А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Маленьких, – заказал он.
Секретарь понял и привез две дивных по исполнению копии картин Веласкеса.
На одном полотне крохотный карлик с печальным лицом, в черном плаще, в черной широкополой шляпе, перелистывал страницы огромного, – с него ростом, – фолианта.
На другом портрете был изображен сидящий карлик с густой черной бородой и лихо закрученными усами, в красной безрукавке, украшенной тонкой работы кружевным брюссельским воротником.
На первом потрете великого испанца был изображен его современник дон Диэго де Асеро, прозванный «Эль Примо». На втором дон Себастья, де Морра.
Портреты были созданы с разницей в четыре года, в Мадриде – в 1644 и 1648гг.
Рассматривая в то утро портреты, Локк впервые наконец понял, почему он вот уже месяц приказывает демонстрировать ему именно эти работы, при том, что в его домашнем музее были работы может быть, не сильнее по исполнению, но любопытнее по сюжету. Все дело как раз в сюжете.
Он понял, что хочет создать для сына-карлика галерею портретов карликов кисти великих живописцев. И это должны быть подлинники…


Счастье и горе реставратора Веры Ивановой. Ограбление в «Пушкинском»

Машину поставили на Волхонке так, чтобы Виктор Егоров – ясно видел оба выезда – со стороны собственно «Пушкинского» и из-за Музея частотных коллекций, из двора НИИ.
Егорыч остался в машине. Вася, Пал Палыч, Дима и Федор как старший группы разошлись по «точкам» так, чтобы контролировать ситуацию и засечь потенциальных грабителей до начала преследования: надо было их вычислить и запомнить, отследить до машин, и «сопроводить» до места передачи коллекции.
Когда Федор заглянул во двор, чтобы проверить, насколько там закамуфлировались Василий Андреевич и Дмитрий Сергеевич, то даже беглого обзора местности ему хватило, чтобы не только убедиться: оба его сотрудника не привлекут внимания ни профессионалов, ни тем более дилетантов, но и заметить кое-что более важное.
Дима сидел на крыльце НИИ и курил, просматривая какую-то монографию с таким интересом, что заподозрить его в фальши не смог бы сам Константин Сергеевич Станиславский, вечно, по уверениям современников, истошно вскрикивающий «Не верю», если улавливал неестественность в игре. У них тоже был реалистический театр, так что играть надо было естественно. Неплохо выглядел и Вася, – оказывается он успел согласовать свою «роль» с Николаем Терентьевым, начальником охраны музея, и теперь, вооружившись стамеской и молотком пробивал некую, лишь ему видную и понятную ложбинку между цоколем здания и асфальтом. Смысла в этом занятии не было никакого, но впечатление он производил абсолютно убедительное. Таким образом, оба отсматривали два возможных канала передачи гравюр из музея во двор и могли не только запомнить, но и заснять на миниатюрные видеокамеры, закамуфлированные в одном случае в корешке книги, в другом – в торце стамески (конечно же, Вася «бил» по ней чисто символически, так, скоблил) – по крайней мере двоих подозреваемых в совершении кражи.
Но Федор увидел и другое.
Машин у злоумышленников, скорее всего, будет две.
Потому что именно две машины привлекли внимание Федора.
И не потому, что ярким цветом отличались от других, стоявших во дворе. А тем, что только у них, были почему-то раскрыты багажники. Словно машины были сообщницами и уже заранее хищно раскрыли рты, чтобы заглотнуть добычу.
– Точно. И два пижона, один сидел за рулем красной машины, второй прогуливался рядом с другой машиной, нервно покуривая коричневые дорогие сигареты с золотым мундштуком и разбрасывая вокруг себя окурки.
– До «убортреста» не докуривает. Либо богатый пижон, но чего богатому нервничать, либо уж очень сильно волнуется. Скорее второе. Оба пижона производили впечатление полных дилетантов, впервые идущих на «дело».
– Полные придурки, – сказал Федор в микрофон, вмонтированный в уголок спортивной кожаной куртки и связывающий его с полковником Патрикеевым. Клянусь, товарищ полковник, возьмем – враз расколются.
– Ты их ещё вначале возьми.
– Так я двоих уже вычислил, – можно хоть щас.
– Ага… А он посредника и не знает…
– Они…
– Они… Не знают. Им приказано поставить угнанные заранее тачки в условленном месте. Картинки возьмут. А им в другом условленном месте передадут деньги или наркоту. И что мы от них узнаем, даже с пристрастием допрашивая в момент задержания и поймав «момент истины»?
