Голова увидела Алину полосатую пижаму и, в ужасе прошептав «беглая каторжница», снова спряталась. Через минуту высунувшихся голов было уже две, мужская и женская, причем мужчина держал в руках небольшой топорик.— Вы не знаете, где хозяин квартиры? — пролепетала Аля.— Не знаем. Вчерась не видели. А вы кто ему будете? — подозрительно спросили Алю.— Я коллега по работе… — начала было Аля, и обе головы дружно захохотали.— Ах… Коллега! — заливалась женская голова. — Да он же хозяин заводов, газет и пароходов, а ты кто?Аля хотела было сказать, что для нее Борщ всего лишь инженер второй категории, а вовсе не хозяин каких-то там плавсредств, но промолчала.— А ты откуда пришла в такую рань? — заинтересованно проговорила мужская голова, оглядывая пижаму и тапочки. — Судя по всему, вы, девушка, прямо из постели выпрыгнули… Не терпится? Да уж, наш сосед интересный, видный мужчина.— Я сбежала из больницы. Можно мне позвонить? — попросила Аля, переминаясь в мокрых тапках и теряя терпение.— Из психиатрической?! — тут же взвизгнула женщина, но мужчина уже проникся к Але доверием.— Заходи, девочка, — сказал он, опуская топор и пропуская Алю в квартиру, — позвони. — Но сотовый Барщевского не отвечал, а больше не было никого, кому она могла бы доверять.«Пойду домой и попрошусь переночевать к соседям, — решила она наконец. — Соседи-то меня знают. Кроме того, они никак не могут быть замешаны в этом темном деле». Аля повесила трубку и, поблагодарив гостеприимную чету, поплелась на улицу в мокрых тапочках.— Эй! Милочка! — крикнула сзади женщина. — Возьми обувь и куртку, вернешь потом.Рассыпаясь в благодарностях, Аля натянула на ноги валенки с калошами, а на плечи куртку и уже живее побежала на улицу. До ее дома от квартиры Борща было около часа быстрой ходьбы.
Игорь Григорьевич Стручков тоже не спал в эту ночь — его сосед ворочался и мычал во сне, и профессор, привыкший к комфортным условиям, никак не мог забыться сном. Кроме соседа, заснуть ему, как и незадолго до этого Але, мешали раздумья.«Кто покушался на Лилю? И за что? Связано ли это как-то с ее ночным визитом в кабинет Невской? И если связано, то знал ли убийца, что она не нашла статью? Или она все-таки нашла, но солгала мне, а тот, кто ее убил, это знал? Так кто же этот кто-то?» Стручков крутился на кровати и никак не мог заснуть. Наконец он не выдержал и заплакал.— Ну зачем мне все это было нужно? — прошептал он сквозь слезы. — Титулы, деньги, ремонт, новая мебель, академик того-то, академик сего-то… Бред все это, шелуха, суета.Стручков решил, что завтра пойдет в церковь, и ему полегчало, но заснуть все же не удалось.
Звонок звенел и звенел, не переставая. Борщ подошел к двери и посмотрел в «глазок». На площадке стояло маленькое, худенькое существо в больших валенках и несусветной сиреневой куртке и давило на кнопку.— Аля! — ахнул Барщевский и кинулся было открывать дверь, но тут понял, что у него нет ключей. — Ну что это за новомодные такие двери, — промычал он с досадой.— Борщ, — кричала Аля, — открой, я знаю, что ты кормишь моего кота! Я видела свет в окнах! Открой, Борщ!— Аля, я здесь, но у меня нет ключей, я выбросил их в форточку! — закричал Александр. — Алька, прости… Ключи там, под окнами, их можно найти!«Ужас… Что с ней произошло?» — думал Борщ, глядя в «глазок».Аля поняла, что больше не может держаться на ногах. Подъем по лестнице на десятый этаж мимо неработающего лифта окончательно лишил ее сил. Алиса села прямо на коврик у входной двери и привалилась спиной к черной гладкой поверхности. «И зачем мне была нужна металлическая дверь? Что у меня красть-то?» — подумала она вяло, не чувствуя уже холода и понимая, что засыпает. В этот момент внизу в подъезде хлопнула дверь, и Аля резко проснулась.«Интересно, кто это у нас в подъезде куда-то ходит в половине пятого», — неожиданно четко и трезво подумала она.Черная тень, держащая в руке геологический молоток, бесшумно и проворно поднималась по лестнице.— Алька, ты где, что с тобой? — надрывался Борщ из-за закрытой двери, но Аля его уже не слышала. Она стояла у двери, прижавшись спиной к стене и напряженно всматриваясь в темноту лестницы. Еще можно позвонить соседям и спрятаться, но Аля этого не сделала: ей очень нужно увидеть лицо своего врага…
