Объясняется это тем, что эта длительная война насчитывает еще меньше значительных морских операций, чем Орлеанская, в течение которой Франция и Голландия постепенно отходили на задний план.
Здесь мы снова встречаемся с особенностью морской силы, действующей без лишнего шума с тем спокойным, но сильным бесшумным давлением, которое флоты производят на врагов, лишая их подвоза и широко раскрывая двери своей торговле. Разбор этой войны является крайне поучительным.
Вопрос, волновавший политические круги, заключался в том, кому достанется испанская корона: герцогу ли Анжуйскому, избранному последним испанским королем себе преемником, или отпрыску Габсбургов. Это в сущности была скрытая борьба между Людовиком XIV и Леопольдом I; по выражению Ранке, французы хотели «при помощи французского капитала захватить богатства Испании». Война эта не имела исключительной цели сделать территориальные приобретения; поводом к войне послужило и многое другое, как, например, желание держав упрочить свое международное значение, а также вопрос о господстве над Средиземным морем и Океаном.
Эти два важные вопроса поставили на ноги Англию и Голландию, не заинтересованных вовсе в престолонаследии; под их влиянием война получила свой особый характерный оттенок. Прежде всего, они старались не допустить, чтобы находившиеся под испанским владычеством острова Сицилия, Сардиния и Балеары попали в руки Людовика. Обе морские державы были крайне заинтересованы тем, чтобы заморские испанские области, в которых так пышно расцветала торговля, достались им, а никоим образом не перешли во власть сильной Франции.
Все это уже много лет заботило европейские кабинеты, а также вопрос о том, кто будет наследником в испанских Нидерландах и на Итальянском полуострове. Наконец, Людовик XIV принял окончательное решение добиться испанской короны для своего внука, который под именем Филиппа V вступил на престол 1 ноября 1700 г.
Тем временем французские войска вступили в испанские Нидерланды, занятые голландскими гарнизонами. Голландия немедленно начала вооружаться; император последовал ее примеру, чтобы обеспечить себе северную Италию, где уже вспыхнула война.
Австрия, Англия и Голландия заключили в сентябре 1701 г. союз, в начале тайный. План войны предусматривал оккупацию Нидерландов, а также Милана, Неаполя и Сицилии; обе морские державы получили свободу действия в колониях, где могли брать все, что им было угодно. Охрана торговли морских держав и уничтожение французского влияния были дальнейшими пунктами договора трех держав. Но морские державы пока медлили с началом военных действий, следы Орлеанской войны еще слишком чувствовались. Когда после смерти Якова II его сын был признан Людовиком английским королем, настроение в Англии быстро изменилось. Англичане немедленно приступили к вооружению и даже смерть энергичного Вильгельма III не изменила положения дел.
Попытки Людовика найти в Германии союзников или обеспечить себе их нейтралитет успеха не имели. Благодаря признанию Австрией Фридриха Вильгельма III королем Пруссии, последний перешел всецело на ее сторону. В мае 1702 г. союзники объявили войну, театром которой сделались Нидерланды, Германия и Италия; флоты приняли участие в войне лишь в двух последних странах.
Весной 1701 г. Людовик XIV занял испанские Нидерланды; одновременно он послал армию под начальством маршала Катина (Catinat) в северную Испанию. Там Катина и его преемник Виллеруа (Villeroi) неоднократно терпели поражение от гениального австрийского полководца принца Евгения Савойского. Последнему удалось в следующем году удержаться против маршала Вандома (Vandome); в 1703 г. принц Евгений был отозван.
Весной 1702 г. война началась в Нидерландах и Германии. Главный полководец союзников, герцог Мальборо (Marlborough), должен был во главе англо-голландских войск захватить испанские Нидерланды; одновременно принц Людовик Баденский должен был с имперскими войсками вторгнуться во Францию.
Война распространилась от берега моря через Кёльн и Ландау до Ульма; не мало этому способствовало, что курфюрст Максимилиан Эммануил Баварский и брат его, архиепископ Кельнский, всецело встали на сторону Людовика, а Ульм был занят баварскими войсками в тылу у принца Баденского.
