А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Новых случаев болезни по-прежнему не обнаруживалось, и Долф уверился в том, что победа в схватке с Багряной Смертью остается за ним. Он распорядился зарыть могильную яму и забросать ее камнями. Еще целые сутки на вершине погребального холма пылал костер, а затем насыпь увенчал деревянный крест. У могилы собрались тысячи детей, вместе с ними были Николас и все три монаха. Бывший подпасок обратился к ним:— Дети! Господь явил нам свою милость. Он изничтожил Багряную Смерть, которая обрушилась на наше воинство. Он не допустил гибели благочестивых отцов, посланных в помощь мне возглавить наш поход. Возблагодарим же всевышнего, дети. Завтра мы отправляемся в путь и вскоре вступим на горные тропы. Альпийские перевалы выведут нас прямо к морю, и там Господь совершит чудо. Помолимся, дети.Около двух недель провели они на морском берегу, эпидемия затухла. Теперь Долф постарался собрать вместе всех малышей, перенесших скарлатину, и обеспечить им хорошее питание, чтобы скорее восстанавливались силы.На душе у него было неспокойно. Неужели до самого конца этого пути волнения и заботы будут преследовать его?Едва опасность эпидемии миновала, как возникли новые сложности. Николас наотрез отказался расстаться с повозкой, которую Долф приказал сжечь или сбросить в море.— Без нее нам нельзя, — убеждал он Долфа.— Ее нужно уничтожить, — твердил Долф, — повозка заражена — в ней возили больных и умерших. Здоровым это грозит смертью.— Какая глупость! — запальчиво отвечал Николас. — Мне подарил ее архиепископ Кельнский. Ты совершаешь тяжкий грех, называя этот дар смертельно опасным.Ансельм и Йоханнес поддакивали. Долф разозлился.— Что вы понимаете? — вызывающе бросил он. — Повозка заражена болезнью, это просто смерть на колесах. Сжечь ее, и все тут!— Рудолф ван Амстелвеен, ты вечно изображаешь из себя важного господина, — раздраженно сказал Николас. — Кто ты такой, в конце концов? Ты поступаешь нам наперекор, во все суешь свой нос. Кто дал тебе право?..— Никто не давал мне прав, — оборвал его Долф. — Я повторяю: если не сжечь повозку сейчас же, через неделю вы получите еще сотню новых больных. Вы этого хотите?Дон Тадеуш положил руку на плечо Долфа, урезонивая его.— Доверься Богу, мой мальчик. Он поможет нам.— Ничего вы не понимаете! — В бессильном отчаянии Долф топнул ногой. — И не хотите понимать. Для наших детей эта повозка хуже смертоносного яда. Подарок архиепископа превратился в прибежище дьявола. Но если вы так хотите, чтобы все это не кончилось добром, поступайте, как знаете. Только меня потом не вините в своих несчастьях.И в который уже раз он в бешенстве выбежал из палатки.Ночью над повозкой взвился столб пламени. Пожар занялся как-то сам собой. На месте, где стояла повозка, остались лишь дымящиеся обломки, съежившаяся кучка золы да обугленные колеса. Охранники, дежурившие ночью, божились, что ничего подозрительного не заметила.Огонь, по их словам, заполыхал где-то в недрах повозки без всякого постороннего вмешательства.— Вы и впрямь никого не видели поблизости? — подозрительно допытывался Ансельм. — Подтверждаете, что Рудолф ван Амстелвеен не подходил к этому месту? А не приметили ли вы Леонардо, купеческого сына?— Никого не было, — в один голос твердили ребята. — Только дон Тадеуш осенил повозку крестным знамением после вечерней молитвы, вот и все.Фредо резко поднялся.— Вы хотите сказать, что мои бойцы кривят душой? — вызывающе спросил он.Ансельму оставалось лишь согласиться, что пожар был еще одним испытанием, посланным свыше. Суеверный страх закрадывался в душу монаха. Каждый раз, как только он поступал вопреки желаниям Рудолфа, происходило несчастье…Прослышав о пожаре (он и в самом деле ни о чем не догадывался), Долф постарался скрыть свою радость.С этой минуты он смотрел на отца Тадеуша совсем другими глазами.«Этот монах еще более ловок, чем Леонардо, и такой же хитрец, — думал он. — Но как здорово, что они мои друзья!»