И даже не догадывается, как сильно его к ней влечет. Никогда ему так сильно не хотелось обнять женщину и целовать ее до бесчувствия. Женщины всегда проявляли к нему интерес и дарили свою благосклонность. Маргарита Саттон уж точно не имела ничего против связи с ним. В этом-то все и дело. Воспитанная в монастыре, леди Элдсуайт наверняка не имела понятия, о том, как далеко ее мог завести поцелуй.
Роберт почувствовал угрызения совести. Элдсуайт наверняка девственница. Любовные игры с ней влекли за собой другие осложнения, довольно многочисленные. Прежде всего леди Элдсуайт – дочь его заклятого врага. И если обнаружит, что он старается вернуть себе землю, которую Элдсуайт ошибочно считает своей, неизвестно, чего от нее можно ждать. В порыве гнева она может нанести увечье ему или, чего доброго, его верному Барстоу, которым он так дорожит.
От этой мысли Роберту стало не по себе.
Нужно действовать осторожно, не отрицая и. не подтверждая ее подозрений. До поры до времени ему удавалось вести себя, именно так. Однако проклятая совесть нашептывала ему, что честнее было бы открыться леди Элдсуайт. Но если он прислушается к голосу совести, придется платить за это высокую цену.
Роберт озяб и сильно проголодался. Пора возвращаться в хижину. Прошло достаточно времени, и леди Элдсуайт успела переодеться.
Войдя в лачугу, он увидел, что девушка спит, свернувшись калачиком, укрывшись убогим потрепанным одеялом. Ее темные волосы рассыпались по плечам.
Роберт приблизился к ней. Ему вдруг захотелось поправить прядку у нее на лбу. Он протянул к Элдсуайт руку, но вовремя спохватился. Не стоит ее будить. Его обуревало неудержимое желание погладить роскошные волосы Элдсуайт. До чего же она хороша! Король должен издать закон, запрещающий таким красивым девушкам носить вуаль.
Элдсуайт повернулась на другой бок. Одеяло соскользнуло, обнажив ее пышную грудь.
Роберт зажмурился. Господи милостивый! Почему он стоит сейчас здесь и любуется ею? Неужели эта колдунья, заговаривающая лошадей, приворожила его? Даже сейчас у него в ушах звучит ее сладостный голос. Он помнит каждое слово, произнесенное Элдсуайт. Думает только о ней.
«Сэр Роберт, я не могла себе представить, чтобы человек, который прославился не только своим искусством объезжать лошадей, но и своим распутством, подчинился призыву Господа и возглавил войска принца, чтобы нести другим народам христианскую веру».
Когда она произнесла это – там, на берегу, – он чуть не расхохотался. Даже сейчас Роберт с трудом удержался от смеха.
Он вздохнул. Одним махом проглотив суп, Роберт прилег на тюфяк рядом с Элдсуайт, так, чтобы чувствовать тепло ее тела, но не прикасаться к ней.
Элдсуайт пошевелилась во сне, и из-под короткого одеяла показалась ее обнаженная нога. Когда Элдсуайт случайно коснулась Роберта ногой, он мгновенно ощутил жар во всем теле.
А затем увидел большой черно-синий синяк у нее на бедре.
Проклятие. Он не мог вспомнить, когда поставил ей этот синяк. Роберт заставил себя закрыть глаза, перевернулся на другой бок и постарался заснуть.
Проснувшись посреди ночи, Элдсуайт увидела, что лежит, прислонившись к спокойно спящему возле нее мужчине. Сэр Роберт дышал спокойно и ровно. В довершение ко всему, Элдсуайт с удивлением обнаружила, что его обнаженная рука покоится на ее оголенной груди. От ужаса она боялась пошевелиться.
Боже милостивый! Почему этот мужчина лежит так близко от нее?
Осторожно, чтобы не разбудить сэра Роберта, она убрала его руку со своей груди. Обмотавшись одеялом, Элдсуайт поднялась с тюфяка, надела туфли и вышла из хижины. К счастью, сэр Роберт даже не пошевелился. Вдохнув прохладный ночной воздух, Элдсуайт окончательно проснулась. Вглядываясь в темные густые заросли и убедившись, что поблизости не видно притаившихся в засаде людей Гилроя, она осмелилась пройти дальше в лес, ступая по мягкому ковру шуршавших под ногами листьев. Лес был полон ночных приглушенных звуков. Стрекотали сверчки. Где-то вдали кричала сова. Элдсуайт подошла к Барстоу. Увидев ее, он поднял уши. Она уткнулась лицом в его шею. Вдыхая знакомый и милый ее сердцу запах лошади, она потерлась щекой о шелковистую шею скакуна.
