Конечно, Софико подождет. Но время-то идет! Ей уже 27. В этом возрасте девушка начинает беспокоиться - пора замуж, пора детей заводить. И она права.
И все бы ничего, но с тех пор как их в/ч расформировали в порядке сокращения вооруженных сил и он перешел в другое подразделение, возможность погибнуть возросла вдвое. После того как он откликнулся на просьбу о помощи своего бывшего комбата и прилетел в Москву, взяв на службе отпуск, возможность погибнуть возросла втрое. И что будет с Софико, если его убьют? Беречься? Тогда он умрет до того, как пуля снайпера или нож уголовника вопьются в его тело. Трус умирает не в момент смерти, а задолго до него. Бояться никак нельзя в его работе. Но не беречься тоже нельзя. И Софико останется старой девой, и мама умрет от горя. Мама все так же жила в старой большой комнате в коммунальной квартире на проспекте Руставели, чуть выше знаменитого магазина "Волы Логидзе" и чуть ниже Дома правительства, точно напротив старой гостиницы, почти разрушенной в годы недавней гражданской войны. А мамин дом уцелел. Мама терпеливо ждала Гиви, и ее не радовали даже пересылаемые им с нарочными время от времени 100 долларов. Это были большие деньги. Из них 80 долларов мама раздавала своим бывшим коллегам-профессорам и преподавателям Тбилисской консерватории. По 10 долларов - самым нуждающимся - в месяц. На оставшиеся 10 жила, как она утверждала, вполне пристойно. Да, Тбилиси, город его детства и юности, стал нищей столицей нищей страны, и от этого тоже щемило сердце...
Мама немного гордилась им, а немного стыдилась. Гордилась, потому что не каждый сын сегодня в Грузии может обеспечить старость своим родителям. А стыдилась потому, что из всех детей ее коллег и друзей он один не стал профессиональным музыкантом. Закончил музыкальную школу, музыкальное училище и вместо консерватории поступил в Военный институт на отделение арабских языков.
Еще хорошо, что мама не знала тогда, не знает и поныне, что сын ее вовсе не языковед, а специалист по особым операциям.
Что ж... Он выбрал свою профессию и не жалел об этом.
Вылетая в Багдад, оружия он не взял. Денег - самый минимум. Документы, как и у других членов группы, были на другое имя, но настолько тщательно сделаны, что за них можно было не волноваться. Все визы на месте. Что же касается фотографии, то на ней он был в чалме. Однако пограничный контроль придираться не стал.
В Багдад Гиви прилетел из Дели. В Дели - из Токио. Так что следы были запудрены основательно. Главное - это попасть в Багдад в тот день, который был ему назначен, и выйти на того человека, которого он должен был почтительно сопровождать на расстоянии до конечного пункта его путешествия. Где он должен был совершить акцию, Гиви пока не знал. Об этом ему сообщат дополнительно.
Операция "Фальшаки" начиналась и продолжалась при соблюдении строжайших правил конспирации.
В аэропорту он взял обычное такси, причем на всякий случай пропустил дважды других пассажиров к присмотренной было уже машине. Автомобиль был старым, с явной утечкой бензина, так что, когда он прибыл в центр Багдада, у Гиви начала балеть голова. На ту мелочь, что у него была в кармане, он купил в центре, у белокаменного здания Национального собрания, бутылочку местной минеральной воды и запил пару таблеток, предусмотрительно засунутых в портмоне...
У него был с собой минимум вещей.
Полюбовавшись стеклянным колодцем Центрального банка и декоративными растениями, красующимися за стеклами перекрытий двух верхних этажей, Гиви тщательно проверил, нет ли слежки.
Убедившись, что все в порядке, Гиви направился вовсе не в Центральный банк, а в банк ар-Рафидейн, - высокую четырехугольную башню, стоящую на более широком основании в пять этажей. Нижний этаж был выложен серовато-зеленым блестящим камнем, настолько блестящим, что Гиви не отказал себе в удовольствии еще раз полюбоваться своим профилем. На самом же деле он хотел удостовериться, что его передислокация не вызвала интереса у фланирующих по площади клиентов обоих банков.
Гиви поднял глаза на второй этаж, выступающий над первым на ширину тротуара и поддерживаемый стройными столбами, облицованными маленькими плитками черной смальты. Именно там, на втором этаже, находится операционный зал, где он должен получить оставленные на его имя деньги в местной и афганской валюте.
