их взгляд проникал в самую душу. Словно он…
— Что такое, Роберт? — спросила девушка. — Ты хочешь сказать, что видишь озеро?
Герцог не ответил. Вместо этого он взял ее лицо в свои ладони и привлек девушку к себе. От этого нежного прикосновения по телу Катрионы пробежала дрожь. Девушка судорожно вздохнула.
— Нет, Катриона, — проникновенным голосом проговорил он. — Я просто не хочу, чтобы ты описывала мне озеро. Лучше опиши мне себя.
— Себя? — изумилась она.
— Но ведь ты же видела себя, не так ли?
— Да, конечно, только я никогда…
— Катриона, прошу тебя, опиши мне себя своими словами, — попросил Роберт.
Несколько мгновений девушка молча смотрела на него, а потом тихо сказала:
— Что ж, у меня… просто русые волосы и голубые глаза.
— Не бывает человека с «просто русыми» волосами, Катриона. Они могут быть темно-русыми, могут по цвету напоминать мех соболя или, наоборот, быть светлее — как речной песок! — воскликнул герцог.
— Ну, если ты настаиваешь… — улыбнулась Катриона. — Папа часто говорил, что они ржаво-русые, когда я была…
Роберт медленно намотал на палец шелковистый локон девушки.
— … девочкой, — запнувшись, договорила она. Что он делал?
— А какого цвета твои глаза? — спросил он, нежно проводя кончиками пальцев по ее бровям и векам, отчего мурашки побежали по спине Катрионы. Но ей не было холодно, несмотря на прохладную ночь. Наоборот, она почувствовала, как огонь охватывает ее тело.
— Голубые… — выдохнула Катриона. Пальцы Роберта скользнули вниз по ее лицу и остановились на губах.
— Какого оттенка? Цвета грозового неба? — спросил Роберт.
— Да. — Что бы он сейчас ни сказал, она бы согласилась. Катриона блаженно закрыла глаза, когда он стал гладить ее волосы.
— А остальное? Опиши мне себя всю, — взмолился герцог. — Неужто ты можешь описать только волосы и глаза?
— Остальное? — пожала плечами девушка. — Остальное, как у всех… Два уха, два глаза, рот…
— Да, несомненно, у тебя есть рот, — усмехнулся Роберт. Его пальцы задержались на ее губах. Девушке так захотелось поцеловать его, что казалось, она умрет, ожидая, когда он накроет ее губы своими губами.
— Мой нос… — попыталась договорить девушка. Его пальцы погладили ее нос.
— У тебя замечательный нос, — шепнул Роберт. Затем он опять провел большим пальцем по ее губам.
Катриона нервно сглотнула.
— Позволь мне закончить. — Взяв ее за руку, он соединил их ладони.
Жар, опаляющий ее тело, становился невыносимым. Катриона тщетно пыталась пробудить в себе остатки разума и отодвинуться от него, потому что вовсе не за этим они приехали к Линнангласу… Но, Господи, ее язык перестал повиноваться ей, и она была не в состоянии произнести нужные слова.
— У тебя маленькие руки, — шептал Роберт. — Я могу обхватить твое запястье. — Подержав ее пальцы в своей ладони, он осторожно погладил один. — И нежная, мягкая кожа…
Поднеся руку Катрионы к губам, Роберт принялся по очереди целовать подушечки пальцев. Девушка млела, вспоминая их недавний поцелуй у ручья, а потом другой — тот, которым они обменялись во время грозы… Ей безумно захотелось опять ощутить тепло его губ К тому же, глядя на его портрет, она столько раз представляла себе, как это могло быть…
Ну что может случиться, если он еще подарит ей всего один поцелуй?
Высвободив руку, Катриона привлекла к себе Роберта.
Тот мгновенно повиновался ее молчаливому призыву и заключил девушку в объятия. У герцога голова кружилась от желания обладать этой женщиной, которая сразу же приняла его, приняла таким, каков он есть.
Едва его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла обо всем на свете. Катриона оказалась способной ученицей. Держась за него, девушка послушно легла на изумрудную траву и отдалась во власть его умелых рук.
Никогда в жизни Роберт не испытывал такого блаженства от близости женщины. Она опьяняла, сводила с ума, ему казалось, что он воспаряет на небеса.
Герцог губами приоткрыл ее губы. Его горячее дыхание опаляло ее и блаженным теплом разливалось по жилам. Закрыв глаза, девушка словно растворилась в этом сладостном, бесконечном поцелуе…
Оторвавшись от губ, Роберт принялся осыпать горячими поцелуями лицо и шею Катрионы, руки его лихорадочно скользили по ее корсажу.