– Ну что, ждать будем?
– Будем.
– Раз так нервничают, значит скоро начнется. Не будут же они тут за час светиться.
– Это мы понимаем… – усмехнулся полковник. – Тоже, извини, не из парикмахеров. Я машину тебе послал сразу, как вы уехали, вдогонку.
За рулем второй машины Саша едет ты его знаешь – худенький такой, вечно всем недоволен – зарплатой, состоянием его машины, гаишниками… Но парень абсолютно надежный, я его в деде не раз проверил. Видишь его?
– И где же он…
– А ты оглянись. Он в конце разговора нашего с тобой тоже на связь вышел, так что я сигнал твой на него перевожу, диктуй ему расклад.
Федор огляделся. Вторая машина стояла на выходе из двора, между «Пушкинским» и Музеем личных коллекций. Водитель повернул голову, улыбнулся.
– Саня?
– Я. Федор Палыч.
– Ты сиди пока, перекури это дело. Я сигнал подам.
– Скоро?
– Думаю, что скоро.
– Потом куда?
– По нашему расчету, либо с Моховой в сторону метро «Парк культуры», либо – поворот направо и мимо Комитета ветеранов войны, Российского фонда культуры, Дома художника…
– Представляю. Спасибо, что сориентировали. Так то быстрее выйдет.
Федор не стал болтаться во дворе, чтобы не спугнуть двоих молодых придурков, всем своим испуганным видом словно нарочно демонстрировавших окружающим свою готовность вот-вот совершить преступление.
Читатель уже знает, что это были Борис и Владик.
Тем временем Гера и Саня уже заканчивали подготовку к акции.
Федор на всякий случай передал приметы двух «фраеров», как он их назвал, «со двора».
– У одного яркий красный берет, кашне в яркую полоску, рыжие бакенбарды и черные очки, у второго ярко-черные усы на роже, при том сама рожа такая, что, вот убейте меня, но должна принадлежать светлокаштановой масти пареньку, если не блондину.
– Камуфляж? – усмехнулся в наушнике полковник Патрикеев.
– А то… Сами придурки, на придурков и рассчитывают.
– Ой, не заносись. Смотри, переоценишь свои силы, не дооценишь силы противника – сразу шанс проколоться…
– Это я понимаю. Но смешно, право слово, товарищ полковник: за километр видно.
– Может, не так и глупы? Может, на это и рассчитывают, сами, или организатор акции. Отвлекут внимание своими яркими красками, а сбросят тачки с картинками в укроны, сами снимут яркие приметы и грим, и ищи их в толпе, проверяй все машины под брезентом…
– Под каким брезентом? – Ну, если ты на минуту их машину отпустишь, машина во двор, там её брезентом накроют, и ищи свой ярко-красный или вишневый «Жигуль» или «Москвич» по Москве.
– Понял, понял… Извините, товарищ полковник, операция пошла: дым валит из окон со страшной силой. Я – в дело. Доложу, как прояснится.
Из залов первого этажа Музея частных коллекций валил дым, слышались крики:
– Пожар… граждане… Просьба не устраивать панику… Потихонечку, без давки прошу покинуть зал.
В передатчики – приемник вмонтированный в уголок воротника куртки, Федор связался с Николаем, начальником охраны Музея.
– Не твои там организуют эвакуацию?
– Нет.., ты ж просил моих на время убрать, там только служители и пожарные.
– Их не предупредил?
– Не стал, так естественнее будет.
– Не помешают они этим придуркам?
– Может и помешают. Но с другой стороны, мы ж не договаривались, что ещё и помогать им будем: пусть все проходит естественно. У них тоже свой риск должен быть, ощущение опасности…
– Это точно, когда никто не помогает, тогда профессиональные качества и куются.
– Как у нас, когда брали Балдасарэна с крупным грузом героина, помнишь.
– А то… Однако эти пацаны, надеюсь, профессионалами не успеют стать. – Мы и помешаем. Значит, я действую, как договорились. А ты чуть запаздывая, – за мной.
– Понял, понял.
– Дима, Вася, внимание, как у вас?
– У нас уже начали передавать «картинки».
– Хорошо, выдвигайтесь так, чтобы быстро – в машины -, и – медленно, но быстро, в погоню, но так, чтоб не заметили…
– Так не бывает, командир, чтоб и удовольствие получить, и целку сохранить.
– Это у девочек так не бывает, сынок, а у мальчиков – бывает. Надо сесть им на «хвост» и вести до места, где они бросят машины. Помните, – их мы и так засняли на пленку, найдем, даже если упустим. Они нам – не интересны, надо главное машины отследить, а потом – тех, кто возьмет на машинах груз.
