Пуля, видимо, пробила плечо.
Толли распорядился позвать доктора — тот прибыл в особняк Дрейкли-Мэнор через час. Роберта к этому времени уже перенесли в библиотеку, и Катриона принялась было расстегивать пуговицы на рубашке герцога, чтобы снять ее с раненого, но тут он схватил ее за руку.
— Катриона, рану осмотрит доктор.
— Чушь, — возразила девушка. — Я и сама могу отлично промыть рану. Но для начала тебе надо снять рубашку и…
— Катриона, — вполголоса остановил ее Роберт, — мы еще не женаты.
Покосившись на открытую дверь, герцог увидел, что за ними с интересом наблюдают едва ли не все гости Шелдрейка, толпящиеся в коридоре.
Прибывший доктор быстро положил конец спору:
— Мисс, я прекрасно понимаю, что вы переживаете за его светлость, но поверьте, он в надежных руках. Вы даже не представляете, сколько пуль мне доводилось вытаскивать из местных охотничков. К тому же у раны может быть не слишком привлекательный вид, и, боюсь, вы можете упасть в обморок.
В обморок?
Катриона в жизни не падала в обморок! Она всегда стояла рядом, наблюдая, как мать обрабатывает ужасную рану Энгуса — когда тот чуть не надвое разрезал себе ногу косой.
Но девушка все же обернулась к двери и увидела, что толпа любопытных не редеет. Она решила, что все и так виде-ли достаточно, во всяком случае, тем для сплетен теперь хоть отбавляй.
— Я подожду в гостиной, — заявила она.
Катриона отправилась туда в компании Толли и тетушки Эмилии. Ноа уже ждал их, стоя у окна. Они принялись горячо обсуждать, кто же все-таки совершил преступление. Подозрения падали на лорда Кинсборо и сэра Деймона Данстрона.
В пылу спора они не заметили, как через час в дверях гостиной появился доктор.
— Лорд Шелдрейк, — обратился он к хозяину, — не могли бы вы отвлечься на минутку, дабы обсудить со мной состояние герцога?
Толли посмотрел на Катриону.
— Полагаю, — заявил он, — вам следует поговорить с невестой его сиятельства.
Доктор кивнул, указывая на дверь.
— Мисс?
— Вы можете говорить при всех, здесь присутствующих, доктор, — произнесла девушка. — Тут только его родные и близкие.
— Что ж, хорошо, — кивнул врач. — Пуля прошла через мягкие ткани плеча, едва не задев кость. Мне было нелегко ее вытащить. Его светлости пришлось потерпеть. Но я все же сумел промыть и перебинтовать рану, а герцогу дал немного опия, чтобы он не чувствовал боли. Я велел двоим слугам отнести герцога Девонбрука в спальню наверх. Эту ночь он должен отдохнуть. Завтра, я думаю, ему можно прогуляться недалеко от дома, но следует избегать волнений.
Катриона кивнула.
— Я позабочусь об этом, сэр. Доктор протянул ей небольшой пузырек.
— Здесь еще одна доза опия — возможно, ему придется ее выпить. Я вернусь утром — вновь промою рану и сделаю перевязку.
Глава 25
Осторожно, чтобы не потревожить раненого, Катриона отворила дверь спальни, в которой лежал Роберт. Стояла глухая ночь. Девушка в нетерпении сидела в своей комнате, дожидаясь, пока гости разойдутся по отведенным им покоям. Лишь тогда она решилась выйти. Забавно, но ей помогала тетушка Эмилия, которая осталась караулить в коридоре.
Эмилия прекрасно понимала, что Катриона безумно переживает за жениха; знала она и то, что бедняжка и глаз не сомкнет всю ночь, если не позволить ей навестить Роберта. Можно было не сомневаться: Катриона будет ходить взад-вперед по комнате, мешая Эмилии спать. Девушка хотела быть рядом со своим Робертом. Она должна была убедиться, что с ним все в порядке, несмотря на уверения Толли.
Катриону интересовало, успел ли Толли сказать Роберту, что у них нет ключа к разгадке преступления. Лорда Кинсборо все время видели в гостиной особняка — он там играл в вист в компании еще одного гостя Шелдрейка — графа с безупречной репутацией.
Стало быть, если это сделал не Кинсборо, то все подозрения падали на сэра Деймона. А это, в свою очередь, означало, что негодяй следил за герцогом. Он приехал следом за ним в Кент и теперь скрывается где-то поблизости.
