Женщина оттолкнула его, едва их соитие закончилось.
– Мы не должны были этого делать. Ни к чему хорошему это не приведет.
Грас положил ладонь на ее левую грудь. Ее сердце все еще бешено колотилось. Он сжал между большим и указательным пальцами сосок, и сердце забилось сильнее. Алса тем не менее вывернулась из его объятий.
– Мы не должны, – повторила она. – Стоило ради этого проделать такой путь.
– Значит, мы должны постараться извлечь из происшедшего максимальную пользу, – просто сказал Грас.
– Какую пользу? – удивилась колдунья. – Я изменила мужу. Вы изменили жене. Не вижу никакой пользы.
– То, чем мы занимались, было приятно нам обоим, по крайней мере пока я был в тебе, и ты не можешь отрицать этого.
– Тогда ни о чем не думала, как и вы. – Она говорила правду, но не менее правдивы были и слова Граса. – Да, вы доставили мне удовольствие.
– Надеюсь, – сказал Грас. – Мне тоже было очень приятно с тобой. Насколько приятно, скажу потом, когда снова начну видеть.
Она хихикнула, но не очень весело.
– Знаете, ваша рука может тоже доставить удовольствие, и ей не придется говорить всякую чепуху.
У Граса покраснели уши, ему не доводилось слышать, чтобы женщина говорила подобные непристойности. Алса села на край кровати и стала одеваться. Грас едва не попросил ее остановиться. Но он боялся, что излишняя настойчивость может вызвать неудовольствие колдуньи. Кроме того, король не был уверен в своих силах.
– Ты очень много значишь для меня.
Судя по всему, женщина крайне серьезно восприняла его слова.
– Вы тоже очень много значите для меня, ваше величество. Я ни за что не согласилась бы лечь с вами в постель, если бы это было не так, сколько бы вина ни выпила. А если у меня будет ребенок от вас? Вы тоже сделаете его архипастырем?
– Я думал, ты знаешь... когда можешь зачать, – пробормотал Грас. О возможности появления ребенка он как-то не подумал.
– Я узнаю, что зачала, когда придет время, как обычная женщина. А пока... пока спокойной ночи, ваше величество. Я вела себя глупо. Мы оба вели себя глупо. И нам не следует больше так поступать.
Она вышла из спальни, прежде чем он успел возразить, хотя, вероятно, жалеть об этом не стоило.
25
КОРОЛЕВСКОЙ КАЗНОЙ распоряжался некто Петросус. Грас назначил его после того, как бывший казначей – седобородый старец Фладеко – ушел в монастырь. Все говорили, что отставка была добровольной. Король не требовал от него таких действий, даже не высказывал пожелания.
Петросус, длинноносый мужчина, постоянно близоруко щуривший глаза, раздражал Ланиуса. Он не мог себе представить, как такой человек мог хоть кому-нибудь понравиться, включая жену Петросуса. Впрочем, это не значило, что казначей плохо справлялся со своими обязанностями. Однако в данный момент он старался как можно быстрее свести Ланиуса с ума.
– Прошу прощения, ваше величество, но я ничем не могу вам помочь.
Даже его голос был раздражающе скрипучим.
– Что значит – ничем не можешь помочь? Моей семье нужны деньги. Деньгами распоряжаешься ты. Я знаю, что в казне есть деньги – только что были собраны налоги. Поэтому прошу по-хорошему, иначе мне придется отпустить некоторых слуг.
– Прошу прощения, ваше величество, – повторил Петросус совсем не извиняющимся тоном. – На эти цели деньги не предусмотрены.
– Я – король Аворниса или нет? Я должен получить деньги, если они мне нужны, или нет?
Петросус почесал кончик длинного носа испачканными чернилами пальцами.
– Ваше величество, дело обстоит так. Вы король Аворниса, но единственный ли? Кстати, если вы задаете такой вопрос, то я вынужден сказать, что нет.
Ланиус отлично понимал, что означали его слова. Нечто подобное он слышал не один год. Приказы отдавал только Грас. Ланиус это понимал, нравилась ему такая ситуация или нет. Тем не менее...
– Мне нужны деньги для моей семьи! – Он действительно стал повторяться, как и казначей.
– Вы мне уже говорили об этом, ваше величество. А я говорю, что средств, помимо предусмотренных, нет.
– Ты утверждаешь, что дочь короля Граса не может получить то, в чем нуждается? – зловеще спокойным голосом поинтересовался Ланиус. – Говоришь, я не могу оплачивать слуг, которые ей необходимы?
