Спрячемся… Потом, когда корабль выйдет в открытое море, они, возможно, даже обрадуются тому, что у них на борту оказался судовой врач…
— А ты, Ани? Тебе они тоже обрадуются? Девушка в море, среди грубых матросов…
— Матросы всего лишь люди, Лори. Позволь мне сказать тебе кое-что. Когда я пришла к нему — к Боннету — знаешь, что он сделал? Он грозился сжечь ухо у Овидия, если… если я не буду послушной. Как ты думаешь, что будет, если мы оба окажемся у него в руках? Вот что я скажу тебе, Лори: я скорее предпочту очутиться посреди океана на любом корабле, среди самых отъявленных подонков, каких только можно себе вообразить, — чем стать тем, кого он собирается из меня сделать!
— Боже мой… — в ужасе прошептал Лори.
— Одно только меня тревожит: что будет с бедняжкой Мэдж? Что с нею станет? Что нам делать с ней?
— Мэдж? — эхом отозвался Лори, настолько захваченный водоворотом мыслей, что не сразу сообразил, о ком идет речь. — Ах, Мэдж!.. — он заколебался. — Что ж; она, бедняжка… Во всяком случае, у нее дорога ясна, Ани. Путь ее предрешен. Я не решался сказать тебе об этом раньше, но теперь это уже не имеет значения…
— Что это значит, Лори?
— Мэдж умирает, Ани…
— Но… из-за морской болезни? Разве от этого умирают?
Когда-то, целую вечность тому назад — в начале истекающего часа — известие о том, что Мэдж умирает, было бы воспринято Анной, как сообщение о конце света. А теперь это был всего лишь унылый шепот, едва различимый за грохотом свалившихся на них несчастий.
— Я думаю… — проговорила Анна после долгой паузы, — … мне следует пойти к ней?
— Да, — сказал Лори. — Мне кажется, тебе следует пойти к ней…
Майор Боннет, удовлетворенно мурлыча себе под нос и наслаждаясь теплом от печки, отхлебнул глоток коньяку и передал бутылку капитану Баджеру:
— Я послал за вами, Баджер, потому что хочу, чтобы вы сделали для меня одну мелочь.
— Да, майор, сэр? — Дэн Баджер отмерил себе щедрую дозу коньяку. — Все, что вам будет угодно, майор! Вам следует только намекнуть — вы ведь знаете меня, сэр!
— Спасибо. Во-первых, скоро ли, по-вашему, мы прибудем на Антигуа?
— М-м… Шторм прошел стороной, но погода мне все же не нравится… Буря может снова навалиться на нас. Но если нам повезет, и если наши временные мачты выдержат, то, может быть — дней через шесть, сэр…
— Хм-м… Шесть дней, говорите? Видите ли, Баджер, дело в том, что девчонке все известно.
Баджер хитро осклабился:
— И я не удивлюсь, если ей не особенно понравилась ваша идея — а, сэр?
— Откровенно говоря, Баджер, мне бы хотелось избежать скандалов. Во всяком случае, на данном этапе, когда игра почти сыграна. Я не хочу, чтобы она покончила с собой, и наоборот — не хочу, чтобы она или ее братец пытались покончить со мной. Есть ли у вас здесь какое-нибудь подходящее местечко, куда можно было бы поместить их обоих?
Баджер осторожно поставил на стол пустой стакан:
— Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, сэр. Вы знаете, какая у нас команда. Им в голову лезет всякая чушь о парне после того, как он так ловко отхватил ногу у мистера Мэрки. Не то, чтобы у них был какой-нибудь резон питать любовь к мистеру Мэрки, — нет: но вы знаете, как бывает среди моряков, майор. Для них подчас попросту не существует никаких резонов.
— Плевать мне на команду, Баджер! Меня нисколько не интересует, что они думают! И что думаете вы тоже, кстати!
Баджер воспринял слова майора с дружелюбной улыбкой и с надеждой протянул к нему свой пустой стакан.
— Мне только требуется от вас, Баджер, чтобы вы поместили их обоих куда-нибудь в надежное место, где они не могли бы причинить вреда ни мне, ни себе. Это-то уже вполне резонно, кажется?
