А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Вот ту­да-то те­бе и на­до от­пра­вить­ся! — рявк­нул Бу­гра.
В эту на­ив­но на­ри­со­ван­ную ре­бен­ком кар­ти­ну Бу­гра до­ба­вил кое-ка­кие свои крас­ки, за­но­во при­ду­мы­вая ему де­душ­ку с ба­буш­кой, ис­поль­зуя соб­ст­вен­ные вос­по­ми­на­ния о дет­ст­ве, или при­ме­ши­вая чер­ты пер­со­на­жей из ро­ма­нов Зо­ля, или при­пи­сы­вая им вся­кие под­ви­ги в тра­ди­ци­он­ном ду­хе «куз­не­цов ми­ра».
Рас­хва­ли­вая де­рев­ню, он поль­зо­вал­ся эпи­чес­ким сти­лем и воз­двиг пе­ред Оли­вье ши­ро­кое по­лот­но, за­пол­нен­ное сто­га­ми се­на, тач­ка­ми с на­во­зом, жир­ны­ми гу­ся­ми, пу­за­ты­ми ко­ро­ва­ми, дво­ра­ми ферм и шум­ны­ми рын­ка­ми, бра­конь­ер­ст­вом и ши­ро­ким гос­те­при­им­ст­вом, крас­но­ще­ки­ми де­вуш­ка­ми и пар­ня­ми, от­лич­но тан­цую­щи­ми бур­ре. Вся­кий раз, ко­гда Бу­гра встре­чал Оли­вье, он сно­ва при­ри­со­вы­вал что-ни­будь к этой сель­ской кар­ти­не: по­хо­ды за гри­ба­ми, об­ла­вы на ка­ба­нов, охо­ту на птиц, лов­лю ра­ков ма­лень­кой се­тью, по­хо­жей на кар­ман, при­ва­жи­ва­нье ля­гу­шек на при­ман­ку — крас­ную тряп­ку, сбор ди­ких слив; Бу­гра вспо­ми­нал за­пах пре­лых осен­них ли­сть­ев, опи­сы­вал, как чис­тят скреб­ни­цей ко­ня, рас­ска­зы­вал о сель­ских пик­ни­ках.
Оли­вье слу­шал Бу­гра с вос­хи­ще­ни­ем, хо­тя не очень-то ве­рил ему — мно­гое в этих по­ве­ст­во­ва­ни­ях ка­за­лось пре­уве­ли­чен­ным и по­хо­ди­ло на сказ­ки. Бу­гра при­над­ле­жал к той по­ро­де лю­дей, что, по­ки­нув род­ные мес­та, дол­го не мо­гут уте­шить­ся, но тем не ме­нее ни за что на све­те не бро­сят сво­ей про­стень­кой го­род­ской улоч­ки, в ко­то­рую уже вце­пи­лись, как ви­но­град­ная ло­за.
На­по­ми­на­ние о се­мье, так хо­ро­шо обос­но­вав­шей­ся в этих чу­дес­ных мес­тах, на ка­кое-то вре­мя вы­зво­ли­ло маль­чи­ка из его оди­но­че­ст­ва, но все же он вздох­нул и за­га­дал, идя вдоль тро­туа­ра: «Ес­ли до кон­ца ули­цы мень­ше пя­ти­де­ся­ти ша­гов, зна­чит, я ос­та­нусь жить у Жа­на!»
