А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

смот­реть на фо­кус­ни­ков, на сцен­ки, ра­зыг­ры­вае­мые для пуб­ли­ки, на иг­ры, в ко­то­рых уча­ст­ву­ют дру­гие.
Всех тро­их тя­ну­ло к раз­лич­ным за­ба­вам. Лу­лу при­вле­ка­ли иг­ры, свя­зан­ные с лов­ко­стью и сно­ров­кой — тир с его ми­ше­ня­ми, гли­ня­ны­ми труб­ка­ми, ат­трак­ци­он, где мож­но за­пус­тить мя­чом в за­бав­ные фи­гур­ки же­ни­ха и не­вес­ты, или под­це­пить цел­лу­ло­ид­ную ут­ку с по­мо­щью коль­ца на удоч­ке, или про­сто по­стре­лять из лу­ка. Кап­де­вер, гор­де­ли­во по­гла­жи­вая ру­кой свой ежик, ос­та­нав­ли­вал­ся ря­дом с бок­се­ром, ги­гант­ским нег­ром, у ко­то­ро­го на жи­во­те ви­се­ла ко­жа­ная по­душ­ка, а на гру­ди — ци­фер­блат, оце­ни­ваю­щий си­лу на­но­си­мых уда­ров; ко­гда-ни­будь и он, Кап­де­вер, вы­даст та­кой удар, что стрел­ка под­ско­чит к зе­ни­ту. А по­ка он толь­ко важ­но по­ха­жи­вал пе­ред тя­же­лей­шей по­воз­кой, ко­то­рую ка­кие-то дю­жие пар­ни по­сле дол­гих при­го­тов­ле­ний вка­ты­ва­ли на де­ре­вян­ную гор­ку, а по­том обо­ра­чи­ва­лись ли­цом к пуб­ли­ке, чтоб убе­дить­ся в про­из­ве­ден­ном эф­фек­те.
Оли­вье же ин­те­ре­со­ва­ло все не­обыч­ное, и он на­дол­го за­ми­рал, гля­дя на ста­ри­ка в ко­ло­ни­аль­ном кос­тю­ме и бе­лом шле­ме, ко­то­рый про­гу­ли­вал­ся, ды­мя тру­боч­кой, по­ка ук­ро­ти­тель рас­ска­зы­вал о по­вад­ках хищ­ных зве­рей, со­про­во­ж­дая свои объ­яс­не­ния жес­та­ми гла­диа­то­ра. Тут еще бы­ли уче­ные со­ба­ки, обезь­я­на на це­пи, бло­ши­ные бе­га, ка­кая-то де­ви­ца в ро­зо­вом три­ко, на пле­чах ко­то­рой, слов­но ме­хо­вая гор­жет­ка, ви­се­ла длин­ная змея. В ба­ла­га­не га­дал­ки на кар­тах ма­дам Ир­мы маль­чик смот­рел на по­пу­га­ев, вы­тя­ги­вав­ших клю­вом ма­лень­кий, сло­жен­ный вдвое би­ле­тик, и на двух дев­чо­нок, ко­то­рые, за­бав­ля­ясь, чи­та­ли, что там на­пи­са­но.
Ре­бя­та поч­ти не го­во­ри­ли друг с дру­гом, а толь­ко по­ка­зы­ва­ли паль­цем на то, что ка­за­лось им при­ме­ча­тель­ным. Все по­ви­дать бы­ло не­воз­мож­но, и де­ти до­воль­ст­во­ва­лись раз­гля­ды­ва­ни­ем гру­бо на­ма­ле­ван­ных афиш, слад­ко­го ме­си­ва, го­то­вя­ще­го­ся на мед­ном под­но­се, ус­пе­ва­ли за­ме­тить то жест муж­чи­ны, от­ки­ды­ваю­ще­го ру­жей­ный ствол, чтоб вы­бро­сить пус­тую гиль­зу, то ка­кой-то об­ры­вок спек­так­ля, тут же пре­рван­но­го для вя­ще­го со­блаз­на зри­те­лей бы­ст­ро за­дер­ну­тым за­на­ве­сом. Де­ти воз­вра­ща­лись до­мой, воз­бу­ж­ден­ные всем ви­ден­ным и тем, что к это­му до­ба­ви­ла их бо­га­тая фан­та­зия.
