— Лукас, улыбаясь, сунул руку в колючие ветки. — Росинки всегда напоминают бриллианты. — Он вынул из куста сжатую в кулак руку, покрытую сверкающими капельками.
Татьяна охнула от неожиданности.
Это было колье из тончайших, как паутинка, серебряных нитей, усыпанных бриллиантовыми росинками.
Не веря своим глазам, она потрогала колье рукой. Лукас надел его ей на шею.
— Нравится?
— Колье чудесное… изумительное, но ты не должен был… Оно стоит кучу денег…
— Не больше, чем я потратил бы на гюнтера.
— На боевого коня самого Александра?
— Возможно. Самое удивительное заключается в том, что мне все больше и больше начинает нравиться тратить деньги на тебя. — Он снова поцеловал ее. — Боже милосердный, еще три дня!
— Я не могу ждать.
— Я тоже.
— Нет, я действительно не могу ждать.
Лукас взглянул ей в лицо.
— Если бы я знал, что бриллианты оказывают на тебя такое воздействие, то уже давно осыпал бы тебя ими. — Он задрал ее юбки выше колен. — Три дня! Я думаю, мы вполне уложимся в пределы допустимой погрешности в сроках появления наследника Сомерли. — Утолщение под брюками говорило о его крайнем нетерпении.
— А Тимкинс? — шепнула она. — Не сомневаюсь, что он стоит на страже, вооружившись лопатой и секатором, охраняя нас от любых незваных гостей.
Ее взгляд упал на то место, где некогда рос розовый куст, названный в честь леди Иннисфорд.
— Скажи, ты ездил в Лондон только для того, чтобы купить бриллиантовое колье, или у тебя были другие причины?
— Я купил тебе еще и серьги. — Он небрежно сунул руку в розовый куст, вытащил сережки, а затем достал из куста последнюю сверкающую «росинку» — кольцо и надел ей на палец. — Надеюсь, оно тебе впору…
— Ты слишком балуешь меня. — Она закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Лукас уложил ее на скамью.
— Подожди немного и узнаешь, как я тебя избалую! — пообещал он прерывающимся от страсти голосом.
— Милорд! — неожиданно раздался поблизости голос Тим-кинса.
— Только не сейчас, дружище. Не сейчас!
— Милорд, прибыл курьер.
— Пошли его подальше! — теряя терпение, крикнул Лукас, когда Татьяна притянула его к себе, обхватив обеими руками.
— Не могу, милорд…
— Лукас Стратмир? Граф Сомерли?
Незнакомый голос остановил Лукаса, когда он наклонял голову к груди Татьяны. Тихо выругавшись, он крикнул в ответ:
— Да! В чем дело?
— У меня для вас письмо, милорд, от его королевского величества.
— От короля Георга? — Лукас опустил юбки Татьяны, поднял ее со скамейки и сел рядом с ней.
— Нет, милорд. От его высочества принца-регента.
— Этого еще не хватало! — с досадой произнес Лукас. — Подите прочь!
Однако курьер, одетый в ливрею королевских цветов, уже вошел в сад.
— Мне приказано вручить письмо вам лично.
Чуть помедлив, Лукас протянул руку.
— Ну так давай его сюда.
— Слушаюсь, милорд. — Лакей подошел к нему и передал свернутый лист веленевой бумаги. — И еще мне приказано подождать вашего ответа, милорд.
— Ответа? Скажи его высочеству, что я не принимаю приглашения. У меня нет времени, чтобы ехать в Лондон, так как через три дня я женюсь.
Курьер и не подумал уходить.
— Насколько я понял, милорд, это не приглашение, а приказ.
— Меня это не касается. Я занят.
— Лукас, в чем дело? — с любопытством спросила Татьяна.
Он взглянул на нее, и она заметила нерешительность в его непокорных глазах.
— Скорее всего очередная дурацкая причуда Принни.
— Что именно? — Интуиция не подвела ее: он действительно не хотел, чтобы она знала содержание записки.
Татьяна собралась было поднять брошенную записку, но вдруг остановилась.
— Ты не хочешь, чтобы я ее читала?
— Да… То есть нет. Послушай…
Она все же подняла листок бумаги и затаив дыхание прочла написанное.
— Царь Александр приезжает в Лондон… Его величество требует, чтобы ты выступил в роли переводчика… Боже мой! Приезжает не только царь, но и его сестра, великая княгиня Олденбургская, и казачий атаман Платов! Ты сам говорил, что если бы тебе удалось поговорить с Платовым…
— Я пытался, однако он не пожелал встретиться со мной.