Он уже при­вык хо­дить к Бу­гра и бол­тать с ним — ста­рик все­гда охот­но при­ни­мал его, при­ду­мы­вая для маль­чи­ка це­лые ми­ры, о ко­то­рых он сам по­сто­ян­но меч­тал. В от­ли­чие от во­ин­ст­вен­но­го Гас­ту­не, Бу­гра был нем «на­счет вой­ны». Он дал се­бе за­рок ни­ко­гда о ней не го­во­рить. Бу­гра жил на­стоя­щим, пре­вра­щая мо­нет­ки в ку­чу ко­лец и за­став­ляя оп­ла­чи­вать их крас­ным ви­ном, ко­то­рое он пил из сол­дат­ской круж­ки, ма­кая в не­го гро­мад­ные кус­ки хлеб­но­го мя­ки­ша, тут же ис­че­зав­ше­го меж тол­стых губ, с ко­то­рых сте­ка­ли ка­п­ли ви­на на его бо­ро­ду Вак­ха. Бу­гра про­тя­ги­вал ма­лень­кий ста­кан­чик маль­чи­ку, и они чо­ка­лись, об­ме­ни­ва­ясь вос­кли­ца­ния­ми вро­де: «За твое здо­ро­вье и не бей по­су­ду!» или же: «Не те­ряй­ся, все­гда най­дет­ся ком­па­ния».
Оли­вье шли­фо­вал коль­ца, на­ти­рая их зам­шей, и слу­шал, как его ста­рый друг по­ет гру­бым, глу­хим го­ло­сом «Пес­ню то­по­лей », «Цве­ток гре­чи­хи » или «Дру­зья, мне стук­ну­ло сто лет! ». При­яте­ли за­тра­ги­ва­ли в ожив­лен­ной бе­се­де мно­же­ст­во тем, и в не­ко­то­ром от­но­ше­нии ре­бе­нок по­зна­вал мно­го боль­ше, чем ес­ли бы ре­шал не­ле­пые ариф­ме­ти­че­ские за­дач­ки, с их глу­пы­ми бас­сей­на­ми, в ко­то­рых од­но­вре­мен­но от­кры­ва­ют и кран и сток, или с иду­щи­ми на­встре­чу друг дру­гу по­ез­да­ми, или с людь­ми, ко­то­рые со­став­ля­ют се­бе ка­пи­тал, по­лу­чая при­бы­ли в раз­ме­ре пя­ти про­цен­тов.
Как-то раз, ко­гда они оба си­де­ли, об­ло­ко­тив­шись о по­до­кон­ник, ми­мо про­шла Прин­цес­са Ма­до со свои­ми дву­мя со­бач­ка­ми, в пла­тье с цве­та­ми и вы­ре­зом на спи­не, под­ма­зан­ная, на­пуд­рен­ная, в ли­ло­вом бе­ре­те, на­по­ло­ви­ну скры­вав­шем ее свет­лые во­ло­сы. К удив­ле­нию ре­бен­ка, Бу­гра по­жал пле­ча­ми и раз­дра­жен­но ска­зал:
— Ну, в путь-до­рож­ку пря­ми­ком к Мад­лен!
Ес­ли б Оли­вье по­нял, о чем речь, ему ста­ло бы гру­ст­но, но маль­чик счел, что фра­за эта от­но­сит­ся к име­ни Прин­цес­сы, а во­все не к из­вест­ной в сто­ли­це пло­ща­ди, вбли­зи ко­то­рой, по об­лыж­ным об­ви­не­ни­ям не­ко­то­рых лю­дей, Ма­до яко­бы за­ни­ма­лась кое-ка­ки­ми не­со­вмес­ти­мы­ми с об­ще­при­ня­той мо­ра­лью де­лиш­ка­ми.
*
В по­сле­дую­щие дни ре­бе­нок встре­чал и дру­гих лю­дей, но лишь од­на из встреч ос­та­ви­ла за со­бой аро­мат при­клю­че­ния.
С ут­ра он, гла­зея по сто­ро­нам, дол­го бро­дил по квар­та­лу, шел по ули­це Эр­мель, по буль­ва­ру Ор­на­но, где те­ат­рик «Фан­та­зио » рек­ла­ми­ро­вал спек­так­ли для де­тей, по ули­це Мар­ка­де, ми­мо рас­по­ло­жен­но­го на ней ки­не­ма­то­гра­фа, пе­ре­се­кал пло­щадь Жюль Жоф­френ, где бы­ла мэ­рия, ули­цу Дю­эм, Руа д'Альжер и воз­вра­щал­ся, как обыч­но, на­зад к точ­ке от­прав­ле­ния.