Эта про­гул­ка дру­зей — увы! — бы­ла по­след­ней. В сле­дую­щую суб­бо­ту ран­ним ро­зо­вым ут­ром Лу­лу, Кап­де­вер и Ра­ме­ли, ок­ру­жен­ные ро­ди­те­ля­ми, уез­жа­ли (с че­мо­дан­чи­ка­ми, в ко­то­рых ле­жа­ло ме­чен­ное ли­ло­вы­ми чер­ни­ла­ми бе­лье) в дет­ский ла­герь, чтоб про­вес­ти там ка­ни­ку­лы. Они на­по­ми­на­ли пу­те­ше­ст­вен­ни­ков, от­прав­ляю­щих­ся на­встре­чу опас­ной аван­тю­ре.
Оли­вье про­во­дил сво­их дру­зей до са­мо­го ав­то­бу­са, сто­яв­ше­го пе­ред шко­лой на ули­це Шам­пио­не. Там де­тей взя­ли под свое по­кро­ви­тель­ст­во на­став­ни­цы, ко­то­рые тот­час на­ве­си­ли им на шею це­поч­ку с го­лу­бой кар­точ­кой, ука­зы­ваю­щей имя и воз­раст.
«Нас за ма­лы­шей при­ни­ма­ют!» — за­про­тес­то­вал Лу­лу.
В ожи­да­нии отъ­ез­да Лу­лу, скры­вая смут­ное бес­по­кой­ст­во, нерв­но пе­ре­кла­ды­вал свой че­мо­дан­чик из од­ной ру­ки в дру­гую. Оли­вье дол­го смот­рел на его чер­ные куд­ря­вые во­ло­сы, на вздер­ну­тый нос и на гу­бы, рас­пол­зав­шие­ся в за­бав­ной ус­меш­ке. Кап­де­вер по­вис на Лу­лу, как на спа­са­тель­ном кру­ге. Са­мым спо­кой­ным вы­гля­дел Ра­ме­ли, из кар­ма­на у не­го тор­ча­ла ма­лень­кая губ­ная гар­мо­ни­ка. На­став­ни­цы, раз­дра­жен­ные бес­ко­неч­ны­ми со­ве­та­ми ро­ди­те­лей, не­ис­то­во хло­по­та­ли, рас­пре­де­ляя де­тей по груп­пам. Оли­вье встре­тил здесь и дру­гих то­ва­ри­щей по клас­су: тол­сто­го Бу­бу­ля с его не­пре­мен­ным меш­ком, на­би­тым про­ви­зи­ей; Лаб­рус­са, то­го са­мо­го, что не­дав­но ма­зал его вак­сой, — те­перь он сде­лал вид, что не за­ме­тил Оли­вье, — Де­ля­лан­да в школь­ном пе­ред­ни­ке и мно­гих дру­гих, жа­ж­дав­ших по­знать ра­до­сти лет­не­го ла­ге­ря. Но они все уже за­бы­ли об Оли­вье — ведь он в их по­езд­ке не уча­ст­во­вал и по­то­му стал по­сто­рон­ним. А маль­чик гля­дел, как они це­лу­ют на про­ща­нье ро­ди­те­лей, тол­ка­ют­ся, вле­зая в ав­то­бус, за­ни­ма­ют свои мес­та. Мыс­ля­ми они бы­ли уже да­ле­ко, хо­тя ав­то­бус еще не отъ­е­хал. Вско­ре их ли­ца рас­плы­лись там, за стек­ла­ми, толь­ко дви­га­лись ру­ки, как ко­лы­шат­ся цве­ты на вет­ру. Но вот од­но ок­но в ав­то­бу­се рас­кры­лось. Лу­лу на­кло­нил­ся, что­бы ска­зать:
— Са­лют, Олив, хо­ро­ших те­бе ка­ни­кул! До встре­чи!
