– Я подарил коня оруженосцу вашего отца, желая оказать услугу принцу Эдуарду, который рано или поздно станет королем Англии. Я хотел чем-то отличиться, обратить на себя его внимание. В тот момент Эдуард обрадовался бы любому новому коню и любому новому рыцарю в его войске. – Роберт замолчал, с замиранием сердца ожидая, что ответит Элдсуайт, но девушка молчала. Собравшись с духом, Роберт посмотрел на Элдсуайт и увидел у нее в глазах разочарование. – Заяц готов, – бесцветным голосом сообщил он. – Когда он остынет, завернем его в марлю и возьмем в дорогу.
В наступившей тишине было слышно, как потрескивает огонь в камине. Элдсуайт показалась Роберту сейчас особенно обворожительной. Она была мистически красивой. Роберт любовался ею сейчас так, как любуются произведениями искусства – снова и снова, каждый раз открывая в них что-то новое и пытаясь разгадать их извечную загадку. Роберту хотелось понять, в чем заключается загадка Элдсуайт.
– Ваше молчание красноречиво свидетельствует о том, что вы никогда не смиритесь с тем, что я намерен забрать у вас землю. Но раз уж вы вызвали меня на этот разговор, можете ли вы ответить мне откровенностью на откровенность и так же чистосердечно признаться в том, что вы – колдунья, заговаривающая лошадей?
Элдсуайт не ответила. Лишь часто-часто заморгала. В глазах у нее промелькнули сомнение и страх. Роберт пожалел о том, что задал ей этот вопрос. Он сел рядом с Элдсуайт и накрыл ее руку ладонью, сожалея, что своим вопросом еще сильнее расстроил девушку. Роберт и не предполагал, что она так разволнуется.
– Скажите, Элдсуайт, чего вы боитесь? Если вы – колдунья, заговаривающая лошадей, признайтесь в этом. Уверен, вы не способны на зло. И не стали бы творить злодеяния, о которых рассказывается в книгах о ведьмах.
Когда Элдсуайт наконец заговорила, ее голос дрожал и был таким тихим, что Роберт с трудом разбирал слова.
– Понимаете, Роберт, я сама не знаю, кто я. За всю свою жизнь я не встречала ни одной колдуньи, заговаривающей лошадей. Мне некого об этом спросить. Я понятия не имею, что я… то есть… что они способны сотворить при помощи своих чар. В книгах говорится, что они – обычные женщины, у которых есть незримая связь и взаимопонимание с лошадьми. Мужчина, чтобы заставить лошадь подчиниться, применяет грубую силу, а женщины слабее физически. Поэтому женщина вынуждена полагаться только на мощь духа и силу разума. Некоторые женщины пользуются чем-то вроде магии, что недоступно большинству мужчин. Правда, я читала, что на свете бывают мужчины-колдуны, заговаривающие лошадей. Правда, очень редко. Клянусь, Сафия никогда не затрагивала в разговорах эту тему.
Роберт выгнул бровь.
– Вы испугали лошадь Джона Гилроя. Вам не кажется странным, что бывалый боевой конь, прошедший войну, привыкший к грому сражений и громким крикам, вдруг ни с того ни с сего бросился наутек? Вы приказали ему сделать это силой своей мысли, силой внушения. Скажите, Элдсуайт, а раньше бывали случаи, когда лошади вели себя с вами так, как вы хотели?
Элдсуайт опустила глаза.
– Однажды Халиф так сильно занемог, что мы думали, что он того и гляди умрет. Не знаю, чем был вызван его недуг, но я приготовила снадобье и напоила им больного коня. Он выпил лекарство, хотя до этого его не могли заставить ни есть, ни пить. И еще был случай, когда Церера… – Элдсуайт заглянула Роберту прямо в глаза. – Узнай об этом отец, выгнал бы меня из дому. Не допустил бы, чтобы в доме находилась нечисть, колдунья, заговаривающая лошадей.
Рассказывая об этом, Элдсуайт невольно сжимала кулаки. Роберт видел, как она страдает. Проклятие, ей страшно. Она боится признаться в том, что у нее есть власть над лошадьми. И понятия не имеет, что ей делать с этой властью. Она боится, что если отец узнает о ее даре, она навсегда утратит его любовь. И если она потеряет хотя бы часть замка своего отца или пядь его земли – не важно, по чьей вине, из-за представителя семьи Бретонов или в результате нападения Джона Гилроя, – граф Креналден выгонит ее из дома. И никогда не простит и не примет обратно. Роберту пришло в голову, что скорее всего Элдсуайт в каком-то смысле безразлично кто: Роберт Бретон или Джон Гилрой. И тот и другой, отнимая у нее то, что ей принадлежит, лишают ее любви отца.
