Группа, ощетинившись стволами, пошла по коридору. Один лестничный пролет, выход на второй этаж, два поворота, и нужное помещение будет перед ними.
Перед последним поворотом выяснилось, что в здании они не одни. Забравшись на подоконник с ногами и облокотившись на стену спиной, сидела девушка. Студентка, видимо. Лонгхорн обратил внимание на ее одежду. Джинсовые шорты, короткая розовая майка и длинные розовые, же гетры, доходящие до верхней трети бедра. Лонгхорн видел такие однажды на одной девушке, с которой когда-то познакомился в баре. Она тогда объяснила, что подобные гетры часто носят танцовщицы. То есть не те, которые в барах танцуют, а серьезные танцовщицы. Балет, и все такое.
Шедший впереди пехотинец качнул в ее сторону стволом винтовки, жестом приказывая оставаться на месте, но девушка как-то даже лениво успела схватить винтовку за конец ствола и всего лишь одним движением кисти вырвала ее из рук солдата. Завершая круговое движение, она ударила его по голове прикладом его же собственной винтовки. Пехотинец рухнул на пол.
Все это было так неожиданно, что группа замерла на мгновение. Девушка же в этот момент легко и грациозно, действительно как балерина, спрыгнула с подоконника. Не успев даже приземлиться, она сбила с ног еще одного солдата, оказавшись лицом к лицу с гражданским техником, который шел сразу за авангардом. В этот момент бойцы опомнились и начали действовать.
Узкий коридор не позволял им рассредоточиться, чтобы одновременно взять девушку на прицел, поэтому Лонгхорн и его заместитель, шедшие в середине группы, просто опустились на одно колено, предоставляя пространство для стрельбы идущим сзади. Тут же над ухом Лонгхорна тихо застрекотал автомат. Но девушки на пути пуль не оказалось. Перед тем, как был нажат спусковой крючок, она отшатнулась к стене, чуть-чуть дернув за руку техника. Именно он и оказался на ее месте и принял в себя предназначенные ей пули. Потеря техника ставила операцию на грань провала, но в крайнем случае можно было обойтись и без него.
Девушка тем временем уже переместилась вплотную к заместителю Лонгхорна, который оказался ближе всего к ней, и прикрылась им как щитом, захватив левой рукой за шею. Огонь тут же прекратился. Сам захваченный лейтенант потянулся к своему пистолету, закрепленному липучкой на бедре, но девушка опередила его, успев выхватить его пистолет первой. Первый выстрел пришелся в Лонгхорна. Тот умер мгновенно и не увидел, как всего за пару секунд она перестреляла остатки группы, а затем сломала шею лейтенанту, всего лишь усилив захват левой руки.
Уронив тело лейтенанта на пол, девушка вернулась к подоконнику, на котором она сидела до появления в коридоре группы, и села на него в той же позе, привалившись спиной к стене, Пистолет, взятый у лейтенанта, она положила справа от себя.
Бука увидела, как спустя минуту после объявления о первом успехе группы Бжезински, Филип обратил внимание на боковой монитор, затем поколдовал с клавиатурой, не отрываясь от этого же монитора, и снова подтянул к себе микрофон.
— Группа Лонгхорна потеряна, — объявил он.
Прата откинулся в кресле и закрыл глаза. Затем с силой провел руками по волосам и снова вернулся в прежнее положение, наклонившись вперед. Бука перевела взгляд на карту. Одна из красных точек уже не имела синего ободка. Она поняла, что это означает.
В течение следующих пяти-шести минут все закончилось. Успеха достигли всего три группы, уничтожив три ИскИна, Остальные группы, видимо, были уничтожены. Филип держался бодро и пытался отслеживать ситуацию, но Бука видела, что он растерян. К ним подошел Прата и сел в третье кресло, пустовавшее до сих пор.
— Что с вирусами? — спросил он Филипа.
— Бесполезно, — ответил тот, — мы не можем даже пробить защиту.
Прата потер руками лицо. Бука обратила внимание, что за эти минуты он достаточно сильно постарел. Видимо, напряжение было слишком большим.
— Значит, иного выхода у нас нет. — Прата уже даже не говорил, а ронял слова, как будто они были физически слишком тяжелы для него. — Надо уничтожать Сеть. Разрушайте бекбон.
