Но другого варианта быть не могло - не сами же они себя перестреляли. И этот шарфик...
- Алла, я был у следователя. Те трое, убийцы Бориса... Их застрелили ночью, в квартире недалеко отсюда, - он значительно посмотрел на Буланову. - В каких-нибудь 20 минутах ходьбы.
- Вы уверены?
- Вполне. Я только что оттуда.
- Все это уже не имеет для меня никакого значения.
- Вы говорили как-то, что по работе должны ехать в командировку. Я бы советовал вам поехать туда немедленно. Сегодня же, дневным поездом.
- А в чем, собственно дело? - тон её стал ледяным.
- Долго объяснять, - Андрей провел ладонью по голове. - Мне кажется, здесь вам неудобно оставаться. Опасно.
- Почему, объясните? - Буланова подняла на него прозрачные глаза..
- Следствие по делу Буланова теперь возобновится в связи с новыми обстоятельствами. Вас снова начнут вызывать, для опознания этой... Куриловой, её приятелей. Там такой въедливый следователь. Зачем вам это надо?
- Пусть выясняют, я-то здесь при чем?
- Вы никогда не бывали на улице Учительской? Угловой дом...
- Послушайте, Андрей, вы задаете довольно странные вопросы...
- И все-таки, ответьте, вас там никогда никто не мог видеть? Вы уверены?
- Я не понимаю...
- Ах, черт возьми, - Андрей потерял терпение. - Представьте себе такую картину. Я звоню из вашего коридора Сергушову, сообщаю приметы, сообщаю, что преступники уезжают. Голос у меня командирский, луженый. И вот, кто-то все слышит. Ну, допустим, стоит за дверью. И если этот "кто-то" имеет зуб на этих ребят и знает, где их подпольная квартира, он спокойно может их перехватить, правда?
- Я не понимаю, к чему вы. Кто мог слышать, кроме нас, почему...
- Никого за дверью не было, Алла, вы стояли рядом со мной. Ваш шарфик, который я видел тогда у вас в руках, он сейчас лежит под вешалкой, в той квартире. И пистолет, подарочный вальтер, что я передал Буланову, обнаружили именно вы. Они не нашли его, когда шарили у вас. А вы нашли, позже...
Буланова молчала, отрешенно глядя куда-то мимо Андрея.
Он поднялся, осторожно взял её руку и поцеловал.
- Извините, из меня плохой дипломат. Я не успел помочь Борису, но вам я просто обязан помочь. Уезжайте, поживите где-нибудь, пока все затихнет. Они найдут, как все объяснить, у них на все найдутся версии. Главное для вас - не подставиться сейчас. Собирайтесь, я отвезу вас на вокзал, на дневной поезд в Питер.
- Что, что вы ещё можете мне сказать?
- Следователь знает, что там были и деньги. Возможно, они лежали в зеленой спортивной сумке, она была у них, а сейчас исчезла. Они будут искать их и, если найдут, придется отвечать на очень неприятные вопросы. И последнее - следователь точно знает, во сколько раздались выстрелы. В ноль сорок. Их слышали соседи. Это было минут через тридцать после того, как мы с Наташей ушли от вас. Поэтому, запомните, это очень важно: после моего звонка вчера вечером Сергушову, мы с Наташей в течение полутора часов были у вас. Пили чай, разговаривали. До часу. Никто никуда в это время не отлучался, на этом надо стоять железно. Это алиби для вас...
- Я должна позвонить подруге, - Буланова решительно встала.
- Вам надо оформить командировочную вчерашним числом. Вы собирались ехать ещё вчера, понимаете? Так будет лучше.
- Возможно, - односложно ответила Буланова.
- Когда мне заехать за вами? - Буланов тоже поднялся.
- Часа через полтора.
- Не отвечайте на звонки, и не подходите к двери. Я подъеду и посигналю с улицы.
Наташа ждала его у подъезда.
- Я звонила Сергушову. Беспокоилась. Он сказал, что ты уехал домой.
- Зря звонила. Опять самодеятельность, - Андрей покачал головой. - Ах, Натали, Натали.
- Я волновалась.
- Этих ребят нашли. Всех. Наконец-то они в морге. Кто-то постарался. Есть ещё люди в Москве, кто может за себя постоять...
- Кошмар, - прошептала Наташа.
- Мне надо заправить машину.
- Можно я с тобой? - заедем в магазин за продуктами.
- Поехали.
