Мы договорились встретиться у леса, недалеко от гостиницы Сан-Педро, и я взяла с собой Амаранту.Мы увиделись, простились, как вдруг между нами бросился какой-то человек с обнаженной шпагой! Это был дон Карлос!— Дон Карлос!.. — повторил Антонио. — И Амаранта?— Она узнала в нем того, кто обманул и бросил ее. Но тут появился дон Альфонс и хитростью нанес Мануэлю удар шпагой, сбив его с ног. Он и теперь еще страдает от своей раны. Дон Карлос и Альфонс ускакали, Амаранта клятвенно подтвердила мне, что дон Карлос — ее обольститель и отец ее ребенка, теперь, патер Антонио…— Теперь ты хочешь спросить патера, что тебе делать? — раздался рядом строгий голос. Молодая графиня с ужасом вскочила, Антонио тоже поднялся.Возле них стоял граф Кортецилла, слышавший весь разговор.— Отец! — прошептала, бледнея, Инес.— Ответ ты услышишь от меня, — серьезно и твердо сказал граф, — и он будет неизменен, Инес, ты знаешь меня!— О отец! — вскричала графиня, сложив руки и падая перед ним на колени.Граф удержал ее.— Без сцен, дитя мое, — сказал он. — Нам приличествует говорить спокойно и сдерживать минутные волнения.— Как ты говоришь, как холоден твой тон, как ты строго смотришь на меня! — вскричала, содрогаясь, Инес.— То, что я называл ложью, считал невозможным, оказалось правдой! — сказал граф. —Моя дочь тайно ходила на свидание к мадридскому донжуану, к Мануэлю де Албукерке, — продолжал он, по-видимому, в сильном огорчении. — Сегодня на Прадо я встретил герцогиню Медину, и она спросила меня, объявлена ли помолвка графини Инес с Мануэлем де Албукерке? Весь Мадрид знает о ней! Кровь бросилась мне в голову. Мое дитя, моя Инес — предмет волокитства Мануэля! И это не ложь, ты сама сейчас созналась.— Да, отец, я люблю Мануэля.— А я ненавижу его, и он поплатится за то, что украл у меня мое дитя!— Сжалься, отец! Что значат твои слова?— Он ответит мне за эту кражу.— Дуэль! Боже мой, это уж слишком тяжело, — вскричала Инес, ломая руки. — Я у ног твоих! Пожалей меня, откажись от этого ужасного намерения!— Есть одно средство изменить его, и оно в твоих руках. Выслушай меня. Все, что ты говоришь о доне Карлосе, ничем не доказано и не может служить препятствием твоему союзу с ним. Эта Амаранта должна была бы поплатиться за то, что так искусно разыграла перед тобой роль обольщенной и обманула тебя своими слезами, но ее удалят и ей заплатят: мои планы слишком высоки, чтобы простая девушка могла помешать им. Но ты должна торжественно дать слово выйти замуж за принца дона Карлоса Бурбонского!— Этого я не могу сделать, отец! — отрывисто сказала Инес, выпрямившись и собрав последние силы. — Я знаю несчастье Амаранты. Принца я никогда не любила, но надеялась, что смогу уважать его, теперь же…— Ни слова! — горячо прервал ее граф. — Я не изменю своей воли. Ты выйдешь за дона Карлоса и тем прекратишь всякие толки о доне Мануэле, тогда я прощу его и эту девушку. Вот мое последнее слово, Инес. До сих пор я находил в тебе покорность, прямоту и детскую любовь.— О отец! — вскричала Инес, рыдая и ломая руки. — Ты как будто отталкиваешь меня и бросаешь к невозвратной гибели!— В тебе говорит порыв молодости. Ступай спать! Впоследствии ты поймешь, что я должен был поступить твердо, и поблагодаришь за это. Теперь же ты не понимаешь моей заботы, тебе кажется, что я жесток. Я должен с железной настойчивостью идти к своей цели, сейчас мне это видно яснее, чем когда-нибудь. Дворец графа Кортециллы не должен служить на Прадо предметом насмешек! Надо разом покончить толки.— О, как глубоко ранят меня твои слова, отец! — прошептала Инес.— Я опять сделаюсь прежним, когда ты придешь сказать мне, что с радостью подчиняешься моей воле, тогда я снова обниму тебя и назову моей дорогой, покорной дочерью, но не раньше! Во всяком случае, ты остаешься невестой дона Карлоса Бурбонского! Патер Антонио, отведите графиню в ее комнаты и позаботьтесь, чтобы она успокоилась, — заключил граф Кортецилла и, поклонившись патеру и дочери, скрылся в темных аллеях парка. Инес стояла совершенно уничтоженная.