— Но теперь, когда он приезжает в Англию…
— Ты намерена выйти за меня замуж или нет? Забрось эту проклятую бумагу в кусты! Посмотри, какую дату назначил Принни — он хочет, чтобы я явился туда к первому числу, а ведь это день нашего бракосочетания! Мне пришлось бы выехать сегодня, чтобы быть в Лондоне через три дня.
— Но ты должен…
— Ни за что!
— Лукас… — Уголком глаза она видела, что курьер внимательно прислушивается к их разговору. — Тимкинс! Проводи этого человека туда, где его накормят, и предложи ему что-нибудь выпить.
— Мне было приказано… — начал объяснять курьер.
— Можешь подождать в кухне, не подслушивая разговор хозяев! — сказала Татьяна таким властным тоном, что курьер подчинился без дальнейших возражений.
Лукас с удивлением взглянул на нее.
— Распоряжения, достойные графини.
Татьяна и сама себе удивилась.
— Я еще никогда в жизни ни с кем не разговаривала таким тоном.
— Тебе это идет. Может быть, ты намерена передумать и подождать какого-нибудь принца? — Лукас, конечно, шутил, но в глазах его отражалось беспокойство. — Как еще можно объяснить твою готовность мчаться в Лондон, несмотря на то что на этот день назначена наша свадьба?
— Лукас, любимый мой, — она взяла его за руки и крепко их сжала, — скажи, дядю Ивана, твоего друга, действительно очень ценили в правительственных кругах Санкт-Петербурга?
— Да, очень.
— И ты доверял ему, считал, что на него можно положиться?
— Он спас мою жизнь, я спас его. Мы с ним были как братья.
Татьяна задумчиво кивнула:
— Несомненно, и другие ему тоже доверяли.
— Я, кажется, все передумал. Если, например, какая-нибудь придворная дама оказалась в затруднительном положении, то она могла обратиться к Казимиру, и только что-нибудь подобное этой ситуации могло послужить причиной уничтожения твоей деревни, не говоря уже о нападениях в Брайтоне. Зачем, черт возьми, я снова поехал в Россию? Я знаю толк в дипломатии, Татьяна, и провел собственное расследование. Я разыскивал тех, кто мог знать о каком-нибудь подобном скандальном случае, я расспрашивал всех, начиная от фрейлин царицы и кончая служанками.
— Вполне возможно, они попытались скрыть от тебя правду, потому что ты мужчина, да еще иностранец. Женщине было бы проще заставить их разговориться.
— Женщину, которая попыталась бы это сделать, могли убить.
— В таком случае мне повезло, что мы еще не женаты, — сказала Татьяна и поднялась со скамьи.
— Это еще почему? — с подозрением спросил он.
— Потому что если бы мы были женаты, ты мог бы запретить мне поехать в Лондон и я должна была бы подчиниться.
Лукас тоже поднялся со скамьи и теперь сердито смотрел на нее сверху вниз.
— Ошибаешься, если думаешь, будто я готов спокойно стоять в стороне и наблюдать, как ты рискуешь жизнью, снова погружаясь в эту клоаку.
— Но, Лукас, сам посуди — ведь если кто-то за мной охотится, то меня не спасет, если я буду жить здесь как твоя жена. Рано или поздно они найдут меня.
Она почти слово в слово повторила то, что сказал Казимир Молицын восемь лет назад. И Казимира нет в живых. Лукас похолодел от страха.
— Я сумею тебя защитить, — произнес он прерывающимся голосом, крепко прижимая Татьяну к себе.
— Да, сумеешь — от войны, от пожара, от бубонной чумы, от несчастного случая. Но как ты защитишь меня от прошлого? Знать прошлое — в этом мое спасение. Тогда я по крайней мере пойму, чего мне следует бояться.
Лукасу хотелось опровергнуть ее слова, но он знал, что Татьяна говорит правду. Не что иное, как желание узнать прошлое, погнало его снова в Россию, а потом в Париж.
Он сделал последнюю попытку переубедить ее:
— Может, мы сначала поженимся, а потом поедем в Лондон?
— Нет, — прошептала она.
— Почему, черт возьми, «нет»?
— Потому что… если случится худшее, для тебя так будет легче. — Она быстро смахнула слезы тыльной стороной ладони. — Не знаю только, как сообщить эту новость твоей матушке.
Лукас горько усмехнулся:
— Полагаю, она отнесется к этому спокойно. Все-таки останется надежда провести церемонию бракосочетания в соборе Святого Павла, как ей хотелось с самого начала. Вот только мы опять пропустим цветение роз.
— Мы еще успеем вернуться, когда зацветут поздние июньские сорта, — пообещала Татьяна и нежно поцеловала его.
— Ты самая храбрая девушка в мире.