Через полтора часа Андрей остановился под окнами Булановой и трижды протяжно просигналил. Впереди стояла изящная фиолетовая иномарка.
- Что это? - кивнула головой Наташа.
- "Ауди", тоже нормальная тачка. Правда, до нашей "шестерки" ей далеко. В деревню к Стасу на ней не проедешь...
Из подъезда в сопровождении высокой статной дамы в норковом манто вышла Буланова. В руках её были два небольших чемодана. Они прошли к "Ауди", и погрузили чемоданы в багажник. Андрей выбрался из кабины и встал у раскрытой дверцы. Буланова помахала ему рукой, что-то сказала спутнице и направилась к нему. В руках её был небольшой, завернутый в газету пакет.
- Меня проводит Альбина, спасибо вам, - Буланова протянула ему пакет.
- Это небольшой сувенир от меня. Там внутри телефон Альбины. Если что-нибудь появится новое, позвоните ей. Она мне передаст. До свидания и ещё раз спасибо, - она повернулась к машине и наклонилась к открытой дверце. - Здравствуйте, Наташа. Я еду в командировку. Наверно надолго. Счастья вам.
- Спасибо, - Наташа приоткрыла дверцу со своей стороны.
- Не надо, не надо, сидите, я тороплюсь. До свидания.
- До свидания, - Наташа взмахнула ладонью.
Андрей сел за руль и положил пакет на колени Наташе. Дождавшись, когда "Ауди" повернула за угол, он включил зажигание. Наташа развернула газету и вскрикнула: сквозь прозрачную упаковку виднелись плотно стянутые пять пачек серо зеленых банкнот - 50 тысяч долларов. Андрей взял пакет в руку и прикинул на вес: совсем недавно восемь таких упаковок он передал Буланову. Под ноги упал небольшой лист бумаги, Андрей наклонился и поднял его. Торопливым почерком было написано всего два слова: "Это - ваши". Ниже были написан номер телефона Альбины.
- Что все это значит? - прошептала Наташа.
- Это значит, Натали, что наследство Таранова в надежных руках, Андрей завернул пачку в газету и сунул в бардачок. - Крепким она орешком оказалась, черт побери...
- Андрей, объясни мне, я ничего не понимаю. Что это за деньги?
- Поехали отсюда, дорогой расскажу, - он включил зажигание, вырулил на черный и мокрый асфальт проспекта и, пристроился в правый ряд.
- Видишь ли, Натали... За Булановым и его женой велась настоящая охота. Эти подонки обрабатывали их с двух сторон: девица - Бориса, а Артур увивался около его жены. Борис - человек простой, неосторожный, последнее время был при деньгах. Они и решили, что денежки Таранова у него. Выбрали момент, Буланов был здорово набравшись, когда я ушел от него. Возможно они ещё звонили потом, напросились на встречу. Вполне возможно к тому времени он уже окончательно сошел с катушек. Они вошли в дом, убили его и забрали деньги. Но дома был ещё и пистолет, вальтер, тоже подарок его отца, я передал его Буланову вместе с баксами. Его они не нашли. Его обнаружила позже Алла. Когда ночью я говорил по телефону с Сергушовым, она стояла рядом и все поняла. Я не судья ей, но она знала логово этого Артура, значит бывала там. Как только мы уехали, она взяла пистолет, и отправилась туда. Эта банда, после того, как мы с тобой их упустили, отсиживались там. До поезда или до самолета. Артур впустил её, скорее всего, решил, что она может сообщить что-нибудь важное. Возможно, он предложил ей раздеться, она остановилась у вешалки, сняла шарфик, начала возиться с пальто, а он направился в комнату, где его ждали остальные. Следом за ним вошла Буланова и, наверно, с порога открыла огонь. Ты бы видела эту комнату, Натали. Там все в крови. Там побывала настоящая ненависть. Если уж ваш брат возьмется за оружие...
- Ты все шутишь... А если серьезно, не кажется ли тебе, Андрюша, что мы, нормальные в общем-то люди, и сами стали как бандиты?
- Если вокруг все сошли с ума, поневоле заразишься, - пробормотал Андрей. - Тут и ангел сбесится. У нас не было выбора, ты что забыла, ещё вчера этот Корж издевался над тобой?
- Выбор всегда есть, Андрей. Просто они навязали нам свои законы, и мы стали вести себя, как они....
- Давай поговорим, когда ты успокоишься?
- Тебе Токарев звонил.
- Натали, ты не будешь возражать, если мы с ним откроем частное охранное предприятие? Деньги теперь есть...
