Император принялся обсуждать с военачальниками план обороны, как вдруг подул сильный северный ветер и раздался чей-то испуганный крик. Была глубокая ночь. Удивленный Су Юй-цин вышел на крепостную стену и всмотрелся во тьму: бесчисленные полчища сюнну скакали по равнинам. Он понял, что хан решил взять город с наскока и захватить Сына Неба в плен. Тотчас он приказал запереть ворота и бить тревогу. Враги окружили город со всех сторон и пошли на приступ. Военный министр сам возглавил оборону и, стоя на крепостной стене, отдавал приказы. Но как ни старались мины отбить варваров, те были сильнее, дрались отчаянно, ядра все чаще пробивали ветхие стены, и не было числа наседавшим сюнну.
Решили открыть восточные ворота и пробиться в Ласточкино гнездо. Так и сделали. А варвары уже ворвались в город и рыскали повсюду. Дун Чу и Ма Да удалось благополучно провести императора в горную крепость, запереть ворота и занять оборону. Но от сюнну не укрылись действия минов, и один из их отрядов окружил их прибежище.
А тем временем Ян ожидал ответа на свое послание. Однажды ночью, прогуливаясь с Хун в саду при ясной луне, он посмотрел на небо: черная дымка окутала созвездие Пурпурного Дворца, свет его померк. Это был зловещий знак! Какой-то человек принес в Юньнань весть о падении столицы – Ян обратил взор на север и застыл в молчании. Хун пыталась утешить его, отвлечь от скорбных мыслей, но Ян не слышал возлюбленную. Он отказался от еды и питья, все время находился на дворе и смотрел неотрывно на север. Хун не выдержала.
– Думая о стране, мы не должны забывать и о себе самих: если вы не будете есть и пить, то заболеете и не сможете помочь ни родине, ни своим родным!
Ян тяжело вздохнул.
– Столица в руках варваров, государь и родители неизвестно где. Могу ли я есть и пить? К тому же я до сих пор – государственный преступник и не имею права поступить, как надлежит в этих обстоятельствах. Нет, не приходилось бывать мне в положении худшем, чем это.
Вдруг в ворота постучали: прибыл гонец с посланием императора. Прочитав письмо и расспросив посыльного о последних событиях, князь произнес:
– Ян Чан-цюй в опале, но в грозные для отчизны времена он нужен для защиты трона!
Он позвал Хун:
– Я отправляюсь поднимать ополчение, а ты собирай слуг и готовься выступать на север!
Он поспешил в управу, где собственноручно написал обращение к жителям всех южных уездов. Вот что в нем говорилось:

«Ян Чан-цюй, князь Яньский, извещает всех жителей округи о нападении на нашу страну северных варваров. Столица пала под их натиском. Государь вынужден скрываться, великая беда пришла на нашу землю! Издавна наши сограждане славятся преданностью своему государю. Если жив дух верности в ваших сердцах – и в сердце правителя, и в сердце простолюдина, – наша страна не погибнет. В этот день и в этот час я зову вас прийти в ополчение и встать на защиту трона».
Ян написал обращение, не оторвав кисти от бумаги, приказал разослать его по всем уездам, вскочил на коня и вместе с Хун и слугами помчался на север.
Между тем вот уже семь дней император томился в Ласточкином гнезде, обложенном варварами. На восьмой день Су Юй-цин говорит ему:
– Мы не знаем, сколь велико войско хана, знаем только, что оно сильно выучкой и справиться с ним будет непросто. Самое правильное сейчас: сидеть в крепости и ждать подхода Яньского князя.
А хан каждодневно подходил к стенам крепости и осыпал минов руганью, но те не обращали на него никакого внимания. Тогда хан приказал возглавить приступ Лу Цзюню. Увидев среди наступающих предателя, Ма Да не выдержал и, вскочив в седло, открыл ворота и помчался на Лу Цзюня, намереваясь схватить его живым. Но тот усмехнулся, хлестнул коня – и был таков! Взбешенный Ма Да бросился в погоню. Но тут загрохотали барабаны, вышел со своим отрядом Тобар и попытался окружить минского богатыря. Су Юй-цин дал Ма Да знак немедленно возвращаться в крепость и с этого дня запретил всякие вылазки. Небольшие запасы продовольствия в крепости иссякли, воины голодали, кони объедали друг у друга хвосты. Когда однажды императору не принесли завтрак, он с удивлением узнал, что все его приближенные питаются лишь сосновыми иглами. Потребовав подать ему то же, что и всем, Сын Неба пожевал скудную пищу и, улыбнувшись, сказал:
– Некогда Чжун-цзы в Юйлине был вынужден кормиться гнилыми сливами и изрек, что одно дело – слышать, а другое – видеть. Это не пустые слова: сегодня мы попробовали сосновых игл и поняли, что иногда и ими можно обмануть голод!