С получением денег проблем не возникло. До вечера еще было время, и Гиви, плотно пообедав в ресторанчике на первом этаже причудливого дома с белой башней на улице Харуна аль-Рашида, прошел несколько кварталов по раскаленному центру города, пока не оказался перед зданием Ассоциации иракских художников. Построенное по проекту Кахтана Мадфаи, здание было интересно тем, что его венчала крыша в виде идущих волнами полукруглых арок.
Погуляв пару часов по выставке Сауда аль-Аттара, чьи работы в равной степени напоминали ему и о городах бывшей советской Средней Азии, в которых он не раз бывал, и о старом Тбилиси, Гиви сел на мраморную скамейку.
- Если вас интересуют виды старого Багдада, - сказала ему, улыбаясь, служительница выставочного зала, - вам стоит побывать в музее-мастерской Лорны Селим.
- Никогда не слышал этого имени, - признался Гиви.
- А имя Джавада Селима вам знакомо?
- Конечно, кто же не знает Джавада Селима? - на голубом глазу соврал Гиви.
- Это его жена, - заговорщически сообщила служительница, чрезвычайно довольная, что может правильно сориентировать в багдадских достопримечательностях приезжего араба. - Она англичанка по происхождению, после смерти супруга поселилась в Ираке. Джавада Селим написала много очаровательных видов старого Багдада. Там же есть и картины ее сестры, Назихи Селим. Кстати, она до сих пор преподает в Институте изящных искусств. Я вам напишу адрес и даже нарисую, как туда добраться.
- Спасибо, ханум, да хранит вас Аллах, - сказал Гиви.
Однако на бумажке, которую сунула в руку Гиви старая дама, было лишь одно слово:
- Аль-Кифах...
Это была одна из старинных улочек Багдада. Гиви туда и направился.
Его сопровождали. Правда, при всем его профессионализме он так и не заметил слежку. У входа в длинный, занимавший весь квартал двухэтажный старинный дом, Гиви был остановлен приглашающим жестом старика в национальном костюме. Гиви вошел в арку.
Перед ним открылся четырехугольный двор-хош, по сторонам которого были расположены жилые комнаты и подсобные помещения. С одной стороны была устроена тарма - открытая во двор комната, предназначенная для приема гостей и отдыха в жаркие дни. Кланяясь, старик пригласил его присесть. Через мгновение девушка в парандже внесла две чашечки кофе и тарелку со сладостями - там был рахат-лукум, печенье, засахаренные орехи. Гиви обожал орехи в любом виде и забросил горсть сладко пахнущих ядрышек в рот. Еще через минуту появился хозяин.
- Здравствуйте, уважаемый, - сказал он на певучем арабском, более похожем на тот арабский, на котором говорят в Иордании, нежели на тот, на котором говорят в Багдаде.
- Да хранит Аллах этот дом и его хозяев, - ответил Гиви.
- Как вам понравился наш город? Вы ведь впервые у нас.
- Очень понравилось.
- Вы еще не были в новой мечети Аль-Хулафа? Непременно сходите. Завтра же... Лучшее время для посещения - после второго намаза.
- Я воспользуюсь вашим советом.
Выпив чашку кофе и выслушав еще несколько советов относительно памятников архитектуры старого города, Гиви понял, что задерживаться здесь более было бы невежливо по отношению к этим гостеприимным людям.
Переночевав в гостинице, он позавтракал и отправился в мечеть Аль-Хулафа, расположенную в центре старого города и легко узнаваемую по древнему минарету Су аль-Газаль. Как ни странно, старый минарет ХVII века и новая мечеть начала 70-х годов XX века органично дополняли друг друга. Сбросив туфли, сняв носки, омыв ноги в специальном фонтанчике и все срамные места в специальном туалетном кабинете во дворе мечети, Гиви прошел внутрь, подстелив коврик, сел и отдался молитве. Через минуту он почувствовал, что позади него сменился молящийся человек. Еще через мгновение он почувствовал прикосновение к плечу и услышал голос пожилого человека:
- Старик в пуштунском головном уборе, в руке редкие здесь четки из янтаря, с ним мальчик лет десяти. Если у вас все с собой, лучше их не выпускать из виду. Сегодня они уходят. Они возвращаются после хаджа в Мекку, к себе, в Афганистан. Да благословит их Аллах. И тебя, чужеземец, тоже.
