А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Подул ветер, начался дождь, окрестности затянула мутная пелена, дорогу можно было различить с большим трудом. Пришлось остановиться на постоялом дворе, находившемся в тридцати – сорока ли от столицы. Цзя и служанка уселись у светильника, который зажег предупредительный хозяин. Фея задумалась: «Удивительна все-таки моя судьба!.. В раннем детстве я потеряла родителей, претерпела столько горя и лишений, наконец встретила академика Яна, и наши души слились в едином порыве, и у меня появилась надежда, огромная, как гора Тайшань. А что же сегодня со мною сталось? Куда я еду? В Цзянчжоу у меня ни одного близкого человека, – кто меня там приютит? Года не прошло, как я уехала из этой глуши, а теперь возвращаюсь, словно преступница. Стыд! За что со мной так несправедливо поступили? Если я нарушила законы, почему двор не объявил об этом вслух? Если я плохая жена, то судьбу мою должен был решать только муж, и никто другой! Лучше всего мне, бесприютной, не мучиться и расстаться с жизнью прямо здесь, посреди дороги, ведущей в изгнание!» Она разрыдалась. Су-цин, как могла, попыталась успокоить ее.
– Небу ведомо, что у вас чистая, словно снег или лед, душа. Солнце светит вам, как и всем. Если вам совсем невмоготу, уйдите в монастырь и скройтесь за его стенами, чем так убиваться!
– Уж если не повезет в жизни, – вздохнула Цзя, – то это надолго. Чего мне теперь ждать, на что надеяться?
Су-цин продолжает свои увещания:
– Говорят, достойный человек если и погибает, то во имя достойной цели. А когда наш господин, который находится за тридевять земель отсюда и знать ничего не знает о том, что здесь творится, прослышит вдруг о вашей гибели, каково ему будет? Вспомните видение госпожи Ли ночью за занавеской! Если даже вас грызет безысходная тоска, вы должны собрать все силы и верить в свою любовь, – рано или поздно вы обретете счастье!
– Ты меня убедила, Су-цин, – вытерев слезы, промолвила Фея, – я верю твоим словам.
Узнав о местоположении ближайшего монастыря, Фея велела собираться в путь. Монастырь был расположен в чудесном уголке, в нем проживало с десяток монахинь, в храме высились статуи трех святых. Всюду – сияние, цветы, удивительное шитье и шелковые сумы, в воздухе стоит чудесный аромат. Монахини приветливо приняли гостью, захлопотали вокруг нее, предложили чаю.
Вечером, после трапезы, Фея потихоньку позвала к себе настоятельницу и говорит ей:
– Я родом из Лояна, покинула столицу из-за распрей в семье и хочу попросить у вас приюта на несколько месяцев. Какова будет воля Будды?
Монахиня в ответ:
– Будда милосерден. Вас доняла беда, вы нуждаетесь в покое, мы будем рады принять вас здесь.
А сановный Хуан пришел домой и говорит жене и дочери:
– Сегодня наконец я отомстил нашим врагам! Когда же он рассказал о высылке Феи в Цзянчжоу, госпожа Вэй охладила его пыл ледяной усмешкой.
– Если ядовитую змею или дикого зверя только пугают, а не убивают, – сказала она, – то они становятся еще опаснее.
Опешивший Хуан не знал, что и ответить. Когда он ушел, госпожа Вэй поспешила к несчастной Чунь-юэ. За прошедший месяц раны на лице служанки зарубцевались, но она осталась совершенно обезображенной, – прежнюю Чунь-юэ просто невозможно было узнать в этой уродине. Она взглянула на себя в зеркало и заскрежетала зубами.
– Если прежде Фея Лазоревого града была врагом только моей госпожи, то теперь она и мой враг! Я отплачу ей за все!
– Фея теперь далеко отсюда, – вздохнула госпожа Вэй, – живет себе припеваючи в Цзянчжоу да ждет приезда инспектора Яна. А что-то будет тогда и с моей доченькой, и со мной?!
– Не беспокойтесь, госпожа, – усмехнулась Чунь-юэ. – Я выведаю, где она живет, и отомщу ей!
В пятнадцатый день первой луны императрица пригласила к себе придворную даму Цзя и говорит ей:
– Каждый год в этот день я еду в монастырь помолиться за сына, а сегодня занемогла. Возьми благовония и фрукты, поезжай в Горный Цветок и помолись вместо меня.
Дама Цзя почтительно поклонилась и без промедления отбыла в Горный Цветок, где принесла жертвоприношения и сотворила молитвы. В монастыре повсюду красовались узорчатые занавеси и пестрые флаги, трепетавшие на ветру, который срывался вниз с гор. Звуки барабанов и слова молитв наполняли храм. Пожелав государю десять тысяч лет жизни и испросив у Неба счастья для императора, придворная дама пожелала осмотреть монастырь. В восточном флигеле ее заинтересовала одна комната. Придворная дама подумала, что там никого нет, и взялась было за ручку, как вдруг услышала слова Сопровождавшей ее монахини:
– Это комната для гостей. Недавно в ней поселилась одна молодая женщина. В ее доме произошло несчастье, и она не хочет никого видеть.