Оли­вье по­про­бо­вал по­бол­тать с Аль­бер­ти­ной, но это был день стир­ки, и она его обор­ва­ла. То­гда он ре­шил от­пра­вить­ся на ули­цу Лам­бер в ту ком­на­тен­ку, где про­жи­вал, тру­дил­ся и бо­рол­ся с жиз­нью его друг Люсь­ен Заи­ка, ко­то­рый в сво­ем все­гдаш­нем рас­тя­ну­том и бол­таю­щем­ся на бед­рах сви­те­ре и ста­рых, по­рван­ных сан­да­ли­ях сто­ял в ок­ру­же­нии ра­дио­при­ем­ни­ков все­воз­мож­ных раз­ме­ров и ма­рок, од­но­вре­мен­но пе­ре­да­вав­ших в ка­кой-то бес­по­ря­доч­ной ме­ша­ни­не са­мые раз­лич­ные про­грам­мы.
— Здо­ро­во, вот и ты, ста-ста-рик!
— Здрав­ст­вуй, Люсь­ен, до­б­рый день, ма­дам!
Мо­ло­дая же­на Люсь­е­на бы­ла боль­на ту­бер­ку­ле­зом. Он на­зы­вал ее бо­лезнь «ско­ро­теч­ным про­цес­сом», но это пе­ре­во­ди­лось в квар­та­ле на бо­лее по­нят­ные вы­ра­же­ния, та­кие, как «чах­нуть от ча­хот­ки» или «пле­вать­ся свои­ми лег­ки­ми». Она поч­ти по­сто­ян­но на­хо­ди­лась в по­сте­ли и об­ре­че­на бы­ла рас­стать­ся с жиз­нью в этой пыль­ной и душ­ной ком­на­те, за­гро­мо­ж­ден­ной сун­ду­ка­ми, ра­дио­при­ем­ни­ка­ми и вся­ким ра­бо­чим ин­ст­ру­мен­том. Здесь ца­рил за­пах ле­карств, жже­ной ре­зи­ны, пе­ре­грев­ших­ся ра­дио­ламп и ржа­во­го ме­тал­ла. Люсь­ен от­ры­вал­ся от ра­бо­ты лишь для то­го, чтоб дать же­не мик­сту­ру или су­нуть сво­ему груд­но­му ма­лы­шу со­ску, по­кры­тую мо­лоч­ны­ми пен­ка­ми. Люсь­ен лю­бил Оли­вье. Сколь­ко бы ни вы­ска­зы­ва­лось пред­по­ло­же­ний по по­во­ду смер­ти Вир­жи­ни, для Люсь­е­на не бы­ло ни­ка­ких со­мне­ний: ко­неч­но, она умер­ла от груд­ной бо­лез­ни. Он не знал, от ка­кой, но это сбли­зи­ло его с ма­лень­ким свет­ло­во­ло­сым пар­ниш­кой, ко­то­рый вре­мя от вре­ме­ни на­ве­щал его и не был слиш­ком болт­лив.
Оли­вье на­блю­дал за ра­бо­той при­яте­ля. Тот кру­тил руч­ки на­строй­ки, на­де­вал на ре­бен­ка на­уш­ни­ки от уже ус­та­рев­ших те­перь де­тек­тор­ных при­ем­ни­ков, рас­ска­зы­вал ему о ка­кой-ни­будь пе­сен­ке или ме­ло­дии, при­го­ва­ри­вая, что у не­го до­ма ве­се­ло «из-за всей этой му­зы­ки», раз­ме­щал слож­ную сис­те­му ан­тенн в шкаф­чи­ках, что­бы, по-раз­но­му от­во­ряя их двер­ки, варь­и­ро­вать ин­тен­сив­ность зву­ка, упот­реб­лял все­воз­мож­ные тех­ни­че­ские тер­ми­ны вро­де: су­пер­ге­те­ро­дин , проб­ки сек­то­ров , ка­туш­ки , фе­динг , за­зем­ле­ние , из­би­ра­тель­ность и так да­лее.