– Ясно, командир. Кто куда?
– Вы оба в машину к Виктору Егоровичу, Пал Палыч – тоже туда.
Нет, не будем мешать. Я возьму Пал Палыча в машину Саши. Вам долго объяснять, где она, а машину Виктора Егорыча вы видели, знаете, где мы её оставили.
– Точно так в смысле так точно.
– Пошути у меня. В дело, и с Богом, сынки.
Федор прошел в музей, продираясь сквозь толпу валившей из залов первого этажа публики. С трудом нашел Пал Палыча, спросил:
– Как тут?
– Двоих я, как уже докладывал, заснял на пленку. Точно они. И окна осмотрели, когда в зал вошли, и дымовую шашку видел, как один бросил. А потом, когда мы все из залов от дыма ушли, видел, как они, двое, в зале маски на рожи натянули и стали картинки со стен срезать.
– Значит, говоришь, срезать? Верно Вася говорил, не будут они снимать, время тратить. Именно – кусачками? Так?
– Так.
– Это хорошо.
– Они уже заканчивают. Будем брать этих двоих сейчас?
– Нет. Как и договорились на планерке, – пусть выйдут, сядут в свои машины и попробуют уйти в отрыв. А мы – на хвосты им сядем. И отследим куда они машины денут. Ну, вперед. Николай тут «зачистит», если что не так.
Федор и Пал Палыч вышли из музея. Как раз во время, – мимо них в крайне возбужденном состоянии пробежали два молодых человека, – у одного был густо черный сноп волос («явный парик» – заметил Пал Палычу Федор), у другого густые седые усы на молодом лице. Оба были одеты в какую-то невыносимо яркую одежду («сядут в машины, сразу сбросят» – пояснил Федор Пал Палычу. «Это мы понимает, – согласно ответил Пал Палыч, перешедший в ОСО генпрокуратуры из МУРа»).
Тем временем Гера и Саня вскочили каждый в свою машину, один – к Борису, другой – к Владьке, и машины резко взяв с места рванули по Волхонке.
– Хлопцы, – приказал Федор в микрофон, – вы идете за красным «Жигуленком», а мы с Пал Палычем отслеживаем вишневую «Волгу». Связь постоянно.
И машины рванули вслед похитителям…
Тем временем полковник смотрел на большую карту Москвы и прикидывал, где похитителям удобнее всего спрятать машины от погони.
– Куда они пойдут?
– Мы вышли на бульварное кольцо, – доложил Федор.
– Мы прем со страшной силой по Кропоткинской.
Полковник кивнул головой так, словно это он и замышлял.
– Хорошо. На ближайших углах вас подменят машинами преследования. Вам не высовываться, держаться позади. Все путем, ребятки. Вперед.


Эскориал в Техасе. Любопытные умирают первыми

Второй завтрак он также съел без аппетита. Странно. Готовили для него так вкусно, что аппетит проспался у мертвого. У него же он сегодня спал.
Объяснение было одно: сегодня все и произойдет. Если «они» купятся на его план, его интригу, – все получится.
Он позвонил приятелю, вице-президенту местного «лайонс-клуба» «Техас – Кантри» Ричарду Глобеку, договорился выпить в клубе бокал безалкогольного коктейля (Дик не пил ни капли спиртного), поговорить о благотворительной программе для России. Секретарь связался с клубом и заказал массаж спины и столик в углу ресторана, который всегда оставляли за Локком, если он планировал посетить клуб.
Локк взглянул на платиновые часы с выложенной мелкими изумрудами монограммой «Л» – это могло быть воспринято – и как первая буква фамилии, и как знак клуба львов, первая буква абревиатуры «ЛАИОНС» (из английских слов «Свобода. Интеллект. Наша Национальная Безопасность»). У Локка было двенадцать любимых часов, и каждый раз выходя из дома, он брал соответствующие программе, – эти, – на посещение клуба львов, с монограммой из мелких изумрудов по платиновой крышке, карманные, подарок Луиса де ла Пиранья из Колумбии, – на заседания клуба «Ротари», и так далее.
У него есть время получить информацию от Джона Форбса.
Он приказал замкнуть телефонный канал связи с «мобильным» Форбса на свой пульт и мог вызывать своего собственного сыщика в любое, время простым нажатием кнопки.
– Слушаю Вас, мистер Локк.
– Они в клубе «Лайонс»?
– Да.