— Вернее сказать, самая везучая.
«Надеюсь, — подумал Лукас. — Видит Бог, я очень на это надеюсь».
Глава 26
— Как ты себя чувствуешь, любовь моя? — тихо спросил Лукас, стоя рядом с Татьяной на специальном возвышении для представителей знати.
— Гораздо лучше, чем бедняги внизу. Почему Принни приглашает больше людей, чем может вместить его дом?
— Моя матушка сказала бы, что это «по доброте душевной».
Татьяна фыркнула.
— А я сказал бы, что возможность видеть здесь такое множество людей тешит его чудовищное тщеславие. — Он сжат ее руку. — Ты держалась превосходно, когда я вновь представил тебя ему, и ничем не выдала своего отвращения.
— Зато Принни абсолютно лишен стыда и совести. Знаешь, ведь он ущипнул меня.
— Но ты и виду не подала. — Занавес позади них раздвинулся. — А вот и русские. Смотри, вон твой обожаемый царь!
— Он великолепен! — прошептала Татьяна, с восхищением глядя на высокого светловолосого мужчину в идеально сидевшей на нем военной форме светло-зеленого цвета.
— Он всегда выглядит великолепно. А это его сестра, великая княгиня.
— Ты не находишь, что она настоящая красавица?
— И очень энергична. Вчера она до рассвета танцевала в посольстве.
— С тобой?
Лукас изумленно взглянул на нее.
— Нет, конечно, она танцевала со своим мужем и с принцами. Даже с Принни она не танцевала.
— И правильно сделала.
Татьяна снова внимательно вгляделась в великую княгиню. У нее были пшенично-белокурые волосы, изумительный цвет лица — очень бледная, очень гладкая кожа — и изящная, миниатюрная фигурка. На ней было надето платье из атласа глубокого пурпурного цвета, колье и диадема из жемчуга с аметистами.
— Кто эти господа, что стоят у нее за спиной?
— Прусские принцы Август и Фредерик, Леопольд Саксен-Кобург и принц Пол Вюртембергский.
— Целая толпа принцев!
— Все они холосты и хоть сейчас готовы жениться. Посмотри на принцессу Шарлотту и ее жениха.
Татьяна перевела взгляд на единственную законную наследницу Принни — толстую невзрачную Шарлотту, которая, не скрывая восхищения, во все глаза пялилась на красивых иностранцев. Рядом с ней стоял низкорослый, болезненный Вильгельм Оранский — его совсем заслонил объемистый бюст невесты.
— Интересно, — задумчиво сказал Лукас, — зачем великая княгиня привезла с собой такое множество галантных молодых кавалеров?
— Ты думаешь, она затеяла какую-нибудь каверзу? Но зачем? Твоя матушка говорит, что у принцессы Шарлотты полностью готово все приданое.
— Твое тоже было готово, — усмехнулся Лукас. — Такой пустяк не заставит великую княгиню отказаться от попытки соединить британскую наследницу с кем-нибудь, кто относится к России с большей симпатией, чем ее жених.
— А где Платов?
— Он стоит позади генерала Блюхера.
Татьяне пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть Платова.
— Он очень похож на дядю Ивана… то есть на Казимира, — удивленно сказала она.
— Казимир был казаком.
— Правда? А я и не знала.
Принц-регент, рядом с которым в напряженной позе сидел царь Александр, жестом потребовал к себе Лукаса.
— Извини, любовь моя. Долг обязывает. — Он поспешно подошел к царю, выслушал его и потом, наклонившись к уху Принни, перевел ему сказанное. Великая княгиня, сидевшая рядом с братом, смотрела на принца-регента с нескрываемым отвращением.
Татьяна вздохнула и окинула взглядом толпу, отыскивая Сюзанну Катберт. За три дня после своего приезда в Лондон она так и не навестила подругу, хотя прочла в «Пост» о помолвке ее младшей сестры с лордом Деррингом. Ей очень хотелось узнать, как продвигаются у Сюзанны дела с Клиффордом Паркером.
Нечаянно Татьяна встретилась взглядом с леди Антеей Борнмут, которая посмотрела на нее с чувством горькой обиды, а затем ей попалась на глаза леди Джиллиан Иннисфорд, рыжевато-каштановые локоны которой игриво ниспадали на шелковое платье цвета бронзы с очень глубоким декольте. Она, наверное, уже прочла о помолвке Лукаса, и в ее взгляде без труда можно было заметить что-то очень похожее на ненависть. Татьяна вздрогнула — ей вдруг стало неуютно и холодно в платье с оголенными плечами. «Для человека, только что прибывшего в Лондон, — печально подумала она, — у меня здесь слишком много врагов».
