Они уже давно вместе с Бенжамином рассчитывались с ней преимущественно наркотиками. Но чтобы позлить и помучить женщину, он развернул торшер, подвинул его к себе и направил прямо в лицо Блэкки яркий желтый свет. Женщина испуганно и недовольно поморщилась и заморгала темными глазами.
Джерри в это мгновение был действительно очень похож на гестаповского офицера, издевающегося над своей жертвой. Его кожаный плащ похрустывал и скрипел. И прическа Джерри тоже была явно скопирована с образцов мужской красоты времен третьего рейха. — Блэкки, — резко выговаривая каждый звук, начал Джерри, — раньше ты была такой красивой и обворожительной женщиной… — Да, — согласная на все шептала женщина. — Ты была такой обворожительной женщиной, что просто пальчики оближешь.
Джерри запустил руку в глубокий карман и вытащил маленький целлофановый пакетик с белым порошком. Он повертел упаковку перед своими глазами. В них появился хищный и одновременно маслянистый блеск.
Блэкки напряглась. Казалось, еще мгновение и она как кошка бросится на мужчину, вернее, даже не на него, а на то, что он держит в руках, на этот маленький шелестящий пакетик. Она следила глазами за движением пальцев Джерри, как следят за движением молоточка психиатра, когда он водит им перед глазами пациента. Казалось, женщину парализовал вид этого белого вещества в целлофановой упаковке. — Ах. Блэкки! Ах, Блэкки! — шептал Джерри, не отдавая наркотик женщине.
Он подносил его ко рту, нюхал, вертел пальцами. Наконец, видимо, ему надоела эта игра в кошки и мышки. Он поцеловал пакет, взглянул на женщину и бросил наркотик на стол.
Блэкки вздрогнула, готовая кинуться как голодная кошка на кусок мяса, но сдержала себя. Видимо, в ней еще оставалась капля женской гордости и достоинства.
Джерри, заскрипев кожаным плащом, поднялся со стула и вразвалочку, лениво двинулся к двери.
Блэкки глядя на этого маленького низкорослого ублюдка прошептала:— Мерзавец ты! Ну и мерзавец!
А Джерри у самой двери остановился, повернулся к женщине и подмигнул ей левым глазом.
Едва за ним закрылась дверь и щелкнул замочек, Блэкки схватила упаковку героина, выдвинула шуфлядку своего письменного стола и буквально вырвала оттуда трясущимися руками резиновый жгут для перетягивания руки.
Когда Бенжамин Хорн отдернул тяжелые шторы полога, он увидел, что девушка спряталась от него под блестящее шелковое одеяло, из-под которого торчали только красивые чуть полноватые ноги в белых чулках. Бенжамин Хорн самодовольно вздохнул:— Вот и хорошо. Вот и правильно ты решила, моя маленькая лисичка. А теперь давай выбирайся из своего укрытия, из своего домика. — Нет! Нет! Уходите! Уходите! Я не готова, — послышался из-под одеяла сдавленный девичий голосок. — Уходите! Уходите! Я вас очень прошу. Я волнуюсь. — Не волнуйся, моя маленькая. Все будет просто очень хорошо.
Бенжамин Хорн снова затянулся сигарой, вновь приподнял край одеяла и выдохнул туда дым. — Что вы делаете? Что вы делаете? Вы меня отравите, и я умру! — Не умрешь, тебе будет просто очень хорошо. Тебе будет сказочно хорошо!
Бенжамин Хорн прищелкнул языком, разглядывая девичьи ноги. — Что такое? — недовольно отозвался Хорн, — что такое, Джерри? — У нас проблемы. — У меня тоже проблема, — уже другим голосом, поигрывая красной атласной лентой, украшавшей маску кошки, ответил Бенжамин. — Что там у вас за проблемы? Вот у меня очень сладкая и приятная проблема, которую я никак не могу разрешить, — Бенжамин Хорн все ближе и ближе на коленях подползал к своей дочери. — Бенжамин, да ты что, с ума сошел! Я же говорю, что у нас очень сложные проблемы, — нервно кричал Джерри колотя кулаками в дверь.
Бенжамин Хори недовольно слез с кровати. — А ты, малышка, молодец, умеешь заинтриговать мужчину. А в нашем деле — это уже почти половина успеха. Может быть, даже больше, — он все так же затягивался сигарой и одергивал полы пиджака как бы пытаясь что-то прикрыть.
Одри, наблюдая за отцом сквозь прорези маски, привстала с кровати. Она прекрасно понимала, почему он одергивает полы своего элегантного отутюженного пиджака. И это ее даже немного забавляло. — Следующий раз мы сыграем эту же игру, но только по моим правилам, — уже остановившись у дверей проговорил Бенжамин Хорн. — Это будет сладкая игра, в которой выиграют все: ты, лисичка, и я — твой хозяин. Так сказать, охотник за дичью.