— Что ж, майор, это резонно. Я попытаюсь… благодарю вас, майор, ваше здоровье, сэр! — я попытаюсь поговорить с доктором Блайтом и втолковать ему, что если он будет вести себя тихо и мирно до тех пор, пока мы доплетемся до Антигуа, то я посмотрю, нельзя ли будет помочь ему и его сестре улизнуть с борта на берег. Таким образом, братец будет вести себя достаточно спокойно в течение ближайших дней, считая меня на своей стороне и думая, будто у него имеется кое-что припрятанное в рукаве. И это вполне резонно — не так ли, сэр? К тому же я слышал, что мистера Мэрки еще немного беспокоит нога, и ему не помешает находиться пару лишних дней под присмотром врача. А накануне прибытия в Антигуа я заманю их обоих в канатный ящик и запру там до тех пор, пока вы не сделаете необходимых приготовлений для доставки их на берег по вашему усмотрению. Там им, конечно, будет не очень удобно, но зато уютно, и — заметьте! — мы будем гарантированы от любых неожиданностей.
— Канатный ящик! Идиот, да они там повесятся!
Капитан Баджер снисходительно усмехнулся:
— Для этого им придется здорово изловчиться, майор, поскольку канатный ящик высотой всего в четыре фунта. Мне приходилось слыхивать о всяких странных и удивительных историях на море, но никогда я не слыхал, чтобы кто-нибудь повесился в канатном ящике!
Боннет удовлетворенно принял к сведению эти заверения:
— Черт побери, Баджер — вы настоящая проклятая хитрая лиса! Но только смотрите, не вздумайте затеять со мной двойную игру, мой дорогой капитан, иначе я выпушу из вас кишки!
— Я? — с выражением оскорбленной невинности выпучил глаза капитан Баджер. — Да разве стал бы я думать о том, чтобы провести вас, майор, когда вы собираетесь, так сказать, компенсировать все расходы по этому делу? О, нет, майор — вы можете положиться на честного Дэна Баджера, сэр! Отличный коньяк, между прочим — если вы позволите мне заметить это…
Они обменялись улыбками и через минуту оба принялись хохотать…
В эту ночь умерла Мэдж. Жизнь в течение последних дней едва теплилась в ее истощенном и измученном теле. На следующее утро, в знойной духоте приближающихся тропиков, капитан Баджер прочел заупокойную молитву. В сущности, ему было в высшей степени наплевать на смерть Мэдж, но благодаря присущему морякам драматизму он произносил печальные слова молитвы с таким чувством и проникновенностью, что Анна, изо всех сил пытавшаяся крепиться и не проявлять никаких признаков слабости, не могла удержать слез. Лори не присутствовал на этой маленькой печальной церемонии. Он собирался прийти, но разделил свою скорбь с бутылкой рома, и к нужному сроку уже не в состоянии был держаться на ногах. Майор Боннет тоже отсутствовал. Но все рабочие-переселенцы и свободные от вахты члены судовой команды нестройными голосами подхватили заупокойную молитву, когда маленький жалкий сверток, зашитый в грубую парусину, соскользнул по наклонной доске в море.
Когда участники траурной церемонии начали расходиться, к Анне осторожно приблизился коротышка-плотник.
— Мэм, — проговорил он, понизив голос. — Мистер Мэрки шлет вам свои комплименты. Он будет счастлив побеседовать с вами наедине, с глазу на глаз…
Сказав это, он тут же смешался с толпой и исчез.
Анна остановилась в нерешительности. При обычных обстоятельствах она ни за что бы не пошла в маленькую сырую клетушку мистера Мэрки. Но события последних дней очень изменили взгляды Анны на условности и приличия. Пансионат мисс Хукер остался где-то в другом, далеком мире…
Анна спустилась вниз по центральному трапу.
Мистер Мэрки лежал в койке, почесывая забинтованную культю и попыхивая короткой глиняной трубочкой, дым из которой, словно горный туман, слоился пластами в полумраке тесной каютки. Когда моряк увидел Анну, радость и удивление смягчили резкие морщины на его грубом уродливом лице. Он предпринял мужественную попытку скрыть замешательство и казаться приветливым хозяином.
Анна закрыла за собой плохо пригнанную деревянную дверь.
— Вы хотели меня видеть, мистер Мэрки? — спросила она. — Как сегодня ваша нога?
Моряк посмотрел на свой обрубок и молча кивнул, не ответив на вопрос.
— Мисс… — начал было он и запнулся.
— Да? — приветливо отозвалась Анна. — Вы хотите мне что-то сказать?
— За мной небольшой должок, мэм, — проговорил Мэрки. — Доктор позаботился о моей ноге, так что я вам вроде бы кое-что должен… — Он был в явном замешательстве, поскольку проявление благодарности было для него необычным делом. — Послушайте, — серьезно продолжал он. — Бегите с корабля в первом же порту, не дожидаясь Барбадоса! Скажите доктору, чтобы он попытался отыскать береговых братьев, буканьеров то-есть. Среди них имеются неплохие парни. Хорошие ребята — смелые, хотя и немного диковатые. Они будут очень рады иметь его у себя на борту…
— Я вижу, вся команда уже знает обо мне и… майоре Боннете, — пожала плечами Анна; однако скрытая ирония в этом замечании не дошла до мистера Мэрки. Нахмурившись, он продолжал:
— Это настоящий злодей, мэм! Породистый, чистых кровей, но хитрющий, как змея! Он хочет заполучить вас — вот что я знаю!