Подняв свечу над кроватью, девушка осветила лицо спящего Роберта. Он спал полусидя — спину его поддерживало несколько подушек. Торс герцога был обнажен, левое плечо туго забинтовано. Поставив свечу на ночной столик, Катриона устроилась в кресле и, уложив Мэтти на колени, раскрыла принесенную с собой книгу.
Роберт дал ей эту книгу еще в Лондоне. Они ходили с ним в какое-то место под названием Хэтчерд — там все стены были заставлены книжными шкафами. Девушка смогла сколько душе угодно рыться в книгах, пока Роберт читал свежие газеты. Они провели там несколько часов. Он сказал ей, что эта книга — приключенческая, похожая на те, что ей доводилось читать в Шотландии о чаше Грааля. Автор книги неизвестен, но тем не менее книга очень популярна в бомонде. Хотя многие и полагали, что знают, кто написал книгу, утверждать что-либо наверняка было нельзя.
Словом, книга имела сокрушительный успех. Ее переиздавали уже несколько раз и, несомненно, еще будут печатать, но издатель упорно отказывался назвать имя анонимного автора произведения под названием «Уэверли».
Девушка открыла книгу в том месте, где остановилась. Она пыталась читать, но глаза ее упорно не хотели скользить по строчкам и все время возвращались к Роберту. Она помнила, как он был возбужден, когда давал ей эту книгу, сообщив, что имени автора никто не знает. Роберт сказал, чтобы она внимательно прочла ее. Он надеялся, что книга отвлечет девушку от грустных размышлений до возвращения в Россмори, и пообещал, что если она правильно угадает имя автора, то он позволит ей решить, что делать с сокровищами, когда они найдут их. Если же Катриона не сможет узнать, кто же написал книгу, то решение останется за ним.
Катрионе больше нравилось вспоминать Роберта таким, каким он был в Хэтчерде, когда поддразнивал ее, улыбаясь, ведь теперь его лицо на подушке было таким бледным, таким безжизненным, а белая повязка в некоторых местах пропиталась кровью. Пока они обсуждали в гостиной, кто же мог совершить преступление, а доктор обрабатывал рану Роберта, Кэтрин многое обдумала. Она любила Роберта. Любила таким, какой он есть. И при мысли о том, что им, возможно, так и не суждено быть вместе, ей стало до того страшно, как не было страшно никогда в жизни. Девушка хотела, чтобы этот человек вошел в ее жизнь. Навсегда. И даже если сейчас Роберт не любит ее так же сильно, как она его — это ничего не значит. Все еще может измениться. Впрочем, возможно, он просто не может любить. Даже это уже не волновало Катрио-ну. Она хотела лишь говорить с ним, смотреть в его глаза.
— А знаешь, я читаю ту книгу, что ты дал мне, — тихо проговорила она. Девушка понимала, что, усыпленный опием, герцог все равно не может ее услышать, но она должна была хоть что-то сказать, а не просто смотреть на него. — Не понимаю, почему возникает так много споров о том, кто мог написать эту книгу. Совершенно очевидно, что автор — Вальтер Скотт. Ну кто еще мог создать такое? Полагаю, ты пожалеешь о том, что заключил со мной пари.
Катриона посмотрела на Девонбрука. Его глаза были по-прежнему закрыты, грудь мерно приподнималась в такт дыханию. Соскользнув со стула, девушка опустилась на колени возле кровати. Она взяла его руку и приложила ладонью к своей щеке. А вдруг этой ночью у него начнется лихорадка, и он никогда не придет в себя? Что, если Роберт так и не узнает о ребенке, которого она носит?
— Знаешь ли ты, что я полюбила тебя еще до нашей встречи? — зашептала она. — Я часто разговаривала с тобой, точнее, с твоим портретом, что висит в библиотеке Россмори. Ты казался мне таким… великолепным. И до сих пор кажешься. А теперь я ношу под сердцем твоего ребенка. — Она опустила голову на кровать. — Ох, Роберт, я так хотела тебе сказать, но все не было подходящего момента. Мне не хотелось, чтобы у тебя не оставалось выбора, я не желаю, чтобы ты женился на мне лишь по той причине, что я забеременела. Я же знаю, что ты не любишь меня так же, как я люблю тебя. Зато ты заботишься обо мне, и этого довольно. Я была не права, думая, что ты тоже должен полюбить меня. Все это вздор. Некоторые женятся, не думая о любви. Но я сумею сделать тебя счастливым, Роберт. Обещаю. Моей любви хватит нам обоим.
— Нет, не хватит.
Вздрогнув, Катриона подняла голову. Глаза герцога были открыты. В них горел задорный огонек. Значит, он проснулся. Но как давно? Неужели он слышал все, что она говорила?