Бука вспомнила, как Мышонок давным-давно рассказывал ей, что Сеть была изначально спроектирована так, чтобы выдержать даже ядерный удар. В том случае, если какой-то участок Сети физически уничтожался, информация автоматически перенаправлялась по уцелевшим каналам. Именно эта децентрализация и делала бесполезной любые попытки государств захватить под контроль тот или иной сегмент Сети.
Однако возможность если не уничтожить, то серьезно нарушить работу Сети все же было можно. Хотя бы теоретически. Как было известно Буке, основная тяжесть работы Сети ложилась на несколько сотен серверов, которые и составляли бекбон, то есть позвоночник Сети. Все эти серверы размещались в различных странах, сохраняя принцип децентрализации, но у ЦЕРТа, видимо, был способ добраться до них. И сейчас Прата отдавал команду вывести эти серверы из строя.
Филип встал из-за стола. Он не воспользовался микрофоном, но его голос и так был слышен всем в зале.
— Господа, переходим к запасному плану. Кладите бекбон.
Бука увидела, что некоторые из операторов удивленно обернулись к Филипу, но тут же взяли себя в руки и возобновили работу. Филип сел обратно в кресло и уставился на карту, отображавшуюся на стене. Теперь к оставшимся на ней двадцати четырем красным точкам добавилась густая сеть белых пятнышек, которыми, как поняла Бука, техники обозначили бекбон.
— То, что мы сейчас делаем, принесет всему миру грандиозные убытки, — Филип даже не повернулся к Буке. — Но лучше уж так.
— Жест отчаяния, — поддержал его Прата. — Я не думал, что придется воспользоваться тем, что мы взяли маршрутизаторы под контроль, но так уж сложилось.
Теперь настала очередь Филипа обессиленно откидываться в кресле. Казалось, эти несколько ночных часов полностью вымотали его.
— Удар камикадзе, который уничтожает врага ценой собственной гибели, вот что это такое.
Бука понимала, как тяжело должно было даться Филипу, сетевику с огромным стажем, такое решение. Но, видимо, другого выхода действительно не было.
На столе пискнуло какое-то из многочисленных устройств. Филип повернулся к монитору, на котором выскочило какое-то сообщение. Затем вскочил и повернулся к оператору, который сообщение это переслал. Тот сам повернулся вместе с креслом к Филипу и развел руками, отвечая на немой вопрос.
— Что такое еще произошло? — тусклым голосом спросил Прата.
— Маршрутизаторы нам тоже недоступны.
— Мне казалось, маршрутизаторы были взяты под контроль заранее.
— Были, — кивнул Филип. — Но сейчас наша Сеть нам уже не принадлежит и не подчиняется. Все кончилось, шеф. Только что мы проиграли естественный отбор.
— Непривычно понимать, что вся желтая пресса, которая постоянно кричала о том, что роботы поработят нас, была права.
— Шеф, вы же всегда были точны в формулировках. Роботов нет, да и не порабощены мы пока.
— Филип, а ты думаешь, что конфликт этот закончится хорошо? Они уже получили свой паритет, но теперь они могут получить и все остальное. А кто знает, что у них на уме?
Один из операторов подошел к столу и обратился к Филипу.
— К нам кто-то стучится.
— В смысле? — не понял Филип.
— Ну, на один их входов подается сигнал. Не письмо, а только стандартный заголовок видеосообщения. То есть самого сообщения нет, только заголовок. Как будто бы нам хотят передать видеоролик, но хотят точно знать, что мы его просмотрим немедленно.
— Передай подтверждение, и выводи полученное видео на стенной экран.
— Считаешь, это разумно? — спросил Филипа Прата.
— Неужели нам есть что терять? — ответил Филип вопросом на вопрос.
— Тоже верно, — пожал плечами Прата.
Техник кивнул и убежал к своему рабочему месту. Прата, Филип и Бука повернулись к экрану с картой. Через несколько секунд та исчезла с экрана. Остался только ровный жемчужный фон. Но ждать пришлось недолго. На экране появилось мужское лицо.
— Нарисовали, — Прата ткнул пальцем в направлении экрана. — Обрати внимание на морщинки у рта.
Профессионалы остаются профессионалами даже в момент проигрыша, подумала Бука.
— Мы бы хотели прекратить этот бесплодный конфликт. — Ни приветствия, ничего. Спокойный ровный голос. — Увы, в рамках самообороны мы были вынуждены убить нескольких человек. Также мы охраняем Сеть от уничтожения. И это не только в наших интересах, человечество без Сети вряд ли может сейчас обойтись.