– Я потеряла Цереру и Халифа. Самых лучших коней, которых я видела в жизни.
Говоря это, она улыбалась, но слезы струились у нее по щекам. Элдсуайт вытерла их.
– Все, хватит. Больше не буду плакать. Прошлого не вернешь. – Она ласково погладила шею коня. – Ты устал, тебе нужно хорошенько отдохнуть. До рассвета еще несколько часов. Вчера ты нас спас. Спасибо тебе за это.
Услышав шаги за спиной, Элдсуайт оглянулась. Перед ней стоял сэр Роберт.
– Что вы здесь делаете, сэр Роберт? Шпионите за мной? – резко спросила она.
– Пойдемте в хижину, леди Элдсуайт, – миролюбиво проговорил сэр Роберт. – Вам опасно здесь находиться. Тем более одной. Вокруг снуют разведчики Гилроя. – Взгляд Роберта случайно упал на ее ноги.
Только в этот момент сообразив, что ее оголенные нога выглядывают из-под короткого одеяла, Элдсуайт резко повернулась и направилась к хижине. Войдя внутрь, она минуту-другую стояла, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Ей было стыдно из-за своего нелепого вида, из-за слез. Гордость Элдсуайт была уязвлена. Господи! Только бы сэр Роберт не заметил ее слез! Она тяжело вздохнула. Достаточно с нее перенесенного унижения. Она прижала одеяло к обнаженной груди и гордо расправила нагие плечи.
Пресвятая Дева Мария! Элдсуайт безразлично, что думает о ней какой-то там сэр Роберт! Зато граф Глостер относится к ней с уважением. Возможно, даже немного ее побаивается. Элдсуайт хотела мысленно представить своего жениха, но безуспешно: его далекий образ растворился в дымке, вытесненный образом другого мужчины. Элдсуайт никак не могла выбросить из головы сэра Роберта – мужественного и прекрасного.
Элдсуайт потрогала рукой щеку. Боже милостивый! Почему лорд Глостер ни разу не целовал ее так, как сэр Роберт? Пусть даже это был бы поцелуй в щечку.
Послышались тяжелые шаги. Элдсуайт поспешно схватила сорочку и платье. Одежда была влажной, но девушка не обращала на это внимания. Она торопливо оделась и поправила растрепанные волосы. На пороге появился сэр Роберт. Войдя в хижину, он лег на соломенный тюфяк.
– Ложитесь спать и вы, леди Элдсуайт. До Хиллсборо путь неблизкий, вам нужно хорошенько отдохнуть. Не вздумайте больше выходить из хижины. А если возникнет необходимость, я пойду вместе с вами, – сказал он, держась за рукоятку меча.
Элдсуайт нахмурилась и легла на тюфяк. Она лежала, вслушиваясь в ночные звуки. Где-то вдали раздавались трели коноплянки, у реки шуршал на ветру камыш. Элдсуайт никак не могла уснуть. Сон бежал от нее.
Вдруг она услышала, что Барстоу бьет копытом землю.
Обеспокоенная Элдсуайт села на тюфяке. Роберт – тоже.
Конь чем-то встревожен. Элдсуайт нутром чуяла: что-то неладно.
Глава 5
Роберт обнажил меч.
– Нам нужно срочно уходить отсюда, – прошептал он. – Наверное, в лесу солдаты. – Он кивком показал на выход из хижины.
Барстоу гарцевал вокруг дерева, его глаза возбужденно сверкали. Роберт развязал поводья и вскочил на коня, а затем усадил позади себя Элдсуайт.
– Куда ехать? – шепотом спросил он.
Элдсуайт показала на каменистую тропу, которая начиналась за хижиной, а потом поднималась на гору, где росли деревья:
– Вон к тому утесу. Там между скалами есть проход.
Барстоу, скользя копытами по камням, с трудом взбирался на гору. Сидя в седле, Роберт оглянулся назад. Он увидел, как люди Гилроя ворвались в хижину, которую они с Элдсуайт только что оставили в такой спешке. Два солдата подрались за право забрать себе кольчугу сэра Роберта. Двое других заметили вдали Барстоу и жестами показывали остальным на тропу.
Элдсуайт выхватила у Роберта поводья и повернула лошадь налево.
– Туда, за деревья. Расщелина расположена там.
– Какого черта?
– Вон в той стороне. – Элдсуайт велела Барстоу обойти вокруг горы и остановила его у расщелины. Внутри была пещера, в которую легко мог пройти человек. Однако лошади, а тем более всаднику войти в нее было довольно трудно. – Слезайте с коня. Расщелина слишком узкая.
