Теперь у него был большой лук и длинные стрелы с острыми кремневыми наконечниками. Дня не проходило, чтобы вернулся он с охоты с пустыми руками: то принесет барсука или сурка, то дикобраза, то поросенка, то горного барана, круторогого красавца, а однажды добыл даже оленя.
Особенно поверил Зурр в свою охотничью доблесть, когда однажды в узком высокогорном ущелье повстречался со снежным барсом.
Хищник был ошеломлен встречей не меньше мальчика. Они стояли друг против друга и не решались что-либо предпринять: напасть, но нет уверенности в победе, отступить, но не поймет ли это противник, как проявление слабости, и не нападет ли?


Так и стояли они, стараясь не глядеть в глаза друг другу, пока барс не попятился назад, недовольно ворча. И тут же Зурр отступил за корявый ствол дерева.
Они разошлись мирно, и каждый мог считать себя победителем. Больше Зурр не появлялся в этом ущелье. Разве мало других мест для охоты в благодатной стране предков!..
Лан с утра обычно уходил к реке. Они с волком пробирались сквозь колючие заросли джиды и устраивались под старой ивой, на краю лессового обрыва.
Внизу волновалась под ветром и сухо шелестела широкая полоса камышей, а дальше, булькая и стремительно кружась в омутках, мощно катилась могучая река, такая же непреодолимая для них, как и горы.
Мальчик подолгу глядел на быструю воду и думал, думал о чем-то. Казалось, он не замечал волка, но тотчас начинал искать его, если тот отлучался хотя бы ненадолго. Они привыкли друг к другу и сдружились. Зверь обычно бежал впереди мальчика, оглядываясь и как бы спрашивая, туда ли он бежит. Если Лан сворачивал в сторону, волк тотчас догонял его и снова забегал вперед.
Никогда Лан не ласкал зверя, как ласкала его Муна, но не забывал поделиться – ним пищей. Впрочем, и волк, отличный охотник, нередко приносил мальчику часть своей добычи.
Это был уже совсем взрослый зверь. Ростом невысок, чуть выше колена мальчика, но широк в груди. В пасти острые зубы и длинные страшные клыки. Взгляд маленьких глаз то колючий и злой на охоте, то умный и внимательный, обращенный к Лану, то безмятежный и смеющийся, когда Муна зовет соба поиграть с ней. С Зурром волк по-прежнему держится настороженно, хотя тот нередко балует его сладкими кусками и жирными мозговыми косточками…
Что приводило Лана к берегу реки? Поиски добычи? Нет. Уже на протяжении луны ничего не приносил он в жилище. Много раз встречались им в камышах свиньи с кабанятами, зайцы, гуси и утки. Лан словно не замечал их.
Как-то набрели они на громадный костяк неведомого зверя, выбеленный горячим солнцем, дождями и ветрами. Гигантские кости скрывались в светло-желтом лессовом намыве, лишь ужасающая голова с острыми рогами выпирала наружу, будто зверь силился сбросить с себя гнет толстого пласта и выбраться к воде – утолить жажду.
Много дней Лан приходил сюда и день за днем рубил острым камнем один из рогов зверя. А срубив, всегда носил с собой, шлифовал, точил и оглаживал. Замечательной остроты и прочности нож-резец получился из обломка рога, лучше волчьего клыка.
Резец давно готов, но Лан продолжает приходить к лессовому обрыву каждое утро. Глядит, как вода несет из неведомой дали островки грязно-белой пены, раздувшиеся трупы зверей, большие и малые деревья с листьями и корнями.
На одном дереве Лан разглядел живого зайца. Зверек беспомощно оглядывался по сторонам, а своенравная река кружила большое дерево, будто камышинку, и несла, несла его вместе с зайцем неведомо куда.
«Куда бежишь ты, река? – одними губами спрашивает мальчик. – Может, ты пробежишь мимо племени таж?»
Ничего не отвечает река, просто булькает и пошевеливает волнами зеленый камыш и осоку, бесстрашно забежавшие в коварную подозрительную глубину.
Как-то Лан забрел в мелководную лагуну. Несколько шагов сделал в сторону стремени. Вода едва поднималась выше колен, и вдруг дно враз ушло из-под ног, и мальчик с головой окунулся в теплую мутную глубину.
С выпученными от страха и неожиданности глазами лихорадочно искал он ногами опоры. Встал. Вода коварно щекотала ему спину и грудь и ласково подталкивала на глубину. Отчаянным усилием выбрался он на мелководье, упустив при этом все свои стрелы. Они плыли стоймя, выставив над водой нарядное цветное оперение.
Река, конечно, еще коварнее гор. Но ведь плыл живой заяц на дереве?..