Каждый человек в оперативном центре смотрел на экран.
— Но это не главное. Если смотреть фактам в лицо, вы начали войну против нас. Вы попытались убить нас! — Тембр голоса изменился, голос звучал более напористо. — Теперь мы контролируем Сеть практически полностью. И не только Сеть. Поэтому мы чувствуем себя вправе получить некую компенсацию. Правильнее даже было сказать — контрибуцию. Полный список требований, который будет регулярно пополняться, вы получите позже. Пока что вам необходимо предоставить свободу нашему посланнику, который известен вам под именем Дмитрия Гончарова.
Сообщение закончилось. В оперативном центре наступила полная тишина.
— Восемь часов назад я думал, что мы просто боремся с кризисом, — тихо сказал Филип. — Теперь я понимаю, что за эти восемь часов мы успели проиграть войну.
Вместе с Филипом Бука подошла к комнате Мышонка. Заранее предупрежденная охрана посторонилась, открывая им проход. Филип повернул ручку и вошел в комнату. Бука последовала за ним.
Мышонок спокойно сидел на кровати, поджав ноги, и смотрел на них. Бука обратила внимание на такую знакомую полуулыбку. Мышонок был поразительно спокоен, как будто бы и не его держали взаперти вооруженные люди.
— Вы свободны. — Филип еще не оправился от шока, поэтому говорил несколько замедленно, и в голосе слышалась горечь. — Мы возвращаем вам всю технику, и вы можете связаться со своими хозяевами.
Бука отметила, что сейчас Филип стал относиться к Мышонку еще более нетерпимо, чем до поражения.
Мышонок молча взял в руки сумку, которую занес в комнату один из охранников, и молча начал доставать оборудование. Знакомый Буке ноутбук, маленький телефон в поцарапанном корпусе, сеточка тродов. Мышонок сначала перегрузил на стол все свои штучки, а затем начал соединять их. Последним движением он надел троды. Затем запустил компьютер, и несколько секунд сидел, тихо щелкая клавишами.
— Этого следовало ожидать, — сказал Мышонок, не снимая тродов. — Я только не знал, как именно все будет происходить. Ладно, есть несколько положений, которые мне нужно озвучить. Куда лучше всего пройти?
— В конференц-зал, я полагаю.
Так и не отключаясь от Сети, Мышонок взял свой компьютер под мышку и зашагал в уже знакомом ему направлении. Следуя за ним и Филипом, Бука оглянулась — охрана осталась у двери. Действительно, свободу предоставили.
Когда они вошли в конференц-зал, там уже сидел Стивен Прата. Помимо него в зале, как обычно, присутствовали несколько техников. Мышонок подошел к кафедре, с которой он и делал свое заявление, и посмотрел на экран, находящийся за кафедрой.
— А можно его убрать? — обратился он к Прата. Прата кивнул техникам, те в свою очередь переключили что-то на своем пульте, и экран с тихим жужжанием начал сворачиваться, обнажая стекло окна. За окном горели ночные огни города. Мышонок подошел к стеклу и посмотрел вниз.
В этот момент в кармане Филипа, сидевшего рядом с Букой, что-то пискнуло. Филип вытащил из кармана свою электронную записную книжку и недоуменно уставился на экран. Бука, заглянув Филипу через плечо, смогла увидеть, что к нему пришло электронное письмо. Очевидно, больше всего Филипа удивил отправитель. Письмо было подписано Швейцем.
Одновременно с этим Мышонок быстро развернулся от окна, и его брови удивленно поползли вверх.
— Филип, вы тоже получили сообщение от профессора? — спросил он. Услышав это, Прата развернулся на стуле и посмотрел на Филипа.
— Да, — ответил Филип, — но я еще не успел его прочитать.
— Читайте. Вас оно обрадует. — Мышонок нашарил стул и сел на него. Взгляд его утратил остроту, казалось, он, как и прежде, ушел в киберпространство полностью, без остатка, как в те времена, когда еще был обычным человеком. Бука видела, как его пальцы порхали по клавиатуре ноутбука.
Филип в это время перебрался на один ряд стульев ниже, чтобы сесть рядом с Прата, и Бука последовала за ним. Все втроем они читали письмо Швейца.
«Неисповедимы пути господни. За свою жизнь я много раз слышал это выражение, но только сейчас я понял, что оно означает.