Когда он минуту спустя, словно пытаясь опереться и привстать по окончании молитвы, чуть-чуть обернулся назад, позади никого не оказалось.
Но старика в пуштунском головном уборе, с желтыми из плавленого янтаря четками с сопровождающим его мальчиком лет 10 он легко нашел глазами в толпе выходивших из мечети правоверных и уже не отпускал.
Как ему удалось проследить старика, мальчика и осла с тяжелыми хурждунами от Багдада до границы Афганистана с Таджикистаном, оставим профессиональной тайной Гиви. Но он ни разу не приблизился к старику с грузом ближе, чем это было необходимо по обстановке. Он убедился, что запомнил мужчину лет 50-55 с загорелым, морщинистым лицом, в стеганом ватном халате и таджикской чалме, которому у реки Пяндж старик и мальчик передали груз. Мужчина взвалил мешки с грузом на ослика и двинулся к границе. Гиви старался не отставать от нового курьера, и в то же время не светиться лишний раз наблюдателям, ежели таковые появятся. Это достаточно трудно сделать в изрезанной расщелинами горной местности, но если у тебя груза - всего мешок за плечами, а одет ты как бедный дехканин, возможно.
Когла выше по течению реки Пяндж началась отчаянная перестрелка и было видно из укрытия, как туда стягиваются немногочисленные наряды российских и таджикских пограничников, мужчина, оставив осла в расщелине, сам взвалил на себя тяжелые хурджуны и переправился вброд через узкую реку на таджикскую сторону.
Как только он скрылся за горой, этим путем отправился и Гиви.
Он успел заметить, как мужчина передал груз мальчику, помог ему взвалить хурджуны на ослика, мальчик отправился дальше по направлению к Кулябу, а сам повернулся лицом к Пянджу и направился прямо в сторону спрятавшегося за камнями Гиви. К счастью, он прошел в двух метрах, не заметив осторожного тбилисца. Еще большим счастьем для Гиви было то, что он не поверил в невнимательность афганца и, вместо того чтобы отправиться вслед за мальчиком в сторону Куляба, затаился в узкой расщелине в скале.
Как всегда, его предосторожность оказалась не лишней. Позади того места, где он только что прятался, появился тощий афганец. Он вытащил нож, как ни странно, более похожий на десантный нож американских морских пехотинцев, нежели на национальный афганский, и приготовился напасть на, как он думал, притихшего в расщелине гяура. Однако афганский кинжал, брошенный с расстояния в десять метров, прервал его размышления. Он так и не узнал, куда делся преследовавший его и спрятавшийся в этой расщелине человек.
Гиви вернулся, засунул мертвое тело в расщелину так, чтобы даже кончик стеганого халата не высовывался.
Догнать мальчика с ослом, нагруженным хурджунами, так, чтобы не привлечь его внимания, не составило труда. Гиви спрятал в горах ненужное ему оружие, устаревшие и, как говорят, неактуальные для Таджикистана документы. Теперь он был таджиком, возвращающимся в Киргизию, на постоянное место жительства после хаджа в Мекку. Кто будет определять путь уважаемому ходже, как ему возвращаться на родину? Человек хадж совершил! Удобно ли задавать ему глупые вопросы, - почему не самолетом, не на автобусе, а на ишаке?
В Кулябе Гиви купил ишака, хурджуны и мало отличался от того старика, который сопровождал теперь хурджуны с фальшивыми долларами в сторону Заалайского хребта. Объекта и его сопровождающего разделяло достаточное расстояние, чтобы не вызывать подозрений у того, кто контролировал со стороны проход груза.
Документы у Гиви проверяли не один раз. И его знание пушту и фарси, и его внешний вид, и отсутствие в его грузе подозрительных предметов, все это позволяло ему каждый раз после проверки беспрепятственно продолжать путь, не упуская из вида объект. Если он его пару раз и терял, то вскоре находил. А крохотный датчик, вживленный в хурджуны еще в Афганистане, позволял быть уверенным, что их не подменили и груз не тронут.
Границу Таджикистана и Киргизии он пересек так, что и не заметил.
