Джордж : "Когда мы приступили к работе, вряд ли мы думали о том, получится ли "Белый альбом" таким же удачным, как "Сержант Пеппер". По-моему, нас вообще не заботили предыдущие альбомы и то, как их покупают. В начале шестидесятых каждый, кто записал хит, старался сделать следующий сингл таким же, как предыдущий, но мы стремились к тому, чтобы пластинки отличались друг от друга. Так или иначе, все меняется, а мы за несколько последних месяцев так изменились, что у нас не было ни единого шанса записать такой же альбом, как предыдущий.По сравнению с "Сержантом Пеппером" новый альбом был больше похож на пластинку, сыгранную группой. Многие песни мы просто записывали вживую, другие требовали доработки. В него вошли личные песни, и впервые люди стали считать их такими. Помню, работа велась одновременно в трех студиях: Пол занимался наложением в одной, Джон - в другой, а я записывал звук рожков или еще что-нибудь в третьей. Наверное, все дело было в том, что "EMI" уже назначила дату выпуска и время истекало". Джон : "Все песни из "Белого альбома" были написаны в Индии, где, как все говорили, мы отдали свои деньги Махариши, но мы этого не делали. Мы получили мантры, мы сидели в горах, ели дрянную вегетарианскую еду и писали эти песни (80).В общей сложности мы написали тридцать новых песен. Пол сочинил штук двенадцать. Джордж говорит, что он написал шесть, а я - пятнадцать. И только посмотрите, что сделала медитация с Ринго: после поездки в Индию он написал свою первую песню" (68). Джордж Мартин : "Они явились с целым ворохом песен - кажется, их было больше тридцати, - ошеломили меня, но в то же время расстроили, потому что некоторые из песен были неудачными.Впервые мне пришлось разрываться на три части, поскольку запись велась одновременно в трех студиях. Работа стала беспорядочной, большой вклад в нее внес мой ассистент Крис Томас (благодаря чему он стал отличным продюсером)". Джордж : "Новый альбом стал отражением поездки в Индию и всего, что случилось после выпуска "Сержанта Пеппера". Большинство песен мы написали в Ришикеше, под впечатлением от слов Махариши.Когда мы вернулись, стало ясно, что песен у нас больше, чем нужно для обычного альбома, и "Белый альбом" стал двойным. А что еще можно было поделать, если у нас было так много песен, от которых надо освободиться, чтобы писать следующие? Мы все были самолюбивы, а многие песни следовало бы либо отложить, либо издать как вторые стороны синглов. Но если бы такое решение было принято, бутлегов стало бы гораздо больше - туда вошли бы песни, не попавшие в альбом". Джон : "Во время работы над "Белым альбомом" все споры решались так: "Это моя песня, мы запишем ее вот так. Это твоя песня, и ты запиши ее по-своему". Чертовски трудно вместить в один альбом музыку трех разных людей - вот почему мы записали двойной альбом (69).Мой период увлечения электроникой и насыщенными аранжировками прошел, мои песни на двойном альбоме звучат предельно просто. Он стал прямой противоположностью "Сержанту Пепперу", в то время я предпочитал именно такую музыку" (71). Джордж Мартин : "Во время работы над "Magical Mystery Tour" я понял, что со свободой, которую ребята имели при записи "Пеппера", мы немного переборщили, потому что, вообще-то, их ум не был достаточно дисциплинирован. Обычно выдвигалась основная идея, а во время записи ее отшлифовывали, придавали ей законченность, что иногда выходило не слишком удачно. Во время завершения работы над "Белым альбомом" я иногда критиковал их, но это была лишь легкая критика.Я считал, что лучше будет записать отличный одинарный, а не двойной альбом, но они настояли на своем. Думаю, он мог бы получиться потрясающим, если бы мы сделали его более сжатым и сконцентрированным. Множество моих знакомых все-таки считают этот альбом лучшим из всего, что записали "Битлз". Позднее я узнал, что благодаря записи всех этих песен они быстрее выполнили обязательства по контракту с "EMI". Ринго : "Двойной альбом получился вместительным, но я согласен: нам следовало выпустить вместо него два отдельных альбома: "белый" и "совсем белый". Пол : "Похоже, люди считают, что все, что мы говорим, что мы делаем или о чем мы поем, - это политические заявления, но это не так. В конце концов, это всего лишь песни. Может быть, какие-то из них и заставят