Элдсуайт повела Роберта и Барстоу через горный перешеек – такой узкий, что бока Барстоу задевали каменные стены. Конь время от времени артачился, не желая идти дальше, и они с Робертом то ласково уговаривали его, то подгоняли шлепками.
– Леди Элдсуайт, ни один человек в здравом уме не поведет сюда лошадь, – говорил сэр Роберт, плечом подталкивая Барстоу в зад и шлепая его по ляжке.
– Держу пари, что это так и есть, – согласилась она и, вытянув шею, вгляделась вдаль: – Там виден просвет!
Выйдя из расщелины, сэр Роберт прищурился от яркого утреннего света, который ударил ему прямо в глаза. Внизу открывалась долина.
Элдсуайт снимала с платья прилипшую к нему паутину.
– По моим расчетам, до деревни Уикерем отсюда – всего один день езды. Впрочем, это зависит от того, как быстро мы будем передвигаться. Большего, к сожалению, сказать вам не могу: никогда не бывала так далеко от дома, только когда провожала папу на Святую землю.
В это время из расщелины послышался разгневанный голос какого-то солдата:
– Ах ты, распроклятая скотина! Я заставлю тебя идти вперед. Иди, не то привяжу тебе к хвосту ежа!
Роберт мигом вскочил на Барстоу и подал руку Элдсуайт, помогая ей сесть сзади.
– Скорее в Уикерем, миледи. Или все равно куда – по тропе, ведущей вниз, к подножию горы.
Роберт пришпорил коня, и вскоре лязг железных доспехов и крики воинов остались далеко позади.
Махат держала Цереру под уздцы. Лошадь тихо ржала. Она смотрела на диких пони с длинной шерстью на ногах и на бороде. Резвые дикие пони бегали по освещенному лунным светом лугу у озера. Они были не дальше пятидесяти футов от Махат.
Церера топала копытами и незаметно отодвигалась от Махат. Девушка крепче ухватила поводья. Она нашла кобылу леди Элдсуайт в лесу, где та бродила в табуне вместе с дикими пони. Сначала Махат хотела прогнать из леса лошадь, причинявшую всем одно беспокойство. Однако Сафия – наставница Махат – попросила девушку привести ей лошадь леди Элдсуайт.
– Ну-ну, успокойся, – сказала Сафия. И лошадь присмирела.
Махат почувствовала вспышку ревности. Она – не самая первая среди учеников ее наставницы. И далеко не самая лучшая. Полюбит ли когда-нибудь ее Сафия также сильно, как любит Элдсуайт из Креналдена?
Она сняла из-за спины лук со стрелами.
– Госпожа, леди Элдсуайт сбежала из хижины отшельника. Она вместе с рыцарем сэром Робертом Бретоном, коневодом из замка Хиллсборо.
Сафия молчала. Она смотрела на женщин, купавшихся в озере, над которым клубился пар. Эти восемь женщин сбежали из замка Креналден. Они спасались в лесу от побоев, ища убежища среди Плачущих Женщин, которые звали Сафию своей наставницей. Среди них были молодые и старые, замужние и одинокие. Многим, спасавшимся от вражеских солдат, не удалось избежать изнасилования. Их жалобные вопли и причитания разносил по лесу ветер.
Этот священный ритуал призван излечить их душевные раны. Церемония одинакова для всех новеньких, кто только что присоединился к Плачущим Женщинам. Искупавшись в озере при лунном свете, они должны возродиться для новой, более счастливой жизни. Это очистит их тела и души. Женщины должны отказаться от собственности и взять в руки оружие.
Искупавшись, женщины вышли из воды, чувствуя себя обновленными. Каждая получила узелок со своей старой одеждой, а также лук со стрелами или короткий меч.
Целеста, сестра Махат, стала бросать отстриженные у женщин пряди волос в узелки со старой ненужной одеждой – распоротыми платьями, сорочками, вуалями. Все это им больше не понадобится. Затем она поднесла к груде узелков зажженный факел.
При свете костра, на котором сгорала их одежда, женщины торжественно облачались в блузы, бриджи, гетры и накидки с капюшоном, которые символизировали их новую жизнь среди Плачущих Женщин. Издали их нельзя было принять за женщин. Но именно этого они и добивались.
Махат смущенно кашлянула, не зная, удобно ли прерывать размышления наставницы.
– Миледи, – робко прошептала она. – Я привела ее лошадь, как вы мне велели. Хотите, чтобы я также привела к вам леди Элдсуайт?