Девонбрук дотронулся рукой до ее щеки.
— Катриона, каким же болваном я был! Как-то раз ты мне сказала, что нет ничего особенного в том, что я в ком-то нуждаюсь. Я тогда упал в ручей и ужасно вел себя с тобой. Тогда я не поверил твоим словам. Мне казалось, что я стану слабым, если буду нуждаться в ком-то. Лишь теперь понял, что жестоко ошибался. Катриона, нуждаясь в ком-то, я стану сильнее. Да, мне нужен один человек, дорогая моя, и этот человек — ты. Мне следовало понять это в день нашей встречи, когда ты позволила первому лучу света проникнуть в мрачную тьму моей слепоты. Ты была единственной, кто не обращался со мной так, словно я инвалид или урод. Ты стала моими глазами, когда я не мог видеть, ты была моим сердцем, когда я чего-то не понимал. А теперь… теперь ты носишь ребенка — нашего ребенка, твоего и моего.
Но как только ты могла подумать, что я так плохо отношусь к тебе? Ты считаешь, что я просто забочусь о тебе? Но этими словами не описать тех чувств, которые я испытываю, Катриона, — горячо продолжал герцог. — Так что я скажу о моих чувствах теми словами, которые ты поймешь, которые ты уже однажды говорила мне, но я был так глуп и упрям, что даже не удосужился понять тебя как следует. Tha Gaol Agam Ort. Я люблю тебя. Я люблю женщину, столкнувшую меня в ручей, Катриона Макбрайан. И докажу это тебе, даже если на это уйдет остаток моей жизни.
Катриона тряхнула головой, не понимая, где она — во сне или наяву. Лишь почувствовав, как Роберт привлекает ее к себе и впивается в губы горячим поцелуем, девушка поняла, что не спит. И ответила на поцелуй со всей любовью, со всей страстью, что пылала в ее душе.
— Я хочу тебя прямо сейчас, Катриона, — прошептал герцог, осыпая ее поцелуями.
— Но… твое плечо, — нерешительно вымолвила она, моля про себя Господа, чтобы Роберт не останавливался.
— Ты можешь заниматься любовью, Катриона. Ты сама можешь все сделать сегодня ночью.
Девушка кивнула, задев носом его губы.
— Только покажи мне, как это делать, Роберт.
Поднявшись с пола, Катриона медленно сняла с себя ночную рубашку. Та с шелестом упала к ее ногам. Роберт не сводил с нее глаз — сколько раз он представлял себе, как это будет, как он обнимет ее обнаженное тело.
— Иди сюда, Катриона, — хрипло проговорил он. Взяв девушку за руку, Роберт усадил ее рядом с собой.
Он стал целовать ее губы, шею, ласкать по очереди нежные груди. Катриона ощущала, как в теле разгорается пламя. Все чувства ее обострились, от каждого его прикосновения она вздрагивала, томясь по более смелым ласкам.
Почувствовав, что девушка уже на грани, Роберт осторожно усадил ее на себя, проскользнув восставшей плотью в нежное лоно. Катриона стала ритмично приподниматься и опускаться, а пальцы Роберта продолжали умело ласкать ее тело. Движения Катрионы становились все быстрее, она откинулась назад, моля герцога о пощаде, и когда, казалось, ей не вытерпеть больше сладкой пытки, Роберт в последний раз резким толчком вошел в нее, проникнув в самую глубь разгоряченной плоти. Их страсть одновременно достигла апогея. У Катрионы пронеслось в голове, что она в жизни не испытывала такого блаженства. Это было ощущение полного счастья.
Воскресное утро занималось ясным и солнечным, легкий ветерок весело шелестел в зеленой листве деревьев. Завтрак подали в саду, для чего лакеям пришлось вынести из гостиной большой дубовый стол и небольшой столик, за которым семья обычно обедала, когда в доме не было гостей.
Подносам с яствами не было числа. Повару-французу пришлось встать задолго до рассвета, чтобы приготовить все деликатесы, которыми Толли решил попотчевать приглашенных. Надо сказать, Шелдрейк не поскупился.
Вестфальская ветчина, французский омлет, всевозможные сорта рыбы, подаваемой под разнообразными соусами; на фруктовых вазах даже желтели ямайские бананы.
Несмотря на любопытство, Катриона так и не смогла заставить себя проглотить хотя бы кусочек языка королевского оленя, которого так старательно нахваливал сидящий напротив молодой лорд. Ее вообще почему-то тошнило. Впрочем, Катриона заметила, что если не смотреть на тарелки с едой, то становится лучше, поэтому, опустив глаза, она прихлебывала чай, заедая его пресным сухариком.
