Лодка была уже недалеко, когда сзади я услышал сопение медведя. Я обернулся. На тропе стоял Черепок. Стоял на задних лапах, добродушно поводил носом и смешно покачивал головой.
Конечно, он снова выпрашивал у меня лакомство. Но у меня больше ничего не было. Я развел руками, сочувственно покачал головой и назвал его вслух глупым мишкой.
Черепок впервые услышал мой голос и совсем не испугался. Я помахал ему на прощание рукой, и мы добро расстались до следующего утра, как будто сегодня не было между нами никакой ссоры.
* * *
С тех пор Черепок каждый день провожал меня до самой лодки. По тропе он шагал всегда сзади и строго следил, чтобы мы не шли слишком близко. Когда я вдруг останавливался и оборачивался к нему, Черепок тут же замирал на месте. Если я делал шаг в его сторону, он отступал тоже на один шаг.
Наши расставания у лодки первое время проходили немного грустно. Черепок строил печальные рожицы, и мне казалось, что ему очень не хочется со мной расставаться. Потом мой друг придумал при расставании сердито ворчать. Когда мне казалось, что медведь начинает ворчать слишком недовольно, я поворачивал лодку обратно и строго объяснял ему, как надо себя вести.
Чуть позже Черепок научился и встречать меня на берегу. И теперь, причаливая лодку, я всегда видел довольную морду своего друга.
Да, мой четвероногий друг умел по-настоящему улыбаться, но улыбался он только носом и глазами. Он морщил нос, чуть прищуривал глаза и казался тогда очень веселым.
Однажды я задержался и приплыл позже. Медведь нетерпеливо расхаживал по берегу, ломал кусты, выворачивал с корнями сухие елки, глухо рычал и немного успокоился только тогда, когда увидел мою лодку.
Я затащил лодку на берег, взял из лодки рюкзак, шагнул к Черепку, но он не сдвинулся с места.
Я постарался жестами и словами объяснить Медведю, что очень недоволен его упрямством. Но Черепок несговорчиво помотал головой, фыркнул и отшвырнул далеко в сторону подвернувшуюся ему под лапу сухую валежину.
Медведь был рассержен и не желал мириться. Я оттолкнул лодку от берега, кинул в нос лодки рюкзак, взял весло и поплыл обратно.
И Черепок тут же стих. Но я уплывал: я решил, наконец, наказать своего друга за упрямство и озорство. Я уплывал все дальше и дальше. И тут сзади, на берегу, раздался настоящий плач...
В прошлом году на берегу точно такого же таежного озера убили медведицу и медвежонка. Другому медвежонку удалось убежать. И на следующий день я слышал, как плакал оставшийся в живых медвежонок-сирота.
В лесу, в диком безлюдном лесу, услышал я плач человека... Я тут же пошел на помощь и увидел следы маленького медвежонка. Медвежонок не вышел ко мне, не показался. Он ходил по кустам можжевельника, по зарослям елочек, ходил там, где только вчера бродила его мать, и плакал.
Сначала медвежонок просто голосил, повторяя подряд один и тот же тоскливый крик. Потом крик остановился и сразу перешел в долгий и безнадежный призыв - лесной сирота звал свою погибшую мать...
И сейчас, на своем озере, я не только услышал, но и увидел, как убивается в горе медведь.
Что-то причитая, Черепок опустил голову к самой земле и прикрыл ее лапой. Он был уже совсем взрослым медведем, в его голосе нет-нет да и проскальзывали басовые ноты, но он все-таки плакал, как плакал маленький медвежонок-сирота.
Я быстро повернул к берегу лодку, быстро заработал веслом. Медведь видел, что я плыву обратно, но остановить свое горе долго не мог.
Потом Черепок, посапывая и пошмыгивая носом, понуро поплелся впереди меня к поляне. Я шел следом, и мне было очень стыдно и неловко.
Я окликнул своего реву. Он, насупившись, подошел ко мне, сел и, глядя куда-то в сторону, послушно ждал, когда я развяжу рюкзак и положу прямо на тропу все, что принес ему сегодня.
С тех пор пенек на поляне редко дожидался нас. Мы встречались на берегу. Медведь завтракал, я разговаривал с ним. Потом мы расходились: он в лес, а я на озеро.
Когда я почему-либо не плыл сразу домой и отправлялся сначала побродить по тайге, Черепок нередко сопровождал меня, плелся следом. Но мои походы ему почти всегда быстро надоедали, он отставал и занимался какими-то своими медвежьими делами.