— Са­лют, Лу­лу, са­лют, Кап­де­вер, сча­ст­ли­во, ре­бя­та!..
Оли­вье ос­тал­ся один на ули­це, по­вто­ряя по­след­ние сло­ва, ко­то­ры­ми они об­ме­ня­лись: «Са­лют, хо­ро­ших ка­ни­кул, до встре­чи …» У не­го мельк­ну­ла мысль, что он, по­жа­луй, не уви­дит боль­ше сво­их дру­зей. Что-то во­круг на­ру­ши­лось. Ули­ца уже бы­ла не та­кой, как пре­ж­де. Она ста­ла хо­лод­ней, тре­вож­ней, опас­ней. Ис­чез­ла Вир­жи­ни, по­том Да­ни­эль, за ним Мак, а вот сей­час Лу­лу, Кап­де­вер и Ра­ме­ли… Это бы­ло вро­де при­ме­ра на вы­чи­та­ние на чер­ной класс­ной дос­ке:
64 - 9 = 55
Еще ос­та­ет­ся 55, но все за­бы­ли, ку­да про­па­ла де­вят­ка, ко­то­рую вы­чли. Раз­ве в му­ра­вей­ни­ке за­ме­ча­ют от­сут­ст­вие не­сколь­ких му­равь­ев, ко­то­рых где-то там раз­да­ви­ли?
*
Оли­вье плел­ся вслед за Бу­гра, ко­то­рый шел, по­ти­рая се­бе по­яс­ни­цу, к бу­лоч­ни­ку в ко­нец ули­цы. Тот об­слу­жи­вал по­ку­па­те­лей, стоя за при­лав­ком го­лым по по­яс, и во­ло­сы на его гру­ди бы­ли при­сы­па­ны муч­ной пы­лью. Бу­гра ку­пил ки­ло­грамм хле­ба, а до­ве­сок — чер­ст­вый ро­жок — пред­ло­жил Оли­вье, ко­то­рый при­нял­ся грызть его кон­чик.
— Пой­ду ля­гу, — ска­зал Бу­гра, — бу­ду чи­тать.
Оли­вье ре­шил от­пра­вить­ся к Люсь­е­ну. Ра­дио­лю­би­тель был в оди­но­че­ст­ве, и от это­го его ком­на­та не­ожи­дан­но по­ка­за­лась боль­шой. Скло­нив­шись над гро­мозд­ким ра­дио­при­ем­ни­ком, он вер­тел руч­ку, мед­лен­но пе­ре­во­дя ее от од­ной стан­ции к дру­гой и за­дер­жи­ва­ясь, чтоб при­слу­шать­ся к го­ло­сам, изъ­яс­няю­щим­ся на ино­стран­ных на­ре­чи­ях. Люсь­ен ка­зал­ся оза­бо­чен­ным и сер­ди­то сту­кал се­бя по лбу, как буд­то его раз­дра­жа­ло, что он ни­как не мо­жет че­го-то ура­зу­меть.
Он не слы­шал, как ре­бе­нок во­шел в ком­на­ту, и Оли­вье ус­пел за­ме­тить пус­тую ко­лы­бель, свет­лый во­ло­ся­ной мат­ра­сик в сет­ке, за­пят­нан­ную по­душ­ку; в угол­ке, от­ве­ден­ном под кух­ню, — гру­ду гряз­ной по­су­ды, мот­ки элек­три­че­ских про­во­дов, ви­ся­щие на сте­не, и ра­дио­лам­пы с ни­тью на­ка­ла са­мых раз­но­об­раз­ных ви­дов. Люсь­ен был, как все­гда, за­хва­чен сво­ей ра­бо­той, и Оли­вье при­шлось стук­нуть две­рью по­гром­че, что­бы тот уз­нал о его при­хо­де. Люсь­ен обер­нул­ся, ка­дык дер­нул­ся на его ху­дой шее, и он ска­зал:
— А-а, это ты. По-по­слу­шай, вот ис­пан­ская п-пе­ре­да-да­ча!
