Челси, с трудом сдерживая ярость, устремила на него холодный взгляд:
— Сэр Гарольд, я требую, чтобы вы отпустили меня, причем немедленно. У меня нет ни времени, ни желания играть с вами.
— Уверяю вас, Челси, это не игра. Я говорю совершенно серьезно. — Продолжая держать ее за руку, он встал на одно колено, которое при этом хрустнуло со звуком, очень похожим на пистолетный выстрел.
— Моя дорогая леди Челсиана, вы окажете мне честь стать моей женой?
— Нет, сэр Гарольд, я уже вам ответила. А теперь прошу простить меня, я пойду в дом. Ведь я хозяйка бала и должна развлекать гостей, иначе меня сочтут невоспитанной.
На лице сэра Гарольда появилось злое выражение.
— Значит, вы отвергаете меня, так?
— Я бы отвергла любого. Я уже дважды стояла на пороге замужества, и с меня хватит. Я не хочу выходить замуж.
— Но ваш брат сказал… — Он не договорил.
— Что сказал мой брат?
Но сэр Гарольд уже захлопнулся, как раковина, прячущая жемчужину.
— Ничего. Совсем ничего.
В следующее мгновение он схватил Челси за другую руку и так резко дернул, что она едва не упала. Его рот стал приближаться к ее губам!
Вдруг между их лицами сверкнуло лезвие шпаги, и сэр Гарольд замер — иначе он лишился бы губ.
— Сэр, вы загораживаете проход.
Челси и ее незадачливый кавалер повернули головы и увидели перед собой высокую фигуру лорда Эндрю де Монфора.
— Кажется, я забыл шляпу, — сказал лорд Эндрю, продолжая держать шпагу перед лицом сэра Гарольда и сверля его взглядом. Свободной рукой он помог Челси подняться. — Прошу вас, сэр, встаньте и отойдите в сторону, чтобы я мог пройти.
Сэр Гарольд поспешно вскочил и попятился прочь от страшной шпаги.
— Да-да, конечно, милорд. — Он криво улыбнулся и отвесил низкий поклон. — Прошу вас, проходите.
— После вас, естественно.
Сэр Гарольд тут же перестал улыбаться.
— Но я…
В глазах лорда Эндрю появился угрожающий блеск — Челси уже видела этот взгляд там, в зале, — и он слегка повел шпагой, подталкивая сэра Гарольда к дверям. Рука, которой он держал Челси, сжалась чуть сильнее, и девушке показалось, что она попала в капкан.
— Сэр, я же сказал: после вас.
Лицо сэра Гарольда вытянулось. Затем, секунду подумав и не произнеся ни слова, он резко повернулся и решительно зашагал в дом.
Девушка опомнилась и освободила руку от крепкой хватки своего спасителя. Ее щеки горели. Господи, что за напасть — оказаться в объятиях сэра Гарольда Бонкли! И быть спасенной человеком, который всего за несколько минут до этого нагрубил ей! Челси буквально клокотала от возмущения.
— Послушайте, лорд Эндрю, разве это было так необходимо?
Он пожал плечами и убрал шпагу в ножны.
— Вы выглядели так, словно нуждались в помощи.
— А мне показалось, что вы уходите!
— Все верно. Просто я забыл шляпу.
— Вот что я вам скажу, милорд. Я не бесхарактерная дурочка, я не расфуфыренная вертихвостка, которая не способна сделать ни шагу без помощи мужчины. Я в состоянии сама дать отпор любому негодяю. Поэтому благодарю вас!
С этими словами она побежала к двери.
Глава 3
«Вот тебе и благодарность, — подумал Эндрю, глядя ей вслед и наблюдая, как под пышной юбкой мелькают стройные щиколотки. — Какая решительность, какая уверенность в своих силах — прямо-таки генерал, командующий войском!»
Дверь дома хлопнула» став преградой между ним и девушкой. Эндрю взял у лакея шляпу, сунул ее под мышку и спустился по лестнице.