В Карамыке объект прибыл на ровную площадку гражданского аэродрома, ишак просеменил до двухместного самолета, уже готового к вылету. Хурджуны погрузили в самолет, горбоносый человек, видимо, кавказец, забросив хурджуны, весело махнул рукой сопровождавшему груз. И самолет, разбежавшись, взмыл в небо.
Если бы этот маневр не был учтен, операцию можно было бы считать проваленной.
Однако вариант рассматривался и такой. Гиви проковылял на уставшем ишаке до расположенного неподалеку вертолетного отряда. Обменявшись парой фраз с дежурным и предъявив ему соответствующие документы, Гиви вскоре нашел капитана с молодым лицом, пересеченным шрамом от ожога и совершенно седыми волосами и сказал ему пару фраз. Капитан быстро пригласил по рации пилота крохотного двухместного военного вертолета, кивнул на Гиви:
- Отвезешь человека в Бишкек. На обратном пути захватишь груз.
И Гиви оказался в вертолете.
В Бишкеке сели тоже удачно - гражданский аэропорт оказался рядом. А прибор, вмонтированный в пряжку ремня с изображением горного барса, подтвердил - хурджуны все те же.
Теперь хурджуны должны были пересечь границу с Казахстаном, отметившись в контрольном пункте в районе городка Каинды, и по железной дороге отправиться в Москву.
По плану операции, перехват груза должен был быть осуществлен на территории Киргизии. Почему - Гиви не знал. Он действовал по инструкции.
На улице Гюз-Ашу он нашел одноэтажный глинобитный домик, постучал в калитку, услышал позволение войти и оказался в крытом ветвями кустарника дворе, окруженном глинобитными стенами. Сказав пароль, он получил в руки хурджун с едой и, пожелав счастья и покровительства Аллаха этому дому, направился на улицу Кеке-Мерен, где купил на крохотном базарчике нового ишака.
Выйдя за черту города, он сел на ишака и с заунывной песней направил его в сторону отрогов Киргизского хребта.
Ишак теперь даже в Киргизии - не самый популярный вид транспорта. Кто на старика или молодого мужчину с небольшим грузом в хурджунах, притороченным к бокам ишака, сегодня обратит внимание? Ведь даже опиум перебрасывают из страны в страну самолетами, а героин возят на тихоокеанских лайнерах.
Перевалив хребет Кербе-Чусак, Гиви увидел перед собой развилку. Слева дорога шла по узкой тропе, огибая большое и длинное ущелье, справа она шла тоже по тропе, но в одном месте тропа была разрушена оползнем.
Объект с грузом, естественно, направился налево. А Гиви - направо. Добравшись до места, где оползень разрушил дорогу, Гиви остановил ишака, достал из хурджуна детали снайперской винтовки с глушителем. Быстро собрал ее - лазерный прицел, глушитель, приклад. Прицелился.
С первого выстрела он снял человека, идущего навстречу по узкой тропе к его объекту. Вторым выстрелом он снял и владельца ишака с грузом, - тот попытался ухватиться за ишака, за скалу, но ни то ни другое не было достаточной основой для того, чтобы удержать свою жизнь еще на пару мгновений в этом мире. И он вместе с ишаком рухнул вниз.
Гиви закрепил за скалу с помощью альпинистских колышков и клиньев кольцо, продел в него альпинистский шнур - все это он достал из хурджуна и спустился в ущелье.
Убедившись, что хурджуны на месте и содержимое их не изменилось за эти дни путешествия по горам и ущельям, он по рации вызвал базу и сообщил:
- Груз получен.
Дальше было дело техники. По рации же он получил пароль на дальнейшее проведение операции. Подтянув вверх груз, он взобрался по отвесной стене на прежнее место. Погрузив хурджуны на ишака, Гиви возвратился к развилке и, свернув на левую дорогу, двинулся в путь.