— Ты по­ни­ма­ешь!
— Ну, еще че­го за­хо-о-тел?
Ему труд­но бы­ло объ­яс­нить, что он пе­ре­жи­ва­ет: Люсь­е­на му­чи­ло пред­по­ло­же­ние, что кто-то из ра­дио­лю­би­те­лей хо­чет с ним го­во­рить, а он не мо­жет его по­нять.
— Во-от глу-у-пость! — ска­зал он.
Же­на его уе­ха­ла вме­сте с ре­бен­ком в стра­ну бас­ков. Она там ос­та­вит се­ст­ре сво­его ма­лы­ша, а са­ма от­пра­вит­ся на не­сколь­ко ме­ся­цев в са­на­то­рий в Верх­ней Са­войе, где ей сде­ла­ют пнев­мо­то­ракс. По­том она вы­здо­ро­ве­ет, и жизнь сно­ва ста­нет пре­крас­ной. А по­ка Люсь­ен очень стра­дал от оди­но­че­ст­ва. То, что он тос­ку­ет, бы­ло яс­но всем, и ус­по­каи­вал­ся он лишь то­гда, ко­гда во­зил­ся с ра­дио­при­ем­ни­ка­ми. А ра­бо­ты все при­бав­ля­лось, и не все­гда он был в со­стоя­нии всю ее про­вер­нуть.
— Ты хо-о-очешь че­го-н-ни­будь вы­пить?
Оли­вье со­гла­сил­ся вы­пить круж­ку пи­ва, чтоб иметь пред­лог по­быть здесь по­доль­ше. С пив­ной пе­ной на гу­бах оба они од­но­вре­мен­но вос­клик­ну­ли, что им ста­ло по­лег­че, и вос­поль­зо­ва­лись пе­ре­дыш­кой, чтоб сыг­рать в «фи­лип­пи­на».
— А ка-ак у те­бя? Что-ни­будь на-а-ла­жи­ва-а-ет­ся? — спро­сил Люсь­ен.
— Все хо­ро­шо, — слиш­ком по­спеш­но от­ве­тил Оли­вье. — Этим ле­том Жан и Эло­ди в Сен-Ше­ли не по­едут, они от­пра­вят­ся ту­да в бу­ду­щем го­ду и, воз­мож­но, да­же ме­ня возь­мут с со­бой. А еще я съез­жу в Сог, к мо­им де­душ­ке и ба­буш­ке. Это близ­ко. И уви­жу там, как под­ко­вы­ва­ют ло­шадь. Мо­жет, и вер­хом еще по­ка­та­юсь.
Оли­вье не про­дол­жал, зная, что лжет.
Люсь­ен схва­тил маль­чи­ка за ру­ку и по­тряс ее, поч­ти ве­се­ло по­вто­ряя:
— Как хо­ро­шо, ну ка-а-ак хо­ро­шо…
— Мне по­ра, — ска­зал Оли­вье, сму­тив­шись.
Люсь­ен опять пом­рач­нел и от­ве­тил:
— Да, да, мне на­до по-о-быть о-од­но­му!
Он по­пы­тал­ся из­ви­нить­ся. На са­мом де­ле, ему лег­че бы­ло тос­ко­вать в оди­ноч­ку. Оли­вье это по­нял. Маль­чик в свою оче­редь из­ви­нил­ся, и они мол­ча по­смот­ре­ли друг на дру­га. За­тем Люсь­ен по­жал ему ру­ку:
— Са­лют, са­лют, с-слав­ный, с-слав­ный ты па­рень!
— До сви­да­нья, Люсь­ен.