— Сейчас… — прошептала девушка. — Я помогу тебе…
Катриона расстегнула пуговицы, и герцог, быстро стянув лиф платья и нижнюю сорочку с ее груди, припал губами к ее нежному розовому соску. Девушка судорожно вздохнула. Поцелуи Роберта жгли ее тело, ей казалось, что она не выдержит этой сладкой пытки. Повинуясь инстинкту, она выгнулась дугой, чтобы крепче прижаться к нему, полнее ощутить силу его желания.
Герцог едва сдерживался. Ему хотелось немедленно овладеть ею, чтобы потушить испепеляющее пламя страсти, но он понимал, что не стоит торопиться в эту волшебную ночь. Приподняв ее юбки, он стал ласкать стройные ноги девушки, подбираясь к самому сокровенному ее месту.
Затем, оторвавшись от нее на мгновение, Роберт быстро избавился от своей одежды, а затем снова заключил девушку в свои объятия. Катриона дрожала, все ее существо было охвачено негой, ощущением настолько новым и острым, что она громко застонала.
— Катриона, я… — пробормотал герцог. Он безумно хотел немедленно взять ее, но понимал, что невинная девушка ничего не знала о том, что происходило между ними.
— Прошу тебя, Роберт, не говори ничего, — взмолилась она. — Просто покажи, научи меня…
Эторо он и ждал. Приподнявшись, Роберт одним рывком быстро вошел в ее лоно.
Катриона вздрогнула от боли, но не закричала. Медленно и ритмично двигаясь, Роберт осыпал ее поцелуями, ласкал ее грудь и шею. Катриона приподняла бедра, чтобы он глубже вошел в нее, судорожно схватила его за плечи.
— Ох, Роберт, — хрипло прошептала она, — я больше не могу.
— Да, любимая, — прерывисто дыша, проговорил герцог.
Вскоре его движения стали быстрее и резче, и через несколько мгновений Роберт низко зарычал, празднуя победу любви. Ему вторила опьяневшая от страсти Катриона…
Несколько минут они лежали не шевелясь. Наконец Роберт отодвинулся в сторону. Катриона медленно села и дотронулась рукой до его щеки.
Еще никогда в жизни она не испытывала такого полного счастья. Даже в самых смелых своих мечтах Катриона и предположить не могла, что может быть так прекрасно. Ей нравилось чувствовать на себе его тяжесть, нравилось ощущение удивительного единения с другим человеком. Да, это было великолепно. Роберт был ее рыцарем. Ее телохранителем. И она по-настоящему полюбила его.
— Тебе было больно? — спросил он, взяв ее руку и прижав ее к своей щеке.
— Нет. — Катриона смотрела на его сильное, мускулистое тело. И вдруг в лунном свете она заметила, что подол ее платья осыпан высохшими лепестками белого вереска, выпавшего из кармана.
Вереск! Катриона закрыла глаза. Ей ведь надо было развеять растертые лепестки на ветру. Так сказала ее мать. А она совсем забыла об этом. Только сейчас девушка вспомнила слова Мэри: «… Ты распылишь растертые лепестки над головой господина. Их разнесет исцеляющий ветер, посланный полной луной».
Что, если волшебная сила белого вереска утеряна? Что, если он уже не сумеет вернуть Роберту зрение? Взяв в руку несколько лепестков, она осторожно растерла их между пальцами над головой герцога. Они как снежные хлопья рассыпались на его темных волосах, а потом легкий порыв ветра поднял их, и они упали ему на грудь и ниже…
— Роберт, ты же весь в крови! — воскликнула она, следя за парящими в воздухе и упавшими на тело герцога растертыми лепестками.
— Знаю. Но это ерунда, Катриона. Это кровь твоей девственности, — кивнул головой молодой человек.
Опустив глаза, девушка только сейчас заметила, что и ее бедра с внутренней стороны измазаны кровью.
— Ой! — испугалась она. — Кровь и на мне тоже! Встав, герцог протянул ей руку.
— Ты можешь отвести меня к озеру? — попросил он. — Там мы вымоемся.
Катриона медленно подвела Роберта к озеру, и они вошли в воду до пояса. Повернувшись к ней, герцог привлек девушку к себе и нежно поцеловал ее в лунном свете. Только теперь Катриона вспомнила, что еще сказала ей мать:
«А потом герцог должен войти в озеро. Волшебные воды Линнангласа вернут ему зрение… Но ты должна войти в озеро вместе с ним».