— Все кончено, все пропало, — беззвучно сказала она наконец, неподвижно глядя в одну точку. — Патер Антонио, слышали вы, видели вы моего отца? Это был не отец, а граф Кортецилла, ослепленный честолюбием и гордостью, но вы, патер Антонио, вы понимаете меня? Могу ли я отдать руку принцу, могу ли доверять ему, видеть несчастную Амаранту, зная его бессовестный поступок с нею? И отец принуждает меня! С грубой жестокостью отнимает у меня всякую надежду…— Это была минутная вспышка, донья Инес, ваш высокий отец завтра будет спокойнее.— Вы думаете? Нет, патер Антонио, вы только утешаете меня! Я лучше знаю отца. Он никогда не изменит своего решения, никогда не уступит просьбам, если уж решил что-нибудь. А меня это сделает безвозвратно несчастной!— Я с вами, донья Инес, что бы ни случилось, — мягко отвечал Антонио, уводя обессиленную горем графиню во дворец. — Рассчитывайте и опирайтесь на меня. У каждого человека есть непременно какое-нибудь желание, какое-нибудь счастье или хотя бы призрак его; мое единственное желание — быть рядом с вами. Вы говорили о той любви, которая мне дозволена, верьте, что эта любовь навсегда принадлежит вам, она доставляет такое чистое наслаждение одинокому Антонио.— Так простите вашей бедной ученице, что она на некоторое время оставит вас, — прошептала Инес едва слышно. — Не сомневайтесь, что мое сердце полно благодарности к вам; впрочем, слово благодарность слишком холодно, вы скрывали столько теплоты и сочувствия ко мне под наружным ровным расположением. У вас благородное, великодушное сердце, патер Антонио! Сам Бог послал вас мне, и я никогда не забуду, что вы не оставили меня в такое тяжелое время.Антонио сделался бы еще выше в глазах Инес, если б она знала, как страстно любил ее этот благородный человек и как подавлял в себе свою любовь. Он знал, что никогда не сможет обладать ею, и хотел побороть свое чувство заботой о ее счастье. Как же должна была страдать его душа, когда графиня с детской, сестринской доверчивостью говорила ему о своей любви к другому человеку! XV. Заговор В следующие за этим происшествием дни, когда Инес напрасно ждала известий от Амаранты и когда за ней самой строго наблюдали во дворце, весь Мадрид готовился к любимейшему народному празднику испанцев — к бою быков. Все, независимо от возраста и сословия, с напряженным нетерпением ждали этого возбуждающего зрелища. Герцог и нищий, старик и ребенок, женщина и девушка — все с одинаковой страстью рвались в цирк. При одном упоминании боя быков у всех истых испанцев и испанок всегда загораются глаза.Инес жила в тревоге и страхе, не получая никаких известий о ране Мануэля. День проходил за днем, а от Амаранты ничего не было слышно. Инес страдала вдвойне, не оправившись еще после сцены с отцом.В большом, пустом дворце было тихо как в могиле.В один из этих дней герцогине Бланке Марии Медине доложили о графе де Кортецилле, и она любезно встретила его в своей роскошной приемной.— Здравствуйте, граф! — сказала Бланка. — Чему я обязана честью видеть вас? О, какая у вас чудесная четверка серых! Все одной масти, как на подбор.— Они выращены в одном из моих имений, — улыбаясь, рассказывал Эстебан. — У меня есть еще такая же четверка пегих, там сходство масти еще удивительнее.— Садитесь, граф, — пригласила Бланка Мария, указывая ему на обитое желтым шелком кресло с золоченой спинкой. — Герцог на каком-нибудь политическом собрании, а то я велела бы доложить ему о вас.— Простите, ваше сиятельство, но я хотел просить именно вас уделить мне несколько минут, — отвечал граф Кортецилла. — Мне хотелось возобновить тот короткий разговор, который мы имели с вами на Прадо.— Ах, вы, конечно, говорите о любезном поступке генерала Мануэля Павиа де Албукерке.— Генерала?— Да, граф. Он вчера получил звание генерала. Вы, конечно, пришли сообщить мне о помолвке, и я удивлена, что вы еще не знаете о производстве дона Мануэля…— Действительно, ваше сиятельство, я пришел объявить вам о помолвке, но дон Мануэль де Албукерке тут ровно ни при чем, — серьезно ответил граф.— Как? Генерал заслужил чем-нибудь вашу немилость?— О нет! Я просто не желаю отдавать ему руку графини, так как этот дон слишком уж прославился в Мадриде.— А вам это не нравится? — с улыбкой спросила герцогиня, играя веером.— Я хотел сообщить вашему сиятельству, — продолжал граф, — о помолвке графини Инес с принцем Карлосом Бурбонским.