Казалось, Петросус совсем не чувствовал опасности.
– Средства не предусмотрены. Все просто, ваше величество.
С таким же результатом он мог сказать: «Все просто, идиот».
– А если я напишу королю Грасу и сообщу, как ты мешал мне? По-твоему, что он на это скажет?
– Нечто вроде: «Поздравляю, Петросус. Все правильно. Ты не должен тратить ни одной монеты без моего решения», – весело ответил казначей. – Пишите, если вам это надо.
Ланиус не ожидал и не хотел услышать такой ответ. Он уставился на Петросуса, тот, прищурившись, также смотрел на него.
– Ты имеешь в виду, что король Грас не хочет, чтобы я получил деньги, которые мне необходимы? – спросил после долгой паузы Ланиус.
– Не спрашивайте меня о том, чего он хочет. Что касается меня, то я не трачу деньги без распоряжений. Это моя обязанность, ваше величество.
– Чьих распоряжений? – спросил Ланиус.
– Короля Граса, конечно, – ответил Петросус.
«От солнца, конечно» – если бы его спросили, откуда берется свет.
Он невозмутимым тоном продолжил:
– И мне известно, на что король Грас хочет истратить деньги.
Король Ланиус нечасто выходил из себя, но этот случай был исключением.
– Идиот! Ленивый, жалкий, никчемный ублюдок!
– От такого же слышу.
Это было самым убедительным доказательством беспомощности Ланиуса. Но тот разочаровал казначея, сильным ударом значительно притупив длинный нос. Петросус покинул королевские покои, заливая пол кровью.
Покончив с этим, Ланиус написал письмо Грасу, сообщив о тупости и нахальстве Петросуса. Странно, что от его пера не воспламенился пергамент. Письмо он отослал на юг с гонцом.
Через некоторое время пришел ответ.
«Петросус, насколько я знаю, отлично справляется со своими обязанностями, – писал Грас. – У меня нет к нему претензий. Уверен, ты отлично с ним поладишь».
– Клянусь богами, – пробормотал Ланиус – Он действительно не хочет, чтобы мне выдали деньги, которые так необходимы.
До этого момента у него еще оставались сомнения. Он был почти уверен, что Грасу ничего не известно о проделках Петросуса. Однако его тесть рассуждал верно: король-соперник без денег представлял меньшую опасность, чем король-соперник с деньгами. Куда очевидней!
– Я сам заработаю деньги, – объявил Ланиус.
Он был полон решимости, хотя не имел ни малейшего представления о том, как это делается. Данное обстоятельство его ничуть не беспокоило.
А короля Граса ничуть не беспокоило раздражение Ланиуса. У него были более важные дела. Он представлял себе Йозгат каждый раз, когда смотрел на противоположный берег Стуры. Он так хотел завладеть Скипетром милосердия, что не мог думать ни о чем другом.
– Как вы надеетесь его получить, ваше величество? – спросила как-то вечером Алса. – Каждая попытка Аворниса заканчивалась поражением. Почему сейчас должно случиться иначе?
– Не знаю, – ответил Грас. – Действительно не знаю. Но я должен что-то предпринять, причем скоро.
– Сколько солдат Аворниса стало рабами? – спросила колдунья.
– Много. Но на той стороне границы много других рабов. Если бы мы смогли исцелить их...
– Это было бы чудом, – закончила за него Алса. – Вы знаете это ничуть не хуже меня. Мы не можем исцелить даже тех, кто перебежал к нам через реку. Ну, может быть, мы можем исцелить некоторых из них, но насколько надежно это исцеление? Не слишком, если хотите знать мое мнение.
– Нам нужно что-то придумать. Если мы собираемся вернуть себе земли к югу от Стуры, то должны уметь превращать рабов в нормальных крестьян.
Волшебница кивнула.
– Согласна, нам это понадобится. Но сможем ли мы, вот в чем вопрос.
– У нас достаточно рабов, на которых ты сможешь отточить свое мастерство.
– Мне было интересно, предложите ли вы именно это. Для человека, заявляющего, что я ему небезразлична...
– Ты мне не просто небезразлична, – перебил ее Грас. – Если ты не догадываешься, что...
На этот раз она перебила его:
– Для человека, заявляющего, что я ему не безразлична, вы слишком часто пытаетесь отправить меня на верную смерть.
– Я хочу получить возможность сразиться с Низвергнутым. – Грас сдвинул брови. – Я хочу вернуть земли, украденные у нас ментеше.