На границе с Казахстаном его ждали. Но это были не люди Бича, а люди противника, принимавшие его за своего благодаря внешнему описанию, соответствующему как Гиви, так и убитому им человеку с кавказской внешностью. Его провели на ишаке до селения, потом подвезли на грузовике до железнодорожной станции, дали билет до Москвы и посадили на поезд. Хорошая мзда, в виде стодолларовых бумажек, помогла ему избежать и ненужных расспросов проводников вагона, и ненужных в еще большей степени осмотров его скромного багажа таможенниками на казахско-российской границе. Слава Богу, уже начал действовать режим наибольшего благоприятствования на границах двух стран. Так что в Москву Гиви вернулся без приключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
И все бы ничего, но с тех пор как их в/ч расформировали в порядке сокращения вооруженных сил и он перешел в другое подразделение, возможность погибнуть возросла вдвое. После того как он откликнулся на просьбу о помощи своего бывшего комбата и прилетел в Москву, взяв на службе отпуск, возможность погибнуть возросла втрое. И что будет с Софико, если его убьют? Беречься? Тогда он умрет до того, как пуля снайпера или нож уголовника вопьются в его тело. Трус умирает не в момент смерти, а задолго до него. Бояться никак нельзя в его работе. Но не беречься тоже нельзя. И Софико останется старой девой, и мама умрет от горя. Мама все так же жила в старой большой комнате в коммунальной квартире на проспекте Руставели, чуть выше знаменитого магазина "Волы Логидзе" и чуть ниже Дома правительства, точно напротив старой гостиницы, почти разрушенной в годы недавней гражданской войны. А мамин дом уцелел. Мама терпеливо ждала Гиви, и ее не радовали даже пересылаемые им с нарочными время от времени 100 долларов. Это были большие деньги. Из них 80 долларов мама раздавала своим бывшим коллегам-профессорам и преподавателям Тбилисской консерватории. По 10 долларов - самым нуждающимся - в месяц. На оставшиеся 10 жила, как она утверждала, вполне пристойно. Да, Тбилиси, город его детства и юности, стал нищей столицей нищей страны, и от этого тоже щемило сердце...
Мама немного гордилась им, а немного стыдилась. Гордилась, потому что не каждый сын сегодня в Грузии может обеспечить старость своим родителям. А стыдилась потому, что из всех детей ее коллег и друзей он один не стал профессиональным музыкантом. Закончил музыкальную школу, музыкальное училище и вместо консерватории поступил в Военный институт на отделение арабских языков.
Еще хорошо, что мама не знала тогда, не знает и поныне, что сын ее вовсе не языковед, а специалист по особым операциям.
Что ж... Он выбрал свою профессию и не жалел об этом.
Вылетая в Багдад, оружия он не взял. Денег - самый минимум. Документы, как и у других членов группы, были на другое имя, но настолько тщательно сделаны, что за них можно было не волноваться. Все визы на месте. Что же касается фотографии, то на ней он был в чалме. Однако пограничный контроль придираться не стал.
В Багдад Гиви прилетел из Дели. В Дели - из Токио. Так что следы были запудрены основательно. Главное - это попасть в Багдад в тот день, который был ему назначен, и выйти на того человека, которого он должен был почтительно сопровождать на расстоянии до конечного пункта его путешествия. Где он должен был совершить акцию, Гиви пока не знал. Об этом ему сообщат дополнительно.
Операция "Фальшаки" начиналась и продолжалась при соблюдении строжайших правил конспирации.
В аэропорту он взял обычное такси, причем на всякий случай пропустил дважды других пассажиров к присмотренной было уже машине. Автомобиль был старым, с явной утечкой бензина, так что, когда он прибыл в центр Багдада, у Гиви начала балеть голова. На ту мелочь, что у него была в кармане, он купил в центре, у белокаменного здания Национального собрания, бутылочку местной минеральной воды и запил пару таблеток, предусмотрительно засунутых в портмоне...
У него был с собой минимум вещей.
Полюбовавшись стеклянным колодцем Центрального банка и декоративными растениями, красующимися за стеклами перекрытий двух верхних этажей, Гиви тщательно проверил, нет ли слежки.
Убедившись, что все в порядке, Гиви направился вовсе не в Центральный банк, а в банк ар-Рафидейн, - высокую четырехугольную башню, стоящую на более широком основании в пять этажей. Нижний этаж был выложен серовато-зеленым блестящим камнем, настолько блестящим, что Гиви не отказал себе в удовольствии еще раз полюбоваться своим профилем. На самом же деле он хотел удостовериться, что его передислокация не вызвала интереса у фланирующих по площади клиентов обоих банков.
Гиви поднял глаза на второй этаж, выступающий над первым на ширину тротуара и поддерживаемый стройными столбами, облицованными маленькими плитками черной смальты. Именно там, на втором этаже, находится операционный зал, где он должен получить оставленные на его имя деньги в местной и афганской валюте.