— Да, — сказала Анна. — Я тоже знаю об этом. Но если Лори… если мой брат свяжется с буканьерами, то что будет со мной? Что же, по-вашему, должна делать я, мистер Мэрки?
«Он знает этих людей лучше, чем я или Лори, — думала Анна. — Ему знакомы эти места. — Может быть, он действительно сумеет помочь…»
— Мне приходилось слыхать, — медленно проговорил Мэрки, — о женщинах, которые отправлялись с пиратами в море и неплохо там жили. Совсем неплохо, мэм! Одни буканьеры уважают мужественных женщин, другие — нет. Все зависит от обстоятельств…
Он опять сунул в рот свою трубку и не сказал больше ни слова, хотя Анна в нерешительности ожидала еще несколько минут. Не то, чтобы мистер Мэрки захотел прекратить беседу. Он просто выдохся, поскольку не привык к таким длительным словоизлияниям.
— Что ж, спасибо… — сказала Анна. — Мне пора идти!
— О!.. — огорченно протянул мистер Мэрки и молча смотрел, как она отодвинула засов, осторожно выглянула из-за двери, чтобы убедиться, что там никого нет, и затем выскользнула в узкий сырой коридор.
— Прощайте, — прошептала она.
Мистер Мэрки кивнул головой:
— Оставьте дверь открытой, — попросил он. — Я люблю слушать шум, который доносится с верхней палубы…
Вернувшись в свою каюту, которая теперь, без Мэдж, показалась ей странно просторной и пустой, Анна села на сундук и дала волю слезам. Несколько последовавших дней она почти безвыходно оставалась в каюте, не желая рисковать встречей с Боннетом. Всякий раз, когда она пересекала коридор между каютами, ища поддержки и успокоения у Лори, она находила его либо храпящим в пьяном сне, либо настолько угнетенным угрызениями совести и беспробудным пьянством, что в конце концов она начала избегать и его. После того, как она перестала приходить к обеду в кают-компанию, Овидий ухитрялся приносить ей еду вниз, в каюту, между двумя тарелками, завернутыми в полотенце, чтобы сохранить тепло. Умные большие карие глаза негра смотрели на девушку с тупой болью сострадания.
Дни стали невыносимо жаркими: знойное марево висело над океаном — совсем как летом в Шотландии. Духоту не облегчало едва заметное движение судна, попавшего в штиль. У Анны не было подходящей одежды для такого климата, совершенно ей чуждого и необычного. Ей и в голову не приходило одеть на себя что-нибудь другое, кроме тех платьев, которые она захватила с собой. Она сидела в душном и горячем полумраке своей каютки, не то дремля, не то размышляя, в состоянии, близком к отчаянию, когда капитан Баджер шагнул к ней в открытую дверь и слегка кашлянул, чтобы привлечь ее внимание:
— Добрый день, мисс. Я хотел спросить — слыхали ли вы, как марсовый крикнул: «земля»?
— Да, — вяло ответила Анна. — Я слышала это…
— И у вас нет желания выйти на палубу и взглянуть на нее?
— Ни малейшего.
Капитан несколько смешался:
— Ну, ладно. Я думал… А, впрочем, все равно! Видите ли, имеется маленькое затруднение, в котором вы могли бы мне помочь, если бы захотели, мисс Блайт…
Когда Анна снова не проявила никаких признаков заинтересованности, он добавил хриплым шепотом, словно заговорщик:
— Я о молодом мистере Блайте. Он тут устроил небольшой скандал на борту, и я думал, что вы поможете уговорить его прийти в себя…
— Что такое? — встревожилась Анна, поднимаясь. — Какой скандал?
— Он заперся в канатном ящике на носу, мисси. Забрался туда, чтобы выпить без помех, — я ничего не имею против этого, мэм, но он набрался так, что задвинул засов изнутри, и сейчас барабанит в дверь, словно взбесившийся дьявол, и орет, будто мы его заперли!
Анна вздохнула. Ей и без глупых выходок брата было достаточно своих забот и тревог. Она молча пошла за капитаном Баджером по тесному проходу, который вел к форпику. Жара и духота, казалось, заставили вспотеть даже корабельные балки. Из-за маленьких закрытых дверей в конце прохода доносились крики и стук.