Три главных флота в 1700 г.
После Орлеанской войны Нидерланды уделяли мало внимания своему флоту. Происходило это потому, что убытки, понесенные торговлей и судоходством маленькой страны, еще не могли быть восполнены и что адмиралтейства и прибрежные провинции, которые несли все тяготы по вооружению флота, были до того в долгу, что многие капитаны в течение долгих месяцев не получали жалованья. Но Вильгельму III удалось достать денег, и в 1701 г. было заложено 12 новых кораблей; старые корабли были отремонтированы, а верфи снабжены запасами. Два полка морской пехоты были привлечены для пополнения некомплекта команд и, как в Англии, оказали не малые услуги усилению дисциплины на флоте.
В 1700 г. голландский флот все еще не насчитывал свыше семидесяти 60-96 пушечных кораблей, не считая строящихся. Но после смерти в марте 1703 г. Вильгельма III начался развал; не доставало сильной центральной власти, так как новый штатгальтер не был выбран, и тем самым упразднилась должность генерал-адмирала. Генеральные Штаты, провинции и адмиралтейства начали снова работать самостоятельно, другими словами, своевольно; старые распри разгорелись вновь, и в результате из 30 заложенных вновь кораблей, к концу войны, то есть 1713 г. были готовы только лишь 21.
Голландия не могла даже вооружить установленного по договору с Англией ежегодного количества судов; всюду недоставало денег, так как внутренние провинции не посылали своей доли в расходах, а торговля и судоходство сильно страдали. К тому же Нидерланды должны были ставить значительно больше сухопутных войск, чем Англия. В Средиземном море было занято около 12-20 линейных кораблей с 8 фрегатами, в Северном море и Канале находилось почти такое же количество судов; кроме того, ежегодно требовалось 3-40 линейных кораблей для конвоев. Великая Северная война, вспыхнувшая на северо-востоке Европы, сильно подрывала голландскую торговлю и предъявляла большие требования к ее вооруженным силам. Репутация голландского флота падала из года в год; англичане начали на него смотреть свысока, но все-таки пока еще с ним приходилось считаться.
Во Франции та же картина; повсюду ощущался острый недостаток в средствах, что не могло не сказаться на личном составе и материальной части флота. Сын Поншартрена не мог в должности морского министра заменить отца и добиться тех же успехов из-за необходимости быть крайне экономным. Убыль кораблей не пополнялась постройкой новых; имевшееся на лицо количество судов не содержалось в должном порядке; со 120 (более 40-пушечных) кораблей между 1700 и 1712 гг. число их упало до 85, причем, почти все были в неудовлетворительном состоянии. То же происходило и с боевыми запасами, хотя, например, в кампании 1705 г. было задействовано более 50 линейных кораблей.
И в делах личного состава царил беспорядок; между строевыми офицерами и служащими в береговых учреждениях началась такая рознь, что о дружной совместной работе не могло быть и речи. Способы ведения войны – каперская и крейсерская – конечно, не могли поднять духа моряков. Многие офицеры перешли на каперские суда, что весьма вредно отражалось на воинской дисциплине. Пример офицеров отразился и на матросах: добровольно никто больше не желал служить на военных судах, так что команды вербовались насильно.
Совсем иначе обстояли дела в Англии, где флот продолжал развиваться нормально. В начале войны число 50-100-пушечных линейных кораблей увеличилось более, чем на 100 (из них 20 кораблей несли более 80 пушек). Общее число судов было около 150; до конца войны к ним прибавилось 40 новых кораблей. Число трехдечных судов достигало 24. Почти все корабли были больше и сильнее вооружены, чем прежде. Лучшими судами в боевом отношении считались не слишком большие 74-пушечные линейные корабли; число их орудий было вскоре увеличено до 84. Трехдечные суда служили флагманскими кораблями. Тогда же началось и выделение судов, предназначавшихся исключительно для конвойной службы и для службы в колониях.