— Как чувствует себя герцог, мисс Данстрон? — раздался у девушки за спиной чей-то голос.
Это леди Шелдрейк, мать Толли, неслышно подошла сзади к Катрионе. В руках она держала тарелку с копченой фаршированной рыбой, все это было щедро полито соусом, от которого исходил сильный фруктовый аромат.
Когда Катриона обернулась к леди Шелдрейк, ее нос как раз оказался на уровне тарелки с угощением, почувствовав приступ тошноты, девушка быстро отвернулась и глубоко вздохнула, чтобы справиться с отвратительным ощущением и резким головокружением.
— Я еще не видела его этим утром, миледи, но надеюсь, сегодня ему все же станет лучше, — справившись с собой, ответила Катриона.
И вдруг буквально через несколько мгновений, к ее великому удивлению, в дверях показался герцог Девонбрук собственной персоной. Его левая рука покоилась на перевязи и» белой косынки, ярко контрастировавшей с зеленым сюртуком. Кто-то из гостей тут же бросился ему навстречу, чтобы поздороваться и справиться о самочувствии, так что герцогу не сразу удалось пробраться к невесте, сидящей за столом. Оказавшись наконец возле Катрионы, Роберт приветливо улыбнулся ей и галантно поцеловал девушке руку.
— Ах, Роберт, — только и смогла пролепетать она.
— Доброе утро, моя дорогая, — подмигнул ей молодой человек. — Наш милый доктор уже побывал у меня — осмотрел рану и сменил повязку. Он сказал, что я могу встать, если только не буду шевелить левой рукой, поэтому мне и пришлось уложить ее на эту косынку. Я был вынужден сказать доктору, что просто не мог оставаться в постели, думая о том, как ты, возможно, проводишь время в компании другого мужчины. Кажется, он меня понял. — Роберт усмехнулся. — Надеюсь, ты хорошо спала?
Не удержавшись, Катриона украдкой улыбнулась, поняв, что он нарочно поддразнивает ее: ведь она ушла из его комнаты всего несколько часов назад, когда сквозь шторы в спальню стали проникать первые робкие лучи утреннего солнца, — после того, как они еще несколько раз занимались любовью.
— Да, ваша светлость, я замечательно спала, — пробормотала девушка. — Благодарю вас. А вы? Как этой ночью спали вы?
— Мне спалось отлично, — кивнул герцог Девонбрук. — Я чувствую себя удивительно отдохнувшим. Знаете, я не уверен, но, кажется, опий оказал какое-то удивительное действие потому что мне приснился очень странный сон…
— Я рада, что ваша рана не слишком опасна и вы можете вести обычный образ жизни, — перебила его Катриона, испуганно осматриваясь вокруг.
Роберту нравилось ее смущение.
— Да уж, слава Богу, — с важным видом произнес он. — И не только днем, но и ночью, — шепнул он ей на ухо.
Катриона улыбнулась, чувствуя, как краска стыда заливает ей лицо. Уверенная, что все окружающие слушают их разговор и осуждают ее, потому что им известно, как она провела ночь, девушка украдкой огляделась вокруг и только сейчас заметила незнакомую блондинку, сидящую напротив. Та с любопытством глазела на них.
Похоже, блондинка наблюдала за герцогом с того самого мгновения, как он появился, и внимательно прислушивалась к их разговору. Переведя взор с Роберта на Катриону, девушка скорчила презрительную гримасу. Заметив, что Катриона посмотрела на нее, блондинка резко поднялась из-за стола и демонстративно ушла.
— Кто эта дама? — спросила Катриона у Роберта. Тут лакей принес герцогу тарелку с едой.
— Это леди Энти Барретт, — ответил Девонбрук. Катриона припомнила, что сэр Деймон упоминал ее имя, когда они танцевали на балу.
— Та самая, с которой ты был обручен? — деланно небрежным тоном поинтересовалась девушка.
— Как вижу, длинные языки сплетников по-прежнему мусолят старую тему, — хмуро проговорил Роберт, положив вилку, и правильно сделал, потому что при виде пышного омлета Катриону опять затошнило. — Да, — через некоторое время проговорил он, — я был обручен с Энти, но недолго. После пожара, едва узнав о том, что я ослеп, она разорвала помолвку.
Катриона обернулась.
— Судя по выражению ее лица, — заметила девушка, — твоя бывшая невеста сожалеет о содеянном.