К по­луд­ню очу­мев­ший от этой ка­ко­фо­нии Оли­вье по­ки­нул сво­их дру­зей, по­жав им на про­ща­нье ру­ки, и сму­щен­но по­гля­дев на ма­лы­ша. Он под­ни­мал­ся к ули­це Ла­ба вдоль ка­нав­ки, по ко­то­рой сточ­ные во­ды тек­ли к ка­на­ли­за­ци­он­но­му лю­ку. Ра­бо­чие не­сли на пле­чах бло­ки льда в ка­фе «Транс­ат­лан­тик ». Бу­гра бро­сал из ок­на хлеб­ные крош­ки го­лу­бям. Чуть по­даль­ше сто­ял то­чиль­щик и жал но­гой на пе­даль, за­пус­кая на­ж­дач­ное ко­ле­со, при­стро­ен­ное на хлип­ком ста­ноч­ке, про­бо­вал лез­вия от­то­чен­ных им но­жей боль­шим паль­цем и вре­мя от вре­ме­ни по­зва­ни­вал ко­ло­коль­чи­ком, гну­са­во вы­кри­ки­вая: «То­чить но­жи, нож­ни­цы! » Оли­вье ос­та­но­вил­ся ря­дом и, то и де­ло бо­яз­ли­во сто­ро­нясь брыз­жу­щих искр под над­мен­ным взгля­дом то­чиль­щи­ка, смот­рел, как он ра­бо­та­ет.
Маль­чик меч­та­тель­но со­зер­цал это зре­ли­ще, пол­но­стью уй­дя в нею, как вдруг по­чув­ст­во­вал на сво­ем за­тыл­ке чью-то неж­ную ру­ку. И тут же уз­нал го­лос Ма­до:
— Ты лю­бишь пи­рож­ные, а? Хо­чешь? То­гда пой­дем ко мне, бу­дем есть.
Но Оли­вье все еще мед­лил и, сжав гу­бы, смот­рел на нее во все гла­за.
— Ну пой­дем же! Ты та­кой роб­кий? На-ка, не­си этот па­кет, ты ведь муж­чи­на!
Она су­ну­ла ему в ру­ки ро­зо­вый па­кет в фор­ме пи­ра­мид­ки с тра­ди­ци­он­ным бан­ти­ком на вер­хуш­ке и по­со­ве­то­ва­ла не при­жи­мать но­шу к се­бе. Маль­чик шел по ле­ст­ни­це вслед за Ма­до, вды­хая за­пах ее ду­хов. На ка­ж­дой пло­щад­ке она обо­ра­чи­ва­лась и под­бод­ря­ла его улыб­кой. Оли­вье бы­ст­ро про­шмыг­нул ми­мо две­ри на треть­ем эта­же, где жи­ли его ку­зе­ны.
И вот они у Ма­до, в ее од­но­ком­нат­ной квар­тир­ке, пах­ну­щей ри­со­вой пуд­рой и анг­лий­ски­ми си­га­ре­та­ми. Она сде­ла­ла ре­бен­ку знак по­ло­жить па­кет с пи­рож­ны­ми на ни­зень­кий сто­лик с гра­не­ным стек­лом, при­жи­маю­щим кру­жев­ную сал­фет­ку.
— Са­дись, где хо­чешь.
Ко­рот­ко спро­сив «Ты раз­ре­ша­ешь?», Ма­до сбро­си­ла за шир­мой свое яр­кое пла­тье и поя­ви­лась в вис­коз­ной ком­би­на­ции цве­та ли­по­во­го от­ва­ра. С той же не­при­ну­ж­ден­но­стью она от­стег­ну­ла под­вяз­ки и спус­ти­ла до са­мых ло­ды­жек свои шел­ко­вые чул­ки. При­тан­цо­вы­вая, она чуть раз­мя­ла свои хо­ро­шень­кие нож­ки, пре­ж­де чем скольз­нуть в до­маш­ние туф­ли из зе­ле­но­го ат­ла­са. За­тем Ма­до на­бро­си­ла бле­стя­щий ха­ла­тик, от­де­лан­ный перь­я­ми ма­ра­бу, со склад­ка­ми на гру­ди и ру­ка­ва­ми, как у япон­ско­го ки­мо­но.