Когда поцелуй прервался, девушка загадочно улыбнулась. Подняв руку, она бережно поправила прядь темных волос, упавшую Роберту на лицо. Как хорошо, что ей не пришлось ничего придумывать, чтобы заманить герцога в воду!
… Они не знали, что озверевший от ревности и злобы Иен Александер, спрятавшийся за деревьями, наблюдает за тем, как его принцесса, его ангел гладит своими нежными ручками этого голого англичанина!
— Греби вон за тот утес, сынок, — обратился Энгус к Иену. Он сидел напротив своего воспитанника в грубо сколоченном ялике. Над ними сияла полная луна. Совсем неподходящая ночь для контрабандистов. Энгус указал на узкую полоску берега, видневшуюся невдалеке. — Думаю, пролив, ведущий к Россмори, где-то здесь.
Молча налегая на весла, Иен повел ялик к темной линии берега. Следом за ними по неспокойной поверхности моря скользили еще три лодки, изредка выдавая свое присутствие лишь случайным, едва слышным шлепаньем весел по воде.
В этих лодках сидели люди, составлявшие команду Макбрайана, люди, которых он знал всю жизнь. Он доверял им, как самому себе. Они должны помочь ему разгрузить катер, а потом с их же помощью товар, доставленный на берег, разойдется тайными путями по всей Шотландии.
Когда ялик приблизился к берегу, Энгус ловко выскочил в воду и, утопая ногами в песке, повел суденышко к скале, на которой высился величественный Россмори. Килт старого шотландца весь вымок, но он упорно продолжал путь к темному силуэту замка, четко вырисовывающемуся на небе в лунном свете.
Не по душе было Энгусу выгружать товар так близко от дома. Мало того, что он вообще многим рисковал, занимаясь контрабандой, так теперь он еще опасался навлечь на себя гнев хозяина, поселившегося в замке. Одно дело нарушать законы, установленные королем, но совсем другое — посягнуть на доверительные отношения, веками складывающиеся между лордом и его вассалами. Это было равносильно предательству.
Однако у Макбрайана не было выхода. Если они попытаются разгрузить товар в другом месте, их тут же заметит стража, потому что скалы Россмори окружены болотистой равниной. Зато здесь, в темноте, среди скал и утесов никакой патруль их не увидит.
— Будем дожидаться сигнала здесь, — заявил Энгус, когда остальные люди подплыли к ним. Он заметил, что его друзья передают из рук в руки бутылку с виски и жадно прихлебывают из нее, чтобы хоть немного согреться на пронизывающем ветру. Кто-то предложил пустить бутылку по второму кругу, и это предложение было встречено тихим смехом.
Энгус нахмурился. Чем дольше они будут сидеть здесь, тем больше виски выпьют его спутники, а Значит, забыв об осторожности, они будут громко смеяться и говорить, рискуя привлечь внимание бдительных стражников.
Капитан, дородный моряк, прозванный Le Poissonnote 6 за поразительное умение избегать встреч с таможенными службами, обладал удивительными способностями и умел скрываться, как никто другой; говаривали, что однажды он умудрился провести свой корабль прямо под носом у таможенного судна. Кстати, свое судно «Хамелеон» он распорядился выкрасить зеленой краской, чтобы его меньше было заметно на морской воде.
Опустившись на песок, Энгус заметил прятавшегося в тени Иена Александера.
— Я уж было решил, что тебя сцапали стражники — что-то больно долго ты не возвращался из дома, хоть и обещал прийти пораньше, — заметил Макбрайан.
Не отвечая ему, Иен смотрел на воду. В лунном свете Энгус успел заметить, как молодой человек сердито стиснул зубы.
Видно, ночью с Иеном что-то случилось. Что-то нехорошее, от чего в его глазах горит дикий, жестокий огонек.
— Знаешь, мне показалось, что ты всего-навсего отправился за трутом, чтобы мы могли зажечь фонарь, — продолжал Энгус. — Где ты был так долго, сынок?
Помолчав еще некоторое время, Иен наконец процедил сквозь зубы:
— Просто я долго не мог найти его. Вот и все. Что-то в нем изменилось. Когда паренек в первый раз пришел к нему, чтобы сопровождать на дело, Энгус обратил внимание на веселый, задорный огонь в его глазах — казалось, Йен готов бросить вызов всему королевскому флоту. Но сейчас… Сейчас он стал совсем другим. Раздраженным, издерганным. Почему-то все время старался держаться в тени.