С получением денег проблем не возникло. До вечера еще было время, и Гиви, плотно пообедав в ресторанчике на первом этаже причудливого дома с белой башней на улице Харуна аль-Рашида, прошел несколько кварталов по раскаленному центру города, пока не оказался перед зданием Ассоциации иракских художников. Построенное по проекту Кахтана Мадфаи, здание было интересно тем, что его венчала крыша в виде идущих волнами полукруглых арок.
Погуляв пару часов по выставке Сауда аль-Аттара, чьи работы в равной степени напоминали ему и о городах бывшей советской Средней Азии, в которых он не раз бывал, и о старом Тбилиси, Гиви сел на мраморную скамейку.
- Если вас интересуют виды старого Багдада, - сказала ему, улыбаясь, служительница выставочного зала, - вам стоит побывать в музее-мастерской Лорны Селим.
- Никогда не слышал этого имени, - признался Гиви.
- А имя Джавада Селима вам знакомо?
- Конечно, кто же не знает Джавада Селима? - на голубом глазу соврал Гиви.
- Это его жена, - заговорщически сообщила служительница, чрезвычайно довольная, что может правильно сориентировать в багдадских достопримечательностях приезжего араба. - Она англичанка по происхождению, после смерти супруга поселилась в Ираке. Джавада Селим написала много очаровательных видов старого Багдада. Там же есть и картины ее сестры, Назихи Селим. Кстати, она до сих пор преподает в Институте изящных искусств. Я вам напишу адрес и даже нарисую, как туда добраться.
- Спасибо, ханум, да хранит вас Аллах, - сказал Гиви.
Однако на бумажке, которую сунула в руку Гиви старая дама, было лишь одно слово:
- Аль-Кифах...
Это была одна из старинных улочек Багдада. Гиви туда и направился.
Его сопровождали. Правда, при всем его профессионализме он так и не заметил слежку. У входа в длинный, занимавший весь квартал двухэтажный старинный дом, Гиви был остановлен приглашающим жестом старика в национальном костюме. Гиви вошел в арку.
Перед ним открылся четырехугольный двор-хош, по сторонам которого были расположены жилые комнаты и подсобные помещения. С одной стороны была устроена тарма - открытая во двор комната, предназначенная для приема гостей и отдыха в жаркие дни. Кланяясь, старик пригласил его присесть. Через мгновение девушка в парандже внесла две чашечки кофе и тарелку со сладостями - там был рахат-лукум, печенье, засахаренные орехи. Гиви обожал орехи в любом виде и забросил горсть сладко пахнущих ядрышек в рот. Еще через минуту появился хозяин.
- Здравствуйте, уважаемый, - сказал он на певучем арабском, более похожем на тот арабский, на котором говорят в Иордании, нежели на тот, на котором говорят в Багдаде.
- Да хранит Аллах этот дом и его хозяев, - ответил Гиви.
- Как вам понравился наш город? Вы ведь впервые у нас.
- Очень понравилось.
- Вы еще не были в новой мечети Аль-Хулафа? Непременно сходите. Завтра же... Лучшее время для посещения - после второго намаза.
- Я воспользуюсь вашим советом.
Выпив чашку кофе и выслушав еще несколько советов относительно памятников архитектуры старого города, Гиви понял, что задерживаться здесь более было бы невежливо по отношению к этим гостеприимным людям.
Переночевав в гостинице, он позавтракал и отправился в мечеть Аль-Хулафа, расположенную в центре старого города и легко узнаваемую по древнему минарету Су аль-Газаль. Как ни странно, старый минарет ХVII века и новая мечеть начала 70-х годов XX века органично дополняли друг друга. Сбросив туфли, сняв носки, омыв ноги в специальном фонтанчике и все срамные места в специальном туалетном кабинете во дворе мечети, Гиви прошел внутрь, подстелив коврик, сел и отдался молитве. Через минуту он почувствовал, что позади него сменился молящийся человек. Еще через мгновение он почувствовал прикосновение к плечу и услышал голос пожилого человека:
- Старик в пуштунском головном уборе, в руке редкие здесь четки из янтаря, с ним мальчик лет десяти. Если у вас все с собой, лучше их не выпускать из виду. Сегодня они уходят. Они возвращаются после хаджа в Мекку, к себе, в Афганистан. Да благословит их Аллах. И тебя, чужеземец, тоже.