– Если бы я была мужчиной, – улыбнулась дама Цзя, – я бы не подошла к этой комнатке. Но на женщину ваша гостья, надеюсь, не обидится!
Она открыла дверь и увидела печальную красавицу, которая тихо сидела у столика.
Дама Цзя подошла к ней поближе и спрашивает:
– Отчего это вы, такая красавица, заперли себя в далеком монастыре?
Фея подняла глаза и мелодичным голосом ответила:
– Я здесь случайно, проездом. Мне стало нехорошо, постоялого двора поблизости не оказалось, вот я и попросила приюта.
Слушая красавицу, придворная дама разглядывала ее и вдруг почувствовала к ней расположение. Она присела и говорит:
– Я приехала сюда помолиться. Зовут меня Цзя. Ваше прекрасное лицо, ваши приятные речи расположили меня к вам. Я уже полюбила вас, – сама не пойму, как это случилось! Сколько же вам лет и как вас зовут?
– Меня тоже зовут Цзя, – ответила Фея, – а лет мне шестнадцать.
– Смотрите-ка, мы с вами вроде как родственницы. Сегодня я не поеду обратно, хочу провести ночь в монастыре, рядом с вами.
Она велела принести свои вещи в комнату Феи. Та после долгого одиночества обрадовалась и знакомству с дамой Цзя, и ее участию. Скоро Фее начало казаться, что они давным-давно знакомы и даже связаны общими узами, как листья одного дерева. Умалчивая о своих тревогах, Фея вела с дамой Цзя приятную для обеих беседу. Придворная дама поняла, что красавица – образованная девушка.
– Мы с вами чуть ли не родственники, – вдруг сказала она, – отчего же вы не откровенны со мной? Судя по вашим манерам, вы не монахиня. Почему вы здесь оказались? Расскажите мне, не таясь.
– Я родом из Лояна, у меня нет близких. В доме, где я жила, со мной произошло несчастье. Я не знала, куда мне деться на этом свете, и вот приехала сюда, чтобы покоем и тишиной залечить свои раны.
Кончив говорить, она закрыла лицо руками. Дама Цзя поняла, что девушке трудно рассказывать о своем горе, и не стала больше расспрашивать.
– Я не знаю, что у вас на душе, – начала она утешать Фею, – но только уверена в том, что будущее ваше лучезарно. Зачем же отрекаться от жизни из-за случайного невезения? Я езжу в этот храм, как к себе домой, все монахини рады оказать мне услугу, поэтому о вас здесь будут хорошо заботиться. Но прошу вас – доверяйте мне, вам будет легче!
Фея поблагодарила придворную даму за добрые слова. А та, наутро собравшись в обратный путь, взяла Фею за руки и долго не отпускала, не в силах расстаться с красавицей.
В столице дама Цзя доложила о своей поездке императрице и отправилась к себе. Помня о Фее, она велела отвезти в Горный Цветок несколько лянов серебра и куль снеди. Служанка собралась и уехала.
Тем временем Чунь-юэ, задумав отправиться на розыски Феи, начала собираться в путь. Свою обезображенную голову она закрыла зеленым платком и приделала себе нос из воска.
Перед уходом она сказала:
– Некогда Юй Жан раскрасил себя под прокаженного, чтобы отомстить Чжао Сян-цзы, и добился своего. Ныне Чунь-юэ меняет свой облик, чтобы отомстить Фее! Но только ли за себя?
– Если ты сделаешь, что порешила, – с улыбкой напутствовала ее госпожа Вэй, – получишь от меня тысячу золотых и до конца дней не будешь знать забот.
Чунь-юэ ушла с мыслью: «Из колодца рыбу пустили в море – поди найди ее! Говорят, у моста Ваньсуй живет некий господин Чжан, самый искусный в столице гадатель. Попробую у него разузнать, где скрывается Фея». Она взяла несколько ляпов серебра и пришла к гадателю.
– Мне нужно узнать, где скрылся один преступник. Помогите, прошу вас!
Чжан подумал, потом бросил кости и говорит:
– Мудрецы гадают, чтобы помочь людям избавиться от зла и обрести успокоение. По костям вижу: вам в этом году не повезло, поэтому будьте осторожны, ни с кем не враждуйте. И еще помните: даже преступник может оказаться благонравным человеком!
– Вы мне зубы не заговаривайте, – засмеялась Чунь-юэ. – Вы мне откройте, куда спрятался преступник.