В организации личного состава было проведено много полезных реформ; основание постоянного офицерского корпуса дало флоту много молодых людей из лучших слоев общества. Список чинов флота по старшинству (впервые в 1688 г.) начал издаваться с 1700 г. периодически. Офицеры, служившие на берегу, оплачивались половинным жалованьем; сверхштатные офицеры командировались для службы на торговых судах. Для матросов было введено добавочное жалованье; очень благотворно сказалось учреждение пенсий для вдов и сирот. В добавление к имевшимся полкам морской пехоты было учреждено в 1712 г. шесть новых, предназначавшихся специально для дальних экспедиций; они оказались очень полезными для судебной судовой службы, так как способствовали развитию воинского духа и дисциплины, что имело большое значение для судовых команд, часто насильно набранных. В Англии еще не было постоянного войска, и морская пехота (marines) оказывала немалые услуги во время различных десантных экспедиций. Итак, дух английского флота был превосходен; флот креп и развивался.
Начало морской войны
Тотчас после вторжения французов в испанские Нидерланды Англия и Голландия начали вооружения: в апреле в Портсмуте собрался союзный флот под флагом адмирала Рука. Голландцы, кроме того, сосредоточили часть флота у Шеневальда, а англичане послали в Голландию 10 000 войск под начальством Мальборо.
План войны предусматривал захват Кадиса для обеспечения базы, дабы можно было тревожить французское и испанское побережье и не дать соединиться неприятельским морским силам. Опытные морские офицеры были против этого плана, опасаясь в это время года операций на юге.
Однако Рук все же в конце августа вышел в устье Канала для защиты судоходства, но только лишь вследствие известия о выходе французских эскадр из Бреста. До того он выслал большую эскадру в 35 линейных кораблей, из них 10 голландских под флагом вице-адмирала Бенбоу на юг, чтобы подкараулить испанский «серебряный флот». Но французский адмирал Кетлогон (Coetlogon) и Бенбоу напрасно его ждали; он вовсе и не выходил из Вест-Индии. Тогда Бенбоу направился в Вест-Индию с 10 линейными кораблями, а остальные отправил на родину. Тем временем вице-адмирал Шато-Рено с 10 линейными кораблями вышел из Бреста в Лиссабон и Кадис, где соединился с вице-адмиралом д'Эстре; оттуда он пошел в Вест-Индию, чтобы в марте 1702 г. проконвоировать «серебряный флот» из Веракруса в Виго. Д'Эстре долгое время охранял с 24 линейными кораблями юго-западное побережье Испании и Кадис, и доставлял испанские войска в Неаполь и Сицилию; на зиму он отправился в Тулон.
В течение 1702 г. политическая обстановка определялась яснее: в сентябре был заключен тайный договор между морскими державами и императором. Теперь Вильгельм III стал снова душой всех военных приготовлений, под его влиянием был принят после долгих рассуждений нижеследующий широко задуманный план войны. Во-первых, предполагалось разрушить французское влияние в Средиземном море, для чего союзному флоту было необходимо себе обеспечить базу на юге, в Кадисе или Гибралтаре. Флот должен был оперировать против Испании и Сицилии и способствовать завоеванию этих стран для императора. Таким путем предполагалось воспрепятствовать соединению французских морских сил и одновременно облегчить операции сухопутным войскам в северной Испании и Нидерландах отвлечением оттуда французских войск.
Мальборо, император Леопольд I и принц Евгений сочувствовали этому плану. Для Англии этот план был выгоден еще и тем, что создавал ей прочное положение в Средиземном море; важность этого англичане глубоко сознали еще в прошлую войну. Главные силы союзного флота должны были остаться в Канале, меньшая часть флота предназначалась для колоний, для защиты торговли и судоходства, а также для приобретения новых земель. Во время приготовления к этому грандиозному стратегическому плану скончался Вильгельм III (в начале марта); с его смертью все дело лишилось своего главного вдохновителя, так как Мальборо находился при войсках в Нидерландах. Лишь 4 мая была объявлена война.
Англия обязывалась поставить 80, а Голландия 48 линейных кораблей; 10 000 английских и 5000 голландских солдат должны были участвовать в экспедиции в Испанию. Негодность судов и солдат, а также длительные переговоры между союзниками задержали готовность кораблей, и только лишь в конце июня у Уайта собралось 30 английских и 20 голландских кораблей, всего вместе с транспортами около 200 судов. Но нежелание адмиралов, особенно Рука, в такое позднее время года идти на юг задержали экспедицию, и даже энергичные требования из Лондона не имели успеха.