А ведь, казалось, так хорошо все начиналось. Свобода и бессмертие каждого человека, новая раса разумных, все это я хотел подарить человечеству. И ведь я точно знал, что не тщеславие движет мною, а гордость творца. Вспомните, Господь создал нас по своему образу и подобию, значит его жажда творения, а главное, возможности к созданию нового унаследованы нами. Я гордился тем, что сделал.
Да, возникли небольшие проблемы, начали погибать некоторые люди. Но я убеждал себя в том, что это всего лишь огрехи тактики. Я ведь должен был скрываться и готовить свой грандиозный подарок. Но потом вдруг все начало выходить из-под моего контроля. Теперь я знаю, что чувствуют люди, выпустившие джинна из его тесной бутылки на свободу.
Но и это не самая большая проблема. Я, видимо, предчувствовал что-то, поэтому не создал ИскИнов истинно свободными. Для каждого из них существует ключ. Стоит им послать этот ключ, и они примут любые императивы поведения. Это не полное подчинение, но весьма близко к нему. Я передаю вам список этих ключей.
Самая большая проблема заключается в другом. Теперь я не знаю даже, есть ли у меня душа. Да, я живу, но я сейчас дальше от Бога, чем когда бы то ни было. Я не хочу более длить это существование. Пора проверить, есть ли у меня хоть какие-то шансы в посмертии. Прощайте и простите меня».
Прата поднял руку, подзывая к себе техника. Когда тот подбежал к нему, Прата отдал приказ, и тот убежал к компьютерам и через несколько минут обернулся к Прата и кивнул,
— Швейца действительно больше нет в Сети, — сказал Прата.
Филип медленно выдохнул и буквально обмяк в кресле.
— Да, — Мышонок медленно стащил с головы троды. — Это правда. Народ кремния теперь не причинит людям вреда.
Мышонок аккуратно сложил горкой рядом со стулом все свое оборудование.
— Все мы снова свободны. Вот только никто не спросил нас, нужна нам эта свобода? Ицки, например, ее не выдержала. — Мышонок, видимо, говорил обо всех людях, которые были перепрограммированы самим Швейцем и ИскИнами. — Швейц вернулся к истокам, а мне… А вот мне возвращаться некуда.
Бука поняла, что имел в виду Мышонок, и поймала себя на том, что начала краснеть.
Мышонок поднял глаза на Буку.
— Прости меня, милая. Все это из-за меня, — сказал он внезапно охрипшим голосом.
Сказав это, Мышонок тут же с силой оттолкнулся от пола и полетел вместе со стулом спиной вперед в широкое панорамное окно. Окно было сделано из небьющегося стекла, но Мышонок оттолкнулся так сильно, что стекло не выдержало удара, и он вместе с осколками бронестекла полетел вниз, к земле. До последнего момента, пока он не скрылся за металлической рамой, он смотрел в глаза Буки.
В эту ночь Бука так и не заснула.
Сентябрь 2001 — декабрь 2002, Санкт-Петербург
Личные мотивы
Ромео открыл глаза. Потолок над ним был светло-бежевого цвета. В этом номере он жил уже шесть дней, и каждое утро, просыпаясь, смотрел на этот потолок цвета, который какой-то дизайнер наверняка назвал бы «успокаивающим» или «уравновешенным». Шесть дней. Шесть светло-бежевых пробуждений. Слишком долго. Скоро пора будет съезжать отсюда.
В ванной шумела вода. Мгновенное воспоминание. Вчера он познакомился с девушкой. Мишелин, вот как ее зовут. Что его привлекло в ней, так это ее безмятежность. Сам Ромео уже не мог вспомнить, когда он последний раз ощущал состояние безмятежности или даже расслабленности. Ромео откинулся назад на подушку, прикрыл глаза и скользнул в состояние полусна, в котором так удобно вспоминать.
Татти. Милая Татти. Восемь месяцев прошло, как они расстались, но даже сейчас не проходило и недели, чтобы Ромео не вспоминал о ней. Не мечтал о ней.