— С доном Карлосом?— Да, я совершенно доволен этим и дал слово.— Вы довольны, но графиня, кажется, не совсем? Пожалуйста, граф, говорите откровенно. Если я могу быть вам в чем-нибудь полезна, то сделаю это, разумеется, без всякой огласки и с удовольствием.— Благодарю, ваше сиятельство, за вашу готовность и откровенно скажу, что препятствием к согласию графини служит одно деликатное обстоятельство.— Прежде всего позвольте поздравить вас, — сказала герцогиня с легким поклоном. — Вы уже дали слово, следовательно, речь идет только о второстепенных вещах, о мелких недоразумениях или о каком-нибудь деликатном обстоятельстве, как вы говорите, а где его не найдешь, если захочешь отыскать, дорогой граф! Но это интересно, посвятите меня в ваше деликатное обстоятельство.— Графиня Инес случайно встретила простую девушку, называвшую себя Амарантои и утверждавшую, что находилась с принцем в близких отношениях.— А, понимаю, — улыбнулась герцогиня, — кто знает, может быть, это хитрая авантюристка.— Я высказал такое же мнение, но необходимо все подробно выяснить, потому что графиня Инес считает это препятствием к браку. Надо устроить дело.— Разумеется!— Но до сих пор все мои попытки отыскать эту Амаранту оставались безуспешными, а между тем надо скорее покончить с толками, о которых ваше сиятельство сообщили мне.— Совершенно справедливо, дорогой граф. Если вы не хотите разговоров о союзе с генералом Мануэлем де Албукерке, то самое лучшее сейчас — объявить о помолвке. Знаете, мы посвятим в это патера Иларио, моего духовника. В подобных делах он всегда даст хороший и беспристрастный совет. Это человек очень опытный и знающий свет. Позвольте, граф, позвать патера!— Очень приятно, конечно, услышать совет преданного вам святого человека, ваше сиятельство, но вы действительно можете, не опасаясь, доверить ему такое серьезное дело? — осторожно спросил граф Эстебан.— Да, конечно, — заверила герцогиня и позвала слугу, велев ему просить патера Иларио в гостиную. — Вы поедете на бой быков, граф? — спросила она.— У меня уже есть ложа.— Так я буду иметь удовольствие видеть вас и милую, очаровательную графиню Инес.Дверь отворилась, и вошел патер Иларио. Он был маленького роста и крепкого сложения, со смесью добродушия и хитрости на круглом лице, маленькими серыми глазами, большим ртом, толстыми губами и огромной лысиной.— Патер Иларио — граф Кортецилла, — познакомила их герцогиня и тут же начала посвящать патера в важную тайну, причем последний сумел быстро внушить графу доверие спокойным достоинством манер. Он, по-видимому, действительно был в этих вещах очень опытен и вообще отличался практичностью взглядов.Герцогиня, со своей стороны, сказала графу, что не имеет никаких тайн от патера Иларио и имела случай убедиться в его скромности.— Я испытывала патера, — прибавила она, — и он всякий раз оказывался достойным полного доверия.Иларио поклонился.Он внимательно выслушал дело, кивая временами головой, а затем дал следующий совет.— Найти эту девушку, которая называет себя Амарантои, не возбуждая подозрения графини, будет нетрудно, если воспользоваться предстоящим праздником.— Каким образом? — спросил граф Эстебан.— А вот видите ли, граф, вы, вероятно, собираетесь ехать на бой быков вместе с молодой графиней? Можно пригласить с собой и Амаранту. Графиня будет этим очень довольна, а девушка сочтет приглашение за честь. Никто не догадается о настоящей цели, а та, которая нам нужна, будет у нас в руках!— Хорошая мысль! — вскричала герцогиня.— Боюсь только, что графиня Инес не захочет ехать на бой быков, — заметил Эстебан.Иларио самодовольно улыбнулся.— Поверьте, граф, — сказал он, — графиня поедет, когда узнает, что на празднике будет и Амаранта. Насколько я могу судить, предложенное мною средство поведет прямо к цели. Затем девушку эту можно будет поручить монастырю Святой Марии. Там разберутся в намерениях и узнают, не искательница ли это приключений. В монастыре есть место, где быстро решаются подобные важные и деликатные случаи.— Я согласен, — отвечал граф, — только каким же образом Амаранта из цирка попадет в монастырь, чтобы дать нужные показания?