Французы вооружались повсеместно, но собрать большие силы им не удалось; крейсерская и каперская война с самого начала войны были в полном расцвете. Особенно отличался в северной части Адриатического моря товарищ Жана Бара, граф Форбен, оперировавший против сообщений принца Евгения. Лишь в начале июня Рук послал половину своих судов на юг, чтобы захватить ушедшую в Корунну французский эскадру дю-Касса (du Casse). Эта маленькая эскадра уже в мае вышла с испанскими войсками из Ла-Рошели в Вест-Индию и была настигнута у Ферроля посланной немедленно за ней английской эскадрой под флагом Мундена; последний, однако, считал себя слишком слабым, чтобы вступить в бой и вернулся.
Лишь теперь адмиралтейству удалось сдвинуть с места Рука; 1 августа он вышел из Тербея. В Лондоне было получено известие от Бенбоу, что «серебряный флот» будет конвоировать Шато-Рено. Поэтому Рук получил приказание наблюдать за испанским побережьем, начиная от Кадиса и севернее, тогда как Шовель должен был стеречь добычу, начиная от Бреста и южнее. Кроме того, Руку было приказано занять Корунну, Виго, Кадис и т.д. (не Гибралтар), а осенью вернуть свои большие корабли, как только один из перечисленных портов будет взят. 10 августа Рук уже подходил к мысу Финистере, где ему донесли, что французы вышли в море – другого и нельзя было ожидать; 18 августа он соединился у Лиссабона с посланной вперед половиной флота.
23 августа флот стал на якорь западнее Кадиса; определенного плана наступления все еще не было. Операцию, длившуюся 5 недель (до 25 сентября) следует признать одной из самых жалких, когда-либо предпринятых большим флотом совместно с сильным десантом. Один военный совет следовал за другим, но определенные решения принимались весьма редко; сухопутные и морские офицеры держались противоположных взглядов – не доставало сильной единой власти. Продолжение операции было также вяло, как и ее начало; Рук на военном совете настоял на возвращении. Заместителю императора, принцу Георгию Гессен-Дармштадтскому, не удалось убедить Рука завладеть одним из менее укрепленных пунктов; флот ушел 1 октября, предварительно отделив 6 линейных кораблей с 3000 солдатами в Вест-Индию для поддержки Бенбоу.
Шато-Рено, конвоировавший из Вест-Индии «серебряный флот», получил на Азорских островах донесение, что Рук его поджидает у испанских берегов. Вопреки его настоянию зайти в один из французских портов было решено пойти в Виго, куда весь флот прибыл 27 сентября.
Лишь через 10 дней об этом узнал английский посланник в Лиссабоне, лорд Метуен, немедленно переславший известие Руку.
Рук, уже ушедший из Лагоса, получил донесение 17 октября и тотчас же отрядил свои крейсеры в Виго для разведки, а сам со всем флотом последовал за ними. По дороге присоединился Шовель со своими кораблями. Рук все еще был болен и в течение многих недель не покидал своего помещения – обстоятельство, очень вредно влиявшее на его деятельность; и теперь он нехотя согласился с решением военного совета, на котором вице-адмирал Альмонд горячо настаивал на немедленном нападении.
Шато-Рено в Виго располагал 18 линейными кораблями (из них 3 испанских), несколькими мелкими судами и брандерами. Галеоны, доставившие серебро, были вооружены 20-30 орудиями; большую часть ценного груза, конечно, уже успели свезти на берег.
Бухта Виго простирается в направлении SW-NO; в северо-восточном ее конце имеется внутренняя бухточка в 5 миль длиной и 3-4 мили шириной, соединенная с главной бухтой проливом шириной всего лишь в 7 кабельтовых; оба берега этого узкого пролива были защищены батареями с 60 орудиями, фарватер преграждало сильное боновое заграждение, которое с флангов защищалось продольным огнем двух линейных кораблей. За боном стояли полукругом 5 линейных кораблей, однако несколько далеко от него;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Здесь мы снова встречаемся с особенностью морской силы, действующей без лишнего шума с тем спокойным, но сильным бесшумным давлением, которое флоты производят на врагов, лишая их подвоза и широко раскрывая двери своей торговле. Разбор этой войны является крайне поучительным.