Стручков вышел в коридор и прислушался. Было совершенно тихо и темно. Ульяны на посту не было, девушка спала в приемном покое на кушетке, подложив руку под щеку и укрывшись пальто. Стручков подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу.— Вопрос первый: почему ее отравили? И заодно Невскую и Полканавт? Вопрос второй: кто это сделал? И вопрос третий: что это было? Отрава, которая подействовала как нервно-паралитический газ, поразила печень, остановила дыхание и не оставила следов.Стручков был доктором наук и думать умел. Сейчас он думал изо всех сил. К приемному покою больницы с мигалками подъехала «Скорая», оттуда вынесли тело на носилках. За его спиной открылась дверь, и из ординаторской выпорхнула Наташа. Она увидела замершего у окна Стручкова и ойкнула. Профессор обернулся.— Куницына, — позвал он тихонько, — давай вместе подумаем.Это было так непохоже на обычную манеру Игоря Григорьевича говорить, что Наташа подошла и встала рядом. Дверь снова открылась, из ординаторской быстро вышел и побежал в приемный покой Виталий Викторович в белом халате и белых носках.— Давайте подумаем, Игорь Григорьевич, — согласилась Наташа. Несмотря ни на что, ей было жаль старика, дочь которого лежала в реанимации в коме, и шансов на то, что она выживет, почти не было.— Я вот что хочу сказать… — проговорил профессор, — тут все вертится вокруг координат. Мой аспирант, Тигринский, анализировал снимки морского дна, сделанные с помощью гидролокатора. Это сложная и кропотливая работа. Я, честно говоря, надеялся, что он что-нибудь найдет, и он действительно нашел, провозившись два года. Он нашел следы затопленного города на глубине 8 метров возрастом около 4 тысяч лет. Это очень, очень ценная находка.Он замолчал. Наташа не перебивала. Тигринского она знала довольно хорошо, так как тоже была аспиранткой Стручкова.— Но Станислав решил меня кинуть, — голос профессора зазвенел и стал похож на его обычную манеру говорить, — он написал статью о находке и понес ее в «Вестник географических наук».— Почему же кинуть, — отозвалась Наташа. — Он правильно сделал. Город должны изучать археологи, а не браконьеры типа вас.Стручков никак не отреагировал на ее реплику. Похоже, он ее даже не слышал.— Он отнес статью Невской, а ночью в ее кабинет пошла моя дочь, чтобы статью забрать.Теперь Наташа смотрела на профессора очень внимательно и боялась пропустить хоть слово. Сквозняк шевелил ее длинные светлые волосы, тускло блестела мокрая жухлая трава под окном, изредка за белым забором проезжали машины.— Лиля позвонила из кабинета и сказала, что статьи не нашла. Значит, Невская забрала материалы домой.— Или эту статью забрал кто-то другой. До Лили. Не исключен и третий вариант — ваша дочь нашла статью, но решила забрать ее себе. И попытка убить ее является подтверждением, что правильный — как раз последний вариант.— Значит, тот, кто сыпал отраву, знал, что Лиля забрала статью, — Стручков смотрел теперь на Наташу во все глаза.— Да. То есть этому человеку нужно было убрать трех человек: самого Тигринского, определившего координаты города, Алю, которая видела статью и могла их запомнить или записать, и Лилю, которая по вашему поручению забрала статью, но, видимо, решила, что она самая умная, и оставила ее себе. Всего трое. И двое из них, кстати, уже чуть не погибли.— Ко мне сегодня приходила Зульфия, она хочет поступать ко мне в аспирантуру, и рассказала, что Тигринский бесследно пропал. Не исключено, что убийца добрался и до него. Это вполне возможно, — задумчиво покачал головой Стручков, и Наташа заметила, что профессор почти совсем поседел, сгорбился, опустил плечи и стал как будто меньше ростом. — И все-таки одного я не могу понять: при чем тут Полканавт? Почему ее тоже пытались отравить?— Подумайте сами, Игорь Григорьевич. Эмма Никитична работает в комнате рядом с кабинетом Невской. Скорее всего, если не наверняка, она видела что-то или кого-то, что может навести нас на след убийцы. Но раз она молчит, то скорее всего сама не понимает, что она что-то знает.— А как же убийца узнал, что Лиля не отдала мне статью?— Она вам звонила?Стручков скрючился, зашипел, схватился за голову, а потом за грудь, как будто у него резко заболело сердце.— Ах да… Она звонила мне прямо из кабинета! — прошептал он.— Значит, — твердо закончила свою мысль Наташа, — наш убийца в этот момент подслушивал за дверью.По коридору с грохотом провезли каталку, на которой лежало накрытое простыней с головой тело.