— Обо­ж­дешь ме­ня чу­точ­ку, а? Я при­го­тов­лю чай. Ска­жи, как те­бя зо­вут?
— Оли­вье Ша­то­неф.
— Я бу­ду те­бя звать Оли­вье. А я — Ма­до.
Маль­чик встал со стуль­чи­ка у ка­ми­на и пе­ре­сел на круг­лый пуф, оби­тый свет­ло-се­рым бар­ха­том. Во­круг бы­ло мно­же­ст­во зер­кал, не­ко­то­рые из них в оп­ра­ве из по­се­реб­рен­но­го де­ре­ва, дру­гие, по­боль­ше, в оре­хо­вых ра­мах со скульп­тур­ным ор­на­мен­том из гроз­дей ви­но­гра­да и фрук­тов. Сто­лы бы­ли за­тя­ну­ты плот­ной де­ко­ра­тив­ной тка­нью, раз­де­лен­ной на ром­бы, с зо­ло­ты­ми кноп­ка­ми по уг­лам, что очень на­по­ми­на­ло обив­ку ме­бе­ли ко­жей. На туа­лет­ном сто­ли­ке с от­де­ле­ния­ми и фаль­ши­вы­ми ящи­ка­ми, ук­ра­шен­ном вы­со­ким оваль­ным зер­ка­лом, в бес­по­ряд­ке стоя­ли де­сят­ки фла­кон­чи­ков: кре­мы для ли­ца фирм Фе­бель, Си­мон, Ма­ла­се­ин, боль­шие круг­лые ко­роб­ки ри­со­вой пуд­ры Ка­рон, пу­хов­ки пас­тель­ных то­нов, ва­зе­лин Па­на­фье для сня­тия с ли­па кос­ме­ти­ки, пуль­ве­ри­за­то­ры с оде­ко­ло­ном и брил­ли­ан­ти­ном, ду­хи «Ве­чер в Ин­дии», ру­мя­на и губ­ная но­ма­да мар­ки «Луи-Фи­липп», а так­же раз­лич­ные туа­лет­ные ак­сес­суа­ры из пер­ла­мут­ра, пин­цет для вы­щи­пы­ва­ния во­лос, нож­нич­ки, фут­ляр с ин­ст­ру­мен­та­ми для ма­ни­кю­ра.
У под­но­жия на­по­ми­наю­щей гон­до­лу кро­ва­ти ва­ля­лись жур­наль­чи­ки «Ли­зе муа блё », «Се­дюк­си­он », «Ле­зёвр либр », «Пур лир а дё », ро­ман Би­не-Валь­ме­ра «Же­ла­ние », еще один ро­ман Вик­то­ра Мар­ге­ри­та, из­дан­ный в «Из­бран­ной се­рии ». По­всю­ду бы­ли раз­бро­са­ны но­ты раз­ных пе­се­нок с фо­то­гра­фия­ми ис­пол­ни­те­лей, на­пе­ча­тан­ны­ми ко­рич­не­вой, ли­ло­вой или зе­ле­ной крас­кой: Миль­тон, Али­бер, Ми­рей, Бис­ко, Ма­лыш­ка Пи­аф, Ма­ри Дю­ба. Не­по­да­ле­ку от пор­та­тив­но­го фо­но­гра­фа «Па­ри­со­нор » и гру­ды пла­сти­нок в плот­ных кон­вер­тах с круг­лым от­вер­сти­ем по­сре­ди­не стоя­ла иво­вая кор­зин­ка, в ко­то­рой спа­ли обе со­бач­ки — Рик и Рак. Ино­гда ка­кая-ни­будь из них вста­ва­ла и, по­вер­тев­шись во­круг се­бя, сно­ва ук­ла­ды­ва­лась. В этот мо­мент слы­шал­ся то­нень­кий зво­нок бу­бен­ца на ошей­ни­ке.