Когда я навещал медведя в неположенный для встречи срок, то усаживался на краю поляны и громко и протяжно звал:
- Мишка-а-а, где ты-ы-ы?
И если Черепок был неподалеку и не очень занят, то обязательно приходил ко мне, завтракал и провожал меня до лодки.
Уплыв далеко от берега, я оборачивался и видел своего Черепка. Он все еще стоял на том самом месте, где мы расстались, и смотрел мне вслед, будто очень хотел запомнить всю мою дорогу, точно узнать, куда это я каждый раз скрываюсь, чтобы как-нибудь потом пожаловать ко мне в гости.
* * *
Несколько дней подряд лил густой дождь. От дождя набухла моя долбленая осиновая лодка и промокла крыша в моей рыбацкой избушке. Я сидел все эти дни дома, топил печку, чинил сети, порванные щуками, и на это время забыл о Черепке.
Когда дождь окончился, у меня появились новые заботы. Надо было до нового дождя заготовить сухие дрова, и я пошел в лес, где приметил раньше сухие елки.
С дровами я управился нескоро, а когда вернулся домой, то возле избушки увидел Черепка.
Дверь в избушку я всегда плотно закрывал, когда уходил в лес или уплывал на озеро, а потому не боялся, что Черепок заберется в мой лесной домик и учинит там разгром. Я притаился за осиной и стал наблюдать, что же делает здесь мой гость...
Ничего интересного возле избушки для медведя не было. И он просто сидел на лужайке под моим окном и чего-то ждал, опустив голову, - так обычно ждет хозяина у порога дома верный пес.
Я вышел из-за осины на тропу и громко позвал Черепка. Он будто сразу проснулся, вздрогнул, приподнялся, фыркнул и, переваливаясь с лапы на лапу, поспешил ко мне.
- Глупый, дурной ты мой Черепок! - Я ласково разговаривал с медведем, спускаясь к избушке. Как всегда, Черепок уступил мне дорогу и семенил сзади. - Сейчас я угощу тебя, обязательно угощу всем, что есть у меня дома...
У дверей избушки Черепок остановился и отошел чуть в сторону. Все-таки он был очень деликатным медведем. Он терпеливо дождался, когда я выйду из избушки и вынесу ему лакомства.
Он так же не спеша подошел к обеденному столу, который я устроил ему тут же около избушки на широкой доске, так же аккуратно все подобрал, облизнулся, попросил у меня еще, затем съел и пшенную кашу, и оладьи. Потом напился воды прямо у моей лодки, почмокал, последний раз облизнулся и направился в лес.
Теперь уже я провожал своего друга. Я стоял внизу, у начала тропки, смотрел ему вслед и думал: "Оглянется или не оглянется он? Попрощается ли со мной, скажет ли мне на своем медвежьем языке до свидания?"
И Черепок оглянулся и, как мне показалось, посмотрел на меня очень приветливо.
* * *
Вечером, засветив в избушке лампу, я долго рассуждал сам с собой:
"Что привело ко мне Черепка? Неужели только рыба, каша, сухари, которые он привык получать, заставили медведя обойти по берегу большое озеро и отыскать мою избушку?
А может быть, Черепок уже настолько привык ко мне, что не может не повидаться со мной? Ведь я тоже очень часто вспоминаю его, часто ищу своего друга, чтобы просто посмотреть на него.
А что будет, когда я уйду из тайги, оставлю озеро и в моей избушке поселится другой рыбак? Будет ли этот рыбак так же дружить с Черепком? А если моего Черепка подведет доверчивость и он радушно встретит в лесу не рыбаков, а охотников?"
Наверное, я был очень виноват перед Черепком, научив его не бояться людей. Если бы он жил в заповеднике, где медведей охраняют...
Как же быть? Может, мне взять да напугать медведя выстрелом из ружья - и тогда он узнает, что людей надо бояться?
Нет, я не мог пугать своего друга из ружья, не мог сам оборвать нашу дружбу, а потому очень ждал, когда ко мне в гости придут рыбаки. Тогда я попрошу их взять мое ружье и несколько раз выстрелить кверху.
* * *
И скоро ко мне действительно пожаловали гости.
Рыбаки пришли рано утром, и Черепок еще не показывался около избушки. Я все рассказал своим гостям о медведе и попросил их помочь мне.
Мои гости, конечно, тут же согласились несколько раз выстрелить вверх из чужого ружья, когда появится медведь. Но тут же загадочно улыбнулись и предупредили меня, что медведь к избушке не подойдет, пока здесь будут чужие люди.