Случайно она заметила в толпе каштановую головку Сюзанны и стала пробираться к ней вдоль помоста, но в этот момент занавес раздвинулся и появилась высокая фигура герцога Камберлендского с черной повязкой на одном глазу. Татьяна низко наклонила голову, моля Бога, чтобы он ее не заметил, — она не забыла, как этот человек в упор смотрел на нее на рауте, устроенном Далси в Брайтоне. С большим облегчением она увидела, что герцог, не глядя по сторонам, направился к Принни. Ей захотелось поскорее уйти с возвышения, и она проскользнула за спинами принцев к занавесу, но не успела она раздвинуть его, как почувствовала чью-то сильную руку на своем локте. Татьяна испугалась, однако, взяв себя в руки, обернулась с натянутой улыбкой, готовая к любой неожиданности… и встретилась с тяжелым взглядом атамана Матвея Платова. К такой неожиданности она не была готова.
Платов отпустил ее руку и поклонился.
— Простите, — сказал он по-русски, — нас, кажется, не представили друг другу?
— Нет, — ответила Татьяна и тут же поняла свою оплошность.
— Вы ведь русская, не так ли?
— Итальянка, — покраснев, сказала она. — Я мисс Татьяна Гримальди.
Платов щелкнул каблуками.
— Матвей Платов, к вашим услугам. Вы отлично говорите по-русски.
— Моя нянюшка была родом из вашей страны. И еще мой… жених, — она жестом указала в сторону Лукаса, — поощряет изучение вашего языка.
Платов перевел взгляд на Лукаса, потом снова посмотрел на Татьяну.
— Ваша нянюшка, видимо, была родом из Вологодской губернии…
— Откуда вы знаете?
— По акценту, леди. Извините, что задержал вас разговорами. — Снова щелкнув каблуками, он удалился.
У Татьяны дрожали колени. «Надо быть особенно осторожной, пока не знаешь в лицо своих врагов», — подумала она.
Принни, которому наскучили дипломатические разговоры, встал, чтобы открыть танцы. Он предложил руку великой княгине, но та, чуть помедлив, покачала головой. Потребовали Лукаса для перевода, и в конце концов Принни, видимо, остался недоволен. Великая княгиня, шурша юбками, встала и скрылась за занавесом в сопровождении своих фрейлин. Царь, задержавшись еще на несколько минут, тоже удалился.
Лукас, вернувшись к Татьяне, задумчиво произнес:
— Мне кажется, будь его воля, Принни сослал бы царя на Эльбу вместе с Корсиканцем.
— Что такое сказала ему великая княгиня? — шепотом спросила Татьяна.
— Всего лишь, что она слишком устала; но и это выглядело довольно оскорбительно. Попомни мои слова, добром это не кончится. — Он улыбнулся. — Хочешь потанцевать?
— Я предпочла бы уехать домой.
— Согласен. Кажется, мои услуги сегодня больше не потребуются.
В экипаже Лукас придвинулся ближе к ней.
— Ну, теперь ты видела своего царя. Что ты о нем думаешь? — Он погладил кончиками пальцев ее щеку.
— По-моему, государь достоин восхищения.
— Ты не ошиблась. Надо иметь большую выдержку, чтобы терпеть жеманство Принни. Они отличаются друг от друга, как огонь и вода.
«Как Россия и Англия», — подумала Татьяна и судорожно глотнула воздух.
— Мне показалось, что ты разговаривала с Платовым? — продолжал Лукас. — Это меня удивило, потому что за то время, пока этот господин находится здесь, он и пяти слов ни с кем не сказал.
Татьяна замялась.
— Мне хотелось с ним поговорить, но ты прав, он совсем не силен в английском.
— Так оно и есть. Тем не менее придворные дамы, кажется, считают его чрезвычайно загадочной личностью. Впрочем, Бог с ним. Я давно не говорил тебе, что очень люблю тебя… но похоже, твои мысли находятся за тысячу миль отсюда…
— Извини, мои мысли действительно были далеко — там, где некогда находилось Мишаково, где я жила, будучи ребенком…
Лукас кивнул:
— Ты, должно быть, очень устала. Сначала утомительная дорога из Дорсета, потом — сборище людей нынче вечером. Как только приедем домой, сразу ляжешь в постель.
Если бы они остались в Дорсете, то к этому времени были бы уже мужем и женой и спали в одной постели.
— Сегодня я видела Джиллиан, — неожиданно сказааа она.
— Я тоже ее видел — трудно было не заметить женщину в таком платье.