Вопрос, волновавший политические круги, заключался в том, кому достанется испанская корона: герцогу ли Анжуйскому, избранному последним испанским королем себе преемником, или отпрыску Габсбургов. Это в сущности была скрытая борьба между Людовиком XIV и Леопольдом I; по выражению Ранке, французы хотели «при помощи французского капитала захватить богатства Испании». Война эта не имела исключительной цели сделать территориальные приобретения; поводом к войне послужило и многое другое, как, например, желание держав упрочить свое международное значение, а также вопрос о господстве над Средиземным морем и Океаном.
Эти два важные вопроса поставили на ноги Англию и Голландию, не заинтересованных вовсе в престолонаследии; под их влиянием война получила свой особый характерный оттенок. Прежде всего, они старались не допустить, чтобы находившиеся под испанским владычеством острова Сицилия, Сардиния и Балеары попали в руки Людовика. Обе морские державы были крайне заинтересованы тем, чтобы заморские испанские области, в которых так пышно расцветала торговля, достались им, а никоим образом не перешли во власть сильной Франции.
Все это уже много лет заботило европейские кабинеты, а также вопрос о том, кто будет наследником в испанских Нидерландах и на Итальянском полуострове. Наконец, Людовик XIV принял окончательное решение добиться испанской короны для своего внука, который под именем Филиппа V вступил на престол 1 ноября 1700 г.
Тем временем французские войска вступили в испанские Нидерланды, занятые голландскими гарнизонами. Голландия немедленно начала вооружаться; император последовал ее примеру, чтобы обеспечить себе северную Италию, где уже вспыхнула война.
Австрия, Англия и Голландия заключили в сентябре 1701 г. союз, в начале тайный. План войны предусматривал оккупацию Нидерландов, а также Милана, Неаполя и Сицилии; обе морские державы получили свободу действия в колониях, где могли брать все, что им было угодно. Охрана торговли морских держав и уничтожение французского влияния были дальнейшими пунктами договора трех держав. Но морские державы пока медлили с началом военных действий, следы Орлеанской войны еще слишком чувствовались. Когда после смерти Якова II его сын был признан Людовиком английским королем, настроение в Англии быстро изменилось. Англичане немедленно приступили к вооружению и даже смерть энергичного Вильгельма III не изменила положения дел.
Попытки Людовика найти в Германии союзников или обеспечить себе их нейтралитет успеха не имели. Благодаря признанию Австрией Фридриха Вильгельма III королем Пруссии, последний перешел всецело на ее сторону. В мае 1702 г. союзники объявили войну, театром которой сделались Нидерланды, Германия и Италия; флоты приняли участие в войне лишь в двух последних странах.
Весной 1701 г. Людовик XIV занял испанские Нидерланды; одновременно он послал армию под начальством маршала Катина (Catinat) в северную Испанию. Там Катина и его преемник Виллеруа (Villeroi) неоднократно терпели поражение от гениального австрийского полководца принца Евгения Савойского. Последнему удалось в следующем году удержаться против маршала Вандома (Vandome); в 1703 г. принц Евгений был отозван.
Весной 1702 г. война началась в Нидерландах и Германии. Главный полководец союзников, герцог Мальборо (Marlborough), должен был во главе англо-голландских войск захватить испанские Нидерланды; одновременно принц Людовик Баденский должен был с имперскими войсками вторгнуться во Францию.
Война распространилась от берега моря через Кёльн и Ландау до Ульма; не мало этому способствовало, что курфюрст Максимилиан Эммануил Баварский и брат его, архиепископ Кельнский, всецело встали на сторону Людовика, а Ульм был занят баварскими войсками в тылу у принца Баденского.
Три главных флота в 1700 г.