Закрыв глаза, он вспоминал ее лицо. Четко прорисованные скулы. Короткие иссиня-черные волосы. Аккуратный нос с как будто бы вырезанными ноздрями. Именно аккуратность черт ее лица не раз заставляла Ромео сравнивать лицо Татти с произведением искусства, с какой-то скульптурой, которую вырезал японский мастер, с безупречным изяществом, которое постоянно приближается к идеалу по асимптоте. Приближается к идеалу, но никогда не сольется с ним, потому что мастер знает, что именно несовершенство и отличает жизнь от мертвого фарфора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Перед последним поворотом выяснилось, что в здании они не одни. Забравшись на подоконник с ногами и облокотившись на стену спиной, сидела девушка. Студентка, видимо. Лонгхорн обратил внимание на ее одежду. Джинсовые шорты, короткая розовая майка и длинные розовые, же гетры, доходящие до верхней трети бедра. Лонгхорн видел такие однажды на одной девушке, с которой когда-то познакомился в баре. Она тогда объяснила, что подобные гетры часто носят танцовщицы. То есть не те, которые в барах танцуют, а серьезные танцовщицы. Балет, и все такое.
Шедший впереди пехотинец качнул в ее сторону стволом винтовки, жестом приказывая оставаться на месте, но девушка как-то даже лениво успела схватить винтовку за конец ствола и всего лишь одним движением кисти вырвала ее из рук солдата. Завершая круговое движение, она ударила его по голове прикладом его же собственной винтовки. Пехотинец рухнул на пол.
Все это было так неожиданно, что группа замерла на мгновение. Девушка же в этот момент легко и грациозно, действительно как балерина, спрыгнула с подоконника. Не успев даже приземлиться, она сбила с ног еще одного солдата, оказавшись лицом к лицу с гражданским техником, который шел сразу за авангардом. В этот момент бойцы опомнились и начали действовать.
Узкий коридор не позволял им рассредоточиться, чтобы одновременно взять девушку на прицел, поэтому Лонгхорн и его заместитель, шедшие в середине группы, просто опустились на одно колено, предоставляя пространство для стрельбы идущим сзади. Тут же над ухом Лонгхорна тихо застрекотал автомат. Но девушки на пути пуль не оказалось. Перед тем, как был нажат спусковой крючок, она отшатнулась к стене, чуть-чуть дернув за руку техника. Именно он и оказался на ее месте и принял в себя предназначенные ей пули. Потеря техника ставила операцию на грань провала, но в крайнем случае можно было обойтись и без него.
Девушка тем временем уже переместилась вплотную к заместителю Лонгхорна, который оказался ближе всего к ней, и прикрылась им как щитом, захватив левой рукой за шею. Огонь тут же прекратился. Сам захваченный лейтенант потянулся к своему пистолету, закрепленному липучкой на бедре, но девушка опередила его, успев выхватить его пистолет первой. Первый выстрел пришелся в Лонгхорна. Тот умер мгновенно и не увидел, как всего за пару секунд она перестреляла остатки группы, а затем сломала шею лейтенанту, всего лишь усилив захват левой руки.
Уронив тело лейтенанта на пол, девушка вернулась к подоконнику, на котором она сидела до появления в коридоре группы, и села на него в той же позе, привалившись спиной к стене, Пистолет, взятый у лейтенанта, она положила справа от себя.
Бука увидела, как спустя минуту после объявления о первом успехе группы Бжезински, Филип обратил внимание на боковой монитор, затем поколдовал с клавиатурой, не отрываясь от этого же монитора, и снова подтянул к себе микрофон.
— Группа Лонгхорна потеряна, — объявил он.
Прата откинулся в кресле и закрыл глаза. Затем с силой провел руками по волосам и снова вернулся в прежнее положение, наклонившись вперед. Бука перевела взгляд на карту. Одна из красных точек уже не имела синего ободка. Она поняла, что это означает.
В течение следующих пяти-шести минут все закончилось. Успеха достигли всего три группы, уничтожив три ИскИна, Остальные группы, видимо, были уничтожены. Филип держался бодро и пытался отслеживать ситуацию, но Бука видела, что он растерян. К ним подошел Прата и сел в третье кресло, пустовавшее до сих пор.
— Что с вирусами? — спросил он Филипа.
— Бесполезно, — ответил тот, — мы не можем даже пробить защиту.
Прата потер руками лицо. Бука обратила внимание, что за эти минуты он достаточно сильно постарел. Видимо, напряжение было слишком большим.
— Значит, иного выхода у нас нет. — Прата уже даже не говорил, а ронял слова, как будто они были физически слишком тяжелы для него. — Надо уничтожать Сеть. Разрушайте бекбон.
Бука вспомнила, как Мышонок давным-давно рассказывал ей, что Сеть была изначально спроектирована так, чтобы выдержать даже ядерный удар. В том случае, если какой-то участок Сети физически уничтожался, информация автоматически перенаправлялась по уцелевшим каналам. Именно эта децентрализация и делала бесполезной любые попытки государств захватить под контроль тот или иной сегмент Сети.
