Что же такое с нею стряслось в эти несколько минут? – гадал он, в задумчивости скребя затылок. Кто прислал ей это письмо, и почему оно так ее испугало? Был ли это Дуган Макдональд, имевший наглость снова досаждать ей? Или какой-нибудь бывший поклонник из Вашингтона?! Или кто-то, кого она недавно повстречала здесь, в Филадельфии, а Брент об этом и не подозревал? Иначе зачем бы ей так торопливо пытаться скрыть это письмо и ретироваться, не попрощавшись?
Тем временем Андреа закрылась в своем номере и с бьющимся от ужаса сердцем развернула злополучное письмо. Оно было кратким, но выразительным. Не тратя усилий на какое-то подобие приветствия, Ральф сообщал:
«Надеюсь, ты набрала тама немало добра, а то время прям поджимает. Я уж извелся весь с твоим крысенком. Он аж пронял меня до печенок, дрянь такая, всю мою тихую жизнь поставил на голову. Так что цена опять поднимется, а то ж сколько он сожрал да вещей испортил. Забрался на новый тюфяк у меня в кровати, весь обоссал и продырявил. Опять же башмаки – сам спер в магазине, а он взял да в окно шваркнул. Новые часы ты мне тож должна, крысенок их раздолбал и орал на всю улицу, коды я попробовал отнять. Если б не твой промысел, сбыл бы я его с рук по-тихому, покуда он меня навовсе не ввел в полный разор. И помяни мое слово, я так и сделаю, ежли ты сильно долго будешь копаться.
Ральф».
В коротенькой приписке значилось:
«Ежли тебе интересно, так знай, что у крысенка хватает наглости орать как резаный всякий раз, как я его учу уму-разуму. Прям цырк какой-то».
Когда она закончила чтение, слезы неудержимым ручьем заливали ее щеки. Увидев, что хозяйка плачет, маленькая Прелесть вскочила к ней на колени и попыталась своим шершавым язычком осушить влажные дорожки на лице Андреа. В порыве благодарности даже за такую ничтожную ласку, Андреа принялась гладить мягкую пушистую шерстку, приговаривая:
– Ах, Прелесть! Ты даже не представляешь, как мне не хватает моего мальчика! – Она всхлипнула и продолжила: – Я просто обязана вернуть его! Мне необходимо во что бы ни стало вырвать его из лап Ральфа! И неважно, каким путем я смогу достичь цели!
Постепенно рыдания утихли, и с легкой улыбкой Андреа посмотрела на котенка.
– Ты, конечно, тоже полюбишь нашего Стиви. Хотя, судя по всему, он медленно, но верно превращается в маленького разбойника. Представь себе, что такая кроха вышвырнула в окно Ральфовы ботинки! И разбила его часы! Так ему и надо! Но пока мне приходится лишь со страхом гадать, какое наказание он может придумать для малыша за его шалости. Это не человек, а просто грубая скотина! Я не удивлюсь, если узнаю, что Стиви ни разу не ел досыта и не умывался с тех пор, как его украли у меня! Бедный малыш сидит в этой жуткой норе у Ральфа, а я разгуливаю в шелках и бархате и ни в чем не знаю отказа! – Она сокрушенно покачала головой и поправилась: – Нет, последние слова мне придется взять обратно. Если бы я и впрямь ни в чем не знала отказа, я бы уже обнимала своего дорогого Стиви, живого и здорового. Это мое самое сокровенное желание. Моя самая горячая молитва.
С помощью холодных примочек, а также пудры и румян Андреа кое-как уничтожила следы недавних слез. Ей казалось, что ей удалось это на славу, однако Брент, проявивший гораздо большее понимание ее натуры, чем она могла ожидать за столь короткое время их знакомства, с первого же взгляда разгадал ее уловку и спросил:
– Вы только что плакали. Что-то случилось?
Она чисто по-женски пожала плечами в ответ, хотя руки у нее тряслись от страха и растерянности.
– Я получила сегодня письмо от Ральфа и с новой силой ощутила, как скучаю без Стиви, – только и нашла она что сказать.
– Вы, наверное, были бы рады вернуться в Вашингтон и повстречаться с ним, – произнес Брент, так пытливо глядя Андреа в глаза, что она невольно отвела взор, Брент же в это время гадал: неужели, несмотря на все то ужасное, что рассказывала про Ральфа Андреа, не могло ли быть на самом деле так, что это по нему она так ужасно скучает, не может сдержать слез. Не стал ли отец Стиви такой же ее сердечной привязанностью, как и его мальчик? Ведь именно он написал это письмо, произведшее столь разительный эффект.