— Скажите ему, — прошептал Баджер, — чтобы он отошел от двери! Скажите, что вы привели с собой друзей, которые попытаются выломать дверь.
— Я не понимаю… — озадаченно проговорила Анна.
— Я знаю, как отодвинуть снаружи внутренний засов! Надо только, чтобы он отошел подальше от двери, — объяснил Баджер. Он стоял как раз между Анной и дверью в канатный ящик, так что ей пришлось окликнуть Лори через его плечо:
— Это я, Лори, слышишь? Это я, Анна! Отойди от двери! Я привела друзей, и они сейчас ее выломают!
Из-за двери послышался удивленный голос Лори. Голос был хриплый и глухой, словно от перепоя:
— Ани? — прохрипел он. — Это в самом деле ты? Ты уверена, что там у вас все в порядке?
— Все в порядке, Лори, не беспокойся! Но почему ты не можешь открыть дверь с твоей стороны?
Наступила мгновенная пауза, словно этот вопрос застал Лори врасплох. Затем последовал ответ:
— Не могу, потому что с этой стороны нет запора!
Баджер, подмигнув Анне, снисходительно пожал плечами:
— Я ведь говорил вам, мисс, что он слегка перехватил! Но все же лучше бы вам уговорить его отойти от двери, пока он сам себя не изувечил!
Анна кивнула:
— Ладно… Лори, послушай меня! Отойди от двери!
Из-за запертой двери послышался шаркающий звук.
— Гляди-ка! — удивленным тоном произнес Баджер. — Дверь-то и с этой стороны заперта!
Он отодвинул тяжелый металлический засов, и Анна вдруг почувствовала, как сильные руки схватили ее и швырнули в узкий проем. Она налетела на Лори, который в это мгновение бросился было вперед, и они оба покатились в темноту на бухты канатов. Дверь моментально захлопнулась. До них донесся лязг торопливо задвигаемого засова и хриплый смешок Баджера:
— Так-то лучше, мисс! Согласитесь, что это удобнее, чем хватать вас, тащить, устроить тарарам и переполошить всю команду! Будьте умницей и сидите спокойно. Вам обоим будет уютно здесь, пока мы не доберемся до гавани!
— Что вы собираетесь с нами делать? — заорал Лори так, что его злой пропитый голос едва не оглушил Анну в тесноте их маленькой мрачной тюрьмы.
— Я? — переспросил Баджер. — Я этого не знаю. Я всего лишь выполняю распоряжения вашего хозяина. Если бы я мог, я охотно бы пошел вам на помощь. Но поскольку вы являетесь собственностью майора Боннета, я обязан поступать с вами так, как скажет он. А теперь сидите спокойно и не шумите — так будет лучше для вас. Иначе я прикажу не давать вам ни пищи, ни воды!
До них донесся звук его удаляющихся шагов, и постепенно привыкшие к полумраку канатного ящика глаза Анны разглядели смутные очертания фигуры брата. Он сидел, скорчившись, словно от боли, обхватив голову руками.
— Лори… ты ранен?
— Меня ударили чем-то, пока я лежал на койке в своей каюте, — мрачно ответил он. — У меня на голове шишка размером с… Ладно, впрочем, все это ерунда, потому что, кажется, с нами все кончено! Я смутно припоминаю, как кто-то вошел ко мне, нагнулся… И потом я очутился на земле…
— А долго ты уже здесь сидишь?
— Я не знаю, — ответил он. — Боже! Клянусь, что это был последний раз, когда я прикоснулся хоть к капле спиртного! Обещаю тебе!
— Да, — вздохнула Анна. — Судя по всему, так оно, очевидно, и будет!
Глава 4
«Ямайская Дева» была одним из многочисленных кораблей, которые, уцелев после жестокого шторма, с изорванным такелажем, со сломанными и кое-как наспех починенными мачтами приплелись в длинную и вместительную бухту Антигуа.
Гавань была забита различного рода судами, потому что многие каботажные шлюпы и пакетботы, перевозившие товары между островами, предпочли пережидать непогоду в спокойных водах Антигуа.
На полуюте «Ямайской Девы» майор Боннет элегантно ковырял зубочисткой в зубах, пряча в носовой платок довольную улыбку: среди теснившихся в гавани судов он заметил свой собственный одномачтовый шлюп «Ройял Джеймс». Подобно многим интриганам, которые долгое время вынуждены сдерживать свое нетерпение, Боннет был почти на пределе; он жаждал поскорее очутиться среди собственных стен, чтобы без помех развернуть, наконец, свою новую игрушку и вдоволь насладиться ею.