Энгус наблюдал, как молодой человек отпил солидный глоток из бутылки, переданной ему товарищами, которые вполголоса посмеивались над ним. Макбрайан старался не обращать на это внимания, списывая все на возрастающую нервозность, вызванную долгим ожиданием.
Через четверть часа Энгус наконец-то заметил голубой огонек, мелькнувший в ночной тьме, — это означало, что «Хамелеон» приблизился к берегу.
— Слава Богу, — пробормотал старый шотландец, поднимая вверх горящий фонарь, чтобы подать ответный сигнал.
Местный кузнец смастерил для Энгуса специальный фонарь, светивший таким образом, что его свет был виден лишь с одной стороны, причем и это отверстие загораживалось специальной шторкой. Приподняв ее два раза, Энгус тем самым подтвердил, что берег пуст и все спокойно.
— Они подходят, — проговорил он, откладывая фонарь в сторону.
Моментально забыв о виски, его друзья замолчали и взялись за дело. Двое из них столкнули в воду ялик, чтобы на нем выйти навстречу шлюпке, посланной с «Хамелеона». На этот раз Энгусу должны были доставить ценный груз — куда более ценный, чем обычно. Бочки с бренди и портером из Франции, шелка и кружева из Испании, табак из Америки и чай со специями, упакованными в непромокаемые мешки, — с Востока. Эти товары разойдутся по всему королевству, дойдут до Эдинбурга и, быть может, даже до Йорка, где предприимчивый мистер Мак-Эфи нашел готового заплатить за все купца.
Лишь после того как товар найдет своего покупателя, Энгус получит за него деньги — для себя и своей команды, а заплатит ему агент мистера Мак-Эфи, некто Драм, переодевавшийся священником для того, чтобы избежать интереса со стороны властей.
Тем временем первая из лодок Энгуса, груженная тяжелыми бочонками, уже возвращалась на берег.
— Отлично, ребята, а теперь передавайте бочки мне — я спрячу их в пещере, — заявил Энгус, озираясь в поисках Иена. — Дуглас, — позвал он одного из друзей, — ты, случайно, не заметил, куда запропастился Иен?
— Не-а, Энгус, — ответил крепкий детина, несущий на плече тяжелый бочонок. — Я не видел парня с тех пор, как мы высадились на берег.
Энгус еще раз огляделся вокруг, а затем, взяв одну из бочек, направился в пещеру. Ему очень нужна была помощь Иена — контрабандисты должны были торопиться и как можно быстрее разгрузить «Хамелеон», пока его не заметили стражники.
Оказавшись в пещере, Макбрайан поднял шторку своего фонаря, чтобы осветить путь, и медленно осмотрелся вокруг. Ему никогда не доводилось бывать в пещерах, но он много слышал о них от Катрионы.
Катриона… Подумав о дочери, Энгус вспомнил, каким виноватым был взгляд Мэри, сообщившей ему, что господина этой ночью в Россмори не будет. Одного взгляда жены было достаточно для того, чтобы Энгус понял: куда бы ни направился лорд, Катриона с ним. И они наедине.
Тряхнув головой, Энгус отогнал от себя невеселые размышления: сейчас важнее всего было думать о деле. Малейший шум мог привлечь внимание таможенников. Возможно, Иен просто решил осмотреть местность, чтобы предупредить друзей о возможном приближении стражников.
Выйдя из пещеры, Макбрайан направился было к месту разгрузки, чтобы прихватить очередную партию товара, как вдруг тишину нарушил внезапный грохот пистолетного выстрела.
Глава 15
— Драгуны! — закричал Дуглас, бросая к ногам Энгуса тяжелый сундук. И тут же бросился назад, чтобы успеть спасти хоть часть товара.
Энгус вглядывался в темноту, но ничего не видел, потому что как раз в это мгновение луна скрылась за тучами. Стражники не могли прийти с воды, потому что иначе его друзья заметили бы их приближение. Стало быть, им придется еще перебраться через скалы и, возможно, Энгусу и его команде достанет времени для того, чтобы надежно спрятать товар, а уж потом уплыть отсюда на яликах.
Макбрайан был в пещере, когда до него донеслись громкие крики и беспорядочная пальба. Подобравшись к выходу из пещеры, он, оторопев, увидел, что драгуны уже вовсю орудуют на берегу. Их было очень много. Ох, не могли они так быстро перейти скалы, их непременно бы заметили! Значит, драгуны знали о том, что готовится этой ночью.
Уронив сундук на землю, Энгус быстро придвинул его к стене. Еще не все потеряно. Драгуны не могли подойти к нему так близко, чтобы углядеть, куда он уносил товар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Что такое, Роберт? — спросила девушка. — Ты хочешь сказать, что видишь озеро?