кое-кого задуматься о чем-то, но мы всего лишь исполняем песни" (68). Джордж : "Я написал песню "While My Guitar Gently Weeps" ("Пока моя гитара нежно плачет") в доме моей матери, в Уоррингтоне (в духовном доме Джорджа Формби). Я думал о китайской книге "И-Цзин", "Книге перемен". На Западе многое приписывают совпадениям - просто так уж вышло, что я сижу здесь, ветер развевает мои волосы, и так далее. Но с точки зрения жителей Востока, все происходящее предопределено, а совпадений не существует - каждая мелочь подчинена какой-то цели."While My Guitar Gently Weeps" стала простым исследованием, основанным на этой теории. Я решил написать песню о том, что первым увижу, открыв какую-нибудь книгу, - она должна быть связана с тем моментом, тем временем. Я выбрал книгу наугад, открыл ее, увидел слова "нежно плачет", отложил книгу и взялся за песню.Мы пытались записать ее, но Пол и Джон настолько привыкли быстро штамповать свои песни, что временами им было трудно отнестись серьезно к моей и записать ее. Ничего не вышло. Они не восприняли ее всерьез, я не надеялся, что они вообще согласятся записывать ее, поэтому в тот вечер я вернулся домой с мыслью: "Какая досада!" - потому что знал, что песня удалась.На следующий день я ехал в Лондон с Эриком Клэптоном и спросил его: "Чем ты сегодня занят? Почему бы тебе не съездить со мной в студию и не записать эту песню?" Он ответил: "Нет, нет, я не могу. Никто не должен участвовать в записях песен "Битлз", ребятам это не понравится". Я возразил: "Послушай, это моя песня, и я хочу, чтобы сыграл ты".И он пришел. Я объявил: "Эту песню с нами будет записывать Эрик", - и не прогадал, потому что все стали стараться. Пол сел за пианино, сыграл неплохое вступление, все отнеслись к работе более серьезно. (Похожая ситуация возникла позднее, когда на записи "Let It Be" появился Билли Престон, и все будто опомнились. Появления чужака среди нас было достаточно, чтобы отрезвить каждого из нас.) Пол : "Мы и прежде приглашали музыкантов: Брайан Джонс сыграл потрясающее соло на саксофоне (в песне "You Know My Name"), мы использовали флейту и другие инструменты, но никто, кроме Джорджа (и иногда Джона и меня), никогда не играл у нас на гитаре.Эрик появился в студии, он был очень славным, покладистым, тихим и играл отлично. Он увлекся, а вместе с ним и все мы. Это и вправду было здорово. Его стиль как раз подходил для этой песни, и, я думаю, Джордж поступил правильно, пригласив его. Джордж поступил удивительно благородно, ведь он мог бы сыграть эту песню сам, и она стала бы его хитом". Джон : "Песня "Happiness Is A Warm Gun" ("Счастье - это теплый ствол") стала еще одной из тех, которые запретили передавать по радио: кто-то решил, что речь в ней идет о наркотиках. Но все было иначе: я увидел рекламу оружия и решил, что песня об этом получится потрясающей. Героин тут ни при чем. Джордж Мартин показал мне обложку журнала со словами: "Счастье - это теплый ствол". Я решил, что это потрясающая, по-настоящему клевая фраза. Теплый ствол означает, что оружие только что выстрелило (71).Песня мне нравится. По-моему, она красива. Мне нравится все, о чем говорится в ней. Я объединил в ней три абсолютно разные песни, в ней один вид рок-музыки как бы сменяет другой" (70). Джон : "Мы только что записали две песни. Второй стала первая песня Ринго. Он сочинил ее сам во время летаргического сна" (68). Ринго : "Я сочинил песню "Don't Pass Me By" ("He проходи мимо меня"), когда сидел дома. Я умел брать всего три аккорда на гитаре и три - на пианино. Я часто бренчал на пианино просто от нечего делать, а потом, когда начинала появляться мелодия и возникали слова, я продолжал работу. Так все и случилось: я просто сидел один дома и придумал "Don't Pass Me By". Мы сыграли ее в стиле кантри. Было здорово записывать мою первую самостоятельную песню. Такое запоминается надолго. Все старались мне помочь, а лучше всего звучал скрипач, игравший в стиле кантри. А еще я спел песню Джона "Good Night" ("Доброй ночи!"). Впервые я услышал ее только через несколько лет и понял, что она не так уж и плоха, но, похоже, я слишком нервничал, когда пел ее. Мне действительно тогда пришлось изрядно потрудиться". Джон : "Glass Onion" ("Стеклянная луковица") - это моя песня, одна из никчемных, этакая а-ля "Морж", подражание всему тому, что я уже написал. Я вставил в нее слова "моржом был Пол", только чтобы всех немного озадачить. Я мог бы написать: "Фокстерьер - это Пол". Это просто поэзия (80). Мне было смешно, потому что о "Пеппере" наговорили много непонятных слов, - проиграй ее задом наперед, и окажется, что ты стоишь на голове, и так далее.