«Злобная ведьма! Она ненавидит весь свет! Синий чулок!»
Эндрю пожалел, что не приехал в собственном экипаже. Теперь придется ждать на холоде, когда Нерисса и Люсьен соберутся домой. А это может случиться не скоро. Ну зачем, черт побери, он позволил им притащить его на этот дурацкий бал? Надо было остаться дома.
Среди длинной вереницы экипажей Эндрю нашел черно-синюю, как ночное небо, карету герцога. Увидев его, лакей опустил подножку. Эндрю устроился на диване и закутался в плед.
Негодование быстро прошло, вытесненное постоянно присутствующим в душе страхом. Раз вырвавшись на поверхность, этот страх не позволял Эндрю забывать о своей ущербности. Вот и сегодня в очередной раз страх напомнил ему о том, что с ним что-то не так. И это что-то со временем только углубляется.
Окруженный темнотой и тишиной ночи, Эндрю вслушивался в отдаленный смех и звуки музыки и осознавал, насколько проста и безопасна жизнь других людей. От этого он еще острее чувствовал себя изгоем и не мог противиться страху, чья холодная лапа все сильнее сжимала сердце, лишая его самообладания. Вспомнив о том, что произошло на балу, он провел рукой по лицу и обнаружил, что лоб покрыт испариной. «Господи, помоги мне! Я так одинок!»
Эндрю подумал о том, чтобы вернуться в зал, затеряться среди гостей и попытаться погрузиться в царящее там веселье, но тут же одернул себя. Нельзя, ведь многие были свидетелями его странного поступка.
Затем он решил пройтись по улице, гулять до тех пор, пока усталость не прогонит тревогу прочь, однако отбросил эту идею.
В конце концов он вытащил свой блокнот и попытался работой отвлечь себя от мыслей о том, как выглядит сумасшедший дом изнутри. Но это плохо ему удавалось.
Эндрю поежился. Неужели Люсьен отправит его в сумасшедший дом? Неужели он на это способен? Отложив блокнот, Эндрю прижался щекой к холодному окну и устремил невидящий взгляд в ночь.
Джеральд шел по холлу и вдруг увидел, как его сводная сестра вихрем взлетела по лестнице на второй этаж, сопровождаемая своим престарелым псом Пятнистым. Спустя мгновение хлопнула дверь, да так громко, что заглушила звуки кадрили и голоса сотни гостей. У Джеральда тут же возникли наихудшие подозрения.
Как бы подтверждая его опасения, из бального зала вышел сэр Гарольд Бонкли. Лицо его было пунцовым, во взгляде горело негодование.
— Ну? — нетерпеливо спросил Джеральд.
Бонкли схватил с подноса у проходившего мимо официанта фужер и одним махом опустошил его.
— Она отказала мне.
— Черт побери, приятель, я думал, ты скомпрометируешь ее у всех на глазах, чтобы я мог подойти к тебе и потребовать жениться на ней!
— Не всегда получается так, как мы планируем. Джеральд пришел в ярость:
— Мы же договорились, Бонкли! Ты женишься на ней, накладываешь лапу на ее состояние и вытаскиваешь меня из долгов. Что в этом сложного?
— В первую очередь заставить ее сказать «да». Возможно, я бы справился со своей задачей, если бы не вмешался этот ненормальный де Монфор.
— Что значит «вмешался»? В течение последних пятнадцати минут герцог увлеченно обсуждает политические вопросы с Питтом.
— Я говорю не о герцоге, а о его проклятом братце Эндрю. Когда я уже собирался наброситься на нее, он вдруг объявился на лестнице, так что ни о какой компрометации и речи быть не могло! Клянусь, Сомерфилд, имей я при себе оружие, он сильно пожалел бы о том, что вмешался!