- Но ты ведь инженер, Андрей.
- Кому они сейчас нужны, инженеры? С Булановым я бы ещё поработал, а теперь. Токарев предлагает, а он мужик надежный.
- Я согласна, но с одним условием, если ты поклянешься мне не ввязываться ни в какие истории...
- Натали, ну не у светофора же. Вечером, дома, хорошо?
- А куда мы едем?
- В институт. Там есть один человек, Медведев, надо отстегнуть ему немного зелени. Он был другом Буланову, почти отцом. И загляну на пару минут к директору, он просил.
- Я подожду тебя в машине.
Глава 25
У Огородова была хандра. С утра болела голова, сердце щемило, да и стучало оно с устрашающими паузами и перебоями. Он вытер носовым платком влажный от холодного пота лоб и подошел к окну. Линии зданий на фоне серого дня выглядели графически резкими и безжизненными. В глубине двора его внимание привлекла огромная надпись "Шиномонтаж", выведенная прямо на бетонной стене одного из гаражных строений. Над его крышей развевался на ветру зеленый флаг. Ни того, ни другого ещё вчера не было. Огородов чертыхнулся и вызвал Карновского.
- Почему у нас опять ворота настежь? - без подготовки начал он, когда тот появился. - Часы у входа сломаны, время остановилось что ли, черт побери? "Шиномонтаж" появился, рядом с гаражем, флаг какой-то мотается, зеленый. Что за флаг, исламский, что ли? Вон, посмотри! - Огородов в бешенстве взмахнул рукой в сторону двора.
Карновский подошел к окну. Действительно, на заднем дворе: над одним из гаражных корпусов развевался зеленый стяг. Почти как на турецком посольстве, подумал Карновский. Но флаг не так резал глаза, как безобразная корявая надпись на стене. Вернувшись к столу, он раскрыл блокнот и аккуратно написал в нем что-то сверкающей авторучкой. Потом поднял глаза на Огородова.
- Будем разбираться, Василий Георгиевич. Может, экологи вывесили, опять протестуют против чего-нибудь. Надпись, конечно, никуда не годится. Устранят, к вечеру же.
- Не институт, а проходной двор, - Огородов начал успокаиваться, понизил голос и вздохнул: - Могила для неизвестных ученых. Подумать только! Торгаши нас все-таки победили. Завоевали, понял? Превратили в себе подобных.
- Вообще-то торговля, - вздохнул Карновский, - всегда была двигателем, вот на Западе...
- На Западе, на Западе... - проворчал Огородов. - На твоем Западе и дурак проживет, а вот пусть они у нас, здесь попробуют. Иногда становится до того тошно, что так бы и нанял для себя киллера, чтобы подстрелил где-нибудь незаметно. Мгновение и - никаких проблем. Но хороший киллер стоит больших денег. А у самого характера не хватит ствол к башке приставить. Да и ствола нет. Э-хе-хе... Ладно, ступай. И включи-ка по дороге телевизор. Послушаем кого-нибудь из этих толстомордых.
Огородов придвинул к себе плоскую черную коробку дистанционного пульта и перевел взгляд на телевизор. Внезапно с голубого экрана, будто за ним прорвало плотину, хлынула в кабинет какая-то бесформенная серая масса. Огородов с удивлением вгляделся, снял очки, потом снова нацепил их. На его глазах масса распадалась на множество мелких пушистых существ, до того похожих, будто их всех вывели в инкубаторе. Подпрыгивая, как мячики, они с визгом поскакали по комнате. Через мгновенье часть из них устроилась на подоконнике, остальные расположились за столом заседаний и принялись галдеть и сквернословить сиплыми попугайскими голосами. Мутанты? Бесенята, наконец, догадался он, хотя и был материалистом.
Один из них запрыгнул прямо к нему на стол.
- Брысь, скотина, - прохрипел Огородов.
Кривляющийся перед ним бесенок ловко выхватил лежащее под настольной лампой постановление правительства о дальнейшем развитии науки и уселся на него.
- Изгадит. Ах ты, скотина, - пробормотал Огородов и вытянул из тумбочки бутылку "Куликовской битвы".