После Орлеанской войны Нидерланды уделяли мало внимания своему флоту. Происходило это потому, что убытки, понесенные торговлей и судоходством маленькой страны, еще не могли быть восполнены и что адмиралтейства и прибрежные провинции, которые несли все тяготы по вооружению флота, были до того в долгу, что многие капитаны в течение долгих месяцев не получали жалованья. Но Вильгельму III удалось достать денег, и в 1701 г. было заложено 12 новых кораблей; старые корабли были отремонтированы, а верфи снабжены запасами. Два полка морской пехоты были привлечены для пополнения некомплекта команд и, как в Англии, оказали не малые услуги усилению дисциплины на флоте.
В 1700 г. голландский флот все еще не насчитывал свыше семидесяти 60-96 пушечных кораблей, не считая строящихся. Но после смерти в марте 1703 г. Вильгельма III начался развал; не доставало сильной центральной власти, так как новый штатгальтер не был выбран, и тем самым упразднилась должность генерал-адмирала. Генеральные Штаты, провинции и адмиралтейства начали снова работать самостоятельно, другими словами, своевольно; старые распри разгорелись вновь, и в результате из 30 заложенных вновь кораблей, к концу войны, то есть 1713 г. были готовы только лишь 21.
Голландия не могла даже вооружить установленного по договору с Англией ежегодного количества судов; всюду недоставало денег, так как внутренние провинции не посылали своей доли в расходах, а торговля и судоходство сильно страдали. К тому же Нидерланды должны были ставить значительно больше сухопутных войск, чем Англия. В Средиземном море было занято около 12-20 линейных кораблей с 8 фрегатами, в Северном море и Канале находилось почти такое же количество судов; кроме того, ежегодно требовалось 3-40 линейных кораблей для конвоев. Великая Северная война, вспыхнувшая на северо-востоке Европы, сильно подрывала голландскую торговлю и предъявляла большие требования к ее вооруженным силам. Репутация голландского флота падала из года в год; англичане начали на него смотреть свысока, но все-таки пока еще с ним приходилось считаться.
Во Франции та же картина; повсюду ощущался острый недостаток в средствах, что не могло не сказаться на личном составе и материальной части флота. Сын Поншартрена не мог в должности морского министра заменить отца и добиться тех же успехов из-за необходимости быть крайне экономным. Убыль кораблей не пополнялась постройкой новых; имевшееся на лицо количество судов не содержалось в должном порядке; со 120 (более 40-пушечных) кораблей между 1700 и 1712 гг. число их упало до 85, причем, почти все были в неудовлетворительном состоянии. То же происходило и с боевыми запасами, хотя, например, в кампании 1705 г. было задействовано более 50 линейных кораблей.
И в делах личного состава царил беспорядок; между строевыми офицерами и служащими в береговых учреждениях началась такая рознь, что о дружной совместной работе не могло быть и речи. Способы ведения войны – каперская и крейсерская – конечно, не могли поднять духа моряков. Многие офицеры перешли на каперские суда, что весьма вредно отражалось на воинской дисциплине. Пример офицеров отразился и на матросах: добровольно никто больше не желал служить на военных судах, так что команды вербовались насильно.
Совсем иначе обстояли дела в Англии, где флот продолжал развиваться нормально. В начале войны число 50-100-пушечных линейных кораблей увеличилось более, чем на 100 (из них 20 кораблей несли более 80 пушек). Общее число судов было около 150; до конца войны к ним прибавилось 40 новых кораблей. Число трехдечных судов достигало 24. Почти все корабли были больше и сильнее вооружены, чем прежде. Лучшими судами в боевом отношении считались не слишком большие 74-пушечные линейные корабли; число их орудий было вскоре увеличено до 84. Трехдечные суда служили флагманскими кораблями. Тогда же началось и выделение судов, предназначавшихся исключительно для конвойной службы и для службы в колониях.