Однако капитан Баджер решил, что маневрировать поврежденным судном в переполненной гавани будет небезопасно, и отвернул в сторону к следующему заливу у мыса Файф Айлендс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— А ты, Ани? Тебе они тоже обрадуются? Девушка в море, среди грубых матросов…
— Матросы всего лишь люди, Лори. Позволь мне сказать тебе кое-что. Когда я пришла к нему — к Боннету — знаешь, что он сделал? Он грозился сжечь ухо у Овидия, если… если я не буду послушной. Как ты думаешь, что будет, если мы оба окажемся у него в руках? Вот что я скажу тебе, Лори: я скорее предпочту очутиться посреди океана на любом корабле, среди самых отъявленных подонков, каких только можно себе вообразить, — чем стать тем, кого он собирается из меня сделать!
— Боже мой… — в ужасе прошептал Лори.
— Одно только меня тревожит: что будет с бедняжкой Мэдж? Что с нею станет? Что нам делать с ней?
— Мэдж? — эхом отозвался Лори, настолько захваченный водоворотом мыслей, что не сразу сообразил, о ком идет речь. — Ах, Мэдж!.. — он заколебался. — Что ж; она, бедняжка… Во всяком случае, у нее дорога ясна, Ани. Путь ее предрешен. Я не решался сказать тебе об этом раньше, но теперь это уже не имеет значения…
— Что это значит, Лори?
— Мэдж умирает, Ани…
— Но… из-за морской болезни? Разве от этого умирают?
Когда-то, целую вечность тому назад — в начале истекающего часа — известие о том, что Мэдж умирает, было бы воспринято Анной, как сообщение о конце света. А теперь это был всего лишь унылый шепот, едва различимый за грохотом свалившихся на них несчастий.
— Я думаю… — проговорила Анна после долгой паузы, — … мне следует пойти к ней?
— Да, — сказал Лори. — Мне кажется, тебе следует пойти к ней…
Майор Боннет, удовлетворенно мурлыча себе под нос и наслаждаясь теплом от печки, отхлебнул глоток коньяку и передал бутылку капитану Баджеру:
— Я послал за вами, Баджер, потому что хочу, чтобы вы сделали для меня одну мелочь.
— Да, майор, сэр? — Дэн Баджер отмерил себе щедрую дозу коньяку. — Все, что вам будет угодно, майор! Вам следует только намекнуть — вы ведь знаете меня, сэр!
— Спасибо. Во-первых, скоро ли, по-вашему, мы прибудем на Антигуа?
— М-м… Шторм прошел стороной, но погода мне все же не нравится… Буря может снова навалиться на нас. Но если нам повезет, и если наши временные мачты выдержат, то, может быть — дней через шесть, сэр…
— Хм-м… Шесть дней, говорите? Видите ли, Баджер, дело в том, что девчонке все известно.
Баджер хитро осклабился:
— И я не удивлюсь, если ей не особенно понравилась ваша идея — а, сэр?
— Откровенно говоря, Баджер, мне бы хотелось избежать скандалов. Во всяком случае, на данном этапе, когда игра почти сыграна. Я не хочу, чтобы она покончила с собой, и наоборот — не хочу, чтобы она или ее братец пытались покончить со мной. Есть ли у вас здесь какое-нибудь подходящее местечко, куда можно было бы поместить их обоих?
Баджер осторожно поставил на стол пустой стакан:
— Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, сэр. Вы знаете, какая у нас команда. Им в голову лезет всякая чушь о парне после того, как он так ловко отхватил ногу у мистера Мэрки. Не то, чтобы у них был какой-нибудь резон питать любовь к мистеру Мэрки, — нет: но вы знаете, как бывает среди моряков, майор. Для них подчас попросту не существует никаких резонов.
— Плевать мне на команду, Баджер! Меня нисколько не интересует, что они думают! И что думаете вы тоже, кстати!
Баджер воспринял слова майора с дружелюбной улыбкой и с надеждой протянул к нему свой пустой стакан.
— Мне только требуется от вас, Баджер, чтобы вы поместили их обоих куда-нибудь в надежное место, где они не могли бы причинить вреда ни мне, ни себе. Это-то уже вполне резонно, кажется?
— Что ж, майор, это резонно. Я попытаюсь… благодарю вас, майор, ваше здоровье, сэр! — я попытаюсь поговорить с доктором Блайтом и втолковать ему, что если он будет вести себя тихо и мирно до тех пор, пока мы доплетемся до Антигуа, то я посмотрю, нельзя ли будет помочь ему и его сестре улизнуть с борта на берег. Таким образом, братец будет вести себя достаточно спокойно в течение ближайших дней, считая меня на своей стороне и думая, будто у него имеется кое-что припрятанное в рукаве. И это вполне резонно — не так ли, сэр? К тому же я слышал, что мистера Мэрки еще немного беспокоит нога, и ему не помешает находиться пару лишних дней под присмотром врача. А накануне прибытия в Антигуа я заманю их обоих в канатный ящик и запру там до тех пор, пока вы не сделаете необходимых приготовлений для доставки их на берег по вашему усмотрению. Там им, конечно, будет не очень удобно, но зато уютно, и — заметьте! — мы будем гарантированы от любых неожиданностей.
