Или просто, - переждать какое-т время. Девочка была не дура.
Авторы этого ничего не знали и потому были в полной эйфории от милейшей Натальи Ашотовны.
Муж её пытался говорить с ней, но она его невежливо выставляла из кабинета, спальни, столовой, куда бы он ни входил.
Сейчас, в данную минуту, Наталья Ашотовна собралась ехать к Улите и... И что она там будет делать, - пока не знала, но ехать она была должна, обязана, - так ей подсказывало её материнское чутье.
Простучали в обратном порядке каблучки Редактора - из кабинета на улицу - и все враз вздохнули: уехала!
И тут же пошла веселая взварка кофе, появилась даже маленькая бутылочка ликера, - для аромата, - сотрудники сгрудились в приемной Ашотовны и решали такой вопрос: а может "ренушку" где-нибудь "заденет" на трассе? Ведь сама понеслась за рулем!
В приемную заглянул муж Ашотовны - Александр Павлович Божко, Генеральный Директор.
Никто не обратил особо на него внимания, но кофе предложили. Он сел в сторонке и, нервически потряхивая длинной ногой, - тихо пил кофе, и выглядел курьером, приглашенным редакционной элитой к себе на тайный ланч.
* * *
Улита злилась на Казиева, настырность которого перешла границы!
Был момент, когда ей захотелось вытолкать бывшего мужа взашей, и навсегда.
Что за хождения к ненужной жене и такой же актрисе!
И с Максом она должна расстаться.
Восторг, который светится в его глазах... - это не нормально, как хотите. Она не ханжа и не нравственная героиня, но...
Улита Ильина должна исчезнуть для всех. Хватит, погуляла, порезвилась. И почти в конце жизни ей был дан такой подарок! - любовь юноши, небесная и "нежно-паралитическая". Но шуточек хватит.
Исчезнуть она может либо физически, что как-то пока не привлекает, или куда-то уехать Но - куда? И на какие шиши?..
Может быть, сделать для Казиева все же эту последнюю услугу и потребовать деньги?.. - За посредничество. Есть теперь такая статья дохода. Какого черта! Хватит быть дурой-дурындой! И ещё ордена!..
На эти деньги она уедет в Питер, там есть дальняя родственница, которая с деньгами примет Улиту. А там... О ней позаботится сама Матушка-Судьба.
Вот в таком настроении Улита поплелась ставить чайник: сделает себе крепчайший кофе, наплевать на всякие запреты! - хоть бы взбодриться чуть-чуть.
И, проходя мимо зеркала в передней она ужаснулась своему виду. Растрепанная, зеленая, и сгорбленная! Неужели она такой согбенной и останется?.. Нет уж! Размечтались!
Забыв о кофе, "схватилась за себя".
Сделала контрастный душ, наложила крем, тщательно навела легкий марафет, тот, который не замечает Макс, но не замечает и 70 процентов взрослых мужиков, но заметит женский глаз.
Женщин она не ждет.
Театральные подружки пока позванивают, да и то скоро прекратят, Улита с ними не больно-то любезна и ничего интересного не сообщает: ещё не загнулась, нога не отвалилась, волосы не вылезли и замуж не вышла.
Что ещё их может интересовать в её существовании?
Надела свое любимое платье в цветочек - "сизый голубочек", - от старинной песенки "стонет сизый голубочек"...
Платье красивое, но "жалостливое": с глухим воротом, длинными рукавами, только сбоку разрез. На плечо посадила лягушечку из горного хрусталя. Для разрядки.
"ОСЕНЬ" - так, пожалуй, назывался бы её имидж на какой-нибудь модерновом "подиум де арт".
Только успела поставить чайник на плиту, - раздался звонок. Конечно, Казиев примчался со своим старцем! Без звонка! Еж у него кое-где сидит!
Она сердито пошла открывать.
На пороге стояла женщина.
Улита не сразу узнала в ней Наталью Ашотовну, маму Макса, которая этакой птичкой прилетала к ней пару месяцев назад.
Теперь это была постаревшая женщина-ворона, с базедовски выкаченными глазами, - очки у неё стали сильнее, что ли?
В замухрышистом сером костюмчишке, с небрежно закатанными в валик на затылке волосами.
- Входите, здравствуйте, Наталья Ашотовна, - сказала Улита, отодвигаясь от двери и ужасаясь про себя: что случилось?
И невольно спросила, - Макс?..
Ашотовна кивнула. И увидела, как побелела эта женщина и села на стул, тут же, в прихожей.
И тихо спросила, - что с ним?..
Даже совершенно невсебешная Ашотовна подумала, ...Как же она к нему относится! Как я?..