Что он имел в виду? Впрочем, какое ей дело! Не хватало еще снова начать сомневаться в нем…
— Я люблю тебя, Лукас, — прошептала Татьяна и обняла его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Татьяна охнула от неожиданности.
Это было колье из тончайших, как паутинка, серебряных нитей, усыпанных бриллиантовыми росинками.
Не веря своим глазам, она потрогала колье рукой. Лукас надел его ей на шею.
— Нравится?
— Колье чудесное… изумительное, но ты не должен был… Оно стоит кучу денег…
— Не больше, чем я потратил бы на гюнтера.
— На боевого коня самого Александра?
— Возможно. Самое удивительное заключается в том, что мне все больше и больше начинает нравиться тратить деньги на тебя. — Он снова поцеловал ее. — Боже милосердный, еще три дня!
— Я не могу ждать.
— Я тоже.
— Нет, я действительно не могу ждать.
Лукас взглянул ей в лицо.
— Если бы я знал, что бриллианты оказывают на тебя такое воздействие, то уже давно осыпал бы тебя ими. — Он задрал ее юбки выше колен. — Три дня! Я думаю, мы вполне уложимся в пределы допустимой погрешности в сроках появления наследника Сомерли. — Утолщение под брюками говорило о его крайнем нетерпении.
— А Тимкинс? — шепнула она. — Не сомневаюсь, что он стоит на страже, вооружившись лопатой и секатором, охраняя нас от любых незваных гостей.
Ее взгляд упал на то место, где некогда рос розовый куст, названный в честь леди Иннисфорд.
— Скажи, ты ездил в Лондон только для того, чтобы купить бриллиантовое колье, или у тебя были другие причины?
— Я купил тебе еще и серьги. — Он небрежно сунул руку в розовый куст, вытащил сережки, а затем достал из куста последнюю сверкающую «росинку» — кольцо и надел ей на палец. — Надеюсь, оно тебе впору…
— Ты слишком балуешь меня. — Она закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Лукас уложил ее на скамью.
— Подожди немного и узнаешь, как я тебя избалую! — пообещал он прерывающимся от страсти голосом.
— Милорд! — неожиданно раздался поблизости голос Тим-кинса.
— Только не сейчас, дружище. Не сейчас!
— Милорд, прибыл курьер.
— Пошли его подальше! — теряя терпение, крикнул Лукас, когда Татьяна притянула его к себе, обхватив обеими руками.
— Не могу, милорд…
— Лукас Стратмир? Граф Сомерли?
Незнакомый голос остановил Лукаса, когда он наклонял голову к груди Татьяны. Тихо выругавшись, он крикнул в ответ:
— Да! В чем дело?
— У меня для вас письмо, милорд, от его королевского величества.
— От короля Георга? — Лукас опустил юбки Татьяны, поднял ее со скамейки и сел рядом с ней.
— Нет, милорд. От его высочества принца-регента.
— Этого еще не хватало! — с досадой произнес Лукас. — Подите прочь!
Однако курьер, одетый в ливрею королевских цветов, уже вошел в сад.
— Мне приказано вручить письмо вам лично.
Чуть помедлив, Лукас протянул руку.
— Ну так давай его сюда.
— Слушаюсь, милорд. — Лакей подошел к нему и передал свернутый лист веленевой бумаги. — И еще мне приказано подождать вашего ответа, милорд.
— Ответа? Скажи его высочеству, что я не принимаю приглашения. У меня нет времени, чтобы ехать в Лондон, так как через три дня я женюсь.
Курьер и не подумал уходить.
— Насколько я понял, милорд, это не приглашение, а приказ.
— Меня это не касается. Я занят.
— Лукас, в чем дело? — с любопытством спросила Татьяна.
Он взглянул на нее, и она заметила нерешительность в его непокорных глазах.
— Скорее всего очередная дурацкая причуда Принни.
— Что именно? — Интуиция не подвела ее: он действительно не хотел, чтобы она знала содержание записки.
Татьяна собралась было поднять брошенную записку, но вдруг остановилась.
— Ты не хочешь, чтобы я ее читала?
— Да… То есть нет. Послушай…
Она все же подняла листок бумаги и затаив дыхание прочла написанное.
— Царь Александр приезжает в Лондон… Его величество требует, чтобы ты выступил в роли переводчика… Боже мой! Приезжает не только царь, но и его сестра, великая княгиня Олденбургская, и казачий атаман Платов! Ты сам говорил, что если бы тебе удалось поговорить с Платовым…
— Я пытался, однако он не пожелал встретиться со мной.