Отпив глоток чаю, она покосилась на тарелку Роберта. Да уж, похоже, он не потерял аппетита. Девушка наклонилась, чтобы вынуть из туфельки случайно залетевший туда во время прогулки камешек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Толли распорядился позвать доктора — тот прибыл в особняк Дрейкли-Мэнор через час. Роберта к этому времени уже перенесли в библиотеку, и Катриона принялась было расстегивать пуговицы на рубашке герцога, чтобы снять ее с раненого, но тут он схватил ее за руку.
— Катриона, рану осмотрит доктор.
— Чушь, — возразила девушка. — Я и сама могу отлично промыть рану. Но для начала тебе надо снять рубашку и…
— Катриона, — вполголоса остановил ее Роберт, — мы еще не женаты.
Покосившись на открытую дверь, герцог увидел, что за ними с интересом наблюдают едва ли не все гости Шелдрейка, толпящиеся в коридоре.
Прибывший доктор быстро положил конец спору:
— Мисс, я прекрасно понимаю, что вы переживаете за его светлость, но поверьте, он в надежных руках. Вы даже не представляете, сколько пуль мне доводилось вытаскивать из местных охотничков. К тому же у раны может быть не слишком привлекательный вид, и, боюсь, вы можете упасть в обморок.
В обморок?
Катриона в жизни не падала в обморок! Она всегда стояла рядом, наблюдая, как мать обрабатывает ужасную рану Энгуса — когда тот чуть не надвое разрезал себе ногу косой.
Но девушка все же обернулась к двери и увидела, что толпа любопытных не редеет. Она решила, что все и так виде-ли достаточно, во всяком случае, тем для сплетен теперь хоть отбавляй.
— Я подожду в гостиной, — заявила она.
Катриона отправилась туда в компании Толли и тетушки Эмилии. Ноа уже ждал их, стоя у окна. Они принялись горячо обсуждать, кто же все-таки совершил преступление. Подозрения падали на лорда Кинсборо и сэра Деймона Данстрона.
В пылу спора они не заметили, как через час в дверях гостиной появился доктор.
— Лорд Шелдрейк, — обратился он к хозяину, — не могли бы вы отвлечься на минутку, дабы обсудить со мной состояние герцога?
Толли посмотрел на Катриону.
— Полагаю, — заявил он, — вам следует поговорить с невестой его сиятельства.
Доктор кивнул, указывая на дверь.
— Мисс?
— Вы можете говорить при всех, здесь присутствующих, доктор, — произнесла девушка. — Тут только его родные и близкие.
— Что ж, хорошо, — кивнул врач. — Пуля прошла через мягкие ткани плеча, едва не задев кость. Мне было нелегко ее вытащить. Его светлости пришлось потерпеть. Но я все же сумел промыть и перебинтовать рану, а герцогу дал немного опия, чтобы он не чувствовал боли. Я велел двоим слугам отнести герцога Девонбрука в спальню наверх. Эту ночь он должен отдохнуть. Завтра, я думаю, ему можно прогуляться недалеко от дома, но следует избегать волнений.
Катриона кивнула.
— Я позабочусь об этом, сэр. Доктор протянул ей небольшой пузырек.
— Здесь еще одна доза опия — возможно, ему придется ее выпить. Я вернусь утром — вновь промою рану и сделаю перевязку.
Глава 25
Осторожно, чтобы не потревожить раненого, Катриона отворила дверь спальни, в которой лежал Роберт. Стояла глухая ночь. Девушка в нетерпении сидела в своей комнате, дожидаясь, пока гости разойдутся по отведенным им покоям. Лишь тогда она решилась выйти. Забавно, но ей помогала тетушка Эмилия, которая осталась караулить в коридоре.
Эмилия прекрасно понимала, что Катриона безумно переживает за жениха; знала она и то, что бедняжка и глаз не сомкнет всю ночь, если не позволить ей навестить Роберта. Можно было не сомневаться: Катриона будет ходить взад-вперед по комнате, мешая Эмилии спать. Девушка хотела быть рядом со своим Робертом. Она должна была убедиться, что с ним все в порядке, несмотря на уверения Толли.
Катриону интересовало, успел ли Толли сказать Роберту, что у них нет ключа к разгадке преступления. Лорда Кинсборо все время видели в гостиной особняка — он там играл в вист в компании еще одного гостя Шелдрейка — графа с безупречной репутацией.
Стало быть, если это сделал не Кинсборо, то все подозрения падали на сэра Деймона. А это, в свою очередь, означало, что негодяй следил за герцогом. Он приехал следом за ним в Кент и теперь скрывается где-то поблизости.
Подняв свечу над кроватью, девушка осветила лицо спящего Роберта. Он спал полусидя — спину его поддерживало несколько подушек. Торс герцога был обнажен, левое плечо туго забинтовано. Поставив свечу на ночной столик, Катриона устроилась в кресле и, уложив Мэтти на колени, раскрыла принесенную с собой книгу.