– Если вы попытаетесь сделать это, рассчитывая только на свою силу, то проиграете, – прямо сказала Алса. – У вас – сила человека. У него – сила низвергнутого бога. Вы проиграете, если он применит ее. Больше говорить не о чем.
Она говорила об этом с такой уверенностью, словно речь шла о завтрашнем восходе солнца.
– Значит, любая надежда на возвращение наших земель – не более чем глупая мечта?
– Этого я не говорила. – Колдунья покачала головой. – Но если вы попытаетесь выступить против него, надо, чтобы он не использовал всю свою силу.
– Что для этого нужно сделать?
– Не знаю, ваше величество. Эту загадку Аворнис пытается отгадать с тех пор, как Низвергнутого прогнали с небес.
– Я думаю, Низвергнутый пытался понять, насколько мы сильны и умны. В противном случае, зачем он заставил всех этих рабов пересекать реку и убегать в Аворнис? – Грас не стал дожидаться ответа и продолжил: – Возможно, нам удастся наказать его за это. Не будет ли идеально с позиций справедливости, если нам удастся использовать рабов, чтобы узнать, как освободить людей из рабства?
– Да, конечно. Но я не знаю, удастся ли. – Алса пристально посмотрела на него. – Или вы просто пытаетесь найти оправдания, чтобы я осталась на юге, а не вернулась в Аворнис?
– Ты знаешь все мои оправдания, и, надеюсь, некоторые из них тебе понятны. – Несмотря на разговор, состоявшийся после первой проведенной вместе ночи, женщина несколько раз делила с ним ложе. – Если ты думаешь, что исцелением рабов лучше заниматься в столице, скажи только слово, и мы туда вернемся. Тебе могут помочь другие волшебники?
Колдунья вздохнула.
– Не думаю. И также не уверена, что важно место, где я попытаюсь это сделать. Да и возможно ли это сделать вообще.
– Если это невозможно... – Грас не хотел думать об этом, но заставил себя, – Если это невозможно, значит, у Аворниса нет шансов вернуть захваченные ментеше земли.
– Согласна, ваше величество. – Алса снова вздохнула. – Вы убедили меня в том, что моя деятельность очень важна. Если бы вы смогли убедить меня в том, что мне ничего не помешает...
– Об этом можно узнать, лишь попробовав. Может быть, все окажется проще, чем ты думаешь.
– Определенно это легче, чем я думаю, потому что я сомневаюсь в том, что это возможно.
И колдунья, тем не менее, решила попробовать. Грас с улыбкой молча наблюдал за ней. В некотором смысле Эстрилда и Алса были очень похожи. Он знал, что пожалеет, если скажет об этом любой из них. Так что лучше проявить мудрость и промолчать.
Стражники подняли из амфитеатра Кумануса еще одного раба. Нормальный человек пытался бы сопротивляться или, по крайней мере, возражать против такого обращения. Раб просто тупо смотрел перед собой, не понимая, что происходит. Он не знал, что произойдет с ним, и это его совершенно не беспокоило.
Волшебница вздохнула.
– Безрассудство, ничего, кроме безрассудства.
– Ты проделала такой путь, – сказал Грас – Почему бы не попытаться сделать еще один шаг?
– А что может сделать Низвергнутый, почувствовав мою попытку? – Они оба видели, на что он способен. – Хорошо, ваше величество. Вам удалось провести меня, и не только в этом смысле.
Грас поморщился, услышав ее слова. Алса отвернулась от него и начала произносить заклинание. Судя по всему, раб знал, что такое колдовство. Он закричал что-то нечленораздельное и попытался вырваться из рук стражников: так вьючное животное пытается лягаться, увидев человека с кнутом. Впрочем, попытки раба освободиться не увенчались успехом, как не увенчались бы они успехом и у вола. Стражники без труда удерживали его. Алса продолжила произносить заклинание. Король снова поморщился. Невыносимо было смотреть на человека, вернее на существо, все еще напоминавшее человека, низведенного до столь беспомощного состояния.
Алса сделала стремительное движение руками, и раб прекратил сопротивляться, так же резко, как и начал. Рот его открылся, обнажив гнилые зубы.
– Как тебя зовут? – спросила Алса тихим заинтересованным голосом.
– А у рабов есть имена? – удивился Грас.
– Не знаю, – прошептала она в ответ. – Но у людей есть имена, в этом я уверена. Помолчите.