Герцог не ответил. Вместо этого он взял ее лицо в свои ладони и привлек девушку к себе. От этого нежного прикосновения по телу Катрионы пробежала дрожь. Девушка судорожно вздохнула.
— Нет, Катриона, — проникновенным голосом проговорил он. — Я просто не хочу, чтобы ты описывала мне озеро. Лучше опиши мне себя.
— Себя? — изумилась она.
— Но ведь ты же видела себя, не так ли?
— Да, конечно, только я никогда…
— Катриона, прошу тебя, опиши мне себя своими словами, — попросил Роберт.
Несколько мгновений девушка молча смотрела на него, а потом тихо сказала:
— Что ж, у меня… просто русые волосы и голубые глаза.
— Не бывает человека с «просто русыми» волосами, Катриона. Они могут быть темно-русыми, могут по цвету напоминать мех соболя или, наоборот, быть светлее — как речной песок! — воскликнул герцог.
— Ну, если ты настаиваешь… — улыбнулась Катриона. — Папа часто говорил, что они ржаво-русые, когда я была…
Роберт медленно намотал на палец шелковистый локон девушки.
— … девочкой, — запнувшись, договорила она. Что он делал?
— А какого цвета твои глаза? — спросил он, нежно проводя кончиками пальцев по ее бровям и векам, отчего мурашки побежали по спине Катрионы. Но ей не было холодно, несмотря на прохладную ночь. Наоборот, она почувствовала, как огонь охватывает ее тело.
— Голубые… — выдохнула Катриона. Пальцы Роберта скользнули вниз по ее лицу и остановились на губах.
— Какого оттенка? Цвета грозового неба? — спросил Роберт.
— Да. — Что бы он сейчас ни сказал, она бы согласилась. Катриона блаженно закрыла глаза, когда он стал гладить ее волосы.
— А остальное? Опиши мне себя всю, — взмолился герцог. — Неужто ты можешь описать только волосы и глаза?
— Остальное? — пожала плечами девушка. — Остальное, как у всех… Два уха, два глаза, рот…
— Да, несомненно, у тебя есть рот, — усмехнулся Роберт. Его пальцы задержались на ее губах. Девушке так захотелось поцеловать его, что казалось, она умрет, ожидая, когда он накроет ее губы своими губами.
— Мой нос… — попыталась договорить девушка. Его пальцы погладили ее нос.
— У тебя замечательный нос, — шепнул Роберт. Затем он опять провел большим пальцем по ее губам.
Катриона нервно сглотнула.
— Позволь мне закончить. — Взяв ее за руку, он соединил их ладони.
Жар, опаляющий ее тело, становился невыносимым. Катриона тщетно пыталась пробудить в себе остатки разума и отодвинуться от него, потому что вовсе не за этим они приехали к Линнангласу… Но, Господи, ее язык перестал повиноваться ей, и она была не в состоянии произнести нужные слова.
— У тебя маленькие руки, — шептал Роберт. — Я могу обхватить твое запястье. — Подержав ее пальцы в своей ладони, он осторожно погладил один. — И нежная, мягкая кожа…
Поднеся руку Катрионы к губам, Роберт принялся по очереди целовать подушечки пальцев. Девушка млела, вспоминая их недавний поцелуй у ручья, а потом другой — тот, которым они обменялись во время грозы… Ей безумно захотелось опять ощутить тепло его губ К тому же, глядя на его портрет, она столько раз представляла себе, как это могло быть…
Ну что может случиться, если он еще подарит ей всего один поцелуй?
Высвободив руку, Катриона привлекла к себе Роберта.
Тот мгновенно повиновался ее молчаливому призыву и заключил девушку в объятия. У герцога голова кружилась от желания обладать этой женщиной, которая сразу же приняла его, приняла таким, каков он есть.
Едва его губы коснулись ее губ, она мгновенно забыла обо всем на свете. Катриона оказалась способной ученицей. Держась за него, девушка послушно легла на изумрудную траву и отдалась во власть его умелых рук.
Никогда в жизни Роберт не испытывал такого блаженства от близости женщины. Она опьяняла, сводила с ума, ему казалось, что он воспаряет на небеса.
Герцог губами приоткрыл ее губы. Его горячее дыхание опаляло ее и блаженным теплом разливалось по жилам. Закрыв глаза, девушка словно растворилась в этом сладостном, бесконечном поцелуе…
Оторвавшись от губ, Роберт принялся осыпать горячими поцелуями лицо и шею Катрионы, руки его лихорадочно скользили по ее корсажу.