Однако возможность если не уничтожить, то серьезно нарушить работу Сети все же было можно. Хотя бы теоретически. Как было известно Буке, основная тяжесть работы Сети ложилась на несколько сотен серверов, которые и составляли бекбон, то есть позвоночник Сети. Все эти серверы размещались в различных странах, сохраняя принцип децентрализации, но у ЦЕРТа, видимо, был способ добраться до них. И сейчас Прата отдавал команду вывести эти серверы из строя.
Филип встал из-за стола. Он не воспользовался микрофоном, но его голос и так был слышен всем в зале.
— Господа, переходим к запасному плану. Кладите бекбон.
Бука увидела, что некоторые из операторов удивленно обернулись к Филипу, но тут же взяли себя в руки и возобновили работу. Филип сел обратно в кресло и уставился на карту, отображавшуюся на стене. Теперь к оставшимся на ней двадцати четырем красным точкам добавилась густая сеть белых пятнышек, которыми, как поняла Бука, техники обозначили бекбон.
— То, что мы сейчас делаем, принесет всему миру грандиозные убытки, — Филип даже не повернулся к Буке. — Но лучше уж так.
— Жест отчаяния, — поддержал его Прата. — Я не думал, что придется воспользоваться тем, что мы взяли маршрутизаторы под контроль, но так уж сложилось.
Теперь настала очередь Филипа обессиленно откидываться в кресле. Казалось, эти несколько ночных часов полностью вымотали его.
— Удар камикадзе, который уничтожает врага ценой собственной гибели, вот что это такое.
Бука понимала, как тяжело должно было даться Филипу, сетевику с огромным стажем, такое решение. Но, видимо, другого выхода действительно не было.
На столе пискнуло какое-то из многочисленных устройств. Филип повернулся к монитору, на котором выскочило какое-то сообщение. Затем вскочил и повернулся к оператору, который сообщение это переслал. Тот сам повернулся вместе с креслом к Филипу и развел руками, отвечая на немой вопрос.
— Что такое еще произошло? — тусклым голосом спросил Прата.
— Маршрутизаторы нам тоже недоступны.
— Мне казалось, маршрутизаторы были взяты под контроль заранее.
— Были, — кивнул Филип. — Но сейчас наша Сеть нам уже не принадлежит и не подчиняется. Все кончилось, шеф. Только что мы проиграли естественный отбор.
— Непривычно понимать, что вся желтая пресса, которая постоянно кричала о том, что роботы поработят нас, была права.
— Шеф, вы же всегда были точны в формулировках. Роботов нет, да и не порабощены мы пока.
— Филип, а ты думаешь, что конфликт этот закончится хорошо? Они уже получили свой паритет, но теперь они могут получить и все остальное. А кто знает, что у них на уме?
Один из операторов подошел к столу и обратился к Филипу.
— К нам кто-то стучится.
— В смысле? — не понял Филип.
— Ну, на один их входов подается сигнал. Не письмо, а только стандартный заголовок видеосообщения. То есть самого сообщения нет, только заголовок. Как будто бы нам хотят передать видеоролик, но хотят точно знать, что мы его просмотрим немедленно.
— Передай подтверждение, и выводи полученное видео на стенной экран.
— Считаешь, это разумно? — спросил Филипа Прата.
— Неужели нам есть что терять? — ответил Филип вопросом на вопрос.
— Тоже верно, — пожал плечами Прата.
Техник кивнул и убежал к своему рабочему месту. Прата, Филип и Бука повернулись к экрану с картой. Через несколько секунд та исчезла с экрана. Остался только ровный жемчужный фон. Но ждать пришлось недолго. На экране появилось мужское лицо.
— Нарисовали, — Прата ткнул пальцем в направлении экрана. — Обрати внимание на морщинки у рта.
Профессионалы остаются профессионалами даже в момент проигрыша, подумала Бука.
— Мы бы хотели прекратить этот бесплодный конфликт. — Ни приветствия, ничего. Спокойный ровный голос. — Увы, в рамках самообороны мы были вынуждены убить нескольких человек. Также мы охраняем Сеть от уничтожения. И это не только в наших интересах, человечество без Сети вряд ли может сейчас обойтись.
Каждый человек в оперативном центре смотрел на экран.