Грас повиновался, хотя раб не обратил внимания на разговор между колдуньей и королем, так как старательно морщил лоб. Возможно, это был самый трудный вопрос, который ему довелось когда-либо слышать. Возможно, это был первый вопрос, который ему когда-либо задавали. После долгой-долгой паузы он сказал:
– Иммер.
Такое имя могло принадлежать аворнийцу, и это поразило Граса. Если это и удивило волшебницу, она не подала виду.
– Хорошо, Иммер. Как ты считаешь, мы можем попробовать освободить ту часть тебя, у которой есть имя и которая знает, чем является? Как нам высвободить эту часть и оставить все остальное в прошлом?
Иммер только пожал плечами. Грас еще раз удивился тому, что она получила хотя бы такой ответ. Казалось, колдунья тоже удивилась.
– Как интересно, верно? – пробормотала она. – В нем осталось больше личности, чем я полагала. Может быть, у меня все получится?
– У некоторых волшебников получалось, – заметил Грас.
– Я знаю. Но некоторым лишь казалось, что у них все получилось, а потом они лишь наблюдали, как результаты их колдовства исчезают на глазах. Я не хочу, чтобы это случилось. Если я смогу снять чары, то хочу это сделать окончательно и бесповоротно.
– Хорошо. – Грас кивнул. Ему тоже не нужно было не доведенное до конца колдовство.
Иммер просто стоял, словно ждал, что произойдет дальше. Вернее, не ждал, как понял Грас, потому что его интересовало то, что произойдет дальше, не более чем вола.
Алса продолжила произносить заклинание. Интересно, не собирается ли она взять свой кристалл и направить радужный свет на лицо раба? Нет, колдунья так не сделала. Поразмыслив немного, Грас решил, что рад ее поступку. Низвергнутый приносил слишком много хлопот посредством радуги. Может быть – нет, определенно, – он приносил значительно больше хлопот и другими способами.
Раб вдруг напрягся. Грас тоже напрягся, подумав, что заклинание закончилось неудачей. Но Иммер вдруг заморгал и высвободил руку из цепкой хватки охранника. Он закрыл ладонью глаза и зарыдал.
– Спасибо! Большое спасибо! – благодарил он сквозь слезы.
Благоговейный страх овладел королем.
– Он говорит... почти как человек, – прошептал он.
Иммер кивнул.
– Человек, – повторил он, хлопнув по груди свободной рукой. – Человек!
– Алса, клянусь богами, кажется, тебе это удалось! – воскликнул восхищенный Грас.
– Это только начало. – Алса покачала головой. – Не знаю, насколько удачное, но, тем не менее, начало.
– Человек! – Иммер затряс головой. Сальные, спутанные пряди упали ему на лицо. – Раб?
– Госпожа Алса, – спросил один их охранников, – почему он не говорит как нормальный человек, если ужасное заклинание с него снято?
– Использованное мною заклинание не превратило его в человека. Не думаю, что какое-либо заклинание способно на это. Теперь Иммер, словно ребенок, может узнать все, что необходимо, чтобы стать человеком. Раньше он был лишен даже такой возможности.
– Ему понадобится не меньше времени, чем ребенку? – с некоторой тревогой в голосе спросил Грас. Если рабу нужно пятнадцать – двадцать лет, чтобы стать нормальным человеком, зачем было снимать заклинание?
Алса покачала головой.
– Нет, конечно. Он уже обладает опытом зрелого человека. Недостаток знаний восполнится быстро. У него теперь появилась возможность научиться.
– Научиться! – Иммер выкрикнул это слово с небывалым жаром. – Учиться!
– У тебя будет такая возможность. – Раб (или уже бывший раб?) наморщил лоб, не понимая Граса. – Ты – учиться.
Иммер широко улыбнулся. Это слово он понял, и оно ему явно нравилось.
– Отвести его к остальным рабам, ваше величество? – спросил один из стражников.
Король сделал протестующий жест.
– Если он человек или становится человеком, он не должен жить с рабами.
– Не раб! – Иммер постучал кулаком по своей впалой груди и затряс головой. – Не раб!
Стражник все еще сомневался. Грас, надеясь, что Иммер говорил правду, бросил вопросительный взгляд на колдунью. Она едва заметно пожала плечами.
– Уверена, он может быть кем угодно, только не шпионом Низвергнутого.
– Ну, хорошо. – Король принял окончательное решение. – Отведите его в казарму, – сказал он стражникам, – Помойте его. Покажите, как должен себя вести человек. Накажите его, если он будет учиться не слишком быстро, однако не слишком сильно – это будет несправедливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53