— Сейчас… — прошептала девушка. — Я помогу тебе…
Катриона расстегнула пуговицы, и герцог, быстро стянув лиф платья и нижнюю сорочку с ее груди, припал губами к ее нежному розовому соску. Девушка судорожно вздохнула. Поцелуи Роберта жгли ее тело, ей казалось, что она не выдержит этой сладкой пытки. Повинуясь инстинкту, она выгнулась дугой, чтобы крепче прижаться к нему, полнее ощутить силу его желания.
Герцог едва сдерживался. Ему хотелось немедленно овладеть ею, чтобы потушить испепеляющее пламя страсти, но он понимал, что не стоит торопиться в эту волшебную ночь. Приподняв ее юбки, он стал ласкать стройные ноги девушки, подбираясь к самому сокровенному ее месту.
Затем, оторвавшись от нее на мгновение, Роберт быстро избавился от своей одежды, а затем снова заключил девушку в свои объятия. Катриона дрожала, все ее существо было охвачено негой, ощущением настолько новым и острым, что она громко застонала.
— Катриона, я… — пробормотал герцог. Он безумно хотел немедленно взять ее, но понимал, что невинная девушка ничего не знала о том, что происходило между ними.
— Прошу тебя, Роберт, не говори ничего, — взмолилась она. — Просто покажи, научи меня…
Эторо он и ждал. Приподнявшись, Роберт одним рывком быстро вошел в ее лоно.
Катриона вздрогнула от боли, но не закричала. Медленно и ритмично двигаясь, Роберт осыпал ее поцелуями, ласкал ее грудь и шею. Катриона приподняла бедра, чтобы он глубже вошел в нее, судорожно схватила его за плечи.
— Ох, Роберт, — хрипло прошептала она, — я больше не могу.
— Да, любимая, — прерывисто дыша, проговорил герцог.
Вскоре его движения стали быстрее и резче, и через несколько мгновений Роберт низко зарычал, празднуя победу любви. Ему вторила опьяневшая от страсти Катриона…
Несколько минут они лежали не шевелясь. Наконец Роберт отодвинулся в сторону. Катриона медленно села и дотронулась рукой до его щеки.
Еще никогда в жизни она не испытывала такого полного счастья. Даже в самых смелых своих мечтах Катриона и предположить не могла, что может быть так прекрасно. Ей нравилось чувствовать на себе его тяжесть, нравилось ощущение удивительного единения с другим человеком. Да, это было великолепно. Роберт был ее рыцарем. Ее телохранителем. И она по-настоящему полюбила его.
— Тебе было больно? — спросил он, взяв ее руку и прижав ее к своей щеке.
— Нет. — Катриона смотрела на его сильное, мускулистое тело. И вдруг в лунном свете она заметила, что подол ее платья осыпан высохшими лепестками белого вереска, выпавшего из кармана.
Вереск! Катриона закрыла глаза. Ей ведь надо было развеять растертые лепестки на ветру. Так сказала ее мать. А она совсем забыла об этом. Только сейчас девушка вспомнила слова Мэри: «… Ты распылишь растертые лепестки над головой господина. Их разнесет исцеляющий ветер, посланный полной луной».
Что, если волшебная сила белого вереска утеряна? Что, если он уже не сумеет вернуть Роберту зрение? Взяв в руку несколько лепестков, она осторожно растерла их между пальцами над головой герцога. Они как снежные хлопья рассыпались на его темных волосах, а потом легкий порыв ветра поднял их, и они упали ему на грудь и ниже…
— Роберт, ты же весь в крови! — воскликнула она, следя за парящими в воздухе и упавшими на тело герцога растертыми лепестками.
— Знаю. Но это ерунда, Катриона. Это кровь твоей девственности, — кивнул головой молодой человек.
Опустив глаза, девушка только сейчас заметила, что и ее бедра с внутренней стороны измазаны кровью.
— Ой! — испугалась она. — Кровь и на мне тоже! Встав, герцог протянул ей руку.
— Ты можешь отвести меня к озеру? — попросил он. — Там мы вымоемся.
Катриона медленно подвела Роберта к озеру, и они вошли в воду до пояса. Повернувшись к ней, герцог привлек девушку к себе и нежно поцеловал ее в лунном свете. Только теперь Катриона вспомнила, что еще сказала ей мать:
«А потом герцог должен войти в озеро. Волшебные воды Линнангласа вернут ему зрение… Но ты должна войти в озеро вместе с ним».