— Канатный ящик! Идиот, да они там повесятся!
Капитан Баджер снисходительно усмехнулся:
— Для этого им придется здорово изловчиться, майор, поскольку канатный ящик высотой всего в четыре фунта. Мне приходилось слыхивать о всяких странных и удивительных историях на море, но никогда я не слыхал, чтобы кто-нибудь повесился в канатном ящике!
Боннет удовлетворенно принял к сведению эти заверения:
— Черт побери, Баджер — вы настоящая проклятая хитрая лиса! Но только смотрите, не вздумайте затеять со мной двойную игру, мой дорогой капитан, иначе я выпушу из вас кишки!
— Я? — с выражением оскорбленной невинности выпучил глаза капитан Баджер. — Да разве стал бы я думать о том, чтобы провести вас, майор, когда вы собираетесь, так сказать, компенсировать все расходы по этому делу? О, нет, майор — вы можете положиться на честного Дэна Баджера, сэр! Отличный коньяк, между прочим — если вы позволите мне заметить это…
Они обменялись улыбками и через минуту оба принялись хохотать…
В эту ночь умерла Мэдж. Жизнь в течение последних дней едва теплилась в ее истощенном и измученном теле. На следующее утро, в знойной духоте приближающихся тропиков, капитан Баджер прочел заупокойную молитву. В сущности, ему было в высшей степени наплевать на смерть Мэдж, но благодаря присущему морякам драматизму он произносил печальные слова молитвы с таким чувством и проникновенностью, что Анна, изо всех сил пытавшаяся крепиться и не проявлять никаких признаков слабости, не могла удержать слез. Лори не присутствовал на этой маленькой печальной церемонии. Он собирался прийти, но разделил свою скорбь с бутылкой рома, и к нужному сроку уже не в состоянии был держаться на ногах. Майор Боннет тоже отсутствовал. Но все рабочие-переселенцы и свободные от вахты члены судовой команды нестройными голосами подхватили заупокойную молитву, когда маленький жалкий сверток, зашитый в грубую парусину, соскользнул по наклонной доске в море.
Когда участники траурной церемонии начали расходиться, к Анне осторожно приблизился коротышка-плотник.
— Мэм, — проговорил он, понизив голос. — Мистер Мэрки шлет вам свои комплименты. Он будет счастлив побеседовать с вами наедине, с глазу на глаз…
Сказав это, он тут же смешался с толпой и исчез.
Анна остановилась в нерешительности. При обычных обстоятельствах она ни за что бы не пошла в маленькую сырую клетушку мистера Мэрки. Но события последних дней очень изменили взгляды Анны на условности и приличия. Пансионат мисс Хукер остался где-то в другом, далеком мире…
Анна спустилась вниз по центральному трапу.
Мистер Мэрки лежал в койке, почесывая забинтованную культю и попыхивая короткой глиняной трубочкой, дым из которой, словно горный туман, слоился пластами в полумраке тесной каютки. Когда моряк увидел Анну, радость и удивление смягчили резкие морщины на его грубом уродливом лице. Он предпринял мужественную попытку скрыть замешательство и казаться приветливым хозяином.
Анна закрыла за собой плохо пригнанную деревянную дверь.
— Вы хотели меня видеть, мистер Мэрки? — спросила она. — Как сегодня ваша нога?
Моряк посмотрел на свой обрубок и молча кивнул, не ответив на вопрос.
— Мисс… — начал было он и запнулся.
— Да? — приветливо отозвалась Анна. — Вы хотите мне что-то сказать?
— За мной небольшой должок, мэм, — проговорил Мэрки. — Доктор позаботился о моей ноге, так что я вам вроде бы кое-что должен… — Он был в явном замешательстве, поскольку проявление благодарности было для него необычным делом. — Послушайте, — серьезно продолжал он. — Бегите с корабля в первом же порту, не дожидаясь Барбадоса! Скажите доктору, чтобы он попытался отыскать береговых братьев, буканьеров то-есть. Среди них имеются неплохие парни. Хорошие ребята — смелые, хотя и немного диковатые. Они будут очень рады иметь его у себя на борту…
— Я вижу, вся команда уже знает обо мне и… майоре Боннете, — пожала плечами Анна; однако скрытая ирония в этом замечании не дошла до мистера Мэрки. Нахмурившись, он продолжал:
— Это настоящий злодей, мэм! Породистый, чистых кровей, но хитрющий, как змея! Он хочет заполучить вас — вот что я знаю!