Его друг вер­нул­ся к ра­бо­те и при­нял­ся с ув­ле­че­ни­ем кру­тить ре­гу­ля­тор при­ем­ни­ка. Пе­ред тем как уй­ти, Оли­вье еще раз по­гля­дел на из­гиб его кос­ти­стой и су­ту­лой спи­ны. Сча­ст­ли­вых лю­дей на этой ули­це бы­ло не­мно­го. Он ни­ко­гда это­го не за­ме­чал, по­ка бы­ла жи­ва ма­ма Вир­жи­ни.
Жен­щи­ны, муж­чи­ны ку­да-то все шли по ули­це, они то ос­та­нав­ли­ва­лись, то сно­ва про­хо­ди­ли. Оли­вье сто­ял за­жму­рив­шись, смот­рел на солн­це, а по­том ему ка­за­лось, что он ви­дит кру­гом ка­ких-то ме­ха­ни­че­ских пая­цев с клю­чом в спи­не, не знаю­щих еще, в ка­ком же на­прав­ле­нии дви­нуть­ся. Ни­кто этих лю­дей не лю­бит, ни­кто не со­гре­ет их сво­им ду­шев­ным те­п­лом. Вот они и ски­та­ют­ся, блу­ж­да­ют с мес­та на ме­сто вро­де без вся­ко­го смыс­ла, по­жу­ют ку­сок хле­ба, по­ку­рят, схо­дят в пив­ную. Вир­жи­ни уже боль­ше не на­пе­ва­ет ля-ля-ля-ля , при­би­рая мот­ки и ка­туш­ки с нит­ка­ми, Па­ук не гре­ет­ся боль­ше на сол­ныш­ке, Мак не хо­дит враз­вал­ку в сво­ем свет­лом кос­тю­ме, не сло­ня­ют­ся по квар­та­лу Лу­лу и Кап­де­вер, за­су­нув ру­ки в кар­ма­ны, в по­ис­ках, ко­го бы еще ра­зы­грать, и Люсь­ен те­перь то­же ос­тал­ся один. Как все это не­ле­по!
В пол­день Оли­вье по­обе­дал вме­сте с Эло­ди и по­мог ей вы­мыть по­су­ду. За­тем он схва­тил тряп­ку и при­нял­ся вы­ти­рать ме­бель, уже до бле­ска на­чи­щен­ную его ку­зи­ной.
— Ой-ой! — ска­за­ла она. — Что про­ис­хо­дит?
Ни­че­го не про­ис­хо­ди­ло. Про­сто ему хо­те­лось быть с ней, слов­но он опа­сал­ся, как бы и она ку­да-ни­будь не ис­чез­ла. Оли­вье по­мо­гал ей чис­тить кар­тош­ку, ста­ра­ясь тон­ко сни­мать ко­жу­ру и ак­ку­рат­но вы­ре­зать глаз­ки. По­сле это­го он сел на ди­ван и стал за­бот­ли­во пе­ре­кла­ды­вать со­дер­жи­мое сво­его ран­ца.
В че­ты­ре ча­са маль­чик чем-то за­ку­сы­вал, как вдруг по­сту­ча­ли в дверь. Это бы­ла Ма­до. На ней был кос­тюм из лег­кой пе­ст­рой тка­ни с оран­же­вы­ми цве­та­ми по зе­ле­но­му фо­ну, боль­шая, то­же зе­ле­ная, со­ло­мен­ная шля­па с чуть бо­лее тем­ной лен­той.
— Я уез­жаю от­ды­хать. Не про­во­дишь ли ме­ня до так­си, Оли­вье?
Ма­до по­про­ща­лась с Эло­ди, и маль­чик по­шел за ней, по­мо­гая не­сти ба­гаж. Ри­ка и Рак Ма­до по­ру­чи­ла за­бо­там при­врат­ни­цы, и та стоя­ла на по­ро­ге, дер­жа обе­их со­бак на по­вод­ке. Ма­до вы­ну­ла из су­моч­ки день­ги и от­да­ла ей. По­том они с Оли­вье по­шли к сто­ян­ке так­си на ули­це Кюс­тин. Ма­до на­пе­ва­ла пе­сен­ку «На бе­ре­гу Ривь­е­ры ». Под по­ля­ми шля­пы си­не­ва ее глаз ка­за­лась бо­лее на­сы­щен­ной и глу­бо­кой, изы­скан­ные чер­ты ее ли­ца, неж­ный рот бы­ли слов­но вы­пи­са­ны тон­кой кис­точ­кой.