С его лица так и не сошла приторная липкая улыбка. Он вышел за дверь, щелкнул замок.
Но Одри еще долго не опускала маску, боясь, что отец вновь может вернуться в номер и вновь попытается овладеть своей дочерью. — Ну и мерзавец! Ну и сволочь! — сама себе шептала девушка. — Но зато теперь у меня есть против него очень мощное оружие. Я знаю о нем такое… что не дай бог. Если захочу это рассказать, и расскажу, тогда ему крышка…
И в это же время девушке хотелось плакать. Она почувствовала себя маленьким беспомощным ребенком, ребенком, которого обидел отец. Обидел очень сильно и незаслуженно.
Казалось, что вот-вот слезы брызнут из ее глаз, смывая весь этот вульгарный и пошлый макияж, смывая черную тушь, размазывая румяна, помаду и тени.
Ей было очень противно от ощущения своей униженности и от того, что она знает такую страшную тайну о своем отце.
Специальный агент ФБР Дэйл Купер не знал, что сейчас: утро, вечер или ночь. Он вообще, плохо понимал, на каком свете находится. Но за окном его номера шумел водопад, низвергались тонны пенящейся воды. И это привело Дэйла Купера в сознание. Он понял, что находится в своем номере.
Шторы были задернуты, все так же оставалась открытой входная дверь, все так же горел торшер и светильник на белом ровном потолке. А он все так же лежал на ковре, истекая кровью, с простреленным животом, с поврежденными ребрами.
Дэйлу Куперу не было к кому обратиться за помощью. Но слава богу, что хоть голос к нему вернулся.
Он вспомнил, что на столе рядом с телефоном и стаканом уже холодного молока лежит его неизменный диктофон, который может включаться от звука голоса. Он не знал, кончилась кассета или нет, он не знал, бредил ночью или нет. Но на всякий случай, так как ему больше не к кому было обратиться, он обратился к своему неизменному диктофону. — Даяна, Даяна, — стараясь говорить как можно громче, начал Дэйл Купер. — Мой диктофон лежит на тумбочке. Я надеюсь, что он включится от звука моего голоса и не подведет меня. Ведь он никогда еще не подводил. Дотянуться до него я сейчас не в состоянии. Ты слышишь, Даяна? Но я надеюсь, что он включится. Я лежу на полу в своем номере. В меня стреляли. Даяна, это очень больно. Подо мной очень много крови. Она теплая и липкая. Я ощущаю ее. Я ощущаю, как много потерял крови. К счастью, на мне оказался бронежилет. Ведь мы обязаны надевать его, когда идем на особо опасные дела. А я, как ты знаешь, всегда выполняю инструкции и предписания, хотя часто это мне очень не нравится.
Серый свинцовый свет хмурого утра постепенно заподнял комнату. И уже желтый свет торшера мерк. — Я вспоминаю, Даяна, что приподнял жилет, чтобы избавиться от клеща. Даяна, у меня такое ощущение, что мне на грудь сбросили с огромной высоты три тяжелых шара для боулинга.
Дэйл Купер, распластанный на полу, набрал в легкие воздуха и продолжал:— Даяна, когда в тебя стреляют, это совсем не так страшно, как мне казалось. Самое главное преодолеть страх. Ты меня слышишь, Даяна?
Дэйл Купер слегка шевелил головой. Его пересохшие белые губы шевелились. Глаза были полуоткрыты. Они смотрели в одну точку на белом ровном потолке. — То же самое, Даяна, можно сказать о чем угодно в этой жизни. Пока чего-нибудь не переживешь, не будешь иметь об этом полного и исчерпывающего представления.
И тут Дэйл Купер вспомнил о своем ночном госте. Он медленно, превозмогая ужасную острую боль, попытался приподнять руки. Они неохотно, но послушались. Он оторвал тяжелую как будто свинцовую голову от ковра и посмотрел на пальцы рук. — О, боже! Нет моего кольца.