— Да, — сказала Анна. — Я тоже знаю об этом. Но если Лори… если мой брат свяжется с буканьерами, то что будет со мной? Что же, по-вашему, должна делать я, мистер Мэрки?
«Он знает этих людей лучше, чем я или Лори, — думала Анна. — Ему знакомы эти места. — Может быть, он действительно сумеет помочь…»
— Мне приходилось слыхать, — медленно проговорил Мэрки, — о женщинах, которые отправлялись с пиратами в море и неплохо там жили. Совсем неплохо, мэм! Одни буканьеры уважают мужественных женщин, другие — нет. Все зависит от обстоятельств…
Он опять сунул в рот свою трубку и не сказал больше ни слова, хотя Анна в нерешительности ожидала еще несколько минут. Не то, чтобы мистер Мэрки захотел прекратить беседу. Он просто выдохся, поскольку не привык к таким длительным словоизлияниям.
— Что ж, спасибо… — сказала Анна. — Мне пора идти!
— О!.. — огорченно протянул мистер Мэрки и молча смотрел, как она отодвинула засов, осторожно выглянула из-за двери, чтобы убедиться, что там никого нет, и затем выскользнула в узкий сырой коридор.
— Прощайте, — прошептала она.
Мистер Мэрки кивнул головой:
— Оставьте дверь открытой, — попросил он. — Я люблю слушать шум, который доносится с верхней палубы…
Вернувшись в свою каюту, которая теперь, без Мэдж, показалась ей странно просторной и пустой, Анна села на сундук и дала волю слезам. Несколько последовавших дней она почти безвыходно оставалась в каюте, не желая рисковать встречей с Боннетом. Всякий раз, когда она пересекала коридор между каютами, ища поддержки и успокоения у Лори, она находила его либо храпящим в пьяном сне, либо настолько угнетенным угрызениями совести и беспробудным пьянством, что в конце концов она начала избегать и его. После того, как она перестала приходить к обеду в кают-компанию, Овидий ухитрялся приносить ей еду вниз, в каюту, между двумя тарелками, завернутыми в полотенце, чтобы сохранить тепло. Умные большие карие глаза негра смотрели на девушку с тупой болью сострадания.
Дни стали невыносимо жаркими: знойное марево висело над океаном — совсем как летом в Шотландии. Духоту не облегчало едва заметное движение судна, попавшего в штиль. У Анны не было подходящей одежды для такого климата, совершенно ей чуждого и необычного. Ей и в голову не приходило одеть на себя что-нибудь другое, кроме тех платьев, которые она захватила с собой. Она сидела в душном и горячем полумраке своей каютки, не то дремля, не то размышляя, в состоянии, близком к отчаянию, когда капитан Баджер шагнул к ней в открытую дверь и слегка кашлянул, чтобы привлечь ее внимание:
— Добрый день, мисс. Я хотел спросить — слыхали ли вы, как марсовый крикнул: «земля»?
— Да, — вяло ответила Анна. — Я слышала это…
— И у вас нет желания выйти на палубу и взглянуть на нее?
— Ни малейшего.
Капитан несколько смешался:
— Ну, ладно. Я думал… А, впрочем, все равно! Видите ли, имеется маленькое затруднение, в котором вы могли бы мне помочь, если бы захотели, мисс Блайт…
Когда Анна снова не проявила никаких признаков заинтересованности, он добавил хриплым шепотом, словно заговорщик:
— Я о молодом мистере Блайте. Он тут устроил небольшой скандал на борту, и я думал, что вы поможете уговорить его прийти в себя…
— Что такое? — встревожилась Анна, поднимаясь. — Какой скандал?
— Он заперся в канатном ящике на носу, мисси. Забрался туда, чтобы выпить без помех, — я ничего не имею против этого, мэм, но он набрался так, что задвинул засов изнутри, и сейчас барабанит в дверь, словно взбесившийся дьявол, и орет, будто мы его заперли!
Анна вздохнула. Ей и без глупых выходок брата было достаточно своих забот и тревог. Она молча пошла за капитаном Баджером по тесному проходу, который вел к форпику. Жара и духота, казалось, заставили вспотеть даже корабельные балки. Из-за маленьких закрытых дверей в конце прохода доносились крики и стук.
— Скажите ему, — прошептал Баджер, — чтобы он отошел от двери! Скажите, что вы привели с собой друзей, которые попытаются выломать дверь.