Сафия откинула капюшон. Ее красивое лицо было бесстрастным, а в темных умных глазах притаилась печаль. Махат каждый раз удивлялась тому, какая гладкая у Сафии кожа. Казалось, время не властно над этой удивительной женщиной. Нежное лицо обрамляли стриженые седые волосы, а ее хрупкая на вид фигура была гибкой и грациозной. Сафия была одета в блузу темно-зеленого цвета – цвета леса. На шее она носила крученое золотое ожерелье, запястья украшали браслеты. Ее украшения таинственно поблескивали при свете луны. «Она такая же красивая, какой была в тот день, когда я впервые ее увидела, – подумала Махат, – в тот самый день, когда она, рыдая, пришла к нам в лагерь». Сафия бежала из замка Креналден. Ее преследовали злые рычащие псы, готовые разорвать ее на части. Дело в том, что Сафию обвинили в колдовстве. Точно так же, как многих других женщин из этого лагеря. Но здесь, в лесу, на лоне природы, все грехи – настоящие или вымышленные – были прощены. Даже страшный грех быть колдуньей, заговаривающей лошадей.
Сафия взяла Махат за руки и заглянула ей в. глаза:
– Ну а как сама леди Элдсуайт? С ней все в порядке? Она жива, здорова?
– Да, госпожа.
– Кто виноват в ее несчастье? Тот коневод?
– Нет. Напротив, он помог ей скрыться от Джона Гилроя и убежать от солдат, которые внезапно нагрянули в хижину отшельника.
Сафия облегченно вздохнула, затем снова повернулась к своим подопечным. Вопли женщин и причитания прекратились. Так было всегда. Иногда одна-две женщины могли проплакать всю ночь, до утра. Но со временем они окрепнут духом. Зря местные жители и пришлые охотники прозвали их небольшое общество Плачущими Женщинами. Можно подумать, что они только и делают, что рыдают и стенают, оплакивая свою злую судьбу. Но это совеем не так. На самом деле они сильны. Их довольно много – несколько сотен женщин живут здесь, под сенью леса. И все считают мудрую Сафию – колдунью, заговаривающую лошадей, – своей предводительницей. Бремя свалившейся на Сафию ответственности не могло не сказаться на ней. Она давно устала бороться, и Махат знала, что Сафия не задержится е ними надолго. Она слишком часто говорила о том, что хочет возвратиться на родину.
Целеста вела в лагерь новых женщин.
– Госпожа, – тихо позвала Махат. – Хотите, чтобы мы привели вам леди Элдсуайт?
– Нет, – также тихо ответила Сафия. – Она пока не нуждается во мне. Но это лишь до поры до времени.
У Махат отлегло от сердца. Ей не хотелось приводить Элдсуайт из Креналдена в лагерь Плачущих Женщин. В лагере должна быть только одна колдунья, заговаривающая лошадей, которая со временем сменит на посту предводительницы госпожу Сафию. И Махат намеревалась стать именно этой женщиной. Она скрестила руки на груди.
– А как быть с ним, госпожа? – спросила она. – Мы оставим коневода в покое?
Сафия подошла к стаду диких пони, которые вошли в озеро, чтобы напиться воды. Среди них была молодая кобыла с двумя жеребятами, похожими друг на друга, как две капли воды. Они стояли рядом, и один из них игриво покусывал другого за холку.
– Да, Махат. Остальным скажите, чтобы не трогали леди Элдсуайт и ее коневода. Пусть идут своей дорогой. А вот люди Джона Гилроя должны понести наказание за то, что вторглись без разрешения в наш заповедный лес. Заманите их к берегу озера. Пусть зайдут в воду в железных доспехах. Надолго ли их тогда хватит?
Сафия накинула на голову капюшон и пошла по тропинке.
Махат оседлала Цереру, поскакала галопом к тропе, ведущей к хижине отшельника, мимо леса, где сотня крепких телом и духом женщин следила за каждым шагом ничего не подозревавших солдат.
Элдсуайт и сэр Роберт проезжали по общинным полям, простиравшимся вокруг леса Белуэй. Полуденное солнце нещадно палило. Спина Барстоу стала скользкой от пота. Здесь, на открытом пространстве, под раскаленным добела солнцем, было жарче, чем в кузнечной мастерской.
Сэр Роберт оглянулся. Солдаты Гилроя по-прежнему следовали за ними.
– Слава Богу, что их лошади устали не меньше Барстоу. Однако пока не время для отдыха и водопоя, – сказал он, словно прочитав мысли Элдсуайт.
Сидя в седле, Элдсуайт оглянулась, чтобы получше рассмотреть преследователей. Кажется, они стали отставать.
Вдруг люди Гилроя резко остановились прямо посреди дороги и стали что-то оживленно обсуждать, после чего повернули лошадей назад. Элдсуайт не верила своим глазам.