Весь день я с беспокойством ждал Черепка. Рыбаки уплыли на озеро. Казалось, ничто не мешало медведю прийти ко мне в гости, но его не было.
Не пришел он и на следующий день. Тогда я сам отправился на поляну и позвал Черепка...
Черепок, правда, не очень скоро, но все-таки явился. И мне показалось, что он чем-то встревожен. Он не так спокойно, как раньше, вышел на поляну и все время озирался и прислушивался. Потом быстро подобрал с пенька завтрак и даже не проводил меня до лодки.
А вечером, попивая крепкий чай, рыбаки открыли мне свою тайну...
Еще по дороге ко мне перед самой поляной они чуть было не столкнулись нос к носу с медведем. Конечно, это был Черепок. Он увидел чужих людей, быстро развернулся и скрылся в лесу.
Я очень радовался в этот вечер: нет, мой Черепок был не только добродушным и покладистым соседом - он был таким же осторожным и недоверчивым, каким положено быть настоящему таежному зверю.
И все время, пока рыбаки гостили у меня, медведь ни разу не показался около избушки.
Потом мы снова встречались с ним, снова подолгу разговаривали и так же мирно прощались до следующей встречи...
* * *
Но однажды я нигде не отыскал своего Черепка. Он не пришел, как обычно, ко мне в гости, не встретил меня в положенный час около старой седой елки, где я оставлял свою лодку, не дождался я его и на поляне. Завтрак, который я ему оставил, растащили птицы. Я обошел все вокруг, но нигде не встретил его свежих следов.
Где он? Кто вмешался в нашу дружбу?
Укладываться в берлогу медведям было еще рано - еще только-только началась осень, а медведи обычно ложатся в берлогу перед самой зимой.
Потом я все-таки отыскал его следы, долго шел по этим следам и, наконец, понял, что нашу дружбу с Черепком остановила на время старая привычка медведей уходить осенью из леса на поля, где поспевает овес. Овес медведи очень любят.
Оттуда, где поспевал овес, приходили ко мне неутешительные известия: там убили медведя... Неужели это Черепок? Неужели дружба с человеком все-таки подвела его?
Нет, мой Черепок был живым и здоровым. Поздней осенью я снова пришел на свою любимую поляну и с радостью разыскал там следы своего старого друга. Черепок после долгого похода "на овсы" вернулся домой. Он обошел всю поляну, подошел к знакомому пеньку, побывал и у старой седой елки, где я всегда оставлял свою лодку.
Заглянул Черепок и к моей избушке. Меня в это время не было в тайге, избушка стояла пустая, и о моем верном друге мне рассказали только следы под самыми окнами лесного домика...
Потом Черепок снова заглянул к поляне, а оттуда ушел далеко-далеко, в глухой еловый лес, подыскивать место для своей берлоги.
М И Р Н Ы Й Д О Г О В О Р
Повесть
Чугунок и волчата
Целую неделю я жил в избушке на озере и ловил рыбу. Но вот подошли у меня к концу сухари и сахар, и других продуктов тоже почти не осталось, и я собрался домой.
До дома было не так далеко. Сначала надо было идти по узенькой лесной тропке, потом выйти на дорогу, по дороге подняться на бугор, и сразу за бугром внизу у воды и стояла наша деревушка.
Деревушка тоже стояла на берегу озера. Было в ней всего восемнадцать домов, но все дома были очень красивые. Когда приходил тихий теплый вечер и дома, бани, амбары задумчиво засматривались в озеро, будто любовались сами собой, мне всегда казалось, что наша деревушка не простая, а сказочная, волшебная и что живут здесь добрые сказочники и волшебники.
А жили в нашей деревушке самые обыкновенные люди. Хоть и знали они много разных лесных сказок, но никогда не были волшебниками. Они были пастухами, рыбаками, охотниками и подолгу жили в тайге в маленьких таежных избушках, а потому около каждого дома всегда крутились собаки, ведь в тайгу без собаки не пойдешь, в тайге собака первый друг и помощник.
И у меня тоже была своя собственная собака. Звали ее Бураном. Правда, Буран еще не был настоящей собакой - ему недавно исполнилось всего шесть месяцев, и он пока назывался только щенком. И как всякий щенок, Буран очень любил играть и заводить разные знакомства.
Когда мы с Бураном уходили надолго в лес, он, наверное, всегда очень переживал - ведь в деревне оставались его лучшие друзья: Дозор, Шарик, Моряк.