— Я не понимаю… — озадаченно проговорила Анна.
— Я знаю, как отодвинуть снаружи внутренний засов! Надо только, чтобы он отошел подальше от двери, — объяснил Баджер. Он стоял как раз между Анной и дверью в канатный ящик, так что ей пришлось окликнуть Лори через его плечо:
— Это я, Лори, слышишь? Это я, Анна! Отойди от двери! Я привела друзей, и они сейчас ее выломают!
Из-за двери послышался удивленный голос Лори. Голос был хриплый и глухой, словно от перепоя:
— Ани? — прохрипел он. — Это в самом деле ты? Ты уверена, что там у вас все в порядке?
— Все в порядке, Лори, не беспокойся! Но почему ты не можешь открыть дверь с твоей стороны?
Наступила мгновенная пауза, словно этот вопрос застал Лори врасплох. Затем последовал ответ:
— Не могу, потому что с этой стороны нет запора!
Баджер, подмигнув Анне, снисходительно пожал плечами:
— Я ведь говорил вам, мисс, что он слегка перехватил! Но все же лучше бы вам уговорить его отойти от двери, пока он сам себя не изувечил!
Анна кивнула:
— Ладно… Лори, послушай меня! Отойди от двери!
Из-за запертой двери послышался шаркающий звук.
— Гляди-ка! — удивленным тоном произнес Баджер. — Дверь-то и с этой стороны заперта!
Он отодвинул тяжелый металлический засов, и Анна вдруг почувствовала, как сильные руки схватили ее и швырнули в узкий проем. Она налетела на Лори, который в это мгновение бросился было вперед, и они оба покатились в темноту на бухты канатов. Дверь моментально захлопнулась. До них донесся лязг торопливо задвигаемого засова и хриплый смешок Баджера:
— Так-то лучше, мисс! Согласитесь, что это удобнее, чем хватать вас, тащить, устроить тарарам и переполошить всю команду! Будьте умницей и сидите спокойно. Вам обоим будет уютно здесь, пока мы не доберемся до гавани!
— Что вы собираетесь с нами делать? — заорал Лори так, что его злой пропитый голос едва не оглушил Анну в тесноте их маленькой мрачной тюрьмы.
— Я? — переспросил Баджер. — Я этого не знаю. Я всего лишь выполняю распоряжения вашего хозяина. Если бы я мог, я охотно бы пошел вам на помощь. Но поскольку вы являетесь собственностью майора Боннета, я обязан поступать с вами так, как скажет он. А теперь сидите спокойно и не шумите — так будет лучше для вас. Иначе я прикажу не давать вам ни пищи, ни воды!
До них донесся звук его удаляющихся шагов, и постепенно привыкшие к полумраку канатного ящика глаза Анны разглядели смутные очертания фигуры брата. Он сидел, скорчившись, словно от боли, обхватив голову руками.
— Лори… ты ранен?
— Меня ударили чем-то, пока я лежал на койке в своей каюте, — мрачно ответил он. — У меня на голове шишка размером с… Ладно, впрочем, все это ерунда, потому что, кажется, с нами все кончено! Я смутно припоминаю, как кто-то вошел ко мне, нагнулся… И потом я очутился на земле…
— А долго ты уже здесь сидишь?
— Я не знаю, — ответил он. — Боже! Клянусь, что это был последний раз, когда я прикоснулся хоть к капле спиртного! Обещаю тебе!
— Да, — вздохнула Анна. — Судя по всему, так оно, очевидно, и будет!
Глава 4
«Ямайская Дева» была одним из многочисленных кораблей, которые, уцелев после жестокого шторма, с изорванным такелажем, со сломанными и кое-как наспех починенными мачтами приплелись в длинную и вместительную бухту Антигуа.
Гавань была забита различного рода судами, потому что многие каботажные шлюпы и пакетботы, перевозившие товары между островами, предпочли пережидать непогоду в спокойных водах Антигуа.
На полуюте «Ямайской Девы» майор Боннет элегантно ковырял зубочисткой в зубах, пряча в носовой платок довольную улыбку: среди теснившихся в гавани судов он заметил свой собственный одномачтовый шлюп «Ройял Джеймс». Подобно многим интриганам, которые долгое время вынуждены сдерживать свое нетерпение, Боннет был почти на пределе; он жаждал поскорее очутиться среди собственных стен, чтобы без помех развернуть, наконец, свою новую игрушку и вдоволь насладиться ею.
Однако капитан Баджер решил, что маневрировать поврежденным судном в переполненной гавани будет небезопасно, и отвернул в сторону к следующему заливу у мыса Файф Айлендс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34