Ма­до бы­ст­рым ша­гом вер­ну­лась из кух­ни: в ру­ках у нее был чер­ный ла­ки­ро­ван­ный под­нос с ки­тай­ски­ми чаш­ка­ми для чая, шес­ти­уголь­ны­ми та­рел­ка­ми, по­зо­ло­чен­ны­ми ло­жеч­ка­ми и ажур­ны­ми сал­фет­ка­ми.
— Я по­ду­ма­ла, что пи­рож­ные «мок­ко» те­бе долж­ны по­нра­вить­ся.
Зна­чит, по­ду­ма­ла об этом за­ра­нее, до то­го, как при­гла­си­ла к се­бе Оли­вье. Он был очень сму­щен, ста­рал­ся вес­ти се­бя, как гость, за­шед­ший на­нес­ти ви­зит, улы­бал­ся до ушей, хо­тя ему хо­те­лось уд­рать и яв­но бы­ло не по се­бе. Ре­бе­нок ози­рал­ся во­круг ис­пу­ган­но и с лю­бо­пыт­ст­вом, все дви­же­ния его бы­ли весь­ма не­лов­ки­ми. Бо­ясь со­вер­шить ка­кую-ни­будь оп­лош­ность, он вел се­бя очень ско­ван­но. С ма­мой он не стес­нял­ся есть пи­рож­ные, уп­ле­тая их за обе ще­ки. Но те­перь он ре­шил вы­ждать, по­ка Прин­цес­са над­ку­сит пи­рож­ное и сде­ла­ет пер­вый гло­ток чаю, чтоб, во всем под­ра­жая ей, взять дву­мя паль­чи­ка­ми уш­ко чаш­ки, а ос­таль­ные от­то­пы­рить ве­ер­ком. Ко­гда имен­но так по­сту­па­ли Аль­бер­ти­на или ма­дам Па­па, Оли­вье счи­тал, что они «раз­во­дят це­ре­мо­нии», но Ма­до — это де­ло дру­гое!
От нее так хо­ро­шо пах­ло! Ино­гда ха­ла­тик при­от­кры­вал­ся, и бы­ли вид­ны ее круг­лые ко­ле­ни или неж­ная ко­жа гру­ди. Ее вью­щие­ся во­ло­сы ка­за­лись ка­ки­ми-то при­зрач­ны­ми. Ма­до пи­ла чай ма­лень­ки­ми глот­ка­ми, а кра­си­вые гу­бы вре­мя от вре­ме­ни про­из­но­си­ли что-ни­будь лас­ко­вое, вро­де «Как это ми­ло», «Ты мой дру­жок» и «Ока­зы­ва­ет­ся, кто-то у нас ла­ком­ка, а?». При этом Ма­до вспо­ми­на­ла ту ночь, ко­гда она уви­де­ла маль­чи­ка на пло­ща­ди Тертр, скор­чив­ше­го­ся за сто­ли­ка­ми и стуль­я­ми. В тот ве­чер она по­рва­ла с од­ним сво­им дру­гом, и бег­ст­во ре­бен­ка по­ка­за­лось ей сим­во­лич­ным.
Оли­вье, дер­жа та­ре­лоч­ку в ру­ке, по­нем­но­гу ос­ваи­вал­ся. Чай рас­про­стра­нял аро­мат жас­ми­на, и ему чу­ди­лось, что он пьет цве­точ­ный на­стой.
— Еще пи­рож­но­го? Ну ко­неч­но! Возь­ми вот это, слое­ное с кре­мом… Да бе­ри же паль­ца­ми, не стес­няй­ся!