— Предоставьте это мне, граф Кортецилла. Главное — заманить эту девушку в цирк, тогда она уже не уйдет! Постарайтесь только устроить, чтобы она приехала на бой. Другого средства не знаю.— Я готов попытаться, — сказал граф.— Вы увидите, все получится! Во всяком случае, открыто будет убежище этой Амаранты, а потом ее нетрудно будет и привлечь к ответственности. В монастыре ее убедят сказать правду, она признается, потом, обдумав свое положение, признается публично — и будет отпущена.— Благодарю за совет, — сказал граф патеру. — Я постараюсь, чтобы Амаранта была на празднике.— Дальнейшее уже не ваша забота, граф. Я сочту за честь, с позволения ее сиятельства, оказаться вам полезным, — сказал Иларио.— А мне вы оказываете этим услугу, за которую я буду вам много обязана, — прибавила, обращаясь к патеру, герцогиня.— Позвольте поблагодарить ваше сиятельство, также как и святого отца, за огромное одолжение! — сказал граф. — Я возвращаюсь домой с надеждой, что неожиданное препятствие моим планам устранено, и как отец радуюсь, что графиня Инес спасена от увлечения молодости и теперь ее ждет блестящее будущее.— Блестящее, великое! — подтвердила герцогиня. — Как ни жаль мне графини Инес и этого молодого человека, но я не могу не согласиться с вашими доводами.Граф Эстебан раскланялся и ушел.— Я хочу, чтоб всякое препятствие к браку дона Карлоса было устранено, — сказала герцогиня. — Позаботьтесь об этом, патер Иларио.— А если окажется, что принц действительно был близок с этой девушкой и связь их сопровождалась известными последствиями?— Так надо во что бы то ни стало заставить ее отказаться от своих обвинений.Патер задумался.— Этого едва ли можно ожидать, — сказал он. — У девушки, вероятно, есть письменные доказательства.— Так нужно их взять у нее и всеми мерами склонить ее к тому, чтобы она отреклась от всяких обвинений дона Карлоса. Графиня Инес увлеклась нежным сочувствием к этой девушке и потому отказывается от брака с принцем, а когда она увидит, что слова ее протеже ничем не подтверждаются, она изменит свое решение.— Но в таком случае придется силой вырвать признание, которое успокоило бы сердце молодой графини.— Непременно, патер Иларио! Мне пришло в голову, нельзя ли найти человека, который выдал бы себя за любовника этой девушки и согласился бы дать ей удовлетворение.— Это было бы прекрасным средством удовлетворить все стороны.— У меня есть на примете подходящая личность, — продолжала герцогиня, — но, к сожалению, мы не можем ею воспользоваться!— Кто же такой, ваше сиятельство?— Изидор Тристани, обвиненный в покушении на жизнь короля. Он, без сомнения, знает эту девушку, так как я слышала раз от него, что он был посредником в переписке и свиданиях… да, да, это верно! Только бы добыть этого Изидора!— Это невозможно, — сказал патер, — потому что ему трудно будет доказать свою невиновность. Его сошлют на галеры или приговорят кпожизненному заключению.— Разузнайте о ходе процесса, — сказала Бланка Мария, — все остальное решит бой быков.Патер Иларио с поклоном удалился.— Теперь дело в моих руках! — продолжала герцогиня. — Дон Мануэль прибудет на бой быков в своем генеральском мундире и встретится с графиней Инес! А ты утверждал, что она не приедет, неожиданность будет для тебя тяжелым ударом, а кроме того, ты еще узнаешь о помолвке графини! Что, гордый Мануэль, считавший себя неотразимым, — а ведь это я вселила в тебя эту уверенность — теперь ты узнаешь, что значит быть отвергнутым, презренным! Это будет моим наслаждением! Простись с любовью, она больше не существует для тебя, теперь ее заменила ненависть. Если ты не хочешь принадлежать Бланке Марии, так не будешь принадлежать никому. Она, с улыбкой и словами дружбы, лишит тебя самых дорогих твоих надежд, самых задушевных радостей! А когда, несчастный и отверженный, ты захочешь вернуться к ней, она оттолкнет тебя с презрением и смехом. Ты сделаешься посмешищем мужчин и женщин, что для тебя ужаснее смерти. XVI. Бой быков С нетерпением ожидаемый всеми день боя быков наступил.Разряженная толпа за целый час до начала спешила к площади Герое, стремясь занять лучшие места на расположенных амфитеатром скамьях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50