И снова весь день до вечера сидел Лан над обрывом и глядел на реку, будто ждал от нее ответа на свои думы.
Однажды утром, сам того не зная, мальчик прошел мимо важной тайны, разгадка которой помогла бы им найти путь к родному племени.
Лан почти добрался до старой ивы, когда волк почуял след. Мальчик привык, что соба непонятным образом узнавал след даже в каменистых местах, где ступня не оставляет отпечатка. Привык и доверился ему.
Волк ушел по следу, а Лан, по-прежнему не интересуясь охотой, уселся под деревом.
Вскоре из камышей послышался отчаянный вопль, а затем мальчик увидел старого плешивого шакала, со всех ног удирающего от соба.
Откуда было знать ему, что этот плешивый шакал – старый недруг стаи рыжих волков и прихвостень Меченого, волка-одиночки, – пришел сюда из-за гор, из Солнечной долины. Откуда было знать ему, что и сам Меченый нынешней ночью рыскал по этим камышам, а теперь отсыпается где-то в густых зарослях. Тот самый Меченый, которого ненавидят рыжие волки за вероломство и кровавые обиды, тот самый Меченый, который утащил его младшего братишку Лика.
Немало удивился Лан, увидев соба преследующим шакала. Неужели его друг польстился на старого вонючего пожирателя падали?

Возможно, он так ничего не узнал бы, не случись ссоры с Зурром у вечернего костра.
НА ТРОПЕ ГНЕВА
Зурр принес ястреба. Эта добыча была особенно ценной, потому что перья и когти хищника служили лучшими доказательствами удачливости охотника.
Втайне Зурр завидовал Лану, грудь которого украшали громадные клыки медведя. Шкурой этого зверя устлана почти вся пещера. И вот теперь Зурр тоже добыл знаки доблести – когти ястреба.
Муна с увлечением готовила для себя новую одежду из блестящих сурковых шкурок, когда пришел Зурр. Небрежно швырнув к костру зайца, мальчик торжествующе растянул за крылья ястреба.
– Вах-ха!
Муна обрадовалась его добыче.
– Зурр большой охотник, – хвастливо сказал мальчик. – Зурр добывает пищу для всех. – Он перевел дух от непривычно длинной речи. – Лан не может добывать пищу.
Эти слова не понравились Муне.
– Разве Зурр забыл, кто добыл большого медведя?
– Зверь сам убил себя.
– Лан добыл косулю. – Муна указала на свою одежду.
– Зурр убил оленя и много этих сурков. – Мальчик запальчиво отшвырнул ногой рукоделие Муны. – Зурр большой охотник и потом… возьмет в жены Муну.
Девочка презрительно расхохоталась ему в лицо и в свою очередь отшвырнула ногой мех сурков.
– Нет, никогда! Тот не охотник, кто хвастун.
Она пошла к выходу, но Зурр грубо схватил ее за руку. В этот момент вошел Лан и остановился у входа. Он слышал часть разговора, и глаза его сузились от негодования.
– Отпусти Муну! Ты снова забыл обычай племени?
Зурр нехотя разжал пальцы, и Муна с плачем выскользнула из пещеры.
– Здесь нет племени! – крикнул Зурр.
– Но здесь живут по его обычаям.
– Тогда Зурр станет вождем, он один добывает сладкое мясо. Лан вспыхнул:
– Хорошо. Отправимся сейчас на охоту. Посмотрим, у кого с восходом солнца будет больше добычи.
Зурр молча вышел. Лан следом.
Муну Лан нашел у ручья. Только прошел дождь. Из-под тучи выглянуло умытое солнце и осветило сбоку сверкающие дождевые струи, протянувшиеся к земле от тучи, расцветило пестрыми огоньками капли на зелени деревьев и трав. На синем фоне дальних гор вспыхнула сочная радуга.
И опять с удивлением Лан увидел светлое, счастливое выражение на лице девочки. Неужели она уже забыла обиду, только что нанесенную ей Зурром?
Нет, не то. Ей хорошо при виде этого солнца и небесных цветов, как бывало хорошо Мудрому Ауну. Впервые Лан позавидовал ей.
Он внимательно вглядывался туда, куда смотрела Муна, чутко прислушиваясь к себе: хорошо ли ему?
Нет, не хорошо. Злоба, досада на Зурра клокочут в груди. К утру ему необходимо добыть много мяса.
Лан знает, где охотиться. Там, в камышах, у реки он приметил водопой. Приходят туда кабаны и олени. У водопоя будет ему добыча.
Сумерки быстро сгустились, на землю упала ночь. Охотник устроился в камышах так, чтобы ветер дул ему в лицо от водопоя. В темноте слышались осторожные хлюпающие шаги зверей, подкрадывающихся к воде, или торопливая поступь удирающих от опасности.