Борщ, смотревший в «глазок», увидел, как перекосилось Алино лицо и как она повернулась в сторону лестницы, и тогда он сделал то, на что не решился Тигринский. Борщ ринулся в комнату, схватил простыню, привязал к ней пододеяльник и, роняя по пути стулья и наступив на лапу Казбичу, помчался на балкон. Было темно, но двор заливал жидкий свет горевшего невдалеке фонаря. Барщевский привязал простыню к перилам балкона и, перевалившись, стал спускаться с десятого этажа на балкон девятого.— Только не надо смотреть вниз… Только не смотреть вниз, — бормотал он про себя, чувствуя, как трещит под руками хлопковая ткань. Свежий утренний ветер дул и раскачивал простыню и повисшего на ней Борща, но он упорно двигался вниз.
Аля прижалась спиной к двери. Она ждала. На лестнице что-то шевельнулось.— Выходи на свет! — закричала Аля. Она знала, что из «глазка» вся площадка просматривается как на ладони, и надеялась, что Борщ напряженно вглядывается в темноту вместе с ней. На самом деле у «глазка» стоял дрожащий от ужаса трусливый Стас.— Ал-л-лька, я з-з-здесь… — проблеял он, но недостаточно громко, и Аля его не услышала.«У нее нет ключа, иначе она бы уже была в квартире. И у нее никого нет дома, потому что иначе ее бы уже впустили, — довольно подумала тень, — то есть у „глазка“ совершенно точно никого нет и никто нас не увидит, разве что соседи, но я постараюсь все сделать тихо».Развеселившись от подобных мыслей, тень покрепче сжала в руках геологический молоток с острым, наточенным концом и стремительно, как пантера, бросилась вперед.
Женщина, жившая в квартире на девятом этаже, страшно удивилась, когда к ней с балкона начал стучаться какой-то мужик.— Извините, что побеспокоил, — вежливо обратился молодой человек к даме в длинной ночной рубашке из плотного трикотажа в горошек и с широкой горловиной, украшенной кружевами в три слоя, — можно мне выйти на лестничную площадку?— Можно, — пробормотала хозяйка квартиры, прогоняя сон, — а может, задержитесь?Она кокетливо подмигнула Борщу.— Спасибо за приглашение… Весьма польщен. Я обязательно зайду в следующий раз, — пробормотал Борщ и опрометью кинулся к двери.— Алька, я здесь! — заорал он на площадке во всю мощь своих легких. Тень резко притормозила у самой полоски света и заметалась: так некстати выскочивший из квартиры на девятом этаже Борщ не оставил ей пути к отступлению. Борщ остановился на площадке, так как он плохо видел в потемках и поэтому таращился изо всех сил во тьму, а тень, чьи глаза прекрасно уже приспособились к отсутствию освещения, побежала вниз и растворилась на темной лестнице. Еще пару минут совершенно потерявший ориентировку Саша стоял и хлопал глазами, потом он привык к темноте, перевел дух, тряхнул головой с жестким коротким ежиком, пересек площадку, потом поднялся вверх по лестнице и сел рядом с Алей на коврик. Было холодно, Александр был в одной рубашке, но с него градом лил пот.