– Сэр Роберт, они прекратили погоню!
– С чего бы это? – удивился сэр Роберт. – Гилрой не изменит тактику.
В глубине души Элдсуайт разделяла сомнения сэра Роберта, хотя виду не подавала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Роберт почувствовал угрызения совести. Элдсуайт наверняка девственница. Любовные игры с ней влекли за собой другие осложнения, довольно многочисленные. Прежде всего леди Элдсуайт – дочь его заклятого врага. И если обнаружит, что он старается вернуть себе землю, которую Элдсуайт ошибочно считает своей, неизвестно, чего от нее можно ждать. В порыве гнева она может нанести увечье ему или, чего доброго, его верному Барстоу, которым он так дорожит.
От этой мысли Роберту стало не по себе.
Нужно действовать осторожно, не отрицая и. не подтверждая ее подозрений. До поры до времени ему удавалось вести себя, именно так. Однако проклятая совесть нашептывала ему, что честнее было бы открыться леди Элдсуайт. Но если он прислушается к голосу совести, придется платить за это высокую цену.
Роберт озяб и сильно проголодался. Пора возвращаться в хижину. Прошло достаточно времени, и леди Элдсуайт успела переодеться.
Войдя в лачугу, он увидел, что девушка спит, свернувшись калачиком, укрывшись убогим потрепанным одеялом. Ее темные волосы рассыпались по плечам.
Роберт приблизился к ней. Ему вдруг захотелось поправить прядку у нее на лбу. Он протянул к Элдсуайт руку, но вовремя спохватился. Не стоит ее будить. Его обуревало неудержимое желание погладить роскошные волосы Элдсуайт. До чего же она хороша! Король должен издать закон, запрещающий таким красивым девушкам носить вуаль.
Элдсуайт повернулась на другой бок. Одеяло соскользнуло, обнажив ее пышную грудь.
Роберт зажмурился. Господи милостивый! Почему он стоит сейчас здесь и любуется ею? Неужели эта колдунья, заговаривающая лошадей, приворожила его? Даже сейчас у него в ушах звучит ее сладостный голос. Он помнит каждое слово, произнесенное Элдсуайт. Думает только о ней.
«Сэр Роберт, я не могла себе представить, чтобы человек, который прославился не только своим искусством объезжать лошадей, но и своим распутством, подчинился призыву Господа и возглавил войска принца, чтобы нести другим народам христианскую веру».
Когда она произнесла это – там, на берегу, – он чуть не расхохотался. Даже сейчас Роберт с трудом удержался от смеха.
Он вздохнул. Одним махом проглотив суп, Роберт прилег на тюфяк рядом с Элдсуайт, так, чтобы чувствовать тепло ее тела, но не прикасаться к ней.
Элдсуайт пошевелилась во сне, и из-под короткого одеяла показалась ее обнаженная нога. Когда Элдсуайт случайно коснулась Роберта ногой, он мгновенно ощутил жар во всем теле.
А затем увидел большой черно-синий синяк у нее на бедре.
Проклятие. Он не мог вспомнить, когда поставил ей этот синяк. Роберт заставил себя закрыть глаза, перевернулся на другой бок и постарался заснуть.
Проснувшись посреди ночи, Элдсуайт увидела, что лежит, прислонившись к спокойно спящему возле нее мужчине. Сэр Роберт дышал спокойно и ровно. В довершение ко всему, Элдсуайт с удивлением обнаружила, что его обнаженная рука покоится на ее оголенной груди. От ужаса она боялась пошевелиться.
Боже милостивый! Почему этот мужчина лежит так близко от нее?
Осторожно, чтобы не разбудить сэра Роберта, она убрала его руку со своей груди. Обмотавшись одеялом, Элдсуайт поднялась с тюфяка, надела туфли и вышла из хижины. К счастью, сэр Роберт даже не пошевелился. Вдохнув прохладный ночной воздух, Элдсуайт окончательно проснулась. Вглядываясь в темные густые заросли и убедившись, что поблизости не видно притаившихся в засаде людей Гилроя, она осмелилась пройти дальше в лес, ступая по мягкому ковру шуршавших под ногами листьев. Лес был полон ночных приглушенных звуков. Стрекотали сверчки. Где-то вдали кричала сова. Элдсуайт подошла к Барстоу. Увидев ее, он поднял уши. Она уткнулась лицом в его шею. Вдыхая знакомый и милый ее сердцу запах лошади, она потерлась щекой о шелковистую шею скакуна.
– Я потеряла Цереру и Халифа. Самых лучших коней, которых я видела в жизни.
Говоря это, она улыбалась, но слезы струились у нее по щекам. Элдсуайт вытерла их.