Когда поцелуй прервался, девушка загадочно улыбнулась. Подняв руку, она бережно поправила прядь темных волос, упавшую Роберту на лицо. Как хорошо, что ей не пришлось ничего придумывать, чтобы заманить герцога в воду!
… Они не знали, что озверевший от ревности и злобы Иен Александер, спрятавшийся за деревьями, наблюдает за тем, как его принцесса, его ангел гладит своими нежными ручками этого голого англичанина!
— Греби вон за тот утес, сынок, — обратился Энгус к Иену. Он сидел напротив своего воспитанника в грубо сколоченном ялике. Над ними сияла полная луна. Совсем неподходящая ночь для контрабандистов. Энгус указал на узкую полоску берега, видневшуюся невдалеке. — Думаю, пролив, ведущий к Россмори, где-то здесь.
Молча налегая на весла, Иен повел ялик к темной линии берега. Следом за ними по неспокойной поверхности моря скользили еще три лодки, изредка выдавая свое присутствие лишь случайным, едва слышным шлепаньем весел по воде.
В этих лодках сидели люди, составлявшие команду Макбрайана, люди, которых он знал всю жизнь. Он доверял им, как самому себе. Они должны помочь ему разгрузить катер, а потом с их же помощью товар, доставленный на берег, разойдется тайными путями по всей Шотландии.
Когда ялик приблизился к берегу, Энгус ловко выскочил в воду и, утопая ногами в песке, повел суденышко к скале, на которой высился величественный Россмори. Килт старого шотландца весь вымок, но он упорно продолжал путь к темному силуэту замка, четко вырисовывающемуся на небе в лунном свете.
Не по душе было Энгусу выгружать товар так близко от дома. Мало того, что он вообще многим рисковал, занимаясь контрабандой, так теперь он еще опасался навлечь на себя гнев хозяина, поселившегося в замке. Одно дело нарушать законы, установленные королем, но совсем другое — посягнуть на доверительные отношения, веками складывающиеся между лордом и его вассалами. Это было равносильно предательству.
Однако у Макбрайана не было выхода. Если они попытаются разгрузить товар в другом месте, их тут же заметит стража, потому что скалы Россмори окружены болотистой равниной. Зато здесь, в темноте, среди скал и утесов никакой патруль их не увидит.
— Будем дожидаться сигнала здесь, — заявил Энгус, когда остальные люди подплыли к ним. Он заметил, что его друзья передают из рук в руки бутылку с виски и жадно прихлебывают из нее, чтобы хоть немного согреться на пронизывающем ветру. Кто-то предложил пустить бутылку по второму кругу, и это предложение было встречено тихим смехом.
Энгус нахмурился. Чем дольше они будут сидеть здесь, тем больше виски выпьют его спутники, а Значит, забыв об осторожности, они будут громко смеяться и говорить, рискуя привлечь внимание бдительных стражников.
Капитан, дородный моряк, прозванный Le Poissonnote 6 за поразительное умение избегать встреч с таможенными службами, обладал удивительными способностями и умел скрываться, как никто другой; говаривали, что однажды он умудрился провести свой корабль прямо под носом у таможенного судна. Кстати, свое судно «Хамелеон» он распорядился выкрасить зеленой краской, чтобы его меньше было заметно на морской воде.
Опустившись на песок, Энгус заметил прятавшегося в тени Иена Александера.
— Я уж было решил, что тебя сцапали стражники — что-то больно долго ты не возвращался из дома, хоть и обещал прийти пораньше, — заметил Макбрайан.
Не отвечая ему, Иен смотрел на воду. В лунном свете Энгус успел заметить, как молодой человек сердито стиснул зубы.
Видно, ночью с Иеном что-то случилось. Что-то нехорошее, от чего в его глазах горит дикий, жестокий огонек.
— Знаешь, мне показалось, что ты всего-навсего отправился за трутом, чтобы мы могли зажечь фонарь, — продолжал Энгус. — Где ты был так долго, сынок?
Помолчав еще некоторое время, Иен наконец процедил сквозь зубы:
— Просто я долго не мог найти его. Вот и все. Что-то в нем изменилось. Когда паренек в первый раз пришел к нему, чтобы сопровождать на дело, Энгус обратил внимание на веселый, задорный огонь в его глазах — казалось, Йен готов бросить вызов всему королевскому флоту. Но сейчас… Сейчас он стал совсем другим. Раздраженным, издерганным. Почему-то все время старался держаться в тени.