— Спасибо тебе, Борщ, — прошептала Аля, прижимаясь к его плечу. — А еще спасибо, что покормил моего кота.— И твоего Тигринского я тоже покормил «Вискасом». Надеюсь, Казбич не обидится, — вяло отозвался Борщ. Все-таки он был не совсем трезв.— Какого Тигринского? Стасика, что ли? — простонала Аля. — Это еще что? Это еще откуда?— Стасик наш, чудо каховское, — весело сказал Борщ, поудобнее устраиваясь на половичке и вытягивая ноги, — четыре дня у тебя дома просидел, оголодал вконец. Потом пришел я с ключом, мы повздорили, и я выбросил ключ в окно, поэтому для того, чтобы помочь тебе, я вынужден был перелезть на балкон девятого этажа.Тут он сфокусировал взгляд на валенках, обнял Алю за плечи и почувствовал, что она дрожит.— Алька, ты посиди тут еще чуть-чуть, я за ключом сбегаю.Девушка из последних сил поднялась, пошатнулась, но затем усилием воли приняла строго вертикальное положение, заправила растрепавшиеся волосы за уши и протерла очки.— Нет, Саша, — сказала она тихо, — за ключом мы пойдем вместе.Они обнялись и, поддерживая друг друга, пошли вниз по лестнице.
Валентина Ивановна проснулась оттого, что у нее заболело сердце. Это было странно, так как, несмотря на преклонный возраст, сердце у Кавериной не болело почти никогда. Прислушиваясь к собственным ощущениям, женщина встала и пошла на кухню. Чернота за окном в половине пятого утра обрела легкую синеву, но до рассвета было еще далеко. Она сделала себе кофе, намазала кусочек бородинского хлеба тонким слоем масла и села на мягкий стульчик, стоящий у низкого прямоугольного стола. Мебель для кухни Валентине Ивановне подарил на шестидесятилетие сын. Квартиру подарил он же на пятидесятипятилетний юбилей. Банку кофе, из которой Каверина насыпала темные гранулы в невесомую фарфоровую чашечку, тоже позавчера подарил старший ребенок Валентины Ивановны. Женщина глотнула горячего ароматного напитка, глядя на свою морщинистую, но очень ухоженную руку с аккуратными розовыми ногтями, на атласную манжету кремовой пижамы и на кобальтовые узоры чашечки кузнецовского фарфора, доставшуюся Кавериной в наследство от деда, расстрелянного в тысяча девятьсот семнадцатом году прошлого века.«Я готова поставить сто рублей на то, что Леопольд Кириллович решит начать ремонт со своего кабинета, — думала она, доедая хлеб. — Но что же это у меня так разболелось сердце? Это не к добру, не случилось ли что с моим мальчиком?»Каверина посмотрела на часы, но решила, что для звонка сыну еще слишком рано.
Они искали ключ почти сорок минут. В конце концов Але стало казаться, что у нее замерзли не только руки и ноги, но и внутренности. Потратив кучу сил на бесплодные поиски в грязи и космах жесткой ноябрьской травы и в колючих кустах, они залезли в машину Борща и включили печку. Оказавшись на мягком теплом сиденье в большой уютной машине, Аля почувствовала, что ее непреодолимо клонит в сон. С огромным трудом она заставила себя снять валенки с калошами, сослужившие ей хорошую службу, с наслаждением вытянула натертые замерзшие ноги, попыталась расстегнуть «молнию» на одолженной сердобольными соседями Борща куртке, но «молнию» заело, поэтому девушка стянула ее через голову и скрючилась на сиденье, пытаясь согреться. От печки шла теплая струя воздуха.— Борщ, я посплю, а? А когда рассветет, мы легко найдем ключи и войдем в квартиру.— А зачем нам в твою квартиру? Поехали в мою, — проговорил Александр весело, поворачивая ключ. Машина завелась, вспыхнули фары, и Борщ стал осторожно выбираться из двора, лавируя между наставленными в беспорядке автомобилями всех моделей и мастей.— А как же мой кот? А как же Тигринский? — заволновалась Аля.— Насчет Стасика не беспокойся. Он как-то выдержал четыре… нет, уже пять дней, потерпит еще немного. Хотел в ванне купаться? Пусть теперь купается до посинения.С балкона на маневры Сашиной машины глядели Казбич и Стас Тигринский.«Ничего, — думал Стас, — все не так страшно. У меня еще осталось пять упаковок „Вискаса“, до завтра я продержусь».Он закрыл балкон, пнул кота, на этот раз беззлобно, и пошел набирать ванну в четырнадцатый раз.