- С ним все в порядке, ничего не случилось. Но я решила... пришла...
Тут Наталья Ашотовна зарыдала на всю катушку и Улита поспешно увела её на кухню, чтобы не слышно было на лестницу.
А то ведь и прибежит кто, - чем помочь да что надо, а на самом-то деле - посмотреть, что же происходит "у артиски"?..
Улита налила рюмку коньяка, который вообще-то берегла для своего, самого плохого настроения, - но поняла, что Наталье надо!
Наталья сразу пришла в себя, - каково самовнушение! - коньяк не успел "прижиться"!
- Улита, вы, конечно, понимаете, почему я здесь, - начала Наталья, стараясь говорить спокойно.
Улита перебила её.
- Наталья Ашотовна, я больше не могу и не хочу оправдываться! Я уже однажды оправдывалась перед вами. По-моему, достаточно! Больше не хочу ничего слушать! Ни против, ни - за, - никак. Я только могу сказать вам точно, что я через дня два уеду и больше не появлюсь в этом жутком городе и даже стране ( это она придумала по ходу, чтобы уже напрочь успокоить Наталью, - не могла она видеть эти влажные базедовые глаза и полуседой кукиш на затылке!). Не говорите ничего! Вы думаете, он помчится за мной? Нет! Я скажу так, что он этого не сделает. Или лучше напишу. Пройдет это у него! Поверьте же мне! Это - предчувствие любви, а не сама любовь, я поняла! Ее пред-чувствие. Он забудет меня, не бойтесь, забудет! Просто останется такое вот светлое пятнышко в его жизни и все. И все, Наталья Ашотовна! Хватит! Я уже не в силах... Меня унижают, чуть не убивают... Спасибо Максу, который так чуток. Он вообще очень чуткий, вы на это обратите внимание. И наверное потому у него так сильно выражено предчувствие любви... А теперь давайте попрощаемся, чтобы больше никогда не увидеться. Я лично больше не хочу вас видеть. Никогда! Извините.
Наталья слушала её монолог и думала, что она, Наталья, виновата перед Улитой, чего уж там. Жизни ей не дает. Но сын - это все и наплевать ей на всех женщин и девиц вместе взятых!..
Не хотела Наталья, чтобы Сашка этот!.. Он сам уже, сам по себе решил, чтобы потом начать её шантажировать, это точно, на 99 процентов. Бог видит, - она не хотела! Разве могла она предположить, что так все получится! Но говорить об этом сейчас не нужно.
Зачем возбуждать против себя эту женщину?
Тут же мелькнула мысль о том, что надо найти Сашку и его "пугнуть"! Да не ей, а мужику, мужу! А мужик ее... И вдруг, - неожиданно, она с ужасом вспомнила о той горе рукописей, которые она сваливает в угол кабинета! Сумасшедшая!
Она чувствовала, как под ней начинает гореть стул! Боже, а вдруг она рукописи не найдет?! Она же сказала что-то девчонке...
- Улита Алексеевна, Простите меня. Все не так, как представляет себе Макс, все не так... И если у вас есть ещё силы на нашу семью, - то объясните моему сыну, как найдете нужным, что мать у него одна и он для меня - один. И что я - не изверг и не зверь, а просто сумасшедше любящая мать. Если бы у вас были дети... Простите... Наталья помолчала, - и давайте прямо, без экивоков: вам нужны деньги? В долг. Только в долг. На год. В рассрочку. Я могу дать и поверьте...
- Нет, - ответила твердо Улита, - деньги у меня есть. На что бы я уехала куда-то? Спасибо, не извиняйтесь, я все простила, а сейчас ужасно устала. Прощайте.
Наталья стояла у входной двери, Улита чуть двинулась к ней и та оказалась за порогом.
Улита повернула ключ три раза и подумала, не дай Бог сейчас явится Казиев, и со стриком! Она не откроет.
На сегодня норма посещений перевыполнена.
Возможно, появится Макс... Она его тоже не пустит. Никого она не может видеть. Жаль мальчика, уж он-то ни в чем перед ней не виноват.
Но она как бы уже отделила себя ото всех здешних людей и Макс оказался не в её лагере, - само собой так получилось.
Там была лишь она одна.
Понять и пожалеть Ашотовну можно и должно, но каждый раз это сование денег - ужасно унизительно.
Надо бы Улите сказать, что денег у неё последняя сотня, но она не возьмет ни копейки! Принципиально. Есть у неё такой принцип: не брать деньги у незнакомых людей, да ещё зная, что скоро не отдашь.
И Улита, надев свой большой "рабочий" фартук, принялась за уборку.
Она и не догадывалась, что гости на полпути к ней.
31. УЛИТА И СТАРИК.