– Все, хватит. Больше не буду плакать. Прошлого не вернешь. – Она ласково погладила шею коня. – Ты устал, тебе нужно хорошенько отдохнуть. До рассвета еще несколько часов. Вчера ты нас спас. Спасибо тебе за это.
Услышав шаги за спиной, Элдсуайт оглянулась. Перед ней стоял сэр Роберт.
– Что вы здесь делаете, сэр Роберт? Шпионите за мной? – резко спросила она.
– Пойдемте в хижину, леди Элдсуайт, – миролюбиво проговорил сэр Роберт. – Вам опасно здесь находиться. Тем более одной. Вокруг снуют разведчики Гилроя. – Взгляд Роберта случайно упал на ее ноги.
Только в этот момент сообразив, что ее оголенные нога выглядывают из-под короткого одеяла, Элдсуайт резко повернулась и направилась к хижине. Войдя внутрь, она минуту-другую стояла, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Ей было стыдно из-за своего нелепого вида, из-за слез. Гордость Элдсуайт была уязвлена. Господи! Только бы сэр Роберт не заметил ее слез! Она тяжело вздохнула. Достаточно с нее перенесенного унижения. Она прижала одеяло к обнаженной груди и гордо расправила нагие плечи.
Пресвятая Дева Мария! Элдсуайт безразлично, что думает о ней какой-то там сэр Роберт! Зато граф Глостер относится к ней с уважением. Возможно, даже немного ее побаивается. Элдсуайт хотела мысленно представить своего жениха, но безуспешно: его далекий образ растворился в дымке, вытесненный образом другого мужчины. Элдсуайт никак не могла выбросить из головы сэра Роберта – мужественного и прекрасного.
Элдсуайт потрогала рукой щеку. Боже милостивый! Почему лорд Глостер ни разу не целовал ее так, как сэр Роберт? Пусть даже это был бы поцелуй в щечку.
Послышались тяжелые шаги. Элдсуайт поспешно схватила сорочку и платье. Одежда была влажной, но девушка не обращала на это внимания. Она торопливо оделась и поправила растрепанные волосы. На пороге появился сэр Роберт. Войдя в хижину, он лег на соломенный тюфяк.
– Ложитесь спать и вы, леди Элдсуайт. До Хиллсборо путь неблизкий, вам нужно хорошенько отдохнуть. Не вздумайте больше выходить из хижины. А если возникнет необходимость, я пойду вместе с вами, – сказал он, держась за рукоятку меча.
Элдсуайт нахмурилась и легла на тюфяк. Она лежала, вслушиваясь в ночные звуки. Где-то вдали раздавались трели коноплянки, у реки шуршал на ветру камыш. Элдсуайт никак не могла уснуть. Сон бежал от нее.
Вдруг она услышала, что Барстоу бьет копытом землю.
Обеспокоенная Элдсуайт села на тюфяке. Роберт – тоже.
Конь чем-то встревожен. Элдсуайт нутром чуяла: что-то неладно.
Глава 5
Роберт обнажил меч.
– Нам нужно срочно уходить отсюда, – прошептал он. – Наверное, в лесу солдаты. – Он кивком показал на выход из хижины.
Барстоу гарцевал вокруг дерева, его глаза возбужденно сверкали. Роберт развязал поводья и вскочил на коня, а затем усадил позади себя Элдсуайт.
– Куда ехать? – шепотом спросил он.
Элдсуайт показала на каменистую тропу, которая начиналась за хижиной, а потом поднималась на гору, где росли деревья:
– Вон к тому утесу. Там между скалами есть проход.
Барстоу, скользя копытами по камням, с трудом взбирался на гору. Сидя в седле, Роберт оглянулся назад. Он увидел, как люди Гилроя ворвались в хижину, которую они с Элдсуайт только что оставили в такой спешке. Два солдата подрались за право забрать себе кольчугу сэра Роберта. Двое других заметили вдали Барстоу и жестами показывали остальным на тропу.
Элдсуайт выхватила у Роберта поводья и повернула лошадь налево.
– Туда, за деревья. Расщелина расположена там.
– Какого черта?
– Вон в той стороне. – Элдсуайт велела Барстоу обойти вокруг горы и остановила его у расщелины. Внутри была пещера, в которую легко мог пройти человек. Однако лошади, а тем более всаднику войти в нее было довольно трудно. – Слезайте с коня. Расщелина слишком узкая.
Элдсуайт повела Роберта и Барстоу через горный перешеек – такой узкий, что бока Барстоу задевали каменные стены. Конь время от времени артачился, не желая идти дальше, и они с Робертом то ласково уговаривали его, то подгоняли шлепками.