Телефон Борща зазвонил, когда он поднимался по лестнице, неся спящую Алю на руках.«Неужто секретарша так рано пришла на работу? Нет, вряд ли… Может, что-то случилось», — заволновался Борщ, но тут же выбросил это из головы, справедливо решив, что абонент непременно перезвонит.Так оно и было. Он только успел открыть дверь, занести Алю и уложить ее на кровать, как телефон зазвонил снова. Это была мама.— Ты где, сынок? — волновалась она. — У тебя все хорошо? Ты не дома?— Уже дома, — честно ответил Саша. — Были небольшие затруднения, но сейчас все в порядке.— Хорошо… Я уже начала волноваться, — в ее голосе зазвучало искреннее беспокойство.— Не волнуйся, мама. Пока. Отдыхай, у меня все в порядке. Я буду сегодня на работе.Он нажал на отбой. Аля лежала поперек его кровати в той же позе, в которой он ее положил, и внимательно смотрела на него.— Я думал, ты спишь, — проговорил Борщ, садясь рядом с девушкой на кровать.— Уже нет. Мне просто было лень подниматься по лестнице на твой третий этаж, поэтому я прикидывалась спящей, надеясь, что ты меня отнесешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Игорь Григорьевич Стручков тоже не спал в эту ночь — его сосед ворочался и мычал во сне, и профессор, привыкший к комфортным условиям, никак не мог забыться сном. Кроме соседа, заснуть ему, как и незадолго до этого Але, мешали раздумья.«Кто покушался на Лилю? И за что? Связано ли это как-то с ее ночным визитом в кабинет Невской? И если связано, то знал ли убийца, что она не нашла статью? Или она все-таки нашла, но солгала мне, а тот, кто ее убил, это знал? Так кто же этот кто-то?» Стручков крутился на кровати и никак не мог заснуть. Наконец он не выдержал и заплакал.— Ну зачем мне все это было нужно? — прошептал он сквозь слезы. — Титулы, деньги, ремонт, новая мебель, академик того-то, академик сего-то… Бред все это, шелуха, суета.Стручков решил, что завтра пойдет в церковь, и ему полегчало, но заснуть все же не удалось.
Звонок звенел и звенел, не переставая. Борщ подошел к двери и посмотрел в «глазок». На площадке стояло маленькое, худенькое существо в больших валенках и несусветной сиреневой куртке и давило на кнопку.— Аля! — ахнул Барщевский и кинулся было открывать дверь, но тут понял, что у него нет ключей. — Ну что это за новомодные такие двери, — промычал он с досадой.— Борщ, — кричала Аля, — открой, я знаю, что ты кормишь моего кота! Я видела свет в окнах! Открой, Борщ!— Аля, я здесь, но у меня нет ключей, я выбросил их в форточку! — закричал Александр. — Алька, прости… Ключи там, под окнами, их можно найти!«Ужас… Что с ней произошло?» — думал Борщ, глядя в «глазок».Аля поняла, что больше не может держаться на ногах. Подъем по лестнице на десятый этаж мимо неработающего лифта окончательно лишил ее сил. Алиса села прямо на коврик у входной двери и привалилась спиной к черной гладкой поверхности. «И зачем мне была нужна металлическая дверь? Что у меня красть-то?» — подумала она вяло, не чувствуя уже холода и понимая, что засыпает. В этот момент внизу в подъезде хлопнула дверь, и Аля резко проснулась.«Интересно, кто это у нас в подъезде куда-то ходит в половине пятого», — неожиданно четко и трезво подумала она.Черная тень, держащая в руке геологический молоток, бесшумно и проворно поднималась по лестнице.— Алька, ты где, что с тобой? — надрывался Борщ из-за закрытой двери, но Аля его уже не слышала. Она стояла у двери, прижавшись спиной к стене и напряженно всматриваясь в темноту лестницы. Еще можно позвонить соседям и спрятаться, но Аля этого не сделала: ей очень нужно увидеть лицо своего врага…