День за днем колонна тянулась дальше, придерживаясь северного берега моря. Все выше поднималась гористая, неровная местность. Они подошли к отрогам, впоследствии получившим наименование Баварских Альп. Справа выросли неприступные горные кряжи. Ребята двигались все дальше на восток мимо живописных речных долин, мимо тенистых лесов. Эти мрачные края почти не были заселены, слишком уж суровые и холодные стояли здесь зимы. Впрочем, и сейчас, в разгар лета, погода то и дело менялась. Погожие дни уступали черед проливным дождям, за которыми устанавливались промозглые, туманные и сырые ночи. Долф не сводил глаз с величественных хребтов, преграждавших путь на юг. Еще немного — и ребятам придется переходить через эти могучие кряжи. Как уследить за тысячами беспечных детей на многокилометровых горных тропах, которые подвергаются набегам бродяг, разбойников и хищного зверя? Чем кормить детей в этих пустынных местах, где не растет ничего, кроме сосен и мха?Пережитые дотоле невзгоды меркли перед тем, что ожидало их в горных теснинах.Не слушая возражений, он настоял на двухдневном отдыхе перед тем, как вступить в ущелье, ведущее к горному массиву Карвендел. Ансельм яростно воспротивился.— К чему эта новая задержка?— Надо запастись провиантом, — не вдаваясь в объяснения, ответил Долф. — Вы хотите, чтобы дети пришли в Ломбардию здоровыми и невредимыми? Значит, вам не безразлично, если тысячи и тысячи навсегда останутся на этих горных дорогах.Когда Николас, всегда державший сторону Ансельма, привычно забубнил что-то о провидении всевышнего, Долф вышел из себя:— Замолчи, глупец! Что ты видел в жизни, кроме овец да пастбищ? Я знаю эти горы и знаю, что ожидает нас здесь.Он занялся делами. Ему, как обычно, помогал Леонардо и все его друзья. Времени прохлаждаться не было.Тяжелый труд отнимал все силы.Ребята устроили лагерь на обширной поляне, окаймлявшей кристально чистое озеро. Долф отправил туда Петера и других рыбаков с неводами.— Ловите все, что есть в озере! — крикнул он вдогонку. — Выбрасывайте только самую никудышную мелочь, поменьше пальца длиной. От нее все равно проку нет.Лагерь тем временем приобрел вид настоящей коптильни. Черный, как сажа, дым от костров, в которые подбрасывали смолистые поленья, курился низко над головами. Девочки почистили не одну сотню фунтов рыбы, выловленной в озере, и теперь коптили ее, нанизывая на длинные тонкие шесты. Мясо, добытое охотниками, резали на куски, а затем так же сушили и вялили, а из отходов и обрезков варили крепчайший бульон. Три дня подряд ребята кормились одним только жирным, наваристым супом.К вящему недовольству поселян, не гнушались ребята и набегами на крестьянские дворы. На полях вовсю колосился урожай, И дон Тадеуш решил взять на себя посредническую миссию. Прихватив с собой пятьдесят человек из охраны, он обходил крестьянские хутора и господские замки. Молва о несметном детском воинстве, направляющемся в Иерусалим, и о чудесах, сопутствующих маленьким крестоносцам, уже достигла баварских селений, и местные жители уступали путникам часть урожая, движимые скорее суеверным страхом, нежели человеколюбием.В лагере скапливались мешки, наполненные рожью, ячменем, просом. Зерно дробили, перемалывали самым примитивным образом и пекли из него сухие жесткие хлебцы, тысячами откладывая их на дорогу. Запасы провизии быстро пополнялись, и Долф опасался лишь, как бы они не испортились до срока.Между тем в стане юных крестоносцев разыгрывались подлинные маленькие драмы, такие, например, как та, что произошла с Гретой и ее братишкой. Грета, одиннадцатилетняя девочка, болезненная и худая, как щепка, не отпускала ни на шаг от себя трехлетнего карапуза. Наткнувшись на эту парочку во время одной из проверок, которые он учинял в лагере ежедневно, Долф обомлел. Он уже знал, что в поход увязалось множество детей шести и семи лет, но такую кроху видел впервые. Как она оказалась здесь?Малыш и ходить-то еще как следует не мог. Долф разговорился с девочкой, и вот что он узнал.Грета шла с ними из Страсбурга. В этом не было ничего особенного: на всем пути к маленьким крестоносцам присоединялось множество ребят, которых увлекала за собой легенда о Белокаменном Городе. Грета была сиротой. Уже год она скиталась по улицам Страсбурга. Никому не нужная, не имея крыши над головой, она жила подаянием да мелкими кражами, которыми иной раз удавалось прокормить себя и братишку. В один прекрасный день, словно спасительное чудо, у городских ворот появилось шествие детей-крестоносцев. Сжалившись над ними, горожане понесли в лагерь еду, одежду. Измученная, голодная девочка отважилась пробраться в лагерь. Походная жизнь детей показалась ей верхом довольства, и она вместе с братом так и осталась там.