Казиев спешил. Своим острым чутьем он унюхивал сюжет великого успеха.
Надо мчаться к старику и тащить его хоть зашкирку к Улите. Но, уговаривать того не пришлось. Как только он назвал имя, старик немедленно согласился. Странно, конечно, надо все же чтото нанести старику, вроде того, что Улита прочла листки, потрясена материалом... И сама жаждет встречи со "Степаном Абдурахма - новичем"! Казиев чувствовал в себе силы немереные.
Уломал старика ехать именно сейчас, без звонка и промедления! Ведь он её никуда не тащит! Они сами приедут к ней! Мозги-то у неё работают. И он же дает ей роль!
Ему уже виделось, что сценарий лежит у него на рабочем столе и осталось только вписать туда несколько реплик для Улитки и... МОТОР!
* * *
Уставшая от домашних трудо, Улита составляла мытую посуду на сушку. Звонок в дверь.
... Неужели все-таки Макс, подумала она. Но вот странность: как бы она не выглядела, Макс смотрел на неё как бы - сквозь, будто видел её другое лицо, духовное, что ли? Лик?.. Очертания, которые видит только он?..
Она как-то даже поеживалась от этого взгляда!
Откроет Максу! Надо же и сказать все...
Вовсе не Макс стоял перед ней.
Все тот же Казиев и вместе с ним старик достойнейшего вида, в старомодном, но дорогом английском костюме, с букетом хризантем, Казиев с пакетом, из которого торчало горлышко Шампанского...
Старик поклонился ей.
- Простите, я... В таком виде... - забормотала она и обратилась сердито к Казиеву, - Тим, надо же было позвонить!
- Улита, дорогая, - Казиев напористо вошел в квартиру и почти втащил за собой старика, который бормотал, что действительно неловко и... - Ничего страшного! - Победно кинул Казиев и начал обихаживать Улиту. - Дорогая, прости, прости! Но дела не терпят отлагательств, а ты, как я слышал, собираешься ехать отдыхать (это он придумал для убедительности прихода). И Степан Семенович тоже...
Что "тоже" Казиев не сказал, потому что не сориентировался, что соврать, но старательно подмаргивал Улите глазом.
Ну, не выгонять же их! Она провела гостей на кухню и ушла привести себя в порядок.
В комнате мазнула губной помадой по щекам и губам, причесалась, и решила, что для таких "пташек" - воронов, вполне достаточно. И вдруг покраснела как вареный рак. Кончился кофе! Что делать?.. А, ничего, подумала она нахально-спокойно. Как есть так и есть. Разговор - деловой, можно и без кофеев. А то, что они притащили в пакете, так же и утащат!
Известно, что она - нищая актриса, не играющая уже, так что пусть старик в английском костюме, с букетом хризантем, знает, что такое нищета!
И она, выйдя из комнаты, достаточно торжественным жестом пригласила их туда.
Они вошли и старик сразу стал оглядывать её жилище.
Будто он покупатель или наоборот - хозяин, вернувшийся в свой дом, смотрит, - все ли так, как было.
Казиев распоряжался за столом, - но она предупредила, что у неё сегодня главный диетдень.
- Ладно уж, ладно, завтра поголодаешь. - Усмехнулся Казиев. - Нарушить можно разок.
И продолжал раскладывать и расставлять разносолы: икру, белорыбицу, маслины...
Поставил бутылку Шампанского и устроил в вазочку шары хризантем, - они были прелестного светлолимонного цвета. Разлучные, подумала Улита.
За столом, после какого-то обычного необязательного тоста, старик вдруг сказал, - а у вас крошечная квартирка...
И как бы ждал ответа.
- Это - мамина. - Пояснила Улита и больше не сказала ничего, потому что тогда надо было бы рассказывать об их с Казиевым отношениях и всякое другое, что не рассчитано на незнакомого человека.
Казиев мельком благодарно посмотрел на нее.
Старик гнул свое. Чего ему надо?..
- Такая знаменитая актриса, неужели вам не давали хорошую квартиру?
Выскочил Казиев, потому что Улита молчала.
- Видите ли, Степан Сергеевич ( тьфу ты, опять отчество перепутал! Старик, как и тогда, ехидно хихикнул и пробормотал: Абрам Исмаилович)... Мы с Улитой жили в гражданском браке и когда разошлись, - дураки, конечно, вздохнул он достаточно горестно и искусно, - то с нашей квартирой пошла неразбериха, в которой никто до сих пор не разобрался. И как-то сразу так получилось, что у Улиты заболела мама и она сразу переехала сюда, а я... остался там. Потому что в Москве у неё есть хотя бы эта хатка, а у меня ничего. Вот потому и...