С этими словами она протянула серебро, а гадатель произнес:
– Ваш преступник сначала двинулся на юг, а потом внезапно повернул обратно, на север. Если он не скрывается в горах, то уже умер.
По пути домой она встретила Юнь Сянь, служанку дамы Цзя. С этой девицей она несколько раз болтала, когда придворная дама наносила визиты госпоже Вэй. Чунь-юэ окликнула ее:
– Куда путь держишь, Юнь Сянь?
Та ничего не ответила, растерявшись при виде незнакомого мужчины, – ведь Чунь-юэ была одета в мужское платье, да и лица ее было не узнать.
– Да это я, Чунь-юэ. Недавно я перенесла очень тяжелую болезнь, и у меня изменилось лицо. Понятно, почему ты меня не узнала. А мне сказали, что у моста Ваньсуй живет искусный врачеватель, вот я и пошла к нему. Во время болезни я, чтобы не простыть, одевалась в мужское платье, а теперь так к нему привыкла, что и снимать не хочу. Так что не удивляйся.
– В тебе ничего не осталось от прежней Чунь-юэ! – говорит Юнь Сянь. – Что же за болезнь тебя поразила?
Поглаживая свой восковой нос, Чунь-юэ со вздохом проговорила:
– Называется «преображение». Хорошо еще, что жива осталась!
– А я иду по приказанию госпожи в монастырь Горный Цветок.
– По какому делу?
– На днях моя госпожа ездила туда помолиться и повстречала там девушку, которую тоже зовут Цзя. С ней хозяйка очень сдружилась. Вот и велела отнести ей еды да серебра.
Чутье у Чунь-юэ было как у собаки. Услышав имя Цзя, она решила выведать все, что можно. Притворно засмеялась и говорит:
– Брось меня обманывать, Юнь Сянь. Я сама недавно была в Горном Цветке, никакой девушки там не встречала. Когда, ты говоришь, она там появилась?
– Это ты кого хочешь обманешь, а я врать не умею. Монашки говорят, что девица появилась у них в полнолуние. Она со своей служанкой живет в комнате для гостей и, кажется, кого-то поджидает. Говорят, нелюдима, но очень красива: стройная, как цветок, а лицом что молодая луна. Моя госпожа ее до сих пор забыть не может. Истинная правда!
Чунь-юэ ликовала – нашлась Фея! Она тут же простилась с Юнь Сянь и поспешила к Хуанам, где и рассказала обо всем госпоже Вэй и ее дочери.
– Но если об этом известно госпоже Цзя, значит, известно и императрице, а от нее – самому государю, – заметила осторожная госпожа Вэй.
– Не тревожьтесь, госпожа, – засмеялась Чунь-юэ, – я-то знаю, что Фея, человек скрытный, не доверится с первого знакомства неизвестному человеку. Я отправлюсь в монастырь, погляжу, как там она, и на месте придумаю, что делать.
На другой день, переодетая отшельником, Чунь-юэ пустилась в путь и к вечеру добралась до Горного Цветка, где и попросилась переночевать. Монахини приняли странника. Глубокой ночью Чунь-юэ выбралась во двор, обошла главное здание и пристройки, прислушиваясь у каждой двери, – всюду читали молитвы и сутры. Оставалась одна комнатка в восточной части здания, в ней горел тусклый огонек, но не раздавалось ни звука. Чунь-юэ проделала в бумаге дырочку и заглянула внутрь: красавица Фея лежала у стены, а возле светильника сидела ее служанка Су-цин. Чунь-юэ вернулась к себе, чуть свет поднялась, наспех простилась с монахинями, помчалась домой к Хуанам и обо всем увиденном рассказала.
– Ты уверена, что это была именно Фея? – спросила госпожа Вэй.
– Когда я впервые увидела Фею в доме Янов, я сразу поняла, что она писаная красавица и что ее ни с кем не спутаешь. А нынче в Горном Цветке я ее рассмотрела вблизи и без помех и скажу, что она не из мира людей. Если и не небожительница, то уж наверняка фея Нефритовой столицы, спустившаяся на землю. Будь инспектор Ян тверд, как железо или камень, он против ее чар не устоит! Как только она снова окажется в доме Янов, нашей молодой госпоже придется туго!
Госпожа Вэй взяла служанку за руку.
– Чунь-юэ! Счастье моей дочери – это и твое счастье. Если все устроится так, как хочет она, то и ты будешь довольна. Если ей будет плохо, то и ты намаешься. Говори, что намерена делать!