В то время я еще был без памяти влюблен в Йоко. Я думал: "Скажу- ка я что-нибудь приятное Полу, объясню, что все в порядке, что за все эти годы он неплохо потрудился, не давая нам разбежаться". Он пытался сохранить группу, и все такое... Вот я и хотел сказать ему что-нибудь. Я думал: "Пусть группа достанется ему, у меня уже есть Йоко. И спасибо, на тебя можно положиться" (70).Но строчку эту я вставил в песню не целиком, потому что чувствовал себя виноватым: я был с Йоко, я расставался с Полом. Это извращенный способ сказать Полу: "Вот, возьми эту частицу, эту иллюзию, эту удачу, потому что я ухожу" (80). Джон : "На песню "Revolution 9" ("Революция 9") я потратил больше времени, чем на половину других песен, которые написал.Медленная версия "Revolution" в альбоме продолжалась бесконечно, я взял затихающую часть и просто наложил все остальное поверх нее. Основной ритм был взят из первоначальной "Revolution" вместе с записью двадцати колец и другими записями из архивов "EMI". Я брал классические записи, поднимался наверх, резал их, пускал задом наперед, пробовал добиться нужного звучания различных шумов и эффектов.Рядом с десятью магнитофонами сидели люди, натягивая пленочные кольца карандашами, некоторые кольца были длиной в несколько дюймов, другие - в ярд. Я запустил их все и смикшировал их вживую. Мне пришлось сделать несколько миксов, прежде чем получился тот, что мне понравился. Йоко все это время была рядом и решала, какие кольца пустить в работу. Думаю, вся песня создана под ее влиянием (80)."Revolution 9" - неосознанное отображение того, как, по моему мнению, все будет происходить, если это случится, этакий эскиз революции. Сплошная абстракция, музыка, петли, человеческие голоса... Мне казалось, что звуками я рисую революцию, но я ошибся. На самом деле у меня получилась, антиреволюция (70).Это было попыткой изобразить действия. Слова "номер девять, номер девять" произносит один из наших инженеров. На студии тестировали какие-то пленки, и на одной из них оказался этот голос. Он повторял: "Это мегациклы номер девять..." Мне понравилось, как он произносит "номер девять", я склеил эту запись в кольцо и включал; ее, когда считал нужным (74). Это было просто забавно, голос твердил "номер девять", повторяя это "номер девять" время от времени. Вот и все. В этих словах есть немалый символический смысл, но они попали в этот трек достаточно случайно (70).В июне 1952 года я нарисовал четырех ребят, играющих в футбол, и на спине у одного из них была девятка - это чистейшее совпадение. Я родился 9 октября. Я жил в доме номер девять по Ньюкасл-Роуд. Похоже, девять - это мое число, я привязан к нему, это высшее число во Вселенной, после него снова возвращаешься к единице (74). Эта цифра преследовала меня повсюду (но, согласно нумерологии, моя цифра - шесть, или три, или еще какая-то, но все они - части девятки)" (80). Пол : "Revolution 9" была похожа на некоторые из записей, которые я сам делал ради развлечения. Я не считал, что их следует выпускать, хотя Джон и советовал мне всегда сделать это". Джон : "Не знаЮ. какое влияние "Revolution 9" оказала на хиппующих подростков, но большинство не поняли эту песню, - так что же мне теперь делать?" (69) Пол : "Обложка этого альбома оказалось удачной. У меня было немало друзей среди художников, во время работы над "Сержантом Пеппером" я сошелся с Робертом Фрейзером. Благодаря ему я познакомился со множеством художников, одним из его помощников в то время был Ричард Хэмилтон.Я побывал на нескольких выставках, и мне понравились работы Ричарда, поэтому я позвонил ему и сообщил: "Мы выпускаем новый альбом. Не хотите ли оформить его обложку?" Он согласился, и я спросил остальных. Все тоже согласились и поручили мне заняться обложкой. Я приехал к Ричарду в Хайгейт, побеседовал об альбоме, и однажды он сказал: "Хорошо. Понадобится много снимков. Привезите все свои детские фотографии, любые свои снимки, я сделаю из них коллаж".