Во­ди­тель так­си взял че­мо­да­ны и по­ло­жил их в ба­гаж­ник. Ма­до ска­за­ла ему: «Ли­он­ский во­кзал», — и он про­бур­чал в усы: «Я до­га­дал­ся!» Жен­щи­на на­кло­ни­лась и сдви­ну­ла на­зад свою шля­пу, что­бы по­це­ло­вать Оли­вье.
— А ты не по­едешь ку­да-ни­будь от­дох­нуть, ма­лыш?
Он про­шеп­тал что-то не­оп­ре­де­лен­ное и рас­те­рян­но ус­та­вил­ся на ды­роч­ки сво­их сан­да­лий. По­том, со­брав­шись с си­ла­ми, улыб­нул­ся, про­тя­нул ру­ки к Ма­до, по­це­ло­вал ее креп­ко-креп­ко и, ста­ра­ясь сде­лать свой го­лос ве­се­лым, про­из­нес:
— Доб­ро­го от­ды­ха, Ма­до! Вы там за­го­рай­те…
— Доб­ро­го от­ды­ха, Оли­вье. Сви­дим­ся в кон­це сен­тяб­ря…
Во­ди­тель так­си опус­тил сиг­наль­ный фла­жок, оз­на­чаю­щий, что ма­ши­на за­ня­та. А отъ­е­хав, он вы­су­нул ру­ку в бо­ко­вое стек­ло и опус­тил вниз ука­за­тель­ный па­лец. Ма­до при­ник­ла к зад­не­му ок­ну, при­вет­ли­во по­ма­ха­ла на про­ща­нье, по­пра­ви­ла шля­пу, и вот уже маль­чик по­те­рял ее из ви­ду.
«Доб­ро­го от­ды­ха, Ма­до, вы там за­го­рай­те …» Вот и еще один отъ­езд! По­че­му ле­то всех об­ра­ща­ет в бег­ст­во?! Ре­бе­нок мыс­лен­но пе­ре­счи­тал тех, кто ос­тал­ся в го­ро­де: Бу­гра, Аль­бер­ти­на, Люсь­ен, Эло­ди и Жан, и ре­шил, что им здо­ро­во по­вез­ло. По­сле смер­ти ма­те­ри лю­бой уход с этой ули­цы ка­зал­ся ему опас­ным. Ин­туи­тив­но Оли­вье чув­ст­во­вал, что не уви­дит боль­ше сво­их дру­зей, но пред­ста­вить се­бе это не мог — на­столь­ко это ка­за­лось ему чу­до­вищ­ным.
Ма­дам Гро­ма­ляр, с ме­тел­кой из пруть­ев в ру­ках, гна­ла ка­кую-то со­ба­ку с жел­ты­ми пят­на­ми, за­ма­рав­шую пе­ред ее подъ­ез­дом тро­ту­ар — те­перь по не­му тек ру­че­ек. Ана­толь ме­нял ши­ны на сво­ем го­ноч­ном ве­ло­си­пе­де. «Ко­шер­ный» мяс­ник скоб­лил ре­за­ком ко­ло­ду, на ко­то­рой раз­де­лы­ва­ют ту­шу. Прач­ка вы­ни­ма­ла кос­точ­ки из слив — она за­тея­ла печь торт. Про­шел ка­кой-то че­ло­век, дер­жа под мыш­кой фут­ляр для сак­со­фо­на. Пе­ред вхо­дом в дом но­мер 75 упа­ло не­сколь­ко ка­пель во­ды: хо­зяй­ка от­рях­ну­ла в ок­но кор­зин­ку, в ко­то­рой она про­мы­ва­ла са­лат.