Она по­ка­за­ла ему при­мер. Ма­ло-по­ма­лу Оли­вье со­всем ос­во­ил­ся. Сол­неч­ный лу­чик про­ник сквозь про­зрач­ные за­на­вес­ки и бро­сил не­сколь­ко зо­ло­тых зай­чи­ков на сте­ну, ста­ло жар­ко. Оли­вье по­смот­рел, как си­де­ла Ма­до, скре­стив но­ги, и по­сле не­дол­гих ко­ле­ба­ний при­нял та­кую же по­зу. Они го­во­ри­ли ма­ло. Она спра­ши­ва­ла у не­го: «Вкус­но, а?» — и он кив­ком го­ло­вы под­твер­ждал: «О, да». Ма­до что-то спро­си­ла о его жиз­ни, и Оли­вье от­ве­тил бы­ст­ро и не­мно­го­слов­но. По­том она ска­за­ла:
— Что ты бу­дешь де­лать, ко­гда вы­рас­тешь?
Маль­чик был не­сколь­ко оза­да­чен. Что де­ла­ют лю­ди, ко­гда ста­но­вят­ся взрос­лы­ми? Ему ка­за­лось, что то­гда уже боль­ше не­че­го де­лать: про­сто ты взрос­лый, и все. Но по­том Оли­вье вспом­нил, что его учи­тель, па­па­ша Би­биш, то­же как-то по­ста­вил этот во­прос как те­му со­чи­не­ния по фран­цуз­ско­му язы­ку. В тот раз Оли­вье на­во­ро­тил весь­ма за­мы­сло­ва­тую ис­то­рию, в ко­то­рой он был по­оче­ред­но мо­ря­ком, ка­пи­та­ном, ки­ра­си­ром, опер­ным пев­цом (как Ян Ки­пу­ра), за­тем пу­те­ше­ст­вен­ни­ком и да­же прин­цем Мо­на­ко. Он по­лу­чил хо­ро­шую оцен­ку, но на по­лях тет­ра­ди Би­биш на­пи­сал крас­ны­ми чер­ни­ла­ми: Не сле­ду­ет пе­ре­бар­щи­вать . Все это бы­ст­ро про­мельк­ну­ло в па­мя­ти Оли­вье, и он от­ве­тил:
— То­гда я же­нюсь.
Она, ко­неч­но, не до­га­ды­ва­лась, что ему хо­те­лось при­ба­вить «на вас». Ма­до рас­хо­хо­та­лась, по­тре­па­ла его по ще­ке и по­вто­ри­ла:
— О нет-нет, это ни к че­му, ты так мил, Оли­вье.
Оли­вье … Как при­ят­но про­из­но­си­ла она его имя! Ма­до за­ку­ри­ла си­га­ре­ту с зо­ло­тым кон­чи­ком. На краю ее ча­шеч­ки ос­тал­ся, как по­це­луй, след от по­ма­ды. А дру­гой — на ее си­га­ре­те.
Ко­ло­кол Са­вой­яр уда­рил две­на­дцать раз. Оли­вье вспом­нил об Эло­ди. Она ку­пи­ла ка­кой-то ла­ко­мый ку­со­чек у кол­бас­ни­ка и пре­ду­пре­ди­ла маль­чи­ка, что в пол­день они вдво­ем съе­дят его в ку­хонь­ке. Как же он ей при­зна­ет­ся, что не хо­чет есть? Уж луч­ше про­мол­чать о том, что был в гос­тях у Прин­цес­сы, — пус­кай в этом нет ни­че­го пло­хо­го, про­сто ему не хо­те­лось, чтоб эти при­ят­ные ми­ну­ты бы­ли ис­пор­че­ны ка­ки­ми-ли­бо пе­ре­су­да­ми.
Он уже со­брал­ся про­сить раз­ре­ше­ния уй­ти, как раз­да­лись уда­ры ла­до­нью в дверь. Ма­до со вздо­хом по­шла от­крыть. Кра­сав­чик Мак, в шля­пе, в шел­ко­вом каш­не с чер­ны­ми го­ро­ха­ми, поя­вил­ся в ком­на­те.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37