текла в кружку из залепленного воском краника., За бурдюками ухаживают весьма тщательно, зашивая и заливая воском малейшие порезы и трещины. Ремни позволяют носить бурдюк как за спиной, так и на плече, в зависимости от того, как удобно владельцу. Кружка оказалась грязной.Я протянул торговцу медный тарск и начал медленно пить соленую и грязную воду. Солнце стояло высоко.Лежащий на северо-западе Тахари город Тор являлся главным перевалочным пунктом для разбросанных по безжизненной пустыне оазисов. Вокруг него простирался раскаленный континент песка и камня. В оазисах, в зависимости от доступности воды, проживало от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Нередко от одного оазиса до другого было не меньше нескольких сотен пасангов. Эти поселения полностью зависели от караванов из Тора, Касры и даже из далекой Турий. В обмен на жизненно необходимые товары караваны забирали продукцию оазисов. Сюда везли репс, парчу, шелк, ковры, серебро, золото, украшения, зеркала, бивни кайлаука, благовония, шкуры, перья, дорогие породы дерева, инструменты, иголки, предметы из кожи, соль, орехи и пряности, птиц из джунглей, пользовавшихся чрезвычайной популярностью в домах, оружие, строительную древесину, листы жести и меди, базийский чай, шерсть из Герта, богато инкрустированные хлысты и плети, рабынь и многое, многое другое. Из оазисов же главным образом вывозили финики и прессованные финиковые кирпичи. В оазисах финиковые пальмы достигают более согни футов в высоту. Проходит не менее десяти лет, прежде чем они начинают плодоносить. Зато потом они дают урожай в течение столетия. Каждое дерево приносит от одного до пяти горианских вейтов в год. Один вейт равен примерно десяти стоунам, или сорока земным фунтам. В оазисах много занимаются фермерством или, лучше сказать, садоводством, хотя продукция редко идет на экспорт. Из зерновых здесь выращивают желтый гибрид сатарны, приспособленный к раскаленным температурам пустыни. Разводят также всевозможные ягоды, бобовые, лук, различные сорта дынь, листовые овощи, которые здесь называют кэч, а также корнеплоды: турнепс, морковь, редис в круглом и цилиндрическом виде. В изобилии произрастают корты — крупные толстокожие шарообразные овощи коричневого цвета, достигающие шести дюймов в диаметре, с сочной желтой мякотью и множеством семян Благодаря жаркому климату в оазисах удается снимать по два урожая в год. В небольших садах выращивают ларму и тоспиты. Попадаются посадки репса, хотя большая его часть поступает с караванами. Иногда можно встретить кайила или верра. Эти животные обитают в окружающих оазисы пустынях. Кочевники перегоняют стада с одного скудного пастбища на другое. Места выпаса приходится менять по мере высыхания колодцев. Весной предпочитают останавливаться у маленьких источников, которые пересохнут первыми. Вокруг источников, как правило, трава не растет, поскольку приходящие на водопой звери вытаптывают и выгрызают ее начисто. Чаще всего источники превращаются в грязные болотца, вокруг которых на потрескавшейся от зноя земле растут карликовые деревья. Кочевники доставляют в оазисы мясо, шкуры и грубую одежду из шерсти животных. Взамен они получают зерно сатарны и, самое главное, базийский чай. Са-тарна — основной источник питания жителей пустыни. Будучи скотоводами, кочевники едят очень мало мяса. Они не могут позволить себе употреблять в пищу животных, приносящих шерсть и молоко. В среднем к пятнадцати годам кочевник может припомнить не более двенадцати случаев, когда ему доводилось поесть мяса. Зато разбойники, которым животные достаются легко, едят мяса вдоволь. Чай играет в жизни кочевников огромную роль. Его пьют горячим и очень сладким. Через сахар кочевники получают недостающие калории. При этом они сильно потеют. Как правило, за раз выпивают'три небольших чашечки.Я сделал последний глоток и вернул кружку торговцу водой. Тот поклонился, разулыбался, прицепил кружку на пояс и побежал дальше, оглушительно выкрикивая: «Вода! Вода!»Я сморгнул, пытаясь приноровиться к ослепительному, жаркому солнцу. Дома в Торе выстроены из глины и кирпича Стены покрывают цветной штукатуркой Сейчас, однако, все казалось бесцветным. Пожалуй, мне стоило приобрести местную одежду. Я был слишком заметен.Я направился в сторону базара.С легким копьем я обращался неплохо. Этому меня научил народ фургонов. Но я понятия не имел о кривом ятагане. Висящий на левом плече короткий меч сослужит плохую службу в седле кайила. В Тахари не дерутся пешими. Пеший человек в пустыне еще до начала боя считается покойником.