В организации личного состава было проведено много полезных реформ; основание постоянного офицерского корпуса дало флоту много молодых людей из лучших слоев общества. Список чинов флота по старшинству (впервые в 1688 г.) начал издаваться с 1700 г. периодически. Офицеры, служившие на берегу, оплачивались половинным жалованьем; сверхштатные офицеры командировались для службы на торговых судах. Для матросов было введено добавочное жалованье; очень благотворно сказалось учреждение пенсий для вдов и сирот. В добавление к имевшимся полкам морской пехоты было учреждено в 1712 г. шесть новых, предназначавшихся специально для дальних экспедиций; они оказались очень полезными для судебной судовой службы, так как способствовали развитию воинского духа и дисциплины, что имело большое значение для судовых команд, часто насильно набранных. В Англии еще не было постоянного войска, и морская пехота (marines) оказывала немалые услуги во время различных десантных экспедиций. Итак, дух английского флота был превосходен; флот креп и развивался.
Начало морской войны
Тотчас после вторжения французов в испанские Нидерланды Англия и Голландия начали вооружения: в апреле в Портсмуте собрался союзный флот под флагом адмирала Рука. Голландцы, кроме того, сосредоточили часть флота у Шеневальда, а англичане послали в Голландию 10 000 войск под начальством Мальборо.
План войны предусматривал захват Кадиса для обеспечения базы, дабы можно было тревожить французское и испанское побережье и не дать соединиться неприятельским морским силам. Опытные морские офицеры были против этого плана, опасаясь в это время года операций на юге.
Однако Рук все же в конце августа вышел в устье Канала для защиты судоходства, но только лишь вследствие известия о выходе французских эскадр из Бреста. До того он выслал большую эскадру в 35 линейных кораблей, из них 10 голландских под флагом вице-адмирала Бенбоу на юг, чтобы подкараулить испанский «серебряный флот». Но французский адмирал Кетлогон (Coetlogon) и Бенбоу напрасно его ждали; он вовсе и не выходил из Вест-Индии. Тогда Бенбоу направился в Вест-Индию с 10 линейными кораблями, а остальные отправил на родину. Тем временем вице-адмирал Шато-Рено с 10 линейными кораблями вышел из Бреста в Лиссабон и Кадис, где соединился с вице-адмиралом д'Эстре; оттуда он пошел в Вест-Индию, чтобы в марте 1702 г. проконвоировать «серебряный флот» из Веракруса в Виго. Д'Эстре долгое время охранял с 24 линейными кораблями юго-западное побережье Испании и Кадис, и доставлял испанские войска в Неаполь и Сицилию; на зиму он отправился в Тулон.
В течение 1702 г. политическая обстановка определялась яснее: в сентябре был заключен тайный договор между морскими державами и императором. Теперь Вильгельм III стал снова душой всех военных приготовлений, под его влиянием был принят после долгих рассуждений нижеследующий широко задуманный план войны. Во-первых, предполагалось разрушить французское влияние в Средиземном море, для чего союзному флоту было необходимо себе обеспечить базу на юге, в Кадисе или Гибралтаре. Флот должен был оперировать против Испании и Сицилии и способствовать завоеванию этих стран для императора. Таким путем предполагалось воспрепятствовать соединению французских морских сил и одновременно облегчить операции сухопутным войскам в северной Испании и Нидерландах отвлечением оттуда французских войск.
Мальборо, император Леопольд I и принц Евгений сочувствовали этому плану. Для Англии этот план был выгоден еще и тем, что создавал ей прочное положение в Средиземном море; важность этого англичане глубоко сознали еще в прошлую войну. Главные силы союзного флота должны были остаться в Канале, меньшая часть флота предназначалась для колоний, для защиты торговли и судоходства, а также для приобретения новых земель. Во время приготовления к этому грандиозному стратегическому плану скончался Вильгельм III (в начале марта); с его смертью все дело лишилось своего главного вдохновителя, так как Мальборо находился при войсках в Нидерландах. Лишь 4 мая была объявлена война.
Англия обязывалась поставить 80, а Голландия 48 линейных кораблей; 10 000 английских и 5000 голландских солдат должны были участвовать в экспедиции в Испанию. Негодность судов и солдат, а также длительные переговоры между союзниками задержали готовность кораблей, и только лишь в конце июня у Уайта собралось 30 английских и 20 голландских кораблей, всего вместе с транспортами около 200 судов. Но нежелание адмиралов, особенно Рука, в такое позднее время года идти на юг задержали экспедицию, и даже энергичные требования из Лондона не имели успеха.