Стручков вышел в коридор и прислушался. Было совершенно тихо и темно. Ульяны на посту не было, девушка спала в приемном покое на кушетке, подложив руку под щеку и укрывшись пальто. Стручков подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу.— Вопрос первый: почему ее отравили? И заодно Невскую и Полканавт? Вопрос второй: кто это сделал? И вопрос третий: что это было? Отрава, которая подействовала как нервно-паралитический газ, поразила печень, остановила дыхание и не оставила следов.Стручков был доктором наук и думать умел. Сейчас он думал изо всех сил. К приемному покою больницы с мигалками подъехала «Скорая», оттуда вынесли тело на носилках. За его спиной открылась дверь, и из ординаторской выпорхнула Наташа. Она увидела замершего у окна Стручкова и ойкнула. Профессор обернулся.— Куницына, — позвал он тихонько, — давай вместе подумаем.Это было так непохоже на обычную манеру Игоря Григорьевича говорить, что Наташа подошла и встала рядом. Дверь снова открылась, из ординаторской быстро вышел и побежал в приемный покой Виталий Викторович в белом халате и белых носках.— Давайте подумаем, Игорь Григорьевич, — согласилась Наташа. Несмотря ни на что, ей было жаль старика, дочь которого лежала в реанимации в коме, и шансов на то, что она выживет, почти не было.— Я вот что хочу сказать… — проговорил профессор, — тут все вертится вокруг координат. Мой аспирант, Тигринский, анализировал снимки морского дна, сделанные с помощью гидролокатора. Это сложная и кропотливая работа. Я, честно говоря, надеялся, что он что-нибудь найдет, и он действительно нашел, провозившись два года. Он нашел следы затопленного города на глубине 8 метров возрастом около 4 тысяч лет. Это очень, очень ценная находка.Он замолчал. Наташа не перебивала. Тигринского она знала довольно хорошо, так как тоже была аспиранткой Стручкова.— Но Станислав решил меня кинуть, — голос профессора зазвенел и стал похож на его обычную манеру говорить, — он написал статью о находке и понес ее в «Вестник географических наук».— Почему же кинуть, — отозвалась Наташа. — Он правильно сделал. Город должны изучать археологи, а не браконьеры типа вас.Стручков никак не отреагировал на ее реплику. Похоже, он ее даже не слышал.— Он отнес статью Невской, а ночью в ее кабинет пошла моя дочь, чтобы статью забрать.Теперь Наташа смотрела на профессора очень внимательно и боялась пропустить хоть слово. Сквозняк шевелил ее длинные светлые волосы, тускло блестела мокрая жухлая трава под окном, изредка за белым забором проезжали машины.— Лиля позвонила из кабинета и сказала, что статьи не нашла. Значит, Невская забрала материалы домой.— Или эту статью забрал кто-то другой. До Лили. Не исключен и третий вариант — ваша дочь нашла статью, но решила забрать ее себе. И попытка убить ее является подтверждением, что правильный — как раз последний вариант.— Значит, тот, кто сыпал отраву, знал, что Лиля забрала статью, — Стручков смотрел теперь на Наташу во все глаза.— Да. То есть этому человеку нужно было убрать трех человек: самого Тигринского, определившего координаты города, Алю, которая видела статью и могла их запомнить или записать, и Лилю, которая по вашему поручению забрала статью, но, видимо, решила, что она самая умная, и оставила ее себе. Всего трое. И двое из них, кстати, уже чуть не погибли.— Ко мне сегодня приходила Зульфия, она хочет поступать ко мне в аспирантуру, и рассказала, что Тигринский бесследно пропал. Не исключено, что убийца добрался и до него. Это вполне возможно, — задумчиво покачал головой Стручков, и Наташа заметила, что профессор почти совсем поседел, сгорбился, опустил плечи и стал как будто меньше ростом. — И все-таки одного я не могу понять: при чем тут Полканавт? Почему ее тоже пытались отравить?— Подумайте сами, Игорь Григорьевич. Эмма Никитична работает в комнате рядом с кабинетом Невской. Скорее всего, если не наверняка, она видела что-то или кого-то, что может навести нас на след убийцы. Но раз она молчит, то скорее всего сама не понимает, что она что-то знает.— А как же убийца узнал, что Лиля не отдала мне статью?— Она вам звонила?Стручков скрючился, зашипел, схватился за голову, а потом за грудь, как будто у него резко заболело сердце.— Ах да… Она звонила мне прямо из кабинета! — прошептал он.— Значит, — твердо закончила свою мысль Наташа, — наш убийца в этот момент подслушивал за дверью.По коридору с грохотом провезли каталку, на которой лежало накрытое простыней с головой тело.