Многое в рассказе Греты показалось Долфу знакомым — точно так же бедствовала и Марике.— А твой братик? — вырвалось у него. — Он еще мал для таких переходов.— Да он и не тяжелый вовсе, — робко отозвалась девочка.Так вот оно что! Она тащила малыша на руках от самого Страсбурга. Он почувствовал, как слезы подступают к горлу.Долф поручил девочку заботам Марике, а сам рассказал об этом отцу Тадеушу, который посоветовал ему найти двум сиротам пристанище в какой-нибудь бездетной крестьянской семье.— Пусть им суждена доля крепостных, — сказал он Долфу, — зато они останутся живы.А вот что приключилось с маленьким Тиссом. Как-то Долф приметил зареванного мальчишку, которого тщетно пытались успокоить девочки постарше. Сколько ему? От силы лет семь, у него как раз выпали два передних зуба.Во времена Долфа он был бы вполне благополучным первоклашкой, а тут — крестоносец, испытывающий все тяготы долгого пути наравне со старшими. Тисс рыдал так, что сердце разрывалось. Девочки беспомощно смотрели на Долфа: неужели не поможет?— Что случилось? — спросил Долф, опускаясь на колени рядом с заплаканным малышом.Слов почти нельзя было разобрать из-за судорожных всхлипываний, но кое-что Долф все же понял. Большие мальчишки в шутку напугали его:— Видишь вон те горы? Мы скоро поднимемся туда. В горах живут во-о-от такие медведи, они растерзают тебя на клочки.— Что за мальчишки? — сурово допытывался Долф. — Я накажу их.Малыш затих и взглянул Долфу в лицо. Замурзанная мордашка, взъерошенные волосы, влажные дорожки непросохших слез придавали ему необычайно трогательный вид.— А медведи как же? — напомнил он.Его вопросу нельзя было отказать в железной детской логике. Действительно, наказать злых мальчишек будет справедливо, но как все-таки защитить его, маленького Тисса, от страшных медведей?Долф вздохнул и осекся на полуслове. Дикие звери здесь, к сожалению, реальность, от которой не так-то просто отмахнуться. К тому же он чувствовал, что панический страх Тисса передается и девочкам. Как разрядить обстановку? Он беспомощно огляделся вокруг и заметил Леонардо.— Поди сюда.— В чем дело?Леонардо вопросительно посматривал на кучку детей, как всегда опираясь на свою дубинку.— Беда какая? — спросил он.— Леонардо, дружище, повтори этим ребятам то, что ты сказал в палатке Николаса, помнишь, в тот вечер, когда мы решили выбрать дорогу на Бреннер.— А что я такого сказал?— Про медведей…— Ах, это! — засмеялся Леонардо.Он погладил свою мощную дубинку и, постукивая ею по земле, понизил голос до шепота:— С таким надежным другом мне никакой медведь не страшен.Это произвело сильнейшее впечатление на перепуганных ребят. Они посматривали то на дубинку, то на ее владельца, такого сильного и крепкого. Спокойное лицо, уверенный взгляд… Наконец-то все вздохнули с облегчением.— А уж если медведь и подберется ко мне, — продолжал Леонардо все тем же угрожающе тихим голосом, — я его так тресну дубинкой по башке — бум! — что он сразу отлетит. Готовенький! И роскошная шкура вместе с головой сгодится на плащ, Тисс. В плаще из медвежьей шкуры ты будешь красоваться у стен Белокаменного Города, словно настоящий король.Маленький Тисс просиял сквозь слезы и замахал короткими ручонками, раскачиваясь из стороны в сторону:— У-у-у, вот идет страшный медведь! Мы убьем тебя, противный зверь!— Именно так мы и поступим, — подтвердил Леонардо.Тисс засеменил в сторону с криком:— У-у-у, я медведь, огромный страшный медведь! Я вас всех съем!В мечтах он уже бился с сарацинами Сарацины — название арабов в средневековой Европе.