На усатой рожице гостя появился ужас. Спрыгнув со стола, он с топотом понесся к телевизору. За ним толпой поскакали остальные. Давясь перед экраном, как на автобусной остановке, они один за другим запрыгивали в телевизор. Через несколько мгновений на полу остался только последний из них, он повернулся и стал жестами заманивать Огородова в ящик. Достану, хотя бы одного достану, обрадовался тот и, прицелившись, метнул в него, как гранату, бутылку "Куликовской битвы". Раздался грохот, звон стекла, запахло электрической гарью. В кабинет влетела испуганная Ольга Николаевна.
- Что случилось? Что с вами? - она с ужасом посмотрела на разбитый телевизор и перевела взгляд на заливающегося хохотом Огородова.
- Как я их? - отдышавшись, проговорил он.
Но Ольги Николаевны в кабинете уже не было. Через несколько минут явился печальный Карновский и повел упирающегося Огородова в наркологическое отделение.
Когда в приемной появился Андрей, расстроенная Ольга Николаевна пила капли. В воздухе пахло валерьянкой.
Андрей поздоровался и кивнул на директорский кабинет:
- Василий Георгиевич на месте?
- Он заболел, - едва слышно ответила она.
- Такой крепкий. А что с ним?
- Переутомился, - Ольга Николаевна пожала плечами.
Медведев был в дежурке.
К удивлению Андрея, опасавшегося, что Степан Сергеевич откажется от денег, тот принял их без малейшего удивления.
- Что-нибудь выяснил о Боре? - спросил он.
- Это был несчастный случай, - Андрей решил не расстраивать старика.
- А деньги откуда?
- Мы нашли конверт, на котором было написано: "для Медведева". Я тороплюсь, Степан Сергеевич, извините.
- Ну, будь здоров. Если не найдешь работы, заходи, мне помощник нужен, слесарь. Ты бы подошел.
- Буду иметь в виду, - Андрей попрощался и почти бегом двинулся к проходной, за которой его ждала в машине Наталья.
Медведев тем временем, рассовав деньги по карманам и подивившись, что тысяча долларов занимает так мало места, замкнул комнату и отправился к метро.
Каждый день, отправляясь на работу, он пересекал под землей почти всю Москву. Он привык к этому искусственно созданному миру: скопищу пассажиров на пересадках, грохоту электропоездов, духоте и сутолоке в вагонах, к нищим и калекам в мраморных переходах, к торговцам и милиционерам.
Проводив Андрея, Медведев отправился домой. Он пересел на кольцевую линию и направился к станции, на которой недавно видел молодого парня с кепкой у ног и с ампутированными выше локтей руками. И сегодня тот все так же стоял в переходе с закатанными до плеч рукавами и худыми культями вместо рук. От жалости у Медведева сдавило горло, нащупав в кармане сто долларов, он торопливо нагнулся и бросил их в кепку. Парень отрешенным взглядом смотрел поверх голов.
На следующей станции он снова направился в переход и вложил такую же банкноту в протянутую сухую руку стоящей перед спуском старухи. Она перекрестилась и прошептала что-то едва слышно, слов Медведев не разобрал.
Он проехал две остановки и вышел. На этой станции, он знал, за спуском с эскалатора прямо на холодном и грязном полу всегда сидит женщина с больным ребенком на руках, и картонной коробкой у колен. Медведев и здесь положил сотню, и подталкиваемый толпой быстро зашагал по вестибюлю.
Так, периодически выходя на остановках, он оставил в переходах всю тысячу. На сердце теперь было легко и спокойно, и на конечной станции, вместе с густым потоком пассажиров, он поднялся наверх. Начинало темнеть, вспыхнули фонари; над пестрым городищем из коммерческих киосков ухали и гремели музыкальные установки.
Медведев перешел дорогу, здесь было тише. Здания на этой стороне отступали вглубь квартала, освободив непривычно широкое для городского глаза пространство; оно казалось бы пустырем, если бы не светлая с голубыми куполами церковь в его глубине.
В одном из дальних зданий жил и сам Медведев. Свернув с тротуара на узкую, едва заметную тропу, он направился к дому.
Впереди, воздев в небо осенние голые ветви, стояли молчаливые деревья. Внезапно над церковью ударил колокол, густые звуки его стелились над площадью, отражались от зданий, сталкивались и сливались в сплошной ритмический гул. Медведев остановился и повернулся лицом к церкви. Высоко над её куполами плыли озаренные далеким, затухающим закатом облака. Он зажмурился от небесной чистоты и долго стоял, чувствуя, как по щекам скатываются горячие слезы. И в душе его было светло и чисто, как в небе. "Господи, прости нас грешных, прости за все. Господи, прости и помилуй" шептали его губы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18