В вин­ной лав­ке Ахил­ла Хау­зе­ра на стек­ле вит­ри­ны бе­лой крас­кой бы­ло на­пи­са­но: Ви­но 10 гра­ду­сов, Ви­но 11 гра­ду­сов, Сент-Эмиль­он, Антр де Мер, Грав, Мос­та­га­нем, Кор­бь­ер, Вув­рей, Ма­кон, Бур­гей, Пуйи, Бо­жо­ле, Мон­ба­зий­як … Оли­вье с неж­но­стью вспом­нил Эло­ди, ко­то­рая так лю­би­ла бе­лое слад­ко­ва­тое ви­но. Ко­гда она пи­ла, гла­за у нее бле­сте­ли, как буд­то от слез, но нет, на­обо­рот, ви­но вы­зы­ва­ло у нее ве­се­лый смех, она ста­но­ви­лась та­кой раз­го­вор­чи­вой. Оли­вье по­рыл­ся в од­ном из двух сво­их спи­чеч­ных ко­роб­ков — в том, что за­ме­нял ему ко­ше­лек, — но там ос­та­лось лишь не­сколь­ко мел­ких мо­нет с дыр­ка­ми.
Ог­лоб­ли руч­ной те­леж­ки из лав­ки «Лес и уголь » от­бра­сы­ва­ли тень на тро­ту­ар. Оли­вье за­бав­лял­ся, под­тал­ки­вая те­леж­ку, но уголь­щик мощ­ным оверн­ским ба­сом ве­лел ему уби­рать­ся. И маль­чиш­ка звон­ко за­пел:
— Что же мне де­лать, что же мне де­лать…
Спус­тив­шись по ули­це до ка­фе «Ори­ен­таль », он оп­ро­ки­нул ящи­чек иг­ру­шеч­но­го подъ­ем­но­го кра­на, но тут уже не бы­ло зе­ле­ных кон­фе­ток: зна­чит, до не­го сю­да за­брал­ся дру­гой ре­бе­нок. По­сколь­ку кас­сир­ша очень стро­го по­смот­ре­ла на Оли­вье, он по­про­сил у нее ко­ро­бок швед­ских спи­чек и пач­ку «High Life » (он про­из­нес «хиш­лив» — на фран­цуз­ский ма­нер). Ему не хва­ти­ло на эти по­куп­ки од­но­го су, но жен­щи­на ска­за­ла: «Дос­та­точ­но». И Оли­вье ушел, гром­ко вы­крик­нув «До сви­да­нья, да­мы и гос­по­да!» — од­на­ко ему ни­кто не от­ве­тил.
Оли­вье не от­кры­вал си­га­рет, по­ка не до­шел до ок­на Аль­бер­ти­ны: он знал, что она ему сде­ла­ет не слиш­ком при­ят­ное вну­ше­ние, но это бы­ло луч­ше, чем мол­ча­ние или ску­ка. В то вре­мя как он за­ку­ри­вал си­га­ре­ту, втя­нув, а по­том на­дув ще­ки, что­бы по­бы­ст­рее вы­пус­тить дым, ок­но рас­пах­ну­лось, и Аль­бер­ти­на, ку­та­ясь в ха­лат, зая­ви­ла:
— А я те­бя ви­де­ла!
— Ко­неч­но, — ска­зал Оли­вье, — я это­го и хо­тел.
— Хо­рош, не­че­го ска­зать! А ну дай-ка од­ну мне!
Оли­вье про­тя­нул ей пач­ку, в ко­то­рую она за­су­ну­ла свои тол­стые, точ­но со­сис­ки, паль­цы, по­том чирк­нул спич­кой и под­нес ей ого­нек. И они по­смот­ре­ли друг на дру­га, как близ­кие лю­ди, у ко­то­рых столь­ко об­щих вос­по­ми­на­ний.
— Ну что, — ска­за­ла Аль­бер­ти­на, — ука­ти­ли все твои при­яте­ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37