— Будь у тебя оружие, ты вообще не успел бы ни о чем пожалеть, — проговорил Джеральд. — Он великолепный фехтовальщик, и я советую тебе, Бонкли, всегда помнить об этом. А теперь прошу простить меня: я должен найти свою сестру и образумить ее.
Сэр Гарольд остался один. Чувствуя себя невинно оскорбленным, он злобно смотрел вслед Джеральду. Когда они затевали эту аферу, он всем раструбил о своей помолвке с наследницей, не сомневаясь, что преуспеет там, где остальные терпели поражение. А теперь, когда девушка отказала ему, они с Сомерфилдом стали всеобщим посмешищем. Его охватила такая ярость, что руки непроизвольно сжались в кулаки. Постояв еще немного, сэр Гарольд вернулся в зал.
Вбежав в свою комнату, Челси упала на кровать и зажала рот рукой, чтобы не закричать. В ней бушевал гнев, хотелось швыряться всем подряд, однако она приказала себе лежать тихо и не вспоминать о домогательствах Бонкли и о том, что она ощутила, когда повернула голову и увидела лорда Эндрю де Монфора.
Господь пришел ей на помощь, но почему Он избрал своим орудием именно лорда Эндрю? Ведь она ненавидит его! Самоуверенный, надменный, невоспитанный. Экспериментирует над животными! Он же сам сказал, что привязывает их к летательному аппарату и насильно вливает в глотки какую-то гадость!
На глаза навернулись слезы. Горячие, обжигающие, они стекали по ее щеке, падали на покрывало и сразу впитывались в ткань. В горле образовался тугой комок.
«Почему я плачу? — спросила себя Челси. — Что меня так расстроило?»
«То, что сэр Гарольд Бонкли испортил мне вечер», — захотелось ей ответить, однако она понимала, что это неправда.
«То, что мужчины постоянно пытаются устроить мою жизнь в соответствии со своими желаниями, руководят мной, обращаются со мной как с безмозглой и безвольной дурочкой».
Нет, неправильно.
По полу зацокали когти, и Пятнистый, прыгнув на кропать, устроился рядом с хозяйкой. Челси обняла его и прижала к себе.
«Пятнистый совсем седой, у него болят ноги, за ухом какая-то шишка. Я так боюсь, что он умрет!»
Да, вот в чем дело! Именно поэтому она плачет. А вовсе не потому, что никто, как обычно, не воспринял ее призыв помогать несчастным животным. И не потому, что в тот момент, когда лорд Эндрю спас ее от Бонкли, у псе возникло дикое желание броситься к нему в объятия и поцеловать его.
«Это не имеет никакого отношения к лорду Эндрю!»
Челси уткнулась лицом в шею Пятнистого и всхлипнула.
— О, Пятнистый, что во мне не так?
Пес был слишком стар, чтобы облизывать хозяйку. Поэтому он сел, привалившись к ней, и позволил ей ласкать себя.
— Никто не хочет слышать о несчастных таксах, которые в кровь сдирают лапки только для того, чтобы люди могли есть жареное мясо, — грустно проговорила Челси. — Всем плевать, что ломовых лошадей забивают до смерти, что сотни брошенных, никому не нужных собак и кошек голодают на улице только потому, что у них нет дома, а люди продолжают разводить все новые и новые породы. Да, всем плевать. Они согласны пить мое дорогое вино, есть деликатесы, бороться за мою — очень состоятельную! — руку. Ну почему я не родилась мужчиной? Тогда люди воспринимали бы меня всерьез. Ах, если бы у папы был брат или сын — я бы не стала богатой наследницей! — Челси снова уткнулась в шею собаки. — Как жаль, Пятнистый, что на свете нет мужчины, способного полюбить меня такой, какая я есть.
Со страдальческим стоном Пятнистый лег рядом с хозяйкой, и Челси стала гладить его по длинным мягким ушам. Старый любимый Пятнистый! Собаки всегда все понимают. Они спят с хозяином, чтобы ему было тепло и спокойно, и чувствуют, когда надо быть рядом, а когда лучше уйти.