Роберт погасил огонь в камине и заткнул графин пробкой. Затем протянул руку Элдсуайт:
– Простите меня. Я должен был признаться вам в том, какое вознаграждение обещан мне король. Лучше бы я сам рассказал вам обо всем, чтобы с самого начала между нами не было недомолвок. Не волнуйтесь: я не буду посягать на остальные земли Креналдена – заберу себе только то, что обещал король. Но даю слово, что и мои, и ваши лошади будут беспрепятственно пастись на этих пастбищах.
Элдсуайт не протянула ему руку. Она смотрела ему в глаза, и Роберт не понимал, о чем она думает.
– Когда приедем в Хиллсборо, нам нельзя будет жить в доме вместе, как сейчас, – тихо произнес он. – Колдунья вы или нет – мне хочется, чтобы вы еще немного побыли со мной. Не всех пугает ваша тайная сила, Элдсуайт. Я хочу вам это доказать. А теперь довольно разговоров о земле и о делах. Пойдемте спать.
Элдсуайт покачала головой. У нее в глазах Роберт увидел недоверие.
– Нет. Не могу. Я же дочь графа Креналдена, которого вы обвиняете в смерти вашего отца. Король вменяет вам в обязанность защищать меня, за что вы заберете себе часть моей собственности. Вам не надо пытаться что-то мне доказать. Не стоит притворяться, что ваша забота обо мне – искренняя и бескорыстная. Какой в этом смысл? Я обручена с другим мужчиной и скоро выйду за него замуж. Я не могу спать рядом с вами, в одной кровати.
Роберт взял ее за руку и сплел ее пальцы со своими.
– Элдсуайт…
– Не надо, Роберт. – Она убрала руку.
У Роберта было тяжело на сердце. Он заглянул ей в глаза и сказал:
– Раньше я и представить себе не мог, что однажды меня будет выхаживать от Черной смерти не кто-нибудь, а леди Элдсуайт, дочь графа Креналдена. И что я поправлюсь, и что я так привяжусь к ней… – Он осекся и отвел взгляд. – Сами подумайте, Элдсуайт, кто откажется от щедрых посулов короля? – Он снова посмотрел ей в глаза. – И кто, проведя бок о бок с вами дни и ночи, не попадет под ваши чары… то есть… я хотел сказать… не привяжется к вам? Элдсуайт, нас связывает нечто большее, чем то, в чем мы сами желаем себе признаться. Вопреки всему между нами образовалась некая связь… Некие отношения, которые… – Он умолк и судорожно сглотнул. – Проклятие, я не могу выразить это словами. Господи, Элдсуайт, разве вы не понимаете, до чего вы красивы?
Она покачала головой:
– Полно вам, Роберт. Вы выпили лишнего. Сладкими речами надеетесь сломить мою волю, смягчить мое сердце. Все это делается с одной-единственной целью: чтобы я расчувствовалась и прониклась к вам доверием. И не стала бы возражать, когда вы, отвоевав мою землю у Гилроя, забрали себе то, что король пообещал вам за услуга. Но у вас ничего не получится: вы не растрогаете меня своими лживыми признаниями. Я не растаю от вашей лести, Роберт. – Элдсуайт повернулась и направилась к лестнице. – Я лягу спать в детской.
Роберт подскочил к ней.
– Нет, вы от меня не уйдете, – сказал он, обнимая ее. Элдсуайт отчаянно сопротивлялась.
– Вы не посмеете взять меня силой!
Она колотила его кулаками в грудь, но Роберт крепко держал Элдсуайт.
Он ногой открыл дверь в хозяйскую спальню и, подбежав к кровати, бросил Элдсуайт на постель.
– Вы на протяжении нескольких дней нянчились со мной как с ребенком, – проговорил он. – Кормили меня, поили, лежали со мной рядом на постели. – Он скрестил руки на груди. – Неужели вы считаете меня таким отъявленным негодяем, что подумали, будто я способен отплатить вам за вашу доброту, совершив над вами насилие? Кто дал вам право так обо мне думать? Разве я так плохо к вам относился, что вы решили, что я могу вас обидеть? Ни одну женщину на свете я не принуждал к близости со мной. Даже когда был во хмелю. Мне горько сознавать, что вы усомнились в моей порядочности, Элдсуайт. Вы меня обидели этим подозрением. Спокойной ночи, Элдсуайт. Спите сегодня здесь. А я найду себе другое место. – Захлопнув за собой дверь, он выбежал из спальни. – Уж лучше я переночую на конюшне, – донесся его голос из-за двери.
Потом она услышала его шаги: Роберт спускался с лестницы.