Когда он минуту спустя, словно пытаясь опереться и привстать по окончании молитвы, чуть-чуть обернулся назад, позади никого не оказалось.
Но старика в пуштунском головном уборе, с желтыми из плавленого янтаря четками с сопровождающим его мальчиком лет 10 он легко нашел глазами в толпе выходивших из мечети правоверных и уже не отпускал.
Как ему удалось проследить старика, мальчика и осла с тяжелыми хурждунами от Багдада до границы Афганистана с Таджикистаном, оставим профессиональной тайной Гиви. Но он ни разу не приблизился к старику с грузом ближе, чем это было необходимо по обстановке. Он убедился, что запомнил мужчину лет 50-55 с загорелым, морщинистым лицом, в стеганом ватном халате и таджикской чалме, которому у реки Пяндж старик и мальчик передали груз. Мужчина взвалил мешки с грузом на ослика и двинулся к границе. Гиви старался не отставать от нового курьера, и в то же время не светиться лишний раз наблюдателям, ежели таковые появятся. Это достаточно трудно сделать в изрезанной расщелинами горной местности, но если у тебя груза - всего мешок за плечами, а одет ты как бедный дехканин, возможно.
Когла выше по течению реки Пяндж началась отчаянная перестрелка и было видно из укрытия, как туда стягиваются немногочисленные наряды российских и таджикских пограничников, мужчина, оставив осла в расщелине, сам взвалил на себя тяжелые хурджуны и переправился вброд через узкую реку на таджикскую сторону.
Как только он скрылся за горой, этим путем отправился и Гиви.
Он успел заметить, как мужчина передал груз мальчику, помог ему взвалить хурджуны на ослика, мальчик отправился дальше по направлению к Кулябу, а сам повернулся лицом к Пянджу и направился прямо в сторону спрятавшегося за камнями Гиви. К счастью, он прошел в двух метрах, не заметив осторожного тбилисца. Еще большим счастьем для Гиви было то, что он не поверил в невнимательность афганца и, вместо того чтобы отправиться вслед за мальчиком в сторону Куляба, затаился в узкой расщелине в скале.
Как всегда, его предосторожность оказалась не лишней. Позади того места, где он только что прятался, появился тощий афганец. Он вытащил нож, как ни странно, более похожий на десантный нож американских морских пехотинцев, нежели на национальный афганский, и приготовился напасть на, как он думал, притихшего в расщелине гяура. Однако афганский кинжал, брошенный с расстояния в десять метров, прервал его размышления. Он так и не узнал, куда делся преследовавший его и спрятавшийся в этой расщелине человек.
Гиви вернулся, засунул мертвое тело в расщелину так, чтобы даже кончик стеганого халата не высовывался.
Догнать мальчика с ослом, нагруженным хурджунами, так, чтобы не привлечь его внимания, не составило труда. Гиви спрятал в горах ненужное ему оружие, устаревшие и, как говорят, неактуальные для Таджикистана документы. Теперь он был таджиком, возвращающимся в Киргизию, на постоянное место жительства после хаджа в Мекку. Кто будет определять путь уважаемому ходже, как ему возвращаться на родину? Человек хадж совершил! Удобно ли задавать ему глупые вопросы, - почему не самолетом, не на автобусе, а на ишаке?
В Кулябе Гиви купил ишака, хурджуны и мало отличался от того старика, который сопровождал теперь хурджуны с фальшивыми долларами в сторону Заалайского хребта. Объекта и его сопровождающего разделяло достаточное расстояние, чтобы не вызывать подозрений у того, кто контролировал со стороны проход груза.
Документы у Гиви проверяли не один раз. И его знание пушту и фарси, и его внешний вид, и отсутствие в его грузе подозрительных предметов, все это позволяло ему каждый раз после проверки беспрепятственно продолжать путь, не упуская из вида объект. Если он его пару раз и терял, то вскоре находил. А крохотный датчик, вживленный в хурджуны еще в Афганистане, позволял быть уверенным, что их не подменили и груз не тронут.
Границу Таджикистана и Киргизии он пересек так, что и не заметил.
В Карамыке объект прибыл на ровную площадку гражданского аэродрома, ишак просеменил до двухместного самолета, уже готового к вылету. Хурджуны погрузили в самолет, горбоносый человек, видимо, кавказец, забросив хурджуны, весело махнул рукой сопровождавшему груз. И самолет, разбежавшись, взмыл в небо.