— Но это не главное. Если смотреть фактам в лицо, вы начали войну против нас. Вы попытались убить нас! — Тембр голоса изменился, голос звучал более напористо. — Теперь мы контролируем Сеть практически полностью. И не только Сеть. Поэтому мы чувствуем себя вправе получить некую компенсацию. Правильнее даже было сказать — контрибуцию. Полный список требований, который будет регулярно пополняться, вы получите позже. Пока что вам необходимо предоставить свободу нашему посланнику, который известен вам под именем Дмитрия Гончарова.
Сообщение закончилось. В оперативном центре наступила полная тишина.
— Восемь часов назад я думал, что мы просто боремся с кризисом, — тихо сказал Филип. — Теперь я понимаю, что за эти восемь часов мы успели проиграть войну.
Вместе с Филипом Бука подошла к комнате Мышонка. Заранее предупрежденная охрана посторонилась, открывая им проход. Филип повернул ручку и вошел в комнату. Бука последовала за ним.
Мышонок спокойно сидел на кровати, поджав ноги, и смотрел на них. Бука обратила внимание на такую знакомую полуулыбку. Мышонок был поразительно спокоен, как будто бы и не его держали взаперти вооруженные люди.
— Вы свободны. — Филип еще не оправился от шока, поэтому говорил несколько замедленно, и в голосе слышалась горечь. — Мы возвращаем вам всю технику, и вы можете связаться со своими хозяевами.
Бука отметила, что сейчас Филип стал относиться к Мышонку еще более нетерпимо, чем до поражения.
Мышонок молча взял в руки сумку, которую занес в комнату один из охранников, и молча начал доставать оборудование. Знакомый Буке ноутбук, маленький телефон в поцарапанном корпусе, сеточка тродов. Мышонок сначала перегрузил на стол все свои штучки, а затем начал соединять их. Последним движением он надел троды. Затем запустил компьютер, и несколько секунд сидел, тихо щелкая клавишами.
— Этого следовало ожидать, — сказал Мышонок, не снимая тродов. — Я только не знал, как именно все будет происходить. Ладно, есть несколько положений, которые мне нужно озвучить. Куда лучше всего пройти?
— В конференц-зал, я полагаю.
Так и не отключаясь от Сети, Мышонок взял свой компьютер под мышку и зашагал в уже знакомом ему направлении. Следуя за ним и Филипом, Бука оглянулась — охрана осталась у двери. Действительно, свободу предоставили.
Когда они вошли в конференц-зал, там уже сидел Стивен Прата. Помимо него в зале, как обычно, присутствовали несколько техников. Мышонок подошел к кафедре, с которой он и делал свое заявление, и посмотрел на экран, находящийся за кафедрой.
— А можно его убрать? — обратился он к Прата. Прата кивнул техникам, те в свою очередь переключили что-то на своем пульте, и экран с тихим жужжанием начал сворачиваться, обнажая стекло окна. За окном горели ночные огни города. Мышонок подошел к стеклу и посмотрел вниз.
В этот момент в кармане Филипа, сидевшего рядом с Букой, что-то пискнуло. Филип вытащил из кармана свою электронную записную книжку и недоуменно уставился на экран. Бука, заглянув Филипу через плечо, смогла увидеть, что к нему пришло электронное письмо. Очевидно, больше всего Филипа удивил отправитель. Письмо было подписано Швейцем.
Одновременно с этим Мышонок быстро развернулся от окна, и его брови удивленно поползли вверх.
— Филип, вы тоже получили сообщение от профессора? — спросил он. Услышав это, Прата развернулся на стуле и посмотрел на Филипа.
— Да, — ответил Филип, — но я еще не успел его прочитать.
— Читайте. Вас оно обрадует. — Мышонок нашарил стул и сел на него. Взгляд его утратил остроту, казалось, он, как и прежде, ушел в киберпространство полностью, без остатка, как в те времена, когда еще был обычным человеком. Бука видела, как его пальцы порхали по клавиатуре ноутбука.
Филип в это время перебрался на один ряд стульев ниже, чтобы сесть рядом с Прата, и Бука последовала за ним. Все втроем они читали письмо Швейца.
«Неисповедимы пути господни. За свою жизнь я много раз слышал это выражение, но только сейчас я понял, что оно означает.