Элдсуайт подтянула колени к животу. Она лежала на постели и смотрела прямо перед собой. Она отдавала себе отчет в том, что ей все труднее скрывать от Роберта свою тайну. А ее тайной было то, что Роберт стал ей дорог. Вопреки тому, что он из семьи Бретонов и человек, не заслуживающий доверия. Вопреки письму короля. Ах, это злосчастное письмо! И зачем только она его прочла?
Через раскрытое окно Элдсуайт услышала, как скрипнула дверь конюшни. После чего раздалось радостное ржание Барстоу и донесся низкий бархатный голос Роберта.
Вдруг ей показалось, что Роберт зовет ее.
– Я никогда не забуду колдунью в синем платье, которая целовала меня.
Роберт вошел на конюшню. Спать на соломе гораздо приятнее, чем на каменном полу. В сердцах Роберт пнул ногой пустое ведро. Ну что ж, по крайней мере ему не будет здесь скучно: его одиночество скрасит старый приятель, верный Барстоу.
Элдсуайт утверждает, что он ей противен? Вздор! Он нутром чует, что, несмотря на ее заверения, Элдсуайт хочет его точно так же, как Роберт хочет ее. Сегодня Элдсуайт вела себя так, словно это не она, а какая-то другая женщина дни и ночи выхаживала Роберта, не отходя от него ни на шаг, засыпая рядом с ним, на его постели. Почему она не может смириться с тем, что Роберт согласился на предложение короля? Неужели только мужчины видят в войне новые возможности, открывающиеся для них? Разве это плохо? Не говоря уже о том, что Роберт просто хочет вернуть свое – землю, которая принадлежит ему.
Проклятие! Разве можно понять женщин и женскую логику?
Барстоу высунул голову из стойла и тихо заржал. Роберт погладил его бархатистую морду.
– Слава Богу, что ты, Барстоу, более благоразумный и рассудительный компаньон.
Роберт растянулся на сене. Оно больно кололось, но Роберт решил потерпеть. Он не намерен спать в одном доме с ведьмой. Роберт закрыл глаза. Хорошо, что он немного захмелел от вина: так ему скорее удастся заснуть.
Но перед его мысленным взором снова и снова всплывал образ Элдсуайт. Вот она стоит посреди гостиной, освещенная светом огня в камине. Он вспоминал соблазнительные изгибы ее тела, пышную грудь, которую не могло скрыть даже мешковатое платье, позаимствованное у хозяйки дома. Роберт вспоминал ее волосы, струящиеся по плечам… Ему хотелось вдохнуть запах этих дивных волос, положить голову ей на грудь, гладить ее шелковистую кожу, вдыхать ее запах.
А какие у нее глаза! Их невозможно забыть.
По сапогу Роберта прошмыгнула мышь. По крыше забарабанил дождь, а через некоторое время через дыру в крыше с потолка закапало ему на голову, Роберт передвинулся на другое место, где было сухо, и закрыл глаза рукой. Вскоре крупные капли дождя упали ему на лоб: очевидно, вся крыша над конюшней была худой. Как раз в тот момент, когда Роберт начал подумывать, не примоститься ли под ногами у Барстоу, конь поднял хвост и помочился в солому. Проклятие! Нет, если бы у него не было другого выхода, даже если бы здесь стояла кровать с теплой и сухой постелью, он ни за что не стал бы спать на конюшне. Сейчас уже Роберт мог думать только об одном – ему ужасно хотелось спать.
Он побежал обратно в дом. Перескакивая через две ступеньки сразу, Роберт мчался наверх. Однако он прошел мимо двери, ведущей в детскую. Он направился прямиком в хозяйскую спальню.
Услышав его шаги, Элдсуайт приподняла голову, а затем села на постели. Ахнув, она так и осталась сидеть с открытым ртом.
Через секунду Элдсуайт пришла в себя и метнула в Роберта гневный взгляд.
– Крыша коровника протекает, а детские кроватки мне не по росту. – Он снял с себя сырую рубашку и плюхнулся на постель рядом с Элдсуайт. – Ничего страшного: кровать достаточно просторная. Нам двоим хватит места. Вы будете спать на своей половине, а я – на своей.
Элдсуайт нахмурилась и легла. Она лежала на спине, скрестив руки на груди и устремив неподвижный взгляд в потолок. Когда под тяжестью веса Роберта перина провисла, Элдсуайт затаила дыхание. Она боялась нечаянно скатиться на его сторону.
Краешком глаза Роберт наблюдал за Элдсуайт. Он лежал с ней на одной постели и с наслаждением вдыхал ее запах – аромат сладких яблок и пряных лесных трав.