Это были взрослые собаки, и они давно позабыли всякие щенячьи игры. Но так уж положено у собак: если к тебе подходит щенок и предлагает поиграть, то ты, хоть ты давно взрослый пес, обязан поиграть с малышом. Вот почему ни Дозор, ни Шарик, ни Моряк никогда не огрызались на моего Бурана и всегда терпеливо сносили все его шалости.
Вот и теперь, возвращаясь из леса, мой Буран, наверное, думает об одном: как бы поскорее разыскать своих друзей и устроить с ними возню ведь целую неделю Буран не видел других собак и, конечно, очень соскучился.
Следом за своим щенком я спустился с бугра и подошел к изгороди, которой была огорожена вся наша деревушка. Деревушка огораживалась изгородью, чтобы туда не попало стадо и не потоптало огороды. Я отвел в сторону ворота, что прикрывали вход в деревню, прошел в ворота и только-только собирался закрыть их обратно, как заметил, что сегодня в деревушке что-то не так, как обычно.
Дело было к вечеру. Обычно в этот час возвращаются домой и пастухи, и охотники, и рыбаки. Но как мне показалось, в крайних домах никого не было. Посреди пустой улицы стоял лишь мой Буран и недоуменно поглядывал на меня. Как же так? Он заглянул во двор к Дозору, а Дозора не оказалось на месте... Ну, ладно - это бывает: собака может куда-нибудь уйти. Но почему не оказалось дома и Шарика, и Моряка?..
Мы шли дальше по опустевшей деревушке, и нас не встретила даже Лапка, ласковая, добродушная собачка, которая обычно всегда встречала и Бурана, и меня, ластилась ко мне и ждала, чтобы я ее погладил... Что же случилось? Куда делись люди и собаки?
И только в самом конце деревушки увидел я и собак, и людей - все они собрались около дома, в котором жил охотник Чугунок.
Уж за что назвали Чугунка Чугунком, я так и не разобрался до сих пор. Говорили, что Чугунком дразнили за какой-то промах еще самого старшего Чугунка - деда. Дразнилка сразу прижилась, и пошло с тех пор по деревне звать всех Чугунков Чугунками.
Тот Чугунок-охотник, возле дома которого собрались вдруг и люди, и собаки, ничем особенным от остальных жителей деревни не отличался. Охотник он был хороший, добывал много пушнины, но никому и никогда не выкладывал свои охотничьи тайны. А еще был Чугунок не только скрытным, но и немного жадным. И однажды эта жадность подвела Чугунка так, что он чуть было не утонул.
Дело было поздней осенью, когда вода в озерах совсем остывает. Попади в такую ледяную воду - и не добраться тебе до берега: тут же замерзнешь. Вот в это время и ловил Чугунок рыбу на лесном озере. И попалось ему рыбы очень много. Остановиться бы, отвезти на берег часть улова, а потом снова вернуться к сетям. Но нет - жадность взяла свое, и Чугунок, нагрузив лодку рыбой до самых бортов, все продолжал и продолжал вынимать из сетей новую добычу.
Лодки в наших местах делают небольшие, долбленые - получаются такие ловкие лодочки-челночки. Хорошо плавать в таком челночке одному без большого груза, а с лишним грузом и тяжело, и опасно.
И стал тут жадный Чугунок тонуть вместе с лодкой и рыбой. Догадаться бы глупому человеку хоть здесь, взять бы да выкинуть за борт часть рыбы. Так нет... Словом, оказался рыбак в ледяной воде. И погибать бы ему в ту пору, если бы случайно неподалеку не оказались люди. Услышали они крики о помощи и вытащили из воды окоченевшего Чугунка...
Что же на этот раз сотворил наш Чугунок? Почему около его дома собралась вся деревня?
Я поздоровался со всеми и вошел в дом. За столом в новой нарядной рубахе сидел сам Чугунок и с наслаждением пил из блюдца чай. На столе стоял большой самовар, рядом с самоваром стояли чистые чашки и стаканы, но больше никто, кроме самого хозяина, не садился за стол - все остальные стояли поодаль и молчали. А Чугунок сиял, будто только что одержал очень важную победу...
- Что случилось, Григорий Петрович, - спросил я, - почему гостей за стол не зовешь?
- Сами не садятся, - ответил Чугунок, - сердятся на меня. Велят волчат обратно в лес снести. Говорят, мол, если не отнесу, то волки за волчат мстить станут... А я не соглашаюсь.
Мне все сразу стало ясно. Выходит, Чугунок отыскал в лесу волчье логово, вытащил оттуда маленьких волчат и принес их в деревню. Мне очень хотелось посмотреть на этих маленьких зверьков, и я подошел к столу и попросил Чугунка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22