Все это волновало меня: я очутился в мире искусства, я на неделю стал его ассистентом, поддерживая связь между ним и остальными, разыскивал фотографии и отдавал их на пересъемку. А потом я неделю просидел, наблюдая, как он составляет коллаж. Приятно просто смотреть, как кто-нибудь работает. Удачной находкой было то, что, когда он почти заполнил снимками весь коллаж, он взял листки белой бумаги и расположил их так, чтобы создать промежутки между снимками, а не заполнять все пространство фотографиями. Он объяснил, что картина должна "дышать". Она должна как бы просматриваться насквозь. Это была отличная идея, благодаря ей я узнал об отрицательном пространстве (кажется, так это называлось). Думаю, я оставил бы все как есть и тогда, потому что коллаж выглядел замечательно, но, если взглянуть на него теперь, становится ясно, что расположение белых пятен не случайно.В конце концов он сказал: "Ну, что будем делать дальше теперь, когда у нас есть плакат? Как называется альбом?" А потом спросил: "А у вас есть альбом под названием просто "The Beatles"?" Я ответил "нет", но проверил себя, потому что не был уверен. У нас были альбомы "Beatles For Sale", "Meet The Beatles", "With The Beatles". Похожих названий было много, но просто "The Beatles" среди них не нашлось. Ричард сказал, что так мы и должны назвать альбом, и все согласились.Ричард был сторонником минимализма, он предложил сделать обложку чисто-белой и вытиснить на ней слово "Beatles". В то время у него был друг, который рисовал такие вещи, как долька шоколада или что-нибудь еще, и Ричард захотел изобразить на клочке бумаги яблоко, которое проявлялось бы в определенный момент. Но осуществить эту идею оказалось слишком трудно, и мы сказали: "Слушай, давай оставим обложку просто белой".А потом ему пришло в голову нумеровать все альбомы, и я решил, что коллекционеры будут от этого в восторге. У них появятся альбомы 000001, 000002, 000003 и так далее. Если у тебя есть, к примеру, альбом 000200, значит, это одна из ранних копий, - отличная идея для повышения продаж пластинки. Убедить "EMI" было нелегко, они наотрез отказались. Я сказал: "Послушайте, если немного переделать счетчик, вы сможете пронумеровать каждую пластинку". И они нашли способ сделать это, но, кажется, в какой-то момент они остановились, потому что далеко не на всех "Белых альбомах" есть номера. Идея была удачной. Мы получили первые четыре альбома. Самый первый, наверное, достался Джону. Он вопил громче всех!" Ринго : "Первый номер получил я - ведь я неотразим! А Джон был самым добрым и любящим, когда хотел. Он вовсе не был таким циничным, как все думали. Я получил первый альбом, выпущенный в Англии, и четвертый - в Америке". Джордж Мартин : "Помню, Йоко проводила много времени с Джоном в студии, когда мы записывали "Белый альбом", - так много, что, когда она однажды заболела, Джон не оставил ее дома, а поставил ей в студии кровать. Мы записывали песни, а Йоко лежала в постели.Джон и Йоко были очень привязаны друг к другу, в этом никто не сомневался. Духовно они полностью подходили друг другу, и, думаю, по мере укрепления этих уз ослабевали узы, связывающие Джона с Полом и остальными, что создавало затруднения. Прежней счастливой и удачливой четверки-пятерки, если считать и меня, - больше не существовало". Джордж : "Йоко просто присоединилась к нам. Вернее, Джон приходил вместе с Йоко, или она приходила с ним, и с тех пор их повсюду видели только вместе (по крайней мере, в течение нескольких лет). Так она вдруг попала в группу; она не играла и не пела, но все время была с нами. Вместе с Нилом, Мэлом и Джорджем Мартином в студии была и Йоко. В студию привезли кровать, и, пока мы записывали песню, Йоко лежала на кровати или на матрасе под роялем.Сначала это было даже занятно, но спустя некоторое время стало ясно, что она никуда не собирается уходить, и нам стало неуютно, потому что мы работали и привыкли делать это по-своему. Возможно, это была уже привычка, но обычно в студии оставались только мы и Джордж Мартин. Иногда нас навещали знакомые. Брайан Эпстайн, чьи-нибудь подруги или жены приходили и уходили, но рядом с нами никогда прежде не было чужого человека - чужого для всех, кроме Джона.Было очень странно видеть, как она постоянно торчит в студии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88