– Роберт, – наконец негромко сказала она. – Если бы мы с вами встретились несколько лет назад, до того, как ваш отец… до того, как мой отец… Все могло бы быть по-другому между нами. Но сейчас – слишком поздно, и я…
Элдсуайт вдруг увидела его лицо над своим лицом. Роберта накрыла с головой теплая волна чувства. Глядя в прекрасные глаза Элдсуайт, он видел в них желание. Эти глаза смотрели ему прямо в душу.
Роберт наклонился и поцеловал Элдсуайт. Вместо того чтобы отстраниться, она пылко ответила на поцелуй. Ее губы пахли вином и пряностями.
Он оторвался от ее губ и заглянул Элдсуайт в глаза. Роберт опасался, что она оттолкнет его или просто отвернется.
Но Элдсуайт замерла на мгновение, а потом стала гладить его спину. Затем ее пальцы заблудились в его густых волосах.
Роберт лег на нее – ее тело оказалось мягким и податливым. Не отрываясь от ее губ, он ласкал руками ее шею, грудь…
– Хочу прикасаться к вам, Элдсуайт, хочу видеть вас всю. Вы мне это позволите? – Он медленно опустил с ее плеч лиф платья и сорочку, обнажив ее белые округлые груди с напрягшимися сосками.
Элдсуайт замерла. Роберт покрывал поцелуями ее шею, опускаясь ниже, к ее груди. Когда он стал ласкать губами ее соски, Элдсуайт выгнула спину и прильнула к нему. Это воодушевило его и заставило желать большего.
Проклятие, ему надо было заявить о том, что она станет его женой, еще на берегу Па-де-Кале. И заставить королевского чиновника поженить их прямо там. Король бы, без сомнения, рассвирепел, но Глостер мог бы найти себе других наследниц. А Роберту нужна только эта женщина. Эта чародейка. Эта женщина, которую люди прозвали колдуньей, заговаривающей лошадей.
– О, Элдсуайт, – прохрипел Роберт. – Если бы мы объединили наших лошадей, если бы мы поженились, этой вражде пришел бы конец, и я бы…
Услышав эти слова, Элдсуайт резко отстранилась и попыталась прикрыть грудь.
– Нет. Я помолвлена. Связана обещанием и не изменю своему слову. – Девушка крепко прижимала к себе снятый лиф платья. На лице у нее было написано смущение. – Я на время позабыла о том, кто я и кто вы. И чего вы на самом деле от меня хотите. Ведь я вам не нужна.
Роберт со стоном опустился на кровать и лежал неподвижно, словно статуя.
Прошло несколько минут. Наконец он приподнялся и нежно поцеловал Элдсуайт в губы.
– Мне нужны только вы, Элдсуайт Креналден. Вы используете графа Глостера как барьер между нами, чтобы защищаться от того, что между нами происходит. Ремесло коневода выработало во мне терпение. Я буду ждать того счастливого момента, когда вы сами – с открытыми сердцем и душой – придете ко мне и ляжете в мою постель. И непременно этого дождусь.
Роберт поднялся с постели, сел на стул у камина, скрестил руки на груди, вытянул ноги и положил их на табурет. Вряд ли он заснет в эту ночь.
Элдсуайт, дрожа от волнения, повернулась на другой бок, чтобы не видеть Роберта.
– Не смейте больше целовать меня. Мне отвратительно то, что вы жаждете отнять у меня мою землю и всеми правдами и неправдами стараетесь убедить меня отдать вам ее добровольно. Вы меня не любите. Ваше сердце принадлежит другой женщине. Ее имя вы повторяли в бреду, когда я, не смыкая глаз, дежурила у вашей постели. Мне ненавистна мысль, что я – не она. Что я не леди Маргарита.
Наступило тягостное молчание. Казалось, даже воздух в комнате наэлектризован.
Услышав то, что сказала Элдсуайт, Роберт Бретон едва не задохнулся от гнева. Но виду не подал.
– Нет, леди Элдсуайт, слава Богу, что вы не леди Маргарита. Будь вы ею, я бы даже не приблизился к вам.
Элдсуайт, округлив глаза, с изумлением взирала на Роберта. В глазах у нее стояли слезы.
– Гилрой говорил, что вы любите ухаживать за женщинами, которые, по вашему мнению, могут вам помочь улучшить свое финансовое положение. Мне известно, что вы влюбились в леди Маргариту, женитьба на которой принесла бы вам титул герцога. Скажите мне правду, Роберт: вам нужна я или моя земля?
Роберт кипел от возмущения.
– Да что вы об этом знаете? Вы и представить себе не можете, каково это – отдать кому-то всего себя без остатка, отдать свое сердце, а потом убедиться, что тому, кого вы любите, это совсем не нужно. Что вы для него – пустое место. Разве вы переживали когда-нибудь нечто подобное?
Элдсуайт побледнела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31