Часом позже, сидя на банкете, Брент все еще пребывал во власти своего подозрения. На столе перед ним красовались безыскусные простые кушанья, напоминавшие былые времена, когда короли правили миром, а их рыцари почитали своим долгом очищать нашу землю от всяческого зла. Жареные гуси, фазаны, перепела, огромные блюда с телятиной и копченой рыбой. Залитые соусом ямс картофель и прочие овощи. Булочки, тосты, бисквиты, самые различные сорта хлеба. Отдельный стол был отведен для десертных блюд: пирожных, кексов, пудингов, виртуозно разукрашенных тортов. Словом, вполне достаточно продуктов для того, чтобы накормить до отвала целую армию.
В самый разгар трапезы мысли Андреа вновь вернулись к бедственному положению Стиви, и аппетит ее тут же пропал. С тяжким вздохом она отодвинула тарелку.
– Что же теперь досаждает вам? – осведомился Брент с нараставшим раздражением. – Вы весь вечер изволите размышлять о каких-то отвлеченных материях. Не значит ли это, что моя персона стала надоедать вам?
– Конечно же нет, – несколько резко отвечала она. – Я просто снова подумала про Стиви. Ест ли мой мальчик вволю, в то время как здесь стол ломится от самых немыслимых кушаний.
– Не думаете же вы, что его отец держит его на голодном пайке? – скептически заметил Брент.
– Вы плохо знаете Ральфа.
– Ну так расскажите же мне про него подробнее, – предложил Брент.
– Я бы предпочла этого не делать, с вашего позволения, – и Андреа пододвинула было тарелку обратно.
– Ха, а я хочу знать о нем все, – заявил он. Его глаза запылали золотистым племенем, он низко склонил свою темноволосую голову и прожег Андреа взглядом, от которого у нее затряслись поджилки. – Он очень даже заинтересовал меня, этот мужчина, особенно после того, как вы проявили такое нежелание рассказывать мне про него. Это обстоятельство в совокупности с истерикой, которую вызвало у вас его письмо, интригует меня. Похоже, он обладает каким-то странным влиянием на вас, Андреа. Не могло ли случиться так, что вы, хотя и сгорая от стыда, полюбили мужа собственной сестры?
– Я, кажется, уже объясняла вам, что они никогда не были женаты, – еще более резко напомнила Андреа. – И я никогда, невзирая ни на какие обстоятельства, не смогу без отвращения взирать на это отребье рода человеческого. Он словно гнусная жадная крыса, вместо морали у него похотливость мартовского кота, а кровь такая же холодная, как у змеи!
– Да в одном этом несчастном заключен целый зоопарк, не так ли? – заливисто смеясь, заметил Брент. – И все же поэты не зря утверждают, что «от любви до ненависти один шаг». Или, как говорил классик, если леди слишком горячо протестует, значит, она любит.
– Ваш Гамлет был законченным идиотом, а его мамаша дурой, а вы, похоже, являетесь и тем и другим, мистер Синклер, – фыркнула она презрительно. – Возьмите своего драгоценного Шекспира и… и подавитесь им!
С этими словами она в гневе вскочила с места и наверняка сбежала бы к себе в номер, если бы ее не остановила Мэдди.
– Вы совершенно не обязаны лишать себя и других удовольствия присутствовать на таком замечательном вечере только потому, что вам угодно было рассориться по пустякам, – решила хозяйка. Она слегка подтолкнула Андреа к ожидавшему ответа молодому человеку. – Если я не ошибаюсь, сей джентльмен умирает от желания пригласить тебя на танец. Ступай же, и постарайся развеселиться!
Андреа так и сделала – по крайней мере попыталась. Она танцевала со многими кавалерами, один из них был просто душкой. Джейсон Хендерсон, такой милый, с пшеничной шевелюрой и карими томными глазами, взгляд которых напоминал Андреа взгляд щенка. По крайней мере он являл собой полную противоположность Бренту. А его робкие попытки ухаживать за ней несомненно помогли Андреа сохранить бодрость духа, особенно когда она заметила, что Брент систематически приглашает на танец всех свободных дам, находившихся сегодня в бальном зале, не исключая, конечно, и Ширли Каннингем вместе с ее неразлучными спутницами.