– Чем занимаются…

– Не слышу ответа?
– Мне бы не хотелось уточнять, мистер Форбс. Я ищу приличный глагол, чтобы сформулировать…
– Не ищите. Я понял.
Локк с трудом проглотил колючую горькую слюну.
– Как мне нужно пройти по залам клуба, чтобы я увидел их за столиком и они не могли не заметить, что я их увидел?
– Они садятся за столик между стойкой бара и пальмой, место весьма укромное. Из зала их почти не видно, но…
– Но?
– Но те, кто проходят по балкону на веранду, могут их видеть. Другой вопрос, что никто, как правило, направляясь по балкону из комнат массажа и саун на веранду, чтобы посидеть в шезлонге за бокалом виски со льдом не вглядывается в темноту ресторанной ниши, не выглядывает, – нет ли там знакомых.
– Моя программа?
– Вы, в вашем фирменном халате с бордовыми и синими полосами, который жена не может не узнать, идете по балкону и на минуту задерживаетесь, вглядываясь в зал; за долю секунды до того, как ваш взгляд встретится с взглядом вашей жены, Вы разворачиваетесь и уходите назад. Тут и женщина, не кончавшая Гарварда, поймет, что её узнали.
– Мои действия в дальнейшем?
– Вы оставите в гостиной «Эскориала» новое завещание, по которому все Ваши деньги, недвижимое имущество, драгоценности, коллекция переходят к сыну, жене же Вы завещаете скромное содержание до конца её жизни и бунгало на берегу моря.
– Может, совсем ничего не оставлять?
– На деле ей ничего и не достанется. Но на бумаге так лучше. Во-первых, – больше доверия, она ведь знает, как безумно Вы в неё влюблены до сих пор. Одного подозрения мало, чтобы лишить всего…
– Убедили. Что второе?
– А во-вторых, – нельзя припирать испуганную крысу в угол, – она может укусить первой.
– Что за аллегория?
– Она может попытаться отравить младшего Локка.
– Боже, только не это!
– Мы опередим их. Доверьтесь мне, и все пойдет по плану.
– Хорошо. Я надеюсь, Вы знаете, что делаете.
– Я профессионал.
– Профессионалы бывают…
– Умными и глупыми?
– Да.
– Я – умный. И более того – талантливый.
– От скромности Вы не умрете.
– Частные сыщики редко умирают в своей постели.
– Я не против разговоров о смерти, но предпочитаю, – чтобы при этом речь шла не о смерти собеседников.
– Я и сам не готов к тому, чтобы предстать перед Всевышним.
– Созвонимся через час, когда мне будет понятна их реакция.
Через час сам Форбс позвонил на мобиль Локка.
– Все прошло, как я советовал?
– Да. Она узнала первой. Вздрогнула, когда увидела на балконе мой халат. Она ведь немного близорука. Нацепила очки, ещё раз бросила взгляд. Что-то сказала своему спутнику. Мне, даже при моей старческой дальнозоркости, было плохо видно его лицо. Однозначно, что красавчик. Но подробностей не разглядел. Однако он так вздрогнул, что это не укрылось от моего внимания. Словом, оба взглянули на меня так, как смотрят исподтишка, делая вид, что глядят совсем в другую сторону. Она меня узнали. Это точно, сынок. Поверь мне, они меня узнали, черт побери их обоих. И смертельно испугались. Хотя не понимаю, на что они надеялись? Ведь рано или поздно их секрет «Поля в шинели» должен бы стать мне известен.
– Влюбленные, во-первых, всегда надеются на чудо…
– Во-вторых, известно, что мужья узнают последними, а иногда так до смерти и не узнают, что были рогаты…
– Да… Вещь странная, но подтверждена таким количеством примеров.
– И все-же, почему они встречались так открыто…
– Время…
– Не понял?
– Время работало на них. Я думаю, они готовили какой-то план завладения всем Вашим имуществом, – подделка документов, фальшивые счета, подделка Вашей подписи на чеках, а возможно, и…
– Ну же, договаривайте…
– Возможно в их планы входила и Ваша преждевременная смерть. Когда человеку столько лет, я, конечно, прошу прошения…
– Ерунда. Не извиняйтесь. И что же? Они готовили мою смерть?
– Думаю, что да. Мне удалось проследить одну мою идею. И в одной из аптек маленького городка Эль-Прего, километрах в 70-75 от «Эскориала», я нашел корешок счета, направленного сеньору Мигелю Мартинецу…
– Счет? На что?
– На редкий яд, который в малых дозах используется для лечения геморроя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50