Приближенные со слезами в глазах смотрели на своего императора, Дун Чу и Ма Да без стеснения рыдали. Сын Неба тоже опечалился, и вдруг ему докладывают:
– С юга появился конный отряд, он напал на варваров и громит их!
Император поднялся на крепостную стену и пристально посмотрел на юг: в самом деле, небольшой отряд всадников, возглавляемый двумя храбрецами, пробивается сквозь строй сюнну.
– Кто же эти смельчаки? – вопросил Сын Неба. Дун Чу и Ма Да пригляделись.
– Да это Яньский князь, он слева в черной шляпе и алом халате, а справа – в военном облачении и с двумя мечами в руках – наша славная Хун!
На лице императора засияла радостная улыбка, все оживились, послышались восторженные восклицания.
А вот что было с Яном: выехав из Юньнани, он быстро достиг земель Цзюцзяна и здесь обратился к императорскому гонцу, который следовал вместе с небольшим отрядом князя:
– Нас мало, этими силами врага не одолеть, а земля Цзюцзян издавна славится стойкостью своих воинов, надо бы пополнить ими наш отряд!
Отыскав местного правителя, он попросил часть сил, находящихся в его распоряжении. Правитель, который оказался родственником Лу Цзюня, наотрез отказал:
– Без указа государя не имею права!
– Вы получаете содержание от государства, – вспылил Ян, – но пальцем не хотите пошевелить для его спасения, когда оно в опасности? Со мной императорский посланник, какой вам еще особый приказ! Если вы отказываетесь дать воинов под мое начало, тогда ведите их в бой сами!
– Миллионное войско сюнну уже захватило половину империи, неужели вы думаете, что несколько тысяч моих воинов что-то могут изменить? – усмехнулся правитель.
Ян стиснул зубы.
– Указом императора мне пожалована должность инспектора Юга! В этой должности я пребываю поныне. Значит, вы отказываетесь выполнять мои распоряжения? Приговор мой короток!
С этими словами Ян выхватил меч и отрубил негодяю голову. Затем приказал собрать всех местных воинов с оружием и конями, всего набралось три тысячи. Князь велел открыть склады и раздать воинам флаги, мечи и копья. Он повел свой отряд на север и не останавливался ни днем, ни ночью, пока не оказался в десяти ли от Сучжоу. К этому времени под его началом находилось уже на семь или восемь тысяч человек больше, чем перед началом похода.
В пути князь узнал, что император окружен в крепости Ласточкино гнездо, и это встревожило Яна невероятно: «Ведь крепость расположена на вершине горы, запасов пищи мало, долго там не продержаться! Нужно спешить на помощь государю и отогнать хана как можно скорее!»
Выстроив свое войско в линию к югу от стана сюнну, Ян разделил четыре тысячи воинов, что стояли с юга, на четыре отряда по тысяче человек и приказал:
– Когда сегодня ночью в третью стражу мы возьмем в кольцо варваров с четырех сторон и я подам первый сигнал, первый отряд нападет на стан врага с запада, но только ошеломит сюнну и тут же займет прежние свои позиции. По второму сигналу вторая тысяча наступает на варваров с востока, пугает врага и тоже отходит на исходные рубежи. Третий сигнал означает начало наступления третьей тысячи на врага вновь с востока. Четвертый сигнал я подам для четвертого отряда, который нападет на варваров снова с запада. И третий и четвертый отряды только ошеломляют врага и без промедления возвращаются в изначальное положение. Ни одному отряду в стан врагов не врываться!
Затем Ян отдал распоряжения отряду в семь тысяч воинов, который возглавляла Хун. Воины должны были стать в порядок «змея» – ратники и копьеносцы впереди, лучники и пушкари сзади – и наступать по удару в барабан. Назад ни шагу, кто оглянется, тому голову с плеч!
Спустилась ночь. Готовые к наступлению воины стояли так тихо, что казалось, будто они спят.
Между тем хан уверял своих приближенных:
– Скоро в Ласточкином гнезде иссякнет пища, и не пройдет десяти дней, как минский император сдастся на милость победителей!