– Леди Элдсуайт, ни один человек в здравом уме не поведет сюда лошадь, – говорил сэр Роберт, плечом подталкивая Барстоу в зад и шлепая его по ляжке.
– Держу пари, что это так и есть, – согласилась она и, вытянув шею, вгляделась вдаль: – Там виден просвет!
Выйдя из расщелины, сэр Роберт прищурился от яркого утреннего света, который ударил ему прямо в глаза. Внизу открывалась долина.
Элдсуайт снимала с платья прилипшую к нему паутину.
– По моим расчетам, до деревни Уикерем отсюда – всего один день езды. Впрочем, это зависит от того, как быстро мы будем передвигаться. Большего, к сожалению, сказать вам не могу: никогда не бывала так далеко от дома, только когда провожала папу на Святую землю.
В это время из расщелины послышался разгневанный голос какого-то солдата:
– Ах ты, распроклятая скотина! Я заставлю тебя идти вперед. Иди, не то привяжу тебе к хвосту ежа!
Роберт мигом вскочил на Барстоу и подал руку Элдсуайт, помогая ей сесть сзади.
– Скорее в Уикерем, миледи. Или все равно куда – по тропе, ведущей вниз, к подножию горы.
Роберт пришпорил коня, и вскоре лязг железных доспехов и крики воинов остались далеко позади.
Махат держала Цереру под уздцы. Лошадь тихо ржала. Она смотрела на диких пони с длинной шерстью на ногах и на бороде. Резвые дикие пони бегали по освещенному лунным светом лугу у озера. Они были не дальше пятидесяти футов от Махат.
Церера топала копытами и незаметно отодвигалась от Махат. Девушка крепче ухватила поводья. Она нашла кобылу леди Элдсуайт в лесу, где та бродила в табуне вместе с дикими пони. Сначала Махат хотела прогнать из леса лошадь, причинявшую всем одно беспокойство. Однако Сафия – наставница Махат – попросила девушку привести ей лошадь леди Элдсуайт.
– Ну-ну, успокойся, – сказала Сафия. И лошадь присмирела.
Махат почувствовала вспышку ревности. Она – не самая первая среди учеников ее наставницы. И далеко не самая лучшая. Полюбит ли когда-нибудь ее Сафия также сильно, как любит Элдсуайт из Креналдена?
Она сняла из-за спины лук со стрелами.
– Госпожа, леди Элдсуайт сбежала из хижины отшельника. Она вместе с рыцарем сэром Робертом Бретоном, коневодом из замка Хиллсборо.
Сафия молчала. Она смотрела на женщин, купавшихся в озере, над которым клубился пар. Эти восемь женщин сбежали из замка Креналден. Они спасались в лесу от побоев, ища убежища среди Плачущих Женщин, которые звали Сафию своей наставницей. Среди них были молодые и старые, замужние и одинокие. Многим, спасавшимся от вражеских солдат, не удалось избежать изнасилования. Их жалобные вопли и причитания разносил по лесу ветер.
Этот священный ритуал призван излечить их душевные раны. Церемония одинакова для всех новеньких, кто только что присоединился к Плачущим Женщинам. Искупавшись в озере при лунном свете, они должны возродиться для новой, более счастливой жизни. Это очистит их тела и души. Женщины должны отказаться от собственности и взять в руки оружие.
Искупавшись, женщины вышли из воды, чувствуя себя обновленными. Каждая получила узелок со своей старой одеждой, а также лук со стрелами или короткий меч.
Целеста, сестра Махат, стала бросать отстриженные у женщин пряди волос в узелки со старой ненужной одеждой – распоротыми платьями, сорочками, вуалями. Все это им больше не понадобится. Затем она поднесла к груде узелков зажженный факел.
При свете костра, на котором сгорала их одежда, женщины торжественно облачались в блузы, бриджи, гетры и накидки с капюшоном, которые символизировали их новую жизнь среди Плачущих Женщин. Издали их нельзя было принять за женщин. Но именно этого они и добивались.
Махат смущенно кашлянула, не зная, удобно ли прерывать размышления наставницы.
– Миледи, – робко прошептала она. – Я привела ее лошадь, как вы мне велели. Хотите, чтобы я также привела к вам леди Элдсуайт?