К тому времени как Мэдди наконец соизволила решить, что им пора возвращаться в отель, Андреа успела заработать жуткую головную боль и ничего на свете не желала, кроме как уединиться у себя в спальне, выплакаться в подушку и заснуть. С другой стороны, поскольку празднества были еще в самом разгаре и многие из постояльцев принимали в них участие, у нее возникла богатая возможность прогуляться по их номерам и прибрать к рукам массу ценных вещей. В свете угроз, заключенных в последнем письме от Ральфа, она не имела права ссылаться на физические или эмоциональные немощи и бездействовать. Слишком велика была разница между возможностью освободить Стиви и утратить его навсегда.
Мужчины! — гневно фыркнула она. Не существуй их вовсе, у нее не возникло бы и десятой доли проблем, гнетущих ее сегодня. Прежде всех и больше всех виноват, конечно, этот хорек Ральф. А непосредственно следом за ним можно поместить в списке Брента Синклера, выдающегося простофилю! О, их обоих мало было пристрелить на месте! А заодно уж и Дугана Макдональда!
ГЛАВА 13
Андреа осторожно кралась по коридору к своей комнате – по крайней мере пыталась проделывать это настолько осторожно, насколько это можно было совершить в сочащихся влагой комнатных туфлях и мокром платье. Каждый шаг сопровождался отвратительным чавкающим звуком, испускаемым ее подошвами. В довершение всем неприятностям нынешнего вечера, ночью налетела гроза. И где же, позвольте спросить, пребывала она в тот момент, когда небесам было угодно извергнуть из себя потоки воды? Она застряла на чужом балконе, отбиваясь от мерзкого пуделя, который с тявканьем вцепился в ее юбки так, что чуть не сорвал их вовсе! Черт побери, проклятый пес наверняка был кобелем! Она очень надеялась, что он до костей промок там, под дождем, и успел подхватить смертельную простуду, пока вернувшиеся хозяева впустили его в номер, где он и находился до того момента, пока не появилась Андреа, которую он принялся гонять по всему номеру. Бессовестная, злобная тварь!
Конечно, это смешало все ее планы! Не хватало только, чтобы из-за поднятого им визга прибежали соседи! Ей пришлось поскорее уносить ноги, чтобы не быть схваченной, но прежде ей пришлось загнать пуделя на балкон и запереть его там. Только тогда она смогла выскользнуть в дверь в коридор – слава Богу, никем не замеченная. Хорошо еще, что визиты в последующие номера обошлись без подобных приключений, иначе бы ее точно этим вечером хватил удар.
Вставив ключ в замочную скважину своей двери, Андреа пожалела, что не может заказать сию минуту чашку горячего чаю к себе в номер, чтобы хоть немного согреться. Возможно, чай заменит горячая ванна и сухая теплая ночная рубашка – если только она не уснет прямо в ласковой теплой воде, а потом утонет. Она так ужасно устала!
Все эти приятные мысли были внезапно прерваны, так как на ее плечо опустилась мужская рука, возникшая, казалось, ниоткуда. Подскочив на месте, Андреа сдавленно взвизгнула.
– Ах, так это вы, мисс Олбрайт, – произнес стоявший перед нею мужчина, пораженный не меньше ее самой. – Прошу прощения. Мне показалось, что кто-то пытается взломать дверь в ваш номер.
– Святые угодники! – простонала она, подняв руки к горлу и понимая, что перед нею стоит агент Пинкертона. – Ваша выходка стоила мне десяти лет жизни!
Из того конца коридора, где находилась комната Брента, раздался знакомый мужской голос:
– Что-то случилось, Дженкинс?
– Ничего, мистер Синклер. Недоразумение, сэр. Просто мисс Олбрайт вернулась к себе в номер.
– В такое-то время? – возмутился Брент, подойдя поближе и разглядывая бледное лицо Андреа и ее промокшую одежду. – И в таком виде? – добавил он, удивленно подняв брови. – Вы что, гонялись всю ночь за кошками?
Его длинные пальцы прикоснулись к мокрым прядям, свисавшим у нее с висков. Это вывело Андреа из ступора.
– Не прикасайтесь ко мне, грубиян! – прошипела она.
В ответ он не совсем почтительно взял ее за плечо и подтолкнул к двери в номер.
– Вы можете возвращаться на пост, Дженкинс. А мы с мисс Олбрайт намерены разъяснить недоразумение наедине.
– Нет, мы не намерены! – воскликнула она, вырываясь. – Я хочу спать. Доброй ночи, джентльмены, – и она попыталась захлопнуть дверь, чтобы не дать Бренту войти. – Пожалуйста, – взмолилась она, торопливо меняя тон. Ей во что бы то ни стало надо было отделаться от них, пока они не схватили ее вот так, со всеми похищенными вещами, спрятанными в сумочке у нее в руках! – Я устала, и мне сейчас не до выяснения отношений.