Чунь-юэ попросила всех удалить из комнаты и начала:
– Мой старший брат Чунь-чэн водится со всяким столичным отребьем, приятели у него везде. Одного из них зовут Юй Си, он непутевый малый, ничего святого за душой нет, любит только вино да женщин. Стоит его поддеть, поддразнить, он, как бабочка весной, полетит к цветку, не удержится. Если получится, как я задумала, то распрекрасная Фея окажется вымазана в самой грязной грязи и тогда слова не посмеет никому сказать. Если не получится, он ее и прикончит! Так ли, иначе, но занозу, которая мучает нашу госпожу, мы выдернем!
Госпожа Вэй стала торопить Чунь-юэ, и та побежала к брату.
Юй Си и в самом деле был отъявленным негодяем, много раз нарушал он законы, семью бросил, имя свое сменил и жил в свое удовольствие. Как-то раз, когда он с приятелями стоял на перекрестке, подошел Чунь-чэн. Все вместе они направились в винную лавку.
– Есть на примете у меня красотка, да только не по моим зубам. Досада берет! – выпив, начал вздыхать Чунь-чэн.
Юй Си тут же оживился.
– Кто такая?
Чунь-чэн усмехнулся и ничего не ответил. Однако Юй Си не отставал. Тогда Чунь-чэн процедил сквозь зубы:
– Всем этого знать не нужно. Приходи вечерком ко мне, расскажу.
В сумерках Юй Си пришел к приятелю. Тот усадил его возле себя и с улыбочкой сказал:
– Хочу сосватать тебе одну красивую девчонку, да боюсь, что своей неотесанностью ты ее отпугнешь и ничего у тебя не выйдет.
– Говори толком! – потребовал Юй Си.
– Слышал я, что в зеленом тереме в Цзянчжоу, – начал Чунь-чэн, – есть одна знаменитая гетера, женщина красоты невиданной, искусница в песнях, и танцах, и любви. Нахмурится – и Си Ши из страны Юэ устыдится своей холодности, улыбнется – Ян-гуйфэй, та что была у Мин-хуана, сгорит от ревности. Вот какая женщина, не чета тебе!
Юй Си выдернул руку из руки приятеля и ударил его по щеке.
– Слушай, ты! Пусть я прелюбодей и преступник, но тебе, хоть сестра твоя у вельможного Хуана в услужении, оскорблять себя не позволю! Далеко ли отсюда до Цзянчжоу?
Чунь-чэн сделал вид, что обиделся.
– Верно говорят: плохое сватовство кончается тремя затрещинами. А только правды о себе никто знать не желает и поступает вопреки самому себе. Больше ничего тебе не скажу.
– Да ладно тебе! – засмеялся Юй Си. – Рассказывай! Три чарки за мной.
Он примирительно взял руку Чунь-чэна в свою. Эта красотка сейчас в столице?
– Была в столице, заболела и уехала в монастырь Горный Цветок, пока там живет. Так что поторопись!
Юй Си хмыкнул и встал со словами:
– Отправляюсь туда немедленно!
– Имей в виду, – с усмешкой сказал Чунь-чэн, – эта девица о себе высокого мнения, мыслей держится благородных, справиться с ней нелегко.
– Не бойся! Не таких обламывал! И Юй Си ушел.
А Ян все это время ждал из столицы Дун Чу, надеясь, что тот привезет приказ о возвращении домой. Но
Дун Чу привез повеление, в котором говорилось, что Хун Хунь-то с десятью тысячами воинов надлежит идти походом на мятежное государство Хунду, а инспектору Яну – возвращаться с остальным войском домой. Ян не скрывал своей досады, вызвал к себе Хун и подал ей приказ. Хун даже в лице переменилась:
– Почему государь возложил на меня такую непосильную задачу?
Инспектор задумался. Когда стемнело, он проводил своих военачальников на отдых, пригласил в шатер Хун, зажег светильник и подошел к возлюбленной со словами:
– Я делил с тобой все радости и горести нашего похода и надеялся в одном экипаже с тобой прибыть в столицу. Но приказ императора лишает нас этого счастья – пока наши пути разойдутся: завтра я с половиной войска иду на родину, ты с другой половиной – в провинцию Цзяочжи. Желаю тебе победы и скорого возвращения!
Выслушав это, Хун пристально посмотрела на Яна, – и слезы побежали по ее щекам. Она не сказала ни слова, а инспектор продолжал:
– Жизнь сурова! Ян Чан-цюй не имеет права устраивать свое личное счастье в ущерб государственным делам. Иди, собирайся в поход.
Утерев слезы, Хун говорит:
– Я, слабая женщина, должна, забыв стыд, рубить мечом и колоть пикой, жить среди воинов-мужчин. И это вместо того, чтобы думать о возлюбленном! А я живу только вами, всю себя посвятила вам. И вы сейчас опять меня бросите и уедете, а я останусь одна. Если я ваша наложница и не потеряла своих достоинств и вы по моем возвращении встретите меня, как полагается встречать жену важного сановника, то зачем вы говорите мне сейчас такие жестокие, неласковые слова?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88