Старик совсем прикрыл свои глазки лохматыми бровями.
- Ну-у, надо было уступить апартаменты даме!..
- Какие апартаменты! - Возопил Казиев, - о чем говорить!
Но старик уже отвернулся от него и каким-то особо уважительным тоном спросил: а ваша матушка, простите, давно... умерла?
- Три года как... - ответила Улита, не понимая такого интереса к своей особе.
Старик почувствовал это и вдруг встал и отправился прогуляться по комнате.
Направился к туалетному столику на который, сидя за столом, нет-нет и поглядывал. А там до сих пор валялась коробочка из-под конфет с орденскими знаками и Звездой Героя.
Коробочка была толком и не закрыта.
Старик как-то очень живо наклонился к коробочке и совсем сдвинул крышку.
- Простите, я думал, - мне почудилось, а оказалось, - так и есть! Вы разрешите полюбоваться?
- Пожалуйста, - суховато откликнулась Улита, желая одного, - чтобы все было как-то решено и гости поскорее убрались.
Казиев бесился от того, что разговор ни на иоту не приблизился к делу. И уходит далеко-далеко, где, как говорят, кочуют туманы...
Старик со всех сторон осматривал Звезду Героя и орден Ленина. Казиев хоть и злился, но был потрясен. Он и не знал, что в этой бедной квартирке хранятся такие Высокие Ордена. Надо же! Он не долюбливал маму Улиты, так же как и она его. И потому бывал здесь разы.
- Это матушки вашей награды? - Спросил старик.
- Нет, отца. - Почти отрезала Улита. Она была на пределе. Что за любопытство? Совершенно незнакомый старик въедается ей в печень!
- Как? - Вступил пораженный Казиев, - ты же говорила, что не знаешь отца и никогда не видела?
- А вот так. Никогда не знала и не видела.
- Ну, это, к сожалению, бывает... - туманно высказался старик. - А отец ваш, судя по награде, был человек героический...
- Я ничего не знаю, - устало ответила Улита, - нам принесли эти награды, когда мне было лет двенадцать. Мама не посвятила ме - ня в отцовские тайны или героизм... Это было уже много лет после войны. Простите, Степан Семенович, но у нас сегодня как бы другая программа, а не вечер воспоминаний о былом. - Она начинала вскипать.
- А-а, да, да, конечно... - Как будто полупроснулся старик. Улита решила все взять в свои руки. Этот старикан очень мил, но надо же на чем-то останавливаться! Да-да, нет-нет. И все.
Она обещала Казиеву помочь и за это он сделает ей рольку, конечно уж, не роль (и заплатит, никуда не денется!)! Лапшу она с ушей давно сбросила.
- У вас есть уникальный материал, насколько можно судить по отрывку, по которому, говорит Тимофей Михайлович, можно сделать удивительный Фильм. И даже для меня есть роль. Вы об этих материалах сговаривались с Родериком Онисимовым?..
- Его убили... - Вздохнул старик.
- Да, его убили. - Жестко повторила Улита, - но мы-то все пока живы. И неужели мы хуже Онисимова? Тимофей Михайлович в сто раз талантливее. И профессиональнее, это я вам говорю, как актриса. Что вас не устраивает? Выскажитесь. Мы постараемся понять.
... О, дала Улитка! Старикан обязан ей ответить. Думал Казиев, потирая потные от нервов ручонки.
А старик?..
Он опять прогуливался по комнате и бормотал.
- Ах, Родерик, Родерик... Конечно, господин Казиев ни в какое сравнение... Но я что-то сомневаюсь насчет роли для Улиты Ульяновны... Там все юны, безобразно юны... Это очень давнее время. Ретро... По-моему мы зря тревожим творческий потенциал Улиты Ульяновны... Для неё - в смысле роли может окончиться ничем.
Казиев почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Неужели все пропало? Вон Улитка уже покраснела от обиды и злости! И этот ворюга несет несусветное! Оскорбил актрису! А они это не забывают. Болван старый! Надо срочно убалтывать.
Казиев обаятельно улыбнулся, хотя ему хотелось поливать отборным матом.
- Улита меня знает. Она знает, что я из ничего могу сделать - все. И роль для неё будет, если это главное ваше условие.
И смотрел на старика солнечно сияющими глазами.
Но тот как-то вяло уселся на стул и меленькими глотками пил остывший кофе. И опять бормотал ерунду.
- Понимаете, не я хозяин материала. Вот в чем штука... Он, скорее уж, принадлежит Родерику... Однако...
- Однако Родерик мертв! - Чуть не заорал Казиев.
Но старик, будто не слыша его, обратился к Улите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30