Борщ, смотревший в «глазок», увидел, как перекосилось Алино лицо и как она повернулась в сторону лестницы, и тогда он сделал то, на что не решился Тигринский. Борщ ринулся в комнату, схватил простыню, привязал к ней пододеяльник и, роняя по пути стулья и наступив на лапу Казбичу, помчался на балкон. Было темно, но двор заливал жидкий свет горевшего невдалеке фонаря. Барщевский привязал простыню к перилам балкона и, перевалившись, стал спускаться с десятого этажа на балкон девятого.— Только не надо смотреть вниз… Только не смотреть вниз, — бормотал он про себя, чувствуя, как трещит под руками хлопковая ткань. Свежий утренний ветер дул и раскачивал простыню и повисшего на ней Борща, но он упорно двигался вниз.
Аля прижалась спиной к двери. Она ждала. На лестнице что-то шевельнулось.— Выходи на свет! — закричала Аля. Она знала, что из «глазка» вся площадка просматривается как на ладони, и надеялась, что Борщ напряженно вглядывается в темноту вместе с ней. На самом деле у «глазка» стоял дрожащий от ужаса трусливый Стас.— Ал-л-лька, я з-з-здесь… — проблеял он, но недостаточно громко, и Аля его не услышала.«У нее нет ключа, иначе она бы уже была в квартире. И у нее никого нет дома, потому что иначе ее бы уже впустили, — довольно подумала тень, — то есть у „глазка“ совершенно точно никого нет и никто нас не увидит, разве что соседи, но я постараюсь все сделать тихо».Развеселившись от подобных мыслей, тень покрепче сжала в руках геологический молоток с острым, наточенным концом и стремительно, как пантера, бросилась вперед.
Женщина, жившая в квартире на девятом этаже, страшно удивилась, когда к ней с балкона начал стучаться какой-то мужик.— Извините, что побеспокоил, — вежливо обратился молодой человек к даме в длинной ночной рубашке из плотного трикотажа в горошек и с широкой горловиной, украшенной кружевами в три слоя, — можно мне выйти на лестничную площадку?— Можно, — пробормотала хозяйка квартиры, прогоняя сон, — а может, задержитесь?Она кокетливо подмигнула Борщу.— Спасибо за приглашение… Весьма польщен. Я обязательно зайду в следующий раз, — пробормотал Борщ и опрометью кинулся к двери.— Алька, я здесь! — заорал он на площадке во всю мощь своих легких. Тень резко притормозила у самой полоски света и заметалась: так некстати выскочивший из квартиры на девятом этаже Борщ не оставил ей пути к отступлению. Борщ остановился на площадке, так как он плохо видел в потемках и поэтому таращился изо всех сил во тьму, а тень, чьи глаза прекрасно уже приспособились к отсутствию освещения, побежала вниз и растворилась на темной лестнице. Еще пару минут совершенно потерявший ориентировку Саша стоял и хлопал глазами, потом он привык к темноте, перевел дух, тряхнул головой с жестким коротким ежиком, пересек площадку, потом поднялся вверх по лестнице и сел рядом с Алей на коврик. Было холодно, Александр был в одной рубашке, но с него градом лил пот.
— Спасибо тебе, Борщ, — прошептала Аля, прижимаясь к его плечу. — А еще спасибо, что покормил моего кота.— И твоего Тигринского я тоже покормил «Вискасом». Надеюсь, Казбич не обидится, — вяло отозвался Борщ. Все-таки он был не совсем трезв.— Какого Тигринского? Стасика, что ли? — простонала Аля. — Это еще что? Это еще откуда?— Стасик наш, чудо каховское, — весело сказал Борщ, поудобнее устраиваясь на половичке и вытягивая ноги, — четыре дня у тебя дома просидел, оголодал вконец. Потом пришел я с ключом, мы повздорили, и я выбросил ключ в окно, поэтому для того, чтобы помочь тебе, я вынужден был перелезть на балкон девятого этажа.Тут он сфокусировал взгляд на валенках, обнял Алю за плечи и почувствовал, что она дрожит.— Алька, ты посиди тут еще чуть-чуть, я за ключом сбегаю.Девушка из последних сил поднялась, пошатнулась, но затем усилием воли приняла строго вертикальное положение, заправила растрепавшиеся волосы за уши и протерла очки.— Нет, Саша, — сказала она тихо, — за ключом мы пойдем вместе.Они обнялись и, поддерживая друг друга, пошли вниз по лестнице.