Роберт дал ей эту книгу еще в Лондоне. Они ходили с ним в какое-то место под названием Хэтчерд — там все стены были заставлены книжными шкафами. Девушка смогла сколько душе угодно рыться в книгах, пока Роберт читал свежие газеты. Они провели там несколько часов. Он сказал ей, что эта книга — приключенческая, похожая на те, что ей доводилось читать в Шотландии о чаше Грааля. Автор книги неизвестен, но тем не менее книга очень популярна в бомонде. Хотя многие и полагали, что знают, кто написал книгу, утверждать что-либо наверняка было нельзя.
Словом, книга имела сокрушительный успех. Ее переиздавали уже несколько раз и, несомненно, еще будут печатать, но издатель упорно отказывался назвать имя анонимного автора произведения под названием «Уэверли».
Девушка открыла книгу в том месте, где остановилась. Она пыталась читать, но глаза ее упорно не хотели скользить по строчкам и все время возвращались к Роберту. Она помнила, как он был возбужден, когда давал ей эту книгу, сообщив, что имени автора никто не знает. Роберт сказал, чтобы она внимательно прочла ее. Он надеялся, что книга отвлечет девушку от грустных размышлений до возвращения в Россмори, и пообещал, что если она правильно угадает имя автора, то он позволит ей решить, что делать с сокровищами, когда они найдут их. Если же Катриона не сможет узнать, кто же написал книгу, то решение останется за ним.
Катрионе больше нравилось вспоминать Роберта таким, каким он был в Хэтчерде, когда поддразнивал ее, улыбаясь, ведь теперь его лицо на подушке было таким бледным, таким безжизненным, а белая повязка в некоторых местах пропиталась кровью. Пока они обсуждали в гостиной, кто же мог совершить преступление, а доктор обрабатывал рану Роберта, Кэтрин многое обдумала. Она любила Роберта. Любила таким, какой он есть. И при мысли о том, что им, возможно, так и не суждено быть вместе, ей стало до того страшно, как не было страшно никогда в жизни. Девушка хотела, чтобы этот человек вошел в ее жизнь. Навсегда. И даже если сейчас Роберт не любит ее так же сильно, как она его — это ничего не значит. Все еще может измениться. Впрочем, возможно, он просто не может любить. Даже это уже не волновало Катрио-ну. Она хотела лишь говорить с ним, смотреть в его глаза.
— А знаешь, я читаю ту книгу, что ты дал мне, — тихо проговорила она. Девушка понимала, что, усыпленный опием, герцог все равно не может ее услышать, но она должна была хоть что-то сказать, а не просто смотреть на него. — Не понимаю, почему возникает так много споров о том, кто мог написать эту книгу. Совершенно очевидно, что автор — Вальтер Скотт. Ну кто еще мог создать такое? Полагаю, ты пожалеешь о том, что заключил со мной пари.
Катриона посмотрела на Девонбрука. Его глаза были по-прежнему закрыты, грудь мерно приподнималась в такт дыханию. Соскользнув со стула, девушка опустилась на колени возле кровати. Она взяла его руку и приложила ладонью к своей щеке. А вдруг этой ночью у него начнется лихорадка, и он никогда не придет в себя? Что, если Роберт так и не узнает о ребенке, которого она носит?
— Знаешь ли ты, что я полюбила тебя еще до нашей встречи? — зашептала она. — Я часто разговаривала с тобой, точнее, с твоим портретом, что висит в библиотеке Россмори. Ты казался мне таким… великолепным. И до сих пор кажешься. А теперь я ношу под сердцем твоего ребенка. — Она опустила голову на кровать. — Ох, Роберт, я так хотела тебе сказать, но все не было подходящего момента. Мне не хотелось, чтобы у тебя не оставалось выбора, я не желаю, чтобы ты женился на мне лишь по той причине, что я забеременела. Я же знаю, что ты не любишь меня так же, как я люблю тебя. Зато ты заботишься обо мне, и этого довольно. Я была не права, думая, что ты тоже должен полюбить меня. Все это вздор. Некоторые женятся, не думая о любви. Но я сумею сделать тебя счастливым, Роберт. Обещаю. Моей любви хватит нам обоим.
— Нет, не хватит.
Вздрогнув, Катриона подняла голову. Глаза герцога были открыты. В них горел задорный огонек. Значит, он проснулся. Но как давно? Неужели он слышал все, что она говорила?
Девонбрук дотронулся рукой до ее щеки.