— Но теперь, когда он приезжает в Англию…
— Ты намерена выйти за меня замуж или нет? Забрось эту проклятую бумагу в кусты! Посмотри, какую дату назначил Принни — он хочет, чтобы я явился туда к первому числу, а ведь это день нашего бракосочетания! Мне пришлось бы выехать сегодня, чтобы быть в Лондоне через три дня.
— Но ты должен…
— Ни за что!
— Лукас… — Уголком глаза она видела, что курьер внимательно прислушивается к их разговору. — Тимкинс! Проводи этого человека туда, где его накормят, и предложи ему что-нибудь выпить.
— Мне было приказано… — начал объяснять курьер.
— Можешь подождать в кухне, не подслушивая разговор хозяев! — сказала Татьяна таким властным тоном, что курьер подчинился без дальнейших возражений.
Лукас с удивлением взглянул на нее.
— Распоряжения, достойные графини.
Татьяна и сама себе удивилась.
— Я еще никогда в жизни ни с кем не разговаривала таким тоном.
— Тебе это идет. Может быть, ты намерена передумать и подождать какого-нибудь принца? — Лукас, конечно, шутил, но в глазах его отражалось беспокойство. — Как еще можно объяснить твою готовность мчаться в Лондон, несмотря на то что на этот день назначена наша свадьба?
— Лукас, любимый мой, — она взяла его за руки и крепко их сжала, — скажи, дядю Ивана, твоего друга, действительно очень ценили в правительственных кругах Санкт-Петербурга?
— Да, очень.
— И ты доверял ему, считал, что на него можно положиться?
— Он спас мою жизнь, я спас его. Мы с ним были как братья.
Татьяна задумчиво кивнула:
— Несомненно, и другие ему тоже доверяли.
— Я, кажется, все передумал. Если, например, какая-нибудь придворная дама оказалась в затруднительном положении, то она могла обратиться к Казимиру, и только что-нибудь подобное этой ситуации могло послужить причиной уничтожения твоей деревни, не говоря уже о нападениях в Брайтоне. Зачем, черт возьми, я снова поехал в Россию? Я знаю толк в дипломатии, Татьяна, и провел собственное расследование. Я разыскивал тех, кто мог знать о каком-нибудь подобном скандальном случае, я расспрашивал всех, начиная от фрейлин царицы и кончая служанками.
— Вполне возможно, они попытались скрыть от тебя правду, потому что ты мужчина, да еще иностранец. Женщине было бы проще заставить их разговориться.
— Женщину, которая попыталась бы это сделать, могли убить.
— В таком случае мне повезло, что мы еще не женаты, — сказала Татьяна и поднялась со скамьи.
— Это еще почему? — с подозрением спросил он.
— Потому что если бы мы были женаты, ты мог бы запретить мне поехать в Лондон и я должна была бы подчиниться.
Лукас тоже поднялся со скамьи и теперь сердито смотрел на нее сверху вниз.
— Ошибаешься, если думаешь, будто я готов спокойно стоять в стороне и наблюдать, как ты рискуешь жизнью, снова погружаясь в эту клоаку.
— Но, Лукас, сам посуди — ведь если кто-то за мной охотится, то меня не спасет, если я буду жить здесь как твоя жена. Рано или поздно они найдут меня.
Она почти слово в слово повторила то, что сказал Казимир Молицын восемь лет назад. И Казимира нет в живых. Лукас похолодел от страха.
— Я сумею тебя защитить, — произнес он прерывающимся голосом, крепко прижимая Татьяну к себе.
— Да, сумеешь — от войны, от пожара, от бубонной чумы, от несчастного случая. Но как ты защитишь меня от прошлого? Знать прошлое — в этом мое спасение. Тогда я по крайней мере пойму, чего мне следует бояться.
Лукасу хотелось опровергнуть ее слова, но он знал, что Татьяна говорит правду. Не что иное, как желание узнать прошлое, погнало его снова в Россию, а потом в Париж.
Он сделал последнюю попытку переубедить ее:
— Может, мы сначала поженимся, а потом поедем в Лондон?
— Нет, — прошептала она.
— Почему, черт возьми, «нет»?
— Потому что… если случится худшее, для тебя так будет легче. — Она быстро смахнула слезы тыльной стороной ладони. — Не знаю только, как сообщить эту новость твоей матушке.
Лукас горько усмехнулся:
— Полагаю, она отнесется к этому спокойно. Все-таки останется надежда провести церемонию бракосочетания в соборе Святого Павла, как ей хотелось с самого начала. Вот только мы опять пропустим цветение роз.
— Мы еще успеем вернуться, когда зацветут поздние июньские сорта, — пообещала Татьяна и нежно поцеловала его.
— Ты самая храбрая девушка в мире.
— Вернее сказать, самая везучая.