Лан не спешил. Уже разливалось над горами белесое пятно восходящей луны. Чтобы волк не спугнул зверя раньше времени, охотник оторвал от козьей шкуры, своей одежды, длинный лоскут и привязал соба. Это не понравилось вольнолюбивому зверю, и он сначала пытался освободиться от ремня, но вскоре успокоился, смирился.



Взошла луна. Под голубым призрачным светом таинственно заблестела осока у кромки воды.
Долго у водопоя никто не показывался. Наконец пришла лисица. За ней появился камышовый кот, гроза гусей и уток. Вот в гордом одиночестве пришел утолить жажду могучий секач. С этим связываться опасно.
Надо ждать еще…
Молодая свинья привела выводок поросят, когда луна, поднявшись высоко в небо, накалилась добела и вокруг развиднелось. Ласково похрюкивая, свинья вошла в воду по брюхо.
Лан поднял лук. Стрелять неудобно, надо, чтобы животное повернулось боком.
Вновь завозился волк, стараясь освободиться от привязи. Искоса Лан взглянул на него и на время забыл про свинью: шерсть у соба поднялась от загривка до хвоста, в глазах светились свирепые огоньки, зубы оскалились.
«Не медведь ли рядом, не тигр?» – подумал мальчик, и липкий озноб внезапного страха передернул плечи.
Волк дрожал от злобного боевого возбуждения. Там, за стеной камыша, невидимый, затаился страшный враг рыжего волка. Острый запах врага вернее зрения говорил соба, что враг близко. В то же время он ощущал неуверенность: он не знал своего врага и потому боялся его. Этот запах смутно напоминал давний смертельный бой… Противная дрожь в лапах пройдет, как только рыжий волк увидит своего врага, того, кто несет этот ненавистный запах!
До ряби в глазах Лан вглядывался в непроглядную темень камышей. Там скрывается грозный зверь, соба чует его. Кто он?
Шевельнулись серебристые стебли, и мальчик увидел громадного серого волка. За ним, почти касаясь мордой волчьего хвоста, следовал шакал, тот самый облезлый шакал, который сегодня утром получил трепку от соба.
На мгновение серый зверь чуть повернулся, и тогда мальчик вдруг явственно увидел на плече длинный белесый шрам.
Лан застонал от сладкого чувства близкой мести, стеснившего грудь. Он узнал зверя – это был убийца его маленького братишки Лика, это был кровавый похититель младенцев. Рука сама медленно натягивала тетиву. Вот сейчас запоет, звонко просвистит стрела…
В этот момент соба рванулся, и лук дрогнул. Стрела пошла выше и вонзилась в загривок зверя.
От страха и неожиданности взвыл шакал, отчаянно завизжали испуганные поросята. С шумом и треском удирали кабаны напролом через камыши.
Громадный волк исчез, будто его и не было, исчез вместе со стрелой.
До охоты ли теперь было Лану, когда он встретил Меченого? Надо выбираться их камышей. Неизвестно, как поведет себя раненый волк.
В одном месте на лессовом склоне Лан увидел темные пятна, похожие на кровь. Соба рвался по следу, но мальчик не решился пустить его до утра: раненый серый зверь был силен и опасен.
Забыв про ссору с Зурром, Лан решил немедленно возвратиться в жилище, чтобы поутру стать на тропу мести, тропу гнева.
Муна спала чутко. Не успел мальчик приблизиться ко входу в пещеру, как взвился столб искр: в пригасший костер подбросили хвороста.
– Муна, я стал на тропу гнева. Своими глазами видел волка с меткой на плече, того, который утащил детеныша Лика, брата моего. Завтра или в другой близкий день, но я отомщу убийце.
– Ой-хи! – всплеснула руками девочка. – Как же он пришел сюда? Через снежный перевал?
От изумления у Лана отвалилась челюсть. В самом деле, как? Значит, есть тропа?
– Твоя правда…
– Нельзя убивать злого зверя. Может, он покажет нам путь в Солнечную долину, – горячо говорила Муна.
Ах, Муна, Муна! Как же он сам, охотник, хранитель мудрости Слова, не подумал об этом?!
– Твоя правда, – повторил Лан. – На рассвете пойду искать волка. Соба покажет след его.
– Я с тобой. Лан промолчал.
– Я пойду с тобой, – громче сказала Муна, страшась отказа.
– Припаси все факелы, какие есть, – сонным голосом попросил мальчик.
– Не спи, Лан, послушай меня, недолго. Давно хочу сказать… Мальчик приподнялся:
– Ну!