Он прикоснулся пальцами правой руки к мизинцу левой и ощупал его, как бы не веря в то, что такое возможно. Он не верил своим глазам. К тому же он знал, как нелегко это кольцо снять с пальца. Ведь он сам не снимал его даже в ванной. — Даяна, эта реплика не имела к тебе никакого отношения. В такой момент начинаешь рассуждать о вещах, которые тебе очень дороги. И если быть честным, то я хотел бы с большим уважением, а главное, с большей любовью относиться к людям, — проговорил Дэйл Купер, и его глаза закрылись. — Я бы хотел забраться на большую гору, сесть на прохладную траву под теплые лучи солнца, которые будут светить мне в лицо. А еще я бы хотел раскрыть дело о похищении сына Линборга… А еще хотелось бы стать любовником красивой женщины, к которой испытывал бы искреннюю привязанность… И еще, как само собой разумеющееся, мне бы очень хотелось побывать в Тибете, помочь жителям Тибета сохранить свою страну и чтобы Далай-Лама смог туда вернуться. Мне бы много еще чего очень хотелось…
Дэйл Купер перевел дыхание. Его пальцы поглаживали ворс ковра. — Я думаю, что в Тибете я смог бы приобрести очень интересный опыт, который так бы пригодился в моей жизни.
Когда специальный агент ФБР Дэйл Купер произносил свою длинную тираду утомленным слабеющим голосом, он не слышал, как по коридору быстро и бесшумно двигались шериф Гарри Трумен и два его помощника: Хогг и Брендон.
Он только увидел, как в дверном проеме возникло три черных мужских силуэта с пистолетами в руках. Все три пистолета были нацелены на него. Он из последних сил оторвал голову от пола, глянул на своих друзей и слабеющим, уже угасающим голосом едва слышно прошептал:— А вот и они. Наконец-то.
Его глаза закрылись, свет померк, и он вновь полетел в черную бесконечную бездну.
Диктофон на тумбочке тихо щелкнул и остановился.
Глава 40
Специальный агент ФБР раскрывает секрет своей неуязвимости. — Ошибка секретарши шерифа Люси. — Носки и галстуки. — Для Дэйла Купера нет ничего невозможного. — Человек в улыбающемся мешке — первая загадка великана нашла объяснение. — Шейла Джонсон смотрит не только на экран телевизора, но и в открытую дверь. — Ронни Пуласки могла бы многое рассказать о Лоре, о «Мире плоти», о длинноволосом блондине с крепкими зубами, но… — Мэдлин ищет объяснение своему странному сну. — Кровавый дождь. — Седые волосы и безумство мистера Палмера. — Бормоглот, шарьки, брондошмыг и вновь блондин с крепкими зубами.
Уже через час специальный агент ФБР Дэйл Купер пришел в сознание. Он лежал на операционном столе провинциальной больницы Твин Пикса. Вокруг него стояли шериф Гарри Трумен, доктор Уильям Хайвер, секретарша шерифа Люси. Над ним покачивались хирургические бестеневые лампы. Все трое смотрели на него пытливым взглядом и ждали его слов. Он как бы понял взгляд своих друзей и сразу же начал объяснять, что с ним произошло. — Я почувствовал, что мне щекотно, и понял, что это под мой бронежилет заполз клещ. Я приподнял бронежилет, чтобы избавиться от навязчивого зуда и тут получил три пули в живот…
Люси испуганно вздрогнула и отшатнулась. Казалось, что она сейчас заплачет, и слезы польются прямо на лицо специального агента ФБР.
Доктор счастливо улыбался. На его довольном лице блуждала улыбка профессионала, который хорошо сделал свое дело и вернул пациента к жизни, вырвав его из объятий смерти. — Вот теперь мне все понятно, — сказал доктор Хайвер и длинным пинцетом поднес к глазам Дэйла Купера окровавленную пулю. — Теперь мне все понятно. Вы нашли очень оригинальный способ избавиться от клеща. — Ты разглядел нападавшего? — задал профессиональный вопрос шериф Гарри Трумен. Дэйл Купер напрягся:— Я видел человека перед собой, видел лицо в маске. Все произошло так неожиданно…
Видя, что Дэйлу Куперу тяжело говорить, шериф решил дать ему передышку. — Люси, — приказал он, — расскажи Куперу о последних событиях.
Люси вытащила из сумки толстый блокнот и развернула его. — В Лео Джонсона стреляли. Жака Рено задушили, — принялась перечислять нудным голосом Люси последние события. — Лесопилка Палмеров… Лесопилка Пэккардов, — поправилась Люси, — сгорела. Шейла и Пит надышались дымом. Джози и Кэтрин исчезли, а Надин наглоталась снотворного и сейчас лежит в больнице.
От этого длинного перечня неприятностей и трагедий, которые постигли Твин Пике и его жителей, Дэйлу Куперу сделалось еще хуже. Он пошевелил головой, как бы пытаясь сбросить наваждение:— Сколько времени я был без сознания? — Сейчас семь сорок пять утра, — произнес доктор Уильям Хайвер— Подобных событий у нас не происходило с 59 года, — сказал шериф. — Нужен ордер на обыск в доме Лео Джонсона, — официальным голосом сказал Купер.