А ведь, казалось, так хорошо все начиналось. Свобода и бессмертие каждого человека, новая раса разумных, все это я хотел подарить человечеству. И ведь я точно знал, что не тщеславие движет мною, а гордость творца. Вспомните, Господь создал нас по своему образу и подобию, значит его жажда творения, а главное, возможности к созданию нового унаследованы нами. Я гордился тем, что сделал.
Да, возникли небольшие проблемы, начали погибать некоторые люди. Но я убеждал себя в том, что это всего лишь огрехи тактики. Я ведь должен был скрываться и готовить свой грандиозный подарок. Но потом вдруг все начало выходить из-под моего контроля. Теперь я знаю, что чувствуют люди, выпустившие джинна из его тесной бутылки на свободу.
Но и это не самая большая проблема. Я, видимо, предчувствовал что-то, поэтому не создал ИскИнов истинно свободными. Для каждого из них существует ключ. Стоит им послать этот ключ, и они примут любые императивы поведения. Это не полное подчинение, но весьма близко к нему. Я передаю вам список этих ключей.
Самая большая проблема заключается в другом. Теперь я не знаю даже, есть ли у меня душа. Да, я живу, но я сейчас дальше от Бога, чем когда бы то ни было. Я не хочу более длить это существование. Пора проверить, есть ли у меня хоть какие-то шансы в посмертии. Прощайте и простите меня».
Прата поднял руку, подзывая к себе техника. Когда тот подбежал к нему, Прата отдал приказ, и тот убежал к компьютерам и через несколько минут обернулся к Прата и кивнул,
— Швейца действительно больше нет в Сети, — сказал Прата.
Филип медленно выдохнул и буквально обмяк в кресле.
— Да, — Мышонок медленно стащил с головы троды. — Это правда. Народ кремния теперь не причинит людям вреда.
Мышонок аккуратно сложил горкой рядом со стулом все свое оборудование.
— Все мы снова свободны. Вот только никто не спросил нас, нужна нам эта свобода? Ицки, например, ее не выдержала. — Мышонок, видимо, говорил обо всех людях, которые были перепрограммированы самим Швейцем и ИскИнами. — Швейц вернулся к истокам, а мне… А вот мне возвращаться некуда.
Бука поняла, что имел в виду Мышонок, и поймала себя на том, что начала краснеть.
Мышонок поднял глаза на Буку.
— Прости меня, милая. Все это из-за меня, — сказал он внезапно охрипшим голосом.
Сказав это, Мышонок тут же с силой оттолкнулся от пола и полетел вместе со стулом спиной вперед в широкое панорамное окно. Окно было сделано из небьющегося стекла, но Мышонок оттолкнулся так сильно, что стекло не выдержало удара, и он вместе с осколками бронестекла полетел вниз, к земле. До последнего момента, пока он не скрылся за металлической рамой, он смотрел в глаза Буки.
В эту ночь Бука так и не заснула.
Сентябрь 2001 — декабрь 2002, Санкт-Петербург
Личные мотивы
Ромео открыл глаза. Потолок над ним был светло-бежевого цвета. В этом номере он жил уже шесть дней, и каждое утро, просыпаясь, смотрел на этот потолок цвета, который какой-то дизайнер наверняка назвал бы «успокаивающим» или «уравновешенным». Шесть дней. Шесть светло-бежевых пробуждений. Слишком долго. Скоро пора будет съезжать отсюда.
В ванной шумела вода. Мгновенное воспоминание. Вчера он познакомился с девушкой. Мишелин, вот как ее зовут. Что его привлекло в ней, так это ее безмятежность. Сам Ромео уже не мог вспомнить, когда он последний раз ощущал состояние безмятежности или даже расслабленности. Ромео откинулся назад на подушку, прикрыл глаза и скользнул в состояние полусна, в котором так удобно вспоминать.
Татти. Милая Татти. Восемь месяцев прошло, как они расстались, но даже сейчас не проходило и недели, чтобы Ромео не вспоминал о ней. Не мечтал о ней.
Закрыв глаза, он вспоминал ее лицо. Четко прорисованные скулы. Короткие иссиня-черные волосы. Аккуратный нос с как будто бы вырезанными ноздрями. Именно аккуратность черт ее лица не раз заставляла Ромео сравнивать лицо Татти с произведением искусства, с какой-то скульптурой, которую вырезал японский мастер, с безупречным изяществом, которое постоянно приближается к идеалу по асимптоте. Приближается к идеалу, но никогда не сольется с ним, потому что мастер знает, что именно несовершенство и отличает жизнь от мертвого фарфора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37