, закутанный в королевскую мантию из медвежьей шкуры.Франк вместе со своей сотней кожевников работал не покладая рук, с таким рвением, какого никогда прежде не проявлял в мастерской своего отца. Хлебный нож из нержавеющей стали, случайно захваченный Долфом, оказался незаменимым инструментом для разделки кож.Теперь у рыбаков, по многу часов проводивших в воде, были коротенькие сапожки из оленьей кожи, по которым сразу можно было отличить ребят из команды Петера, обстоятельство, которым они очень гордились. А тем временем изготовленные на фабрике двадцатого века ботинки Долфа с прочными подошвами из искусственной кожи понемногу снашивались. Пожалуй, и ему придется привыкать к башмакам из заячьих шкурок. Шерсть, которую настригли с овец, превратилась в пряжу, и ее хватило ровно на тридцать теплых пушистых накидок. Одна из таких накидок досталась Марике.Накануне решающего перехода через горный массив Долф совершил неосторожность, которая вновь навлекла на него злобу Днсельма и Николаса. Он предложил заколоть волов.— Конечно, это великолепные животные, но горный переход им не по силам, — убеждал он Николаса. — Мясо успеем прокоптить еще сегодня, в дороге оно пригодится нам.— Ах, волы?! — взвизгнул Николас. — Так тебе мои волы понадобились?Ансельм злобно прошипел:— Не имеешь права посягать на дары архиепископа Кельнского, Рудолф.— Ничего подобного, — миролюбиво продолжал Долф, — я лишь предлагаю вам выход. Мне известно, что волы принадлежат Николасу, но он должен понять, что волы не горные козы и в походе от них больше осложнений, чем пользы.Многие ребята приметили очередную ссору между своими главарями и Долфом. Те, что были поближе, побросали свои дела и с любопытством стягивались в кружок.Долф показал на вход в расселину примерно в километре от стоянки, на исполинские кряжи, мрачно нависающие над лагерем.— Как ты собираешься загнать волов на эту высоту, Николас? — спросил он.Николас метнул на мальчика взгляд, полный ненависти.— Рудолф ван Амстелвеен, ты постоянно мешаешь мне, вечно споришь со мной. По какому праву? Кто из нас предводительствует, ты или я? Ты твердишь, что хочешь помочь детям поскорее добраться до Иерусалима. Но единственное, чем ты занят на самом деле, так это тем, что мешаешь нам бесчисленными задержками в пути. Да еще тем, что сеешь между нами рознь.— Доподлинно так, — вмешался Ансельм. — Ты чужеземец, свалился к нам как снег на голову и тут же начал командовать. Возвращайся туда, откуда ты пришел. Мы не нуждаемся в твоих советах.Долф огляделся по сторонам. Добрая сотня ребят сомкнулась вокруг них молчаливой стеной. Что они понимают в этой перепалке? Чью сторону они примут?Он распрямился, памятуя, что его рост производит внушительное впечатление. На нем были только джинсы, порядком износившиеся. Солнце опалило его кожу, тяжелый физический труд развил мускулы. Гладкое мальчишеское лицо приобрело выражение суровой сдержанности.Вообще-то Долф не представлял себе, как он сейчас выглядит (он походил на закаленного спортсмена), и больше всего боялся, что его можно принять за нищего оборванца, что он проигрывает в сравнении с Николасом, закутанным в белоснежный хитон, и Ансельмом в его строгом облачении.— Знаю, что я вам больше не нужен, — с достоинством отчеканил Долф. — А что вы сами сделали, чтобы завтра благополучно перевести ребят через горы? Позаботились о провизии, об их одежде, обуви, об оружии, о том, чтобы защитить их от диких зверей? Ничего вы не сделали. Только на молитвы вас и хватает. А хоть немного позаботиться о завтрашнем дне, подумать об опасностях, которые подстерегают детей в дороге, — нет, это не для вас. Этим занимался я.Кольцо слушателей все плотнее охватывало спорящих. Вновь подошедших вполголоса посвящали в суть дела. Лишь немногие испуганно сторонились, большинство ребят придвигались ближе, чтобы не пропустить ни слова. Среди них преобладали девочки и малыши: в это время дня рыбаки сидели на озере, а охотники прочесывали лесные заросли. Франк вместе со своим отрядом тоже ушел на озеро — отмывать и чистить шкуры. Охранники рассыпались по долине в поисках хвороста. В лагере оставались лишь совсем несмышленыши да те, кто готовил еду. Они-то и собирались сейчас.— Ты никогда не был нужен нашим детям, Рудолф ван Амстелвеен, — надменно произнес Николас. — Господь заботится о нас, посылая нам хлеб насущный и силы пройти через все испытания.Лица ребят приняли благочестивое выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36