Он вспомнил свое ночное видение, вспомнил высоченного ночного гостя так похожего на старика Хилтона н молодости. — В Лео Джонсона стреляли в его гостиной, — сказал шериф. — А обнаружил Лео офицер Брендон, — сказала Люси, на этот раз не заглядывая в свой блокнот.
Шериф бросил на нее недовольный взгляд: дескать, что ты суешься в важные дела.
Дэйл Купер сжал зубы, потянулся, уцепившись за поручни операционного стола, и поднялся.
Доктор бросился поддерживать его:— Вы никуда не пойдете! Вы никуда не пойдете, вам нужно лежать! — Спокойно, доктор, — Дэйл вскинул правую руку с раскрытой ладонью, как будто присягал на Библии. — Доктор, вы что, не знаете, что у человеческого организма есть невероятные возможности восстанавливать свои силы. Была бы только на то его воля.
Шериф и Люси не поняли, чья же нужна воля: то ли бога, то ли того человека, который желает воскреснуть. — Мне надо только пару часов, чтобы размяться, скрипя зубами, Дэйл Купер встал с операционного стола, все еще продолжая за него держаться.
Шериф с изумлением смотрел на этого бравого агента ФБР, которому все нипочем, которого даже пули не берут. Он явно завидовал и восхищался Дэйлом Купером.
Но Дэйл Купер в это время не смотрел на шерифа. Он морщился от резкой боли и ощупывал тугую повязку на своем животе.
Поднявшись с операционного стола, специальный агент ФБР Дэйл Купер два раза присел.
Каждое движение давалось ему с невероятным трудом. Все тело болело. Особенно сильная боль была в области живота и грудной клетки. Не помогла даже анестезия. Обезболивающий укол, сделанный доктором Хайвером, на какое-то время сделал Купера нечувствительным к боли, но уже через несколько минут вязкая ноющая боль вернулась.
Дэйл Купер скрежетал зубами и сделал еще два приседания. Потом он попытался приподнять руки над головой и хлопнуть. Это ему почти удалось. Он слегка улыбнулся, довольный своими успехами. — Осторожно! Осторожно! — приговаривал доктор Хайвер, глядя как этот крепкий молодой человек делал спортивные упражнения. — Осторожнее, у вас могут разойтись швы. — Ничего, доктор, уже не разойдутся. Если я остался живым, то сейчас мне уже ничего не страшно. — Да что вы! Я запрещаю вам делать резкие движения! — Ничего страшного. У вас ведь есть нитки? Значит, можете зашить снова.
Доктор Хайвер недовольно повертел головой и вопросительно посмотрел на шерифа: дескать, Гарри, куда ты смотришь, ведь человек нарушает все мои предписания прямо на твоих глазах, а ты стоишь и улыбаешься.
Но шериф на вопросительный взгляд доктора не ответил. Он продолжал смотреть на Дэйла Купера, который, превозмогая боль, натягивал свежую рубашку, принесенную из номера секретаршей Люси. Крахмальная рубашка похрустывала и Дэйл Купер очень долго возился застегивая дрожащими пальцами пуговицы. — Давайте я вам помогу, агент Купер, — предложила Люси и уже было потянулась к пуговицам. — Не надо, Люси, я должен все делать сам, иначе я не избавлюсь от боли. — Мистер Купер, мистер Купер, но у меня это получится лучше, ведь я же не ранена. — Ну и слава богу, Люси, что ты не ранена.
Наконец, он застегнул все пуговицы рубашки и начал повязывать галстук. Он несколько пренебрежительно посмотрел на галстук, потом на Люси. — Слушай, — сказал Дэйл Купер, — зачем ты взяла этот галстук? Он совершенно не вяжется с костюмом и носками!
Люси с изумлением посмотрела на Дэйла Купера: вот ведь какой мужчина, раненый, почти умирает, а все еще думает, чтобы галстук гармонировал с носками. Такого мужчины в Твин Пиксе она никогда не видела и даже не подозревала, что такой может быть. — Я взяла тот галстук, который лежал сверху. — Ну и зря, надо было выбрать галстук. Ты что, не знала, какие у меня носки?
Люси потупила взор. — Я хотела подобрать галстук похожий на тот, который был на вас. Но он был так залит кровью, что я не смогла определить его цвет. — Ладно, Люси, не обижайся. Просто я немного нервничаю.
Дэйл Купер, наконец, справился с узлом галстука. Он опустил твердый воротник рубахи и несколько раз повернул голову, как бы примериваясь к своей новой одежде и к своему теперешнему состоянию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56