И тут дозорные донесли, что с юга приближается какой-то отряд, который движется медленно, словно прогуливается, а не нападает.
– Это не воины, а сонные мухи! – рассмеялся хан. – Они просто решили поглазеть на нас. Как подойдет третья стража, мы их и уничтожим!
Доложили, что по водяным часам настала третья стража. Внезапно со стороны минов раздался громогласный клич, и конный отряд бросился на стан сюнну с запада. Хан разъярился и сам повел воинов навстречу неприятелю. Вторично грянул боевой клич, и второй отряд верхами наскочил на варваров с востока. По третьему кличу еще один отряд налетел на стан сюнну опять с востока, по четвертому – с запада. Хан заметался: все планы его рушились, войском невозможно управлять. Вдруг грянул барабан, и еще один отряд двинулся на стан сюнну посередине и ворвался в расположение варваров. Сверкали мечи и пики, грохотали барабаны, минские воины, ровно змеи, прыгали на варваров и отскакивали назад. В рядах сюнну начался переполох, все смешалось!
Лу Цзюнь предлагает хану:
– Лучше прикажите временно отступить. Узнаю это войско, его ведет Ян Чан-цюй!
Только он это сказал, как из Ласточкиного гнезда раздался пушечный выстрел, и храбрые Дун Чу и Ма Да повели в наступление свой отряд, крича на всем скаку:
– Стой, хан Елюй! Перед тобой военачальники Дун Чу и Ма Да! Может, сразишься с нами?!
Воодушевленные появлением Яна, они, словно тигры, накинулись на варваров, увлекая за собой три тысячи воинов циньского князя. Ворвались в стан сюнну и соединились там с отрядами Яна. Хан бросил остатки войска и бежал с поля боя.
Император, наблюдавший за ходом сражения из крепости, обращается к военному министру Су Юй-цину:
– Яньского князя нам ниспослало само Небо! Своими воинскими талантами и преданностью он не уступит Чжугэ Ляну! Услышав дробь его барабанов, мы ожили, словно рыба, брошенная с берега в воду. Яньский князь – вот кто спаситель трона и государства! Мы желаем выйти из крепости, чтобы лично приветствовать героя!
Когда император выступил из ворот, воины Яна уже были построены для торжественной встречи. Князь пал ниц перед государем, прося прощения за свои прегрешения и дерзкие речи, и слезы ручьями бежали по его щекам.
Император долго молчал, не в силах справиться с волнением, потом взял Яна за руку.
– История знала многих недальновидных правителей, но такой, как мы, встретился ей впервые, ибо мы не сумели оценить вашу преданность и вверились коварному Лу Цзюню! Мы не смогли отличить драгоценную яшму от простого камня, белое от черного! Небо обошло нас мудростью, и вот мы довели страну до страшной беды, едва не погубив ее. Стоит нам вспомнить недавнее прошлое – стыдно смотреть вам в глаза, и нет слов для оправданий!
Ян сложил ладони.
– Во всем виновен только я, ваш непочтительный слуга: без вашей мудрости все оставалось бы как до недавнего времени и вы не подарили бы меня снова своим доверием!
Император улыбнулся.
– Как прискорбно, что мы не предвидели предательства Лу Цзюня, – изменник оплел нас льстивыми речами! Ныне мы вновь рядом, просим забыть причиненные нами обиды и впредь говорить нам правду в лицо, как вы делали это раньше!
Растроганный князь утирает слезы.
– Ваше величество так добры ко мне, у меня нет слов! Но я знаю, что если сегодня задуматься о грядущем, то прошлое станет хорошим назиданием, и ваше величество обязательно отыщет выход из трудного положения, в котором очутилась держава!
Император тяжело вздохнул и повернулся к министру Су Юй-цину.
– Долгое время мы жили словно в каком-то сне, и только встретившись с Яньским князем, обрели покой и уверенность, будто услышали пение фениксов на заре!
Ян решился напомнить императору о насущных делах:
– Ваше величество, столица захвачена варварами, ваши мать и супруга скрываются в Чжэньнани. Город этот хорошо укреплен и обеспечен пропитанием, но мысль о бедственном положении высочайших особ не дает мне покоя, тем более что во всем случившемся повинны мы, ваши слуги!