Энгус наблюдал, как молодой человек отпил солидный глоток из бутылки, переданной ему товарищами, которые вполголоса посмеивались над ним. Макбрайан старался не обращать на это внимания, списывая все на возрастающую нервозность, вызванную долгим ожиданием.
Через четверть часа Энгус наконец-то заметил голубой огонек, мелькнувший в ночной тьме, — это означало, что «Хамелеон» приблизился к берегу.
— Слава Богу, — пробормотал старый шотландец, поднимая вверх горящий фонарь, чтобы подать ответный сигнал.
Местный кузнец смастерил для Энгуса специальный фонарь, светивший таким образом, что его свет был виден лишь с одной стороны, причем и это отверстие загораживалось специальной шторкой. Приподняв ее два раза, Энгус тем самым подтвердил, что берег пуст и все спокойно.
— Они подходят, — проговорил он, откладывая фонарь в сторону.
Моментально забыв о виски, его друзья замолчали и взялись за дело. Двое из них столкнули в воду ялик, чтобы на нем выйти навстречу шлюпке, посланной с «Хамелеона». На этот раз Энгусу должны были доставить ценный груз — куда более ценный, чем обычно. Бочки с бренди и портером из Франции, шелка и кружева из Испании, табак из Америки и чай со специями, упакованными в непромокаемые мешки, — с Востока. Эти товары разойдутся по всему королевству, дойдут до Эдинбурга и, быть может, даже до Йорка, где предприимчивый мистер Мак-Эфи нашел готового заплатить за все купца.
Лишь после того как товар найдет своего покупателя, Энгус получит за него деньги — для себя и своей команды, а заплатит ему агент мистера Мак-Эфи, некто Драм, переодевавшийся священником для того, чтобы избежать интереса со стороны властей.
Тем временем первая из лодок Энгуса, груженная тяжелыми бочонками, уже возвращалась на берег.
— Отлично, ребята, а теперь передавайте бочки мне — я спрячу их в пещере, — заявил Энгус, озираясь в поисках Иена. — Дуглас, — позвал он одного из друзей, — ты, случайно, не заметил, куда запропастился Иен?
— Не-а, Энгус, — ответил крепкий детина, несущий на плече тяжелый бочонок. — Я не видел парня с тех пор, как мы высадились на берег.
Энгус еще раз огляделся вокруг, а затем, взяв одну из бочек, направился в пещеру. Ему очень нужна была помощь Иена — контрабандисты должны были торопиться и как можно быстрее разгрузить «Хамелеон», пока его не заметили стражники.
Оказавшись в пещере, Макбрайан поднял шторку своего фонаря, чтобы осветить путь, и медленно осмотрелся вокруг. Ему никогда не доводилось бывать в пещерах, но он много слышал о них от Катрионы.
Катриона… Подумав о дочери, Энгус вспомнил, каким виноватым был взгляд Мэри, сообщившей ему, что господина этой ночью в Россмори не будет. Одного взгляда жены было достаточно для того, чтобы Энгус понял: куда бы ни направился лорд, Катриона с ним. И они наедине.
Тряхнув головой, Энгус отогнал от себя невеселые размышления: сейчас важнее всего было думать о деле. Малейший шум мог привлечь внимание таможенников. Возможно, Иен просто решил осмотреть местность, чтобы предупредить друзей о возможном приближении стражников.
Выйдя из пещеры, Макбрайан направился было к месту разгрузки, чтобы прихватить очередную партию товара, как вдруг тишину нарушил внезапный грохот пистолетного выстрела.
Глава 15
— Драгуны! — закричал Дуглас, бросая к ногам Энгуса тяжелый сундук. И тут же бросился назад, чтобы успеть спасти хоть часть товара.
Энгус вглядывался в темноту, но ничего не видел, потому что как раз в это мгновение луна скрылась за тучами. Стражники не могли прийти с воды, потому что иначе его друзья заметили бы их приближение. Стало быть, им придется еще перебраться через скалы и, возможно, Энгусу и его команде достанет времени для того, чтобы надежно спрятать товар, а уж потом уплыть отсюда на яликах.
Макбрайан был в пещере, когда до него донеслись громкие крики и беспорядочная пальба. Подобравшись к выходу из пещеры, он, оторопев, увидел, что драгуны уже вовсю орудуют на берегу. Их было очень много. Ох, не могли они так быстро перейти скалы, их непременно бы заметили! Значит, драгуны знали о том, что готовится этой ночью.
Уронив сундук на землю, Энгус быстро придвинул его к стене. Еще не все потеряно. Драгуны не могли подойти к нему так близко, чтобы углядеть, куда он уносил товар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33