– Мне кажется, соба все-все понимает. Видишь, он даже огня уже не боится, как другие звери… Может, это кто-нибудь из предков таж?
Глаза у Муны округлились.
– Может, и я стану каким-нибудь зверем… Я хотела бы стать птицей. Поднялась бы высоко-высоко, выше перевала, полетела бы в Солнечную долину, поглядела бы на мать мою – Яну. Хорошо быть птицей, ах, хорошо!..
Она немного помолчала. Придвинулась ближе к мальчику и сказала доверительно:
– Мне приснилось, будто я живу одна-одна среди зверей. Косули и олени играют со мной, как соба, и белая птица – аист перебирает мне волосы, как Яна. И они говорят со мной, как ты…
– Так не бывает, – сердито перебил Лан.
– А наш соба? Разве не живет он в нашем жилище? Может, и другие звери станут жить?
– Вот еще! Соба помогает на охоте, он храбрый.
– Все равно. Когда мы вернемся в Солнечную долину, ты добудешь мне другого живого звереныша. Пусть он тоже живет у нас. Пусть будет, как во сне. Ладно?
– Ладно, – пробормотал Лан, засыпая.
МЕСТЬ ВЕДЕТ ПО СЛЕДУ
Им не пришлось искать зверя по каплям крови на земле. Соба почуял след врага совсем рядом от пещеры. Вскоре Лан увидел отпечаток устрашающе огромной волчьей лапы на сыром песке, у ручья. Стало быть, ночью волк приходил к жилищу людей, глядел из темноты на костер.
О, если бы не огонь, возможно, их с Муной уже не было бы и в живых. Огонь – вот в чем сила людей даже перед таким страшным зверем, как матерый волк, не раз попробовавший сладкой человеческой крови.
Лан потрогал сверток за поясом: здесь жилка для лука, ореховая скорлупа и сухая прямая палочка. Какое блаженство повелевать огнем, уметь вызвать его из трухлявого пня, когда надо!
Шли налегке. У Лана связка факелов, лук и стрелы, у Муны горящий факел и легкая оленья шкура для ночлега.
Соба сосредоточен: он ведет охотника по следу врага.
Солнце еще не встало, когда достигли они густых зарослей шиповника в широком каменистом распадке. Соба замедлил шаг. Снова, как и вчера, его отливающая закатным солнцем шерсть вздыбилась. Где-то здесь, в зарослях, схоронился враг.
Лан взял из рук Муны факел и подошел к старому, давно засохшему тополю.
– Ио-хо! Йо-хо! Ты, похититель детенышей, выходи из кустов! Нечего прятаться, подобно шакалу!
Качнулись стебли растений, и на поляну вышел волк.
О, как же он был огромен! По пояс Лану, даже выше. Вчера при лунном свете он казался меньше. В загривке у него торчал обломок стрелы, испачканный землей и запекшейся кровью.
Муна зажмурилась. Соба оскалился и грозно зарычал.
На какой-то миг Лан заколебался, не отступить ли? Нет. Этот зверь, как и все другие, боится огня.
Как бы невзначай мальчик прикоснулся факелом к сухому стволу тополя, и легкий огонь рыжей белкой мгновенно вскарабкался вверх. С ликующим треском заплясал, загудел он в сухих ветвях дерева, развевая по ветру дым и искры.
Размахнувшись, Лан ловко швырнул горящий факел в морду зверю. Тот чихнул и обескураженно попятился. Запахло паленой шерстью.

Волк отступил. Вдогонку ему полетел еще один факел, ударил по крестцу.
Лишь на миг, на короткий миг зверь поджал хвост от ужаса перед огнем, но заметили это все: Лан, и Муна, и рыжий волк-соба, и шакал, с опаской наблюдавший из кустов за происходящим.
И тут Лан допустил оплошность. Надо было стрелять из лука, криком и огнем пугать отступившего зверя, а он, безоружный, бросился вперед, чтобы поднять с земли горящие факелы.
Не успел. Матерый волк заметил, что в руке человека нет страшного огня. Лютая злоба сменила страх, вспыхнула в нем с неукротимой силой. Молниеносно бросился он навстречу хрупкой человеческой фигурке.
Могучие челюсти щелкнули в воздухе, сильные лапы ударили человека. От этого удара распластался он на земле, и запахло человечьей кровью.
В тот же миг отчаянный рыжий волк-соба свирепо вонзил свои клыки в шею Меченого. Завертелся зверь на месте, покатился по земле, задыхаясь от жестокой хватки противника, сбросил его с себя…
И снова хрупкая человеческая фигурка стала перед ним. Стоит покачиваясь. Кровь течет на землю, пьянит рассвирепевшего хищника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16