Сафия откинула капюшон. Ее красивое лицо было бесстрастным, а в темных умных глазах притаилась печаль. Махат каждый раз удивлялась тому, какая гладкая у Сафии кожа. Казалось, время не властно над этой удивительной женщиной. Нежное лицо обрамляли стриженые седые волосы, а ее хрупкая на вид фигура была гибкой и грациозной. Сафия была одета в блузу темно-зеленого цвета – цвета леса. На шее она носила крученое золотое ожерелье, запястья украшали браслеты. Ее украшения таинственно поблескивали при свете луны. «Она такая же красивая, какой была в тот день, когда я впервые ее увидела, – подумала Махат, – в тот самый день, когда она, рыдая, пришла к нам в лагерь». Сафия бежала из замка Креналден. Ее преследовали злые рычащие псы, готовые разорвать ее на части. Дело в том, что Сафию обвинили в колдовстве. Точно так же, как многих других женщин из этого лагеря. Но здесь, в лесу, на лоне природы, все грехи – настоящие или вымышленные – были прощены. Даже страшный грех быть колдуньей, заговаривающей лошадей.
Сафия взяла Махат за руки и заглянула ей в. глаза:
– Ну а как сама леди Элдсуайт? С ней все в порядке? Она жива, здорова?
– Да, госпожа.
– Кто виноват в ее несчастье? Тот коневод?
– Нет. Напротив, он помог ей скрыться от Джона Гилроя и убежать от солдат, которые внезапно нагрянули в хижину отшельника.
Сафия облегченно вздохнула, затем снова повернулась к своим подопечным. Вопли женщин и причитания прекратились. Так было всегда. Иногда одна-две женщины могли проплакать всю ночь, до утра. Но со временем они окрепнут духом. Зря местные жители и пришлые охотники прозвали их небольшое общество Плачущими Женщинами. Можно подумать, что они только и делают, что рыдают и стенают, оплакивая свою злую судьбу. Но это совеем не так. На самом деле они сильны. Их довольно много – несколько сотен женщин живут здесь, под сенью леса. И все считают мудрую Сафию – колдунью, заговаривающую лошадей, – своей предводительницей. Бремя свалившейся на Сафию ответственности не могло не сказаться на ней. Она давно устала бороться, и Махат знала, что Сафия не задержится е ними надолго. Она слишком часто говорила о том, что хочет возвратиться на родину.
Целеста вела в лагерь новых женщин.
– Госпожа, – тихо позвала Махат. – Хотите, чтобы мы привели вам леди Элдсуайт?
– Нет, – также тихо ответила Сафия. – Она пока не нуждается во мне. Но это лишь до поры до времени.
У Махат отлегло от сердца. Ей не хотелось приводить Элдсуайт из Креналдена в лагерь Плачущих Женщин. В лагере должна быть только одна колдунья, заговаривающая лошадей, которая со временем сменит на посту предводительницы госпожу Сафию. И Махат намеревалась стать именно этой женщиной. Она скрестила руки на груди.
– А как быть с ним, госпожа? – спросила она. – Мы оставим коневода в покое?
Сафия подошла к стаду диких пони, которые вошли в озеро, чтобы напиться воды. Среди них была молодая кобыла с двумя жеребятами, похожими друг на друга, как две капли воды. Они стояли рядом, и один из них игриво покусывал другого за холку.
– Да, Махат. Остальным скажите, чтобы не трогали леди Элдсуайт и ее коневода. Пусть идут своей дорогой. А вот люди Джона Гилроя должны понести наказание за то, что вторглись без разрешения в наш заповедный лес. Заманите их к берегу озера. Пусть зайдут в воду в железных доспехах. Надолго ли их тогда хватит?
Сафия накинула на голову капюшон и пошла по тропинке.
Махат оседлала Цереру, поскакала галопом к тропе, ведущей к хижине отшельника, мимо леса, где сотня крепких телом и духом женщин следила за каждым шагом ничего не подозревавших солдат.
Элдсуайт и сэр Роберт проезжали по общинным полям, простиравшимся вокруг леса Белуэй. Полуденное солнце нещадно палило. Спина Барстоу стала скользкой от пота. Здесь, на открытом пространстве, под раскаленным добела солнцем, было жарче, чем в кузнечной мастерской.
Сэр Роберт оглянулся. Солдаты Гилроя по-прежнему следовали за ними.
– Слава Богу, что их лошади устали не меньше Барстоу. Однако пока не время для отдыха и водопоя, – сказал он, словно прочитав мысли Элдсуайт.
Сидя в седле, Элдсуайт оглянулась, чтобы получше рассмотреть преследователей. Кажется, они стали отставать.
Вдруг люди Гилроя резко остановились прямо посреди дороги и стали что-то оживленно обсуждать, после чего повернули лошадей назад. Элдсуайт не верила своим глазам.
– Сэр Роберт, они прекратили погоню!
– С чего бы это? – удивился сэр Роберт. – Гилрой не изменит тактику.
В глубине души Элдсуайт разделяла сомнения сэра Роберта, хотя виду не подавала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31