Валентина Ивановна проснулась оттого, что у нее заболело сердце. Это было странно, так как, несмотря на преклонный возраст, сердце у Кавериной не болело почти никогда. Прислушиваясь к собственным ощущениям, женщина встала и пошла на кухню. Чернота за окном в половине пятого утра обрела легкую синеву, но до рассвета было еще далеко. Она сделала себе кофе, намазала кусочек бородинского хлеба тонким слоем масла и села на мягкий стульчик, стоящий у низкого прямоугольного стола. Мебель для кухни Валентине Ивановне подарил на шестидесятилетие сын. Квартиру подарил он же на пятидесятипятилетний юбилей. Банку кофе, из которой Каверина насыпала темные гранулы в невесомую фарфоровую чашечку, тоже позавчера подарил старший ребенок Валентины Ивановны. Женщина глотнула горячего ароматного напитка, глядя на свою морщинистую, но очень ухоженную руку с аккуратными розовыми ногтями, на атласную манжету кремовой пижамы и на кобальтовые узоры чашечки кузнецовского фарфора, доставшуюся Кавериной в наследство от деда, расстрелянного в тысяча девятьсот семнадцатом году прошлого века.«Я готова поставить сто рублей на то, что Леопольд Кириллович решит начать ремонт со своего кабинета, — думала она, доедая хлеб. — Но что же это у меня так разболелось сердце? Это не к добру, не случилось ли что с моим мальчиком?»Каверина посмотрела на часы, но решила, что для звонка сыну еще слишком рано.
Они искали ключ почти сорок минут. В конце концов Але стало казаться, что у нее замерзли не только руки и ноги, но и внутренности. Потратив кучу сил на бесплодные поиски в грязи и космах жесткой ноябрьской травы и в колючих кустах, они залезли в машину Борща и включили печку. Оказавшись на мягком теплом сиденье в большой уютной машине, Аля почувствовала, что ее непреодолимо клонит в сон. С огромным трудом она заставила себя снять валенки с калошами, сослужившие ей хорошую службу, с наслаждением вытянула натертые замерзшие ноги, попыталась расстегнуть «молнию» на одолженной сердобольными соседями Борща куртке, но «молнию» заело, поэтому девушка стянула ее через голову и скрючилась на сиденье, пытаясь согреться. От печки шла теплая струя воздуха.— Борщ, я посплю, а? А когда рассветет, мы легко найдем ключи и войдем в квартиру.— А зачем нам в твою квартиру? Поехали в мою, — проговорил Александр весело, поворачивая ключ. Машина завелась, вспыхнули фары, и Борщ стал осторожно выбираться из двора, лавируя между наставленными в беспорядке автомобилями всех моделей и мастей.— А как же мой кот? А как же Тигринский? — заволновалась Аля.— Насчет Стасика не беспокойся. Он как-то выдержал четыре… нет, уже пять дней, потерпит еще немного. Хотел в ванне купаться? Пусть теперь купается до посинения.С балкона на маневры Сашиной машины глядели Казбич и Стас Тигринский.«Ничего, — думал Стас, — все не так страшно. У меня еще осталось пять упаковок „Вискаса“, до завтра я продержусь».Он закрыл балкон, пнул кота, на этот раз беззлобно, и пошел набирать ванну в четырнадцатый раз.
Телефон Борща зазвонил, когда он поднимался по лестнице, неся спящую Алю на руках.«Неужто секретарша так рано пришла на работу? Нет, вряд ли… Может, что-то случилось», — заволновался Борщ, но тут же выбросил это из головы, справедливо решив, что абонент непременно перезвонит.Так оно и было. Он только успел открыть дверь, занести Алю и уложить ее на кровать, как телефон зазвонил снова. Это была мама.— Ты где, сынок? — волновалась она. — У тебя все хорошо? Ты не дома?— Уже дома, — честно ответил Саша. — Были небольшие затруднения, но сейчас все в порядке.— Хорошо… Я уже начала волноваться, — в ее голосе зазвучало искреннее беспокойство.— Не волнуйся, мама. Пока. Отдыхай, у меня все в порядке. Я буду сегодня на работе.Он нажал на отбой. Аля лежала поперек его кровати в той же позе, в которой он ее положил, и внимательно смотрела на него.— Я думал, ты спишь, — проговорил Борщ, садясь рядом с девушкой на кровать.— Уже нет. Мне просто было лень подниматься по лестнице на твой третий этаж, поэтому я прикидывалась спящей, надеясь, что ты меня отнесешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18