— Катриона, каким же болваном я был! Как-то раз ты мне сказала, что нет ничего особенного в том, что я в ком-то нуждаюсь. Я тогда упал в ручей и ужасно вел себя с тобой. Тогда я не поверил твоим словам. Мне казалось, что я стану слабым, если буду нуждаться в ком-то. Лишь теперь понял, что жестоко ошибался. Катриона, нуждаясь в ком-то, я стану сильнее. Да, мне нужен один человек, дорогая моя, и этот человек — ты. Мне следовало понять это в день нашей встречи, когда ты позволила первому лучу света проникнуть в мрачную тьму моей слепоты. Ты была единственной, кто не обращался со мной так, словно я инвалид или урод. Ты стала моими глазами, когда я не мог видеть, ты была моим сердцем, когда я чего-то не понимал. А теперь… теперь ты носишь ребенка — нашего ребенка, твоего и моего.
Но как только ты могла подумать, что я так плохо отношусь к тебе? Ты считаешь, что я просто забочусь о тебе? Но этими словами не описать тех чувств, которые я испытываю, Катриона, — горячо продолжал герцог. — Так что я скажу о моих чувствах теми словами, которые ты поймешь, которые ты уже однажды говорила мне, но я был так глуп и упрям, что даже не удосужился понять тебя как следует. Tha Gaol Agam Ort. Я люблю тебя. Я люблю женщину, столкнувшую меня в ручей, Катриона Макбрайан. И докажу это тебе, даже если на это уйдет остаток моей жизни.
Катриона тряхнула головой, не понимая, где она — во сне или наяву. Лишь почувствовав, как Роберт привлекает ее к себе и впивается в губы горячим поцелуем, девушка поняла, что не спит. И ответила на поцелуй со всей любовью, со всей страстью, что пылала в ее душе.
— Я хочу тебя прямо сейчас, Катриона, — прошептал герцог, осыпая ее поцелуями.
— Но… твое плечо, — нерешительно вымолвила она, моля про себя Господа, чтобы Роберт не останавливался.
— Ты можешь заниматься любовью, Катриона. Ты сама можешь все сделать сегодня ночью.
Девушка кивнула, задев носом его губы.
— Только покажи мне, как это делать, Роберт.
Поднявшись с пола, Катриона медленно сняла с себя ночную рубашку. Та с шелестом упала к ее ногам. Роберт не сводил с нее глаз — сколько раз он представлял себе, как это будет, как он обнимет ее обнаженное тело.
— Иди сюда, Катриона, — хрипло проговорил он. Взяв девушку за руку, Роберт усадил ее рядом с собой.
Он стал целовать ее губы, шею, ласкать по очереди нежные груди. Катриона ощущала, как в теле разгорается пламя. Все чувства ее обострились, от каждого его прикосновения она вздрагивала, томясь по более смелым ласкам.
Почувствовав, что девушка уже на грани, Роберт осторожно усадил ее на себя, проскользнув восставшей плотью в нежное лоно. Катриона стала ритмично приподниматься и опускаться, а пальцы Роберта продолжали умело ласкать ее тело. Движения Катрионы становились все быстрее, она откинулась назад, моля герцога о пощаде, и когда, казалось, ей не вытерпеть больше сладкой пытки, Роберт в последний раз резким толчком вошел в нее, проникнув в самую глубь разгоряченной плоти. Их страсть одновременно достигла апогея. У Катрионы пронеслось в голове, что она в жизни не испытывала такого блаженства. Это было ощущение полного счастья.
Воскресное утро занималось ясным и солнечным, легкий ветерок весело шелестел в зеленой листве деревьев. Завтрак подали в саду, для чего лакеям пришлось вынести из гостиной большой дубовый стол и небольшой столик, за которым семья обычно обедала, когда в доме не было гостей.
Подносам с яствами не было числа. Повару-французу пришлось встать задолго до рассвета, чтобы приготовить все деликатесы, которыми Толли решил попотчевать приглашенных. Надо сказать, Шелдрейк не поскупился.
Вестфальская ветчина, французский омлет, всевозможные сорта рыбы, подаваемой под разнообразными соусами; на фруктовых вазах даже желтели ямайские бананы.
Несмотря на любопытство, Катриона так и не смогла заставить себя проглотить хотя бы кусочек языка королевского оленя, которого так старательно нахваливал сидящий напротив молодой лорд. Ее вообще почему-то тошнило. Впрочем, Катриона заметила, что если не смотреть на тарелки с едой, то становится лучше, поэтому, опустив глаза, она прихлебывала чай, заедая его пресным сухариком.