Если бы этот маневр не был учтен, операцию можно было бы считать проваленной.
Однако вариант рассматривался и такой. Гиви проковылял на уставшем ишаке до расположенного неподалеку вертолетного отряда. Обменявшись парой фраз с дежурным и предъявив ему соответствующие документы, Гиви вскоре нашел капитана с молодым лицом, пересеченным шрамом от ожога и совершенно седыми волосами и сказал ему пару фраз. Капитан быстро пригласил по рации пилота крохотного двухместного военного вертолета, кивнул на Гиви:
- Отвезешь человека в Бишкек. На обратном пути захватишь груз.
И Гиви оказался в вертолете.
В Бишкеке сели тоже удачно - гражданский аэропорт оказался рядом. А прибор, вмонтированный в пряжку ремня с изображением горного барса, подтвердил - хурджуны все те же.
Теперь хурджуны должны были пересечь границу с Казахстаном, отметившись в контрольном пункте в районе городка Каинды, и по железной дороге отправиться в Москву.
По плану операции, перехват груза должен был быть осуществлен на территории Киргизии. Почему - Гиви не знал. Он действовал по инструкции.
На улице Гюз-Ашу он нашел одноэтажный глинобитный домик, постучал в калитку, услышал позволение войти и оказался в крытом ветвями кустарника дворе, окруженном глинобитными стенами. Сказав пароль, он получил в руки хурджун с едой и, пожелав счастья и покровительства Аллаха этому дому, направился на улицу Кеке-Мерен, где купил на крохотном базарчике нового ишака.
Выйдя за черту города, он сел на ишака и с заунывной песней направил его в сторону отрогов Киргизского хребта.
Ишак теперь даже в Киргизии - не самый популярный вид транспорта. Кто на старика или молодого мужчину с небольшим грузом в хурджунах, притороченным к бокам ишака, сегодня обратит внимание? Ведь даже опиум перебрасывают из страны в страну самолетами, а героин возят на тихоокеанских лайнерах.
Перевалив хребет Кербе-Чусак, Гиви увидел перед собой развилку. Слева дорога шла по узкой тропе, огибая большое и длинное ущелье, справа она шла тоже по тропе, но в одном месте тропа была разрушена оползнем.
Объект с грузом, естественно, направился налево. А Гиви - направо. Добравшись до места, где оползень разрушил дорогу, Гиви остановил ишака, достал из хурджуна детали снайперской винтовки с глушителем. Быстро собрал ее - лазерный прицел, глушитель, приклад. Прицелился.
С первого выстрела он снял человека, идущего навстречу по узкой тропе к его объекту. Вторым выстрелом он снял и владельца ишака с грузом, - тот попытался ухватиться за ишака, за скалу, но ни то ни другое не было достаточной основой для того, чтобы удержать свою жизнь еще на пару мгновений в этом мире. И он вместе с ишаком рухнул вниз.
Гиви закрепил за скалу с помощью альпинистских колышков и клиньев кольцо, продел в него альпинистский шнур - все это он достал из хурджуна и спустился в ущелье.
Убедившись, что хурджуны на месте и содержимое их не изменилось за эти дни путешествия по горам и ущельям, он по рации вызвал базу и сообщил:
- Груз получен.
Дальше было дело техники. По рации же он получил пароль на дальнейшее проведение операции. Подтянув вверх груз, он взобрался по отвесной стене на прежнее место. Погрузив хурджуны на ишака, Гиви возвратился к развилке и, свернув на левую дорогу, двинулся в путь.
На границе с Казахстаном его ждали. Но это были не люди Бича, а люди противника, принимавшие его за своего благодаря внешнему описанию, соответствующему как Гиви, так и убитому им человеку с кавказской внешностью. Его провели на ишаке до селения, потом подвезли на грузовике до железнодорожной станции, дали билет до Москвы и посадили на поезд. Хорошая мзда, в виде стодолларовых бумажек, помогла ему избежать и ненужных расспросов проводников вагона, и ненужных в еще большей степени осмотров его скромного багажа таможенниками на казахско-российской границе. Слава Богу, уже начал действовать режим наибольшего благоприятствования на границах двух стран. Так что в Москву Гиви вернулся без приключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49