«Надеюсь, — подумал Лукас. — Видит Бог, я очень на это надеюсь».
Глава 26
— Как ты себя чувствуешь, любовь моя? — тихо спросил Лукас, стоя рядом с Татьяной на специальном возвышении для представителей знати.
— Гораздо лучше, чем бедняги внизу. Почему Принни приглашает больше людей, чем может вместить его дом?
— Моя матушка сказала бы, что это «по доброте душевной».
Татьяна фыркнула.
— А я сказал бы, что возможность видеть здесь такое множество людей тешит его чудовищное тщеславие. — Он сжат ее руку. — Ты держалась превосходно, когда я вновь представил тебя ему, и ничем не выдала своего отвращения.
— Зато Принни абсолютно лишен стыда и совести. Знаешь, ведь он ущипнул меня.
— Но ты и виду не подала. — Занавес позади них раздвинулся. — А вот и русские. Смотри, вон твой обожаемый царь!
— Он великолепен! — прошептала Татьяна, с восхищением глядя на высокого светловолосого мужчину в идеально сидевшей на нем военной форме светло-зеленого цвета.
— Он всегда выглядит великолепно. А это его сестра, великая княгиня.
— Ты не находишь, что она настоящая красавица?
— И очень энергична. Вчера она до рассвета танцевала в посольстве.
— С тобой?
Лукас изумленно взглянул на нее.
— Нет, конечно, она танцевала со своим мужем и с принцами. Даже с Принни она не танцевала.
— И правильно сделала.
Татьяна снова внимательно вгляделась в великую княгиню. У нее были пшенично-белокурые волосы, изумительный цвет лица — очень бледная, очень гладкая кожа — и изящная, миниатюрная фигурка. На ней было надето платье из атласа глубокого пурпурного цвета, колье и диадема из жемчуга с аметистами.
— Кто эти господа, что стоят у нее за спиной?
— Прусские принцы Август и Фредерик, Леопольд Саксен-Кобург и принц Пол Вюртембергский.
— Целая толпа принцев!
— Все они холосты и хоть сейчас готовы жениться. Посмотри на принцессу Шарлотту и ее жениха.
Татьяна перевела взгляд на единственную законную наследницу Принни — толстую невзрачную Шарлотту, которая, не скрывая восхищения, во все глаза пялилась на красивых иностранцев. Рядом с ней стоял низкорослый, болезненный Вильгельм Оранский — его совсем заслонил объемистый бюст невесты.
— Интересно, — задумчиво сказал Лукас, — зачем великая княгиня привезла с собой такое множество галантных молодых кавалеров?
— Ты думаешь, она затеяла какую-нибудь каверзу? Но зачем? Твоя матушка говорит, что у принцессы Шарлотты полностью готово все приданое.
— Твое тоже было готово, — усмехнулся Лукас. — Такой пустяк не заставит великую княгиню отказаться от попытки соединить британскую наследницу с кем-нибудь, кто относится к России с большей симпатией, чем ее жених.
— А где Платов?
— Он стоит позади генерала Блюхера.
Татьяне пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть Платова.
— Он очень похож на дядю Ивана… то есть на Казимира, — удивленно сказала она.
— Казимир был казаком.
— Правда? А я и не знала.
Принц-регент, рядом с которым в напряженной позе сидел царь Александр, жестом потребовал к себе Лукаса.
— Извини, любовь моя. Долг обязывает. — Он поспешно подошел к царю, выслушал его и потом, наклонившись к уху Принни, перевел ему сказанное. Великая княгиня, сидевшая рядом с братом, смотрела на принца-регента с нескрываемым отвращением.
Татьяна вздохнула и окинула взглядом толпу, отыскивая Сюзанну Катберт. За три дня после своего приезда в Лондон она так и не навестила подругу, хотя прочла в «Пост» о помолвке ее младшей сестры с лордом Деррингом. Ей очень хотелось узнать, как продвигаются у Сюзанны дела с Клиффордом Паркером.
Нечаянно Татьяна встретилась взглядом с леди Антеей Борнмут, которая посмотрела на нее с чувством горькой обиды, а затем ей попалась на глаза леди Джиллиан Иннисфорд, рыжевато-каштановые локоны которой игриво ниспадали на шелковое платье цвета бронзы с очень глубоким декольте. Она, наверное, уже прочла о помолвке Лукаса, и в ее взгляде без труда можно было заметить что-то очень похожее на ненависть. Татьяна вздрогнула — ей вдруг стало неуютно и холодно в платье с оголенными плечами. «Для человека, только что прибывшего в Лондон, — печально подумала она, — у меня здесь слишком много врагов».