— Как чувствует себя герцог, мисс Данстрон? — раздался у девушки за спиной чей-то голос.
Это леди Шелдрейк, мать Толли, неслышно подошла сзади к Катрионе. В руках она держала тарелку с копченой фаршированной рыбой, все это было щедро полито соусом, от которого исходил сильный фруктовый аромат.
Когда Катриона обернулась к леди Шелдрейк, ее нос как раз оказался на уровне тарелки с угощением, почувствовав приступ тошноты, девушка быстро отвернулась и глубоко вздохнула, чтобы справиться с отвратительным ощущением и резким головокружением.
— Я еще не видела его этим утром, миледи, но надеюсь, сегодня ему все же станет лучше, — справившись с собой, ответила Катриона.
И вдруг буквально через несколько мгновений, к ее великому удивлению, в дверях показался герцог Девонбрук собственной персоной. Его левая рука покоилась на перевязи и» белой косынки, ярко контрастировавшей с зеленым сюртуком. Кто-то из гостей тут же бросился ему навстречу, чтобы поздороваться и справиться о самочувствии, так что герцогу не сразу удалось пробраться к невесте, сидящей за столом. Оказавшись наконец возле Катрионы, Роберт приветливо улыбнулся ей и галантно поцеловал девушке руку.
— Ах, Роберт, — только и смогла пролепетать она.
— Доброе утро, моя дорогая, — подмигнул ей молодой человек. — Наш милый доктор уже побывал у меня — осмотрел рану и сменил повязку. Он сказал, что я могу встать, если только не буду шевелить левой рукой, поэтому мне и пришлось уложить ее на эту косынку. Я был вынужден сказать доктору, что просто не мог оставаться в постели, думая о том, как ты, возможно, проводишь время в компании другого мужчины. Кажется, он меня понял. — Роберт усмехнулся. — Надеюсь, ты хорошо спала?
Не удержавшись, Катриона украдкой улыбнулась, поняв, что он нарочно поддразнивает ее: ведь она ушла из его комнаты всего несколько часов назад, когда сквозь шторы в спальню стали проникать первые робкие лучи утреннего солнца, — после того, как они еще несколько раз занимались любовью.
— Да, ваша светлость, я замечательно спала, — пробормотала девушка. — Благодарю вас. А вы? Как этой ночью спали вы?
— Мне спалось отлично, — кивнул герцог Девонбрук. — Я чувствую себя удивительно отдохнувшим. Знаете, я не уверен, но, кажется, опий оказал какое-то удивительное действие потому что мне приснился очень странный сон…
— Я рада, что ваша рана не слишком опасна и вы можете вести обычный образ жизни, — перебила его Катриона, испуганно осматриваясь вокруг.
Роберту нравилось ее смущение.
— Да уж, слава Богу, — с важным видом произнес он. — И не только днем, но и ночью, — шепнул он ей на ухо.
Катриона улыбнулась, чувствуя, как краска стыда заливает ей лицо. Уверенная, что все окружающие слушают их разговор и осуждают ее, потому что им известно, как она провела ночь, девушка украдкой огляделась вокруг и только сейчас заметила незнакомую блондинку, сидящую напротив. Та с любопытством глазела на них.
Похоже, блондинка наблюдала за герцогом с того самого мгновения, как он появился, и внимательно прислушивалась к их разговору. Переведя взор с Роберта на Катриону, девушка скорчила презрительную гримасу. Заметив, что Катриона посмотрела на нее, блондинка резко поднялась из-за стола и демонстративно ушла.
— Кто эта дама? — спросила Катриона у Роберта. Тут лакей принес герцогу тарелку с едой.
— Это леди Энти Барретт, — ответил Девонбрук. Катриона припомнила, что сэр Деймон упоминал ее имя, когда они танцевали на балу.
— Та самая, с которой ты был обручен? — деланно небрежным тоном поинтересовалась девушка.
— Как вижу, длинные языки сплетников по-прежнему мусолят старую тему, — хмуро проговорил Роберт, положив вилку, и правильно сделал, потому что при виде пышного омлета Катриону опять затошнило. — Да, — через некоторое время проговорил он, — я был обручен с Энти, но недолго. После пожара, едва узнав о том, что я ослеп, она разорвала помолвку.
Катриона обернулась.
— Судя по выражению ее лица, — заметила девушка, — твоя бывшая невеста сожалеет о содеянном.
Отпив глоток чаю, она покосилась на тарелку Роберта. Да уж, похоже, он не потерял аппетита. Девушка наклонилась, чтобы вынуть из туфельки случайно залетевший туда во время прогулки камешек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33