Я взглянул на здания. Наконец-то я попал в тень. Узкая крутая улочка спускалась к базару. В Торе нет домов выше четырех этажей. Больше из глиняных кирпичей и бревен никто строить не решается. Благодаря неровной каменистой поверхности, на которой расположен город, многие дома кажутся выше, чем они есть на самом деле. Снаружи здания ничем не украшены, лишь иногда в гладких серых стенах попадаются узкие окна. Стены выходят непосредственно на улицы, отчего последние выглядят как глубокие ущелья. В середине улицы тянется сточная канава. В Торе редко идут дожди, и канава используется главным образом как помойка. Рабы просто выходят из домов и сваливают в нее мусор. Зато за высокими стенами можно найти прекрасные, ухоженные сады и уютные, прохладные беседки. В этом отношении Тор мало чем отличается от прочих горианских городов. В Торе находятся фирмы крупнейших караванных купцов. Здесь же процветают ремесла. В городе работают резчики по дереву и камню, полировщики, краснодеревщики, ювелиры, красильщики, ткачи, сапожники, горшечники, кожевники, стекольщики, мастера по посуде, оружейники и другие специалисты. Большинство населения города работает на караванную торговлю. Здесь много охраняемых складов, что обеспечивает рабочие места кладовщикам и охранникам, в сотнях лачуг проживают погонщики кайилов и гуртовщики. Для охраны караванов купцы предпочитают нанимать только известных людей, нередко им оплачиваются периоды простоев. Гуртовщики и погонщики приходят и уходят. При их отборе бросают монеты, тянут жребий короткими и длинными палочками. Погонщикам говорят, что это делается для того, чтобы обеспечить справедливый отбор. На самом же деле, и все об этом знали, подобным образом страхуются оттого, чтобы в караван не попала сговорившаяся перебить охрану и похитить ценности шайка. Впрочем, в основном гуртовщики и погонщики люди честные. По окончании долгого пути они получают хорошее вознаграждение. А в трактирах и прочих увеселительных заведениях Тора их поджидают табуны раздетых девушек.— В моем доме, — выкрикивали хозяева, — вы можете получить в аренду ключик от ее комнаты.Как правило, подобные призывы мало кого волнуют, люди торопятся в места, не нуждающиеся в столь дешевой рекламе. В Торе имеется несколько заведений, где качество услуг гарантировали. Думаю, стоит упомянуть о нескольких. Самый известный — отель «Шелковый оазис», сюда приезжают даже из Ара, но цены, конечно, здесь запредельные. К заведениям среднего ранга относятся «Золотой ошейник» и «Серебряная цепь». Оба держит некий торианец по имени Гаран. Из недорогих и приличных трактиров я бы порекомендовал «Плеть», «Веминиум», «Гранат», «Красную клетку» и «Сад удовольствий». С точки зрения гуртовщиков и погонщиков, у всех вышеперечисленных точек, равно как у еще сорока им подобных, имеется одно общее свойство: здесь довели до совершенства искусство отлучения человека от его денег. Погонщиков можно понять. У них на счету каждый грош, а в таких местах деньги испаряются, как вода на солнцепеке. Загулявшие погонщики и гуртовщики могут по несколько ночей шляться из одной точки в другую. Плата за провод каравана, на который иной раз уходят месяцы, разлетается дней за десять — пятнадцать. Зато, конечно, есть что вспомнить. Заканчивается все, как правило, тяжелым похмельем, тошнотой и невыносимой головной болью. Народ снова тянется на биржу в надежде продать свои услуги очередному хозяину каравана.Мимо меня прошел парень со связкой живых вуло. Он тащил птиц за ноги, головы болтались у самой земли. Сзади шел второй с корзиной яиц.Я побрел за ними, надеясь попасть на базар.Воды в оазисах всегда не хватает. Дома строят на возвышенностях, где все равно ничего не растет. Низины пытаются кое-как возделывать. Землю поливают в основном вручную, хотя иногда можно увидеть неуклюжие деревянные механизмы. Плодородную землю для строительства не используют. Подобным же образом устроен и Тор. В самых низких местах города располагаются колодцы. От них, кругами, разрастается город. Этим объясняется множество узеньких, кривых улочек в старой его части. Единственным, пожалуй, преимуществом подобной застройки является то, что вода находится в наиболее защищенном районе города — в его центре. Должен сказать, что в Торе воды, судя по всему, хватало. Сады поражали пышностью и красотой.Я оказался в центральной части города.— Кому воды? — услышал я. — Свежая вода!Обернувшись, я увидел того же самого водоноса, у которого уже выпил кружку. Мимо прошла женщина. Под темной накидкой она держала ребенка. Я направился вниз, к базару.Я приехал в Тор четыре дня назад. Перед этим я завернул в Касру и продал своего тарна. В таких местах, как Тор, к тарнсменам относятся с подозрением. Из Касры я отправился на дхоу вверх по Нижнему Файену до деревушки Куртцзал, лежащей к северу от Тора. Нередко сюда привозят из Тора товары для дальнейшей отправки в Касру по реке. В Касре я выдавал себя за тарнсмена, охотника за живым товаром. Для пущей убедительности я перебросил через седло обнаженную девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39