Французы вооружались повсеместно, но собрать большие силы им не удалось; крейсерская и каперская война с самого начала войны были в полном расцвете. Особенно отличался в северной части Адриатического моря товарищ Жана Бара, граф Форбен, оперировавший против сообщений принца Евгения. Лишь в начале июня Рук послал половину своих судов на юг, чтобы захватить ушедшую в Корунну французский эскадру дю-Касса (du Casse). Эта маленькая эскадра уже в мае вышла с испанскими войсками из Ла-Рошели в Вест-Индию и была настигнута у Ферроля посланной немедленно за ней английской эскадрой под флагом Мундена; последний, однако, считал себя слишком слабым, чтобы вступить в бой и вернулся.
Лишь теперь адмиралтейству удалось сдвинуть с места Рука; 1 августа он вышел из Тербея. В Лондоне было получено известие от Бенбоу, что «серебряный флот» будет конвоировать Шато-Рено. Поэтому Рук получил приказание наблюдать за испанским побережьем, начиная от Кадиса и севернее, тогда как Шовель должен был стеречь добычу, начиная от Бреста и южнее. Кроме того, Руку было приказано занять Корунну, Виго, Кадис и т.д. (не Гибралтар), а осенью вернуть свои большие корабли, как только один из перечисленных портов будет взят. 10 августа Рук уже подходил к мысу Финистере, где ему донесли, что французы вышли в море – другого и нельзя было ожидать; 18 августа он соединился у Лиссабона с посланной вперед половиной флота.
23 августа флот стал на якорь западнее Кадиса; определенного плана наступления все еще не было. Операцию, длившуюся 5 недель (до 25 сентября) следует признать одной из самых жалких, когда-либо предпринятых большим флотом совместно с сильным десантом. Один военный совет следовал за другим, но определенные решения принимались весьма редко; сухопутные и морские офицеры держались противоположных взглядов – не доставало сильной единой власти. Продолжение операции было также вяло, как и ее начало; Рук на военном совете настоял на возвращении. Заместителю императора, принцу Георгию Гессен-Дармштадтскому, не удалось убедить Рука завладеть одним из менее укрепленных пунктов; флот ушел 1 октября, предварительно отделив 6 линейных кораблей с 3000 солдатами в Вест-Индию для поддержки Бенбоу.
Шато-Рено, конвоировавший из Вест-Индии «серебряный флот», получил на Азорских островах донесение, что Рук его поджидает у испанских берегов. Вопреки его настоянию зайти в один из французских портов было решено пойти в Виго, куда весь флот прибыл 27 сентября.
Лишь через 10 дней об этом узнал английский посланник в Лиссабоне, лорд Метуен, немедленно переславший известие Руку.
Рук, уже ушедший из Лагоса, получил донесение 17 октября и тотчас же отрядил свои крейсеры в Виго для разведки, а сам со всем флотом последовал за ними. По дороге присоединился Шовель со своими кораблями. Рук все еще был болен и в течение многих недель не покидал своего помещения – обстоятельство, очень вредно влиявшее на его деятельность; и теперь он нехотя согласился с решением военного совета, на котором вице-адмирал Альмонд горячо настаивал на немедленном нападении.
Шато-Рено в Виго располагал 18 линейными кораблями (из них 3 испанских), несколькими мелкими судами и брандерами. Галеоны, доставившие серебро, были вооружены 20-30 орудиями; большую часть ценного груза, конечно, уже успели свезти на берег.
Бухта Виго простирается в направлении SW-NO; в северо-восточном ее конце имеется внутренняя бухточка в 5 миль длиной и 3-4 мили шириной, соединенная с главной бухтой проливом шириной всего лишь в 7 кабельтовых; оба берега этого узкого пролива были защищены батареями с 60 орудиями, фарватер преграждало сильное боновое заграждение, которое с флангов защищалось продольным огнем двух линейных кораблей. За боном стояли полукругом 5 линейных кораблей, однако несколько далеко от него;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170