– Мне тоже не хотелось бы заниматься этим сейчас, – грозно глядя на нее, согласился Брент. – Но вам придется поговорить со мною, Андреа. Причем немедленно, – и он перешагнул порог комнаты.
– Стойте! Вы же разбудите Мэдди!
– Скорее всего она и так уже не спит. Хотел бы я знать, как можно было не проснуться после того визга, что вы только что подняли.
– Если бы она не спала, она бы уже явилась сюда и выдворила вас прочь! А теперь, пожалуйста, прошу вас, уходите.
– Если вы так настаиваете, – с неожиданной легкостью согласился он, двигаясь к выходу и увлекая ее за собой, – мы можем перейти для беседы ко мне в комнату, где нам никто не может помешать.
– Брент Синклер! Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что вы себе позволяете?
– Безусловно. Идемте же, Андреа, если вы действительно желаете себе добра.
– Постойте! – прошептала она, прижимая к груди сумочку. – Могу ли я хотя бы переодеться в сухое платье, чтобы не простудиться до смерти?
– Хорошо, – согласился он. – Я останусь здесь и подожду вас. Но не пытайтесь надуть меня, иначе я поволоку вас силой, и черт побери всех, кто увидит или услышит это.
Она бросилась в спальню, причем ее колотила такая дрожь, что она еле держалась на ногах. Запихав сумочку подальше под кровать, она принялась стягивать с себя мокрое платье как можно быстрее, хотя замерзшие пальцы с трудом ей повиновались. В ее мозгу билась тысяча вопросов. Подозревает ли ее Брент в кражах? Не потому ли он ведет себя так необычно грубо, жестоко? Или он все еще находится под впечатлением их вечерней ссоры? Может ли все объясняться так просто? И что вынюхивал в их коридоре этот сыщик от Пинкертона? Господи Иисусе! Ее же чуть было не схватили! Возможно, ей все еще угрожает опасность!
В дверь раздался легкий стук.
– Минуточку! – прошептала она. Плюнув на необходимость надевать нижнее белье, Андреа напялила через голову платье и теперь возилась с пуговицами. Она так спешила, что с разгону споткнулась о валявшуюся на полу груду мокрой одежды и чуть не разбила нос при падении.
– Ну вот! – злобно прошипела она, выскочив наконец в гостиную к Бренту. – Я готова, но только смотрите, чтобы через минуту я уже была снова здесь.
– Что с вами, дорогая? – произнес он, качая головой и внимательно заглядывая ей в глаза, – вы не доверяете мне? – Он пропустил ее перед собой и повел по коридору, тихонько притворив дверь их с Мэдди номера.
В отличие от занимаемых Мэдди и Андреа апартаментов, номер Брента состоял всего из одной, огромной и неуютной комнаты, служившей и спальней, и гостиной. Две боковые двери вели в гардеробную и ватерклозет.
– Присаживайтесь, – пододвинул Брент кресло. – Вы не хотите взять полотенце и высушить волосы? – вежливо поинтересовался он.
После того, как она наотрез отказалась, он взял второе кресло и придвинул вплотную к ней.
– А теперь, моя дорогая мисс Синклер, я хотел бы знать, где вы шлялись нынче ночью, с кем встречались и что делали. И пожалуйста, не оскорбляйте меня новыми попытками отделаться ложью.
Она во все глаза смотрела на него, не в силах собраться с мыслями.
– Я… Я… Да пропади все пропадом! Я вышла из гостиницы, чтобы выкурить сигарету, и меня застал дождь! Теперь вы довольны, жестокое животное?
Ее ответ донельзя удивил Брента. Несколько нескончаемых секунд он разглядывал ее с недоверием, а потом спросил:
– Вы вышли, чтобы сделать что?
– Вы уже слышали, – отчеканила она. Повинуясь необъяснимому побуждению, она постаралась прикинуться гневной: – А что же, по-вашему, я должна была там делать, мистер Синклер?
– Я не верю вам, – наконец решившись, сделал он вывод.
– Меня абсолютно не волнует, верите вы мне или нет, – неприязненно парировала она. – А теперь вы позволите мне уйти? Можно считать инцидент исчерпанным? – и она попыталась было подняться с кресла, но он подтолкнул ее обратно.
– Не совсем. Скажите мне: почему это вам понадобилось выходить наружу, чтобы выкурить сигарету, Андреа? У вас ведь имеется собственная комната.
– И она смежная с комнатой Мэдди, – напомнила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39