– Императрица-матушка давно уже советовала нам вернуть вас из ссылки, – расчувствовался император. – Она верила вам и надеялась на вас, как на гору Тайшань, но мы оказались непочтительным сыном и не вняли ее советам! И вот к чему это привело: нам пришлось прятаться в жалкой крепости, вдали от матери, оставленной на произвол судьбы! Какой тяжкий сыновний грех! Только благодаря вашему отцу, сановному Иню и храброй девушке Лотос наша мать теперь в безопасности! Как мы сумеем вознаградить их всех за такую верность и самоотверженность?!
Ян поразился, услышав об этом. Почувствовав состояние князя, Сын Неба проговорил:
– Ваш отец далеко не молод, но, как видно, крепок и телом и духом! За такого старца можно не волноваться!
Сложив ладони, Ян поклонился.
– Напротив, отец мой нездоров и не отличается сильной волей. Последнее время, отойдя от дел, он часто хворал. И вот в такие нелегкие для себя дни он взвалил на свои плечи тяжкий груз ответственности за жизнь матери и супруги государя! Я, который не уберег своего императора от бедствий, еще и плохой сын: не оградил старика отца от тягот войны! Так стыдно, что лучше умереть с горя!
Сын Неба говорит сочувственно:
– Это плоды наших упущений и ошибок – мы должны каяться!
Успокоив князя, император велел позвать Хун и, когда та склонилась перед троном, сказал:
– Мы давно знаем о вашей преданности и мужестве и сожалеем, что по нашей вине вам пришлось ехать за своим господином в изгнание, переодетой в платье мальчика-слуги, и терпеть всяческие лишения!
– Я женщина, – почтительно отвечает Хун, – и поехала в Юньнань, чтобы быть полезной своему господину, ради него же терпела лишения. А когда настала тяжелая пора для отечества, я не смогла отсиживаться дома, потому и стою сейчас перед вашим величеством. Не сочтите нескромными мои слова!
Государь улыбнулся и вновь обратился к Яну:
– Прекрасно, что в мире есть женщины, подобные вашей Хун, мужественным Лотос и Фее Лазоревого града, их деяния войдут в историю нашей империи!
Сын Неба поведал Яну, как смело и открыто говорила с ним Фея, как Лотос спасла императрицу.
Пораженный рассказом, князь сложил ладони и отвечал:
– Фея Лазоревого града – моя наложница, у нее мягкий и послушный нрав. Не представляю, откуда набралась она храбрости для беседы с вашим величеством! Верно, по доброте вашей, вы просто приукрасили ее поступок?! Что касается Лотос, то ее привезла с юга Хун. Женщины стали очень дружны, обе непревзойденны во владении мечом и похожи одна на другую живостью. И все же удивителен подвиг Лотос!
Император еще и еще раз похвалил Хун, Лотос и Фею и перешел к обсуждению военных дел. Затем он объявил о присвоении Яну звания Верховного полководца империи, а Хун – Первого воителя имперских войск.
Хун вежливо поклонилась.
– Прежде я не смела отказываться от воинских званий, ибо скрывала, что я женщина, и носила мужское одеяние. Ныне же я перед вашим величеством в своем истинном облике, все видят во мне слабое существо! Разве мало при дворе вашем достойных воинов? Или земля Мин оскудела талантами настолько, что войско нужно поручить женщине? Мало того что это обидно вашим военачальникам, это может показаться оскорбительным даже для северных варваров!
Император рассмеялся.
– Когда мы призвали к себе Яньского князя, мы знали, что с ним придете и вы, будучи уверены, что в трудный для страны час и вы не откажете в поддержке трону.
– Я ведь из подлого сословия обитательниц зеленых теремов, и мне очень непросто отказаться от великой чести начальствовать в войске, сжимая в руке острый меч. Но в древних книгах писано: «Запоет курица петухом – быть беде!» Войско – опора государства, полководец-опора войска! И если даже я сброшу розовую юбку и облачусь в доспехи, сотру с лица пудру и румяна и возьму в руки знамя и барабан, нахмурю брови или с улыбкой поведу войско в наступление – кто же меня устрашится? И еще я слышала: «Воину должно быть мужественным!» – а откуда взяться мужественности у женщины? Если ваше величество желает, чтобы я принесла пользу державе, пусть я пойду на войну вслед за своим господином как верный его помощник и друг, как преданный слуга!
Император подумал и согласился принять ее отказ. Первым воителем императорских войск он назначил Су Юй-цина, а Хун пожаловал для нынешней войны личное знамя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88