Случайно она заметила в толпе каштановую головку Сюзанны и стала пробираться к ней вдоль помоста, но в этот момент занавес раздвинулся и появилась высокая фигура герцога Камберлендского с черной повязкой на одном глазу. Татьяна низко наклонила голову, моля Бога, чтобы он ее не заметил, — она не забыла, как этот человек в упор смотрел на нее на рауте, устроенном Далси в Брайтоне. С большим облегчением она увидела, что герцог, не глядя по сторонам, направился к Принни. Ей захотелось поскорее уйти с возвышения, и она проскользнула за спинами принцев к занавесу, но не успела она раздвинуть его, как почувствовала чью-то сильную руку на своем локте. Татьяна испугалась, однако, взяв себя в руки, обернулась с натянутой улыбкой, готовая к любой неожиданности… и встретилась с тяжелым взглядом атамана Матвея Платова. К такой неожиданности она не была готова.
Платов отпустил ее руку и поклонился.
— Простите, — сказал он по-русски, — нас, кажется, не представили друг другу?
— Нет, — ответила Татьяна и тут же поняла свою оплошность.
— Вы ведь русская, не так ли?
— Итальянка, — покраснев, сказала она. — Я мисс Татьяна Гримальди.
Платов щелкнул каблуками.
— Матвей Платов, к вашим услугам. Вы отлично говорите по-русски.
— Моя нянюшка была родом из вашей страны. И еще мой… жених, — она жестом указала в сторону Лукаса, — поощряет изучение вашего языка.
Платов перевел взгляд на Лукаса, потом снова посмотрел на Татьяну.
— Ваша нянюшка, видимо, была родом из Вологодской губернии…
— Откуда вы знаете?
— По акценту, леди. Извините, что задержал вас разговорами. — Снова щелкнув каблуками, он удалился.
У Татьяны дрожали колени. «Надо быть особенно осторожной, пока не знаешь в лицо своих врагов», — подумала она.
Принни, которому наскучили дипломатические разговоры, встал, чтобы открыть танцы. Он предложил руку великой княгине, но та, чуть помедлив, покачала головой. Потребовали Лукаса для перевода, и в конце концов Принни, видимо, остался недоволен. Великая княгиня, шурша юбками, встала и скрылась за занавесом в сопровождении своих фрейлин. Царь, задержавшись еще на несколько минут, тоже удалился.
Лукас, вернувшись к Татьяне, задумчиво произнес:
— Мне кажется, будь его воля, Принни сослал бы царя на Эльбу вместе с Корсиканцем.
— Что такое сказала ему великая княгиня? — шепотом спросила Татьяна.
— Всего лишь, что она слишком устала; но и это выглядело довольно оскорбительно. Попомни мои слова, добром это не кончится. — Он улыбнулся. — Хочешь потанцевать?
— Я предпочла бы уехать домой.
— Согласен. Кажется, мои услуги сегодня больше не потребуются.
В экипаже Лукас придвинулся ближе к ней.
— Ну, теперь ты видела своего царя. Что ты о нем думаешь? — Он погладил кончиками пальцев ее щеку.
— По-моему, государь достоин восхищения.
— Ты не ошиблась. Надо иметь большую выдержку, чтобы терпеть жеманство Принни. Они отличаются друг от друга, как огонь и вода.
«Как Россия и Англия», — подумала Татьяна и судорожно глотнула воздух.
— Мне показалось, что ты разговаривала с Платовым? — продолжал Лукас. — Это меня удивило, потому что за то время, пока этот господин находится здесь, он и пяти слов ни с кем не сказал.
Татьяна замялась.
— Мне хотелось с ним поговорить, но ты прав, он совсем не силен в английском.
— Так оно и есть. Тем не менее придворные дамы, кажется, считают его чрезвычайно загадочной личностью. Впрочем, Бог с ним. Я давно не говорил тебе, что очень люблю тебя… но похоже, твои мысли находятся за тысячу миль отсюда…
— Извини, мои мысли действительно были далеко — там, где некогда находилось Мишаково, где я жила, будучи ребенком…
Лукас кивнул:
— Ты, должно быть, очень устала. Сначала утомительная дорога из Дорсета, потом — сборище людей нынче вечером. Как только приедем домой, сразу ляжешь в постель.
Если бы они остались в Дорсете, то к этому времени были бы уже мужем и женой и спали в одной постели.
— Сегодня я видела Джиллиан, — неожиданно сказааа она.
— Я тоже ее видел — трудно было не заметить женщину в таком платье.
Что он имел в виду? Впрочем, какое ей дело! Не хватало еще снова начать сомневаться в нем…
— Я люблю тебя, Лукас, — прошептала Татьяна и обняла его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29