Черт бы побрал этого лорда Эндрю! Завтра она поедет в замок Блэкхит и закончит разговор, который оборвался так резко. Она своими глазами увидит, в каких условиях де Монфор содержит своих собак. Завтра она покончит с этим делом, и жизнь снова вернется в свою колею.
Челси обняла Пятнистого и попыталась забыть о шишке за ухом. «Кажется, она не растет», — сказала она себе. Но в душе не верила этому.
Эндрю заснул и проснулся от доносившегося снаружи голоса Люсьена. Он резко выпрямился и поморгал. В это мгновение дверца открылась, и в карету сели герцог и Нерисса.
— Эндрю, вот ты где! А мы все гадали, куда ты запропастился, — сказал Люсьен, усаживаясь напротив брата и снимая перчатки. — Устал от развлечений? Слишком много для одного вечера?
Нерисса устроилась рядом.
— Зря ты не остался. Когда никто не видел, собака леди Брукхэмптон запрыгнула на столик с напитками и съела все пирожные. Было так весело!
— Да, особенно когда бедное животное срыгнуло все это на ботинок Бонкли, — сухо добавил Люсьен. — И тем самым закончило вечер. — Он постучал по стенке, давая кучеру команду ехать, а затем вопросительно посмотрел на юношу. — А теперь объясни, почему все же ты ушел?
Эндрю уставился в окно.
— Потому, — недовольно бросил он.
Если бы Эндрю не смотрел в окно, он бы заметил, что в глазах брата промелькнуло озабоченное выражение. И увидел бы сострадание в глазах сестры. Однако все его внимание было сосредоточено на высоких елях, между которыми проглядывали звезды.
— Ага, — нарушил напряженную тишину герцог, — очередной приступ, как я понимаю?
Молчание Эндрю послужило красноречивым подтверждением его предположения.
Нерисса и Люсьен переглянулись.
— А мне казалось, что причиной твоего ухода была леди Челсиана, — тихо проговорил герцог.
Эта фраза заставила Эндрю повернуться к своим собеседникам.
— Да. Зачем ты напустил на меня эту воинственную ведьму?
Люсьен изобразил невинность.
— Мой дорогой Эндрю, не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.
— Имеешь, черт тебя подери! Ты специально сказал ей, что я ставлю эксперименты на животных, и она тут же набросилась на меня, словно львица, и едва не разорвала в клочья!
— А разве это тебя задело?
— Еще как! Она поставила меня в неловкое положение. Люсьен тяжело вздохнул.
— Я-то думал, что делаю тебе одолжение.
— Одолжение? Мне?
— Вспомни, Эндрю, сколько раз ты мне говорил, что не хочешь жениться? Что тебя тошнит от докучливых девиц, которые вьются вокруг тебя на всех светских раутах? Что тебе ничего не нужно, кроме твоей науки? Эта девочка, кажется, очень тобой заинтересовалась. Буквально засыпала меня вопросами. Про твои эксперименты я сказал просто для того, чтобы отделаться от нее.
— Что?
Люсьен скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что разговор ему наскучил.
— Тебе следовало бы поблагодарить меня, а не ругать. Ведь в конечном итоге она помогла тебе остаться одному, не так ли?
Эндрю пристально вглядывался в бесстрастное лицо брата. Почему-то у него возникло впечатление, будто тот что-то задумал.
— Вообще-то да, — нахмурившись, ответил он.
— Вот видишь. Я действовал в твоих интересах. — Герцог прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана. В карете было темно, поэтому никто не заметил, что он улыбается. — Кроме того, — добавил он, — я сомневаюсь, что ты когда-либо снова увидишься с ней.
Глава 4
Его сомнения, естественно, не подтвердились, так как Эндрю увиделся с леди Челсианой Блейк очень скоро — на следующий день.
Он был еще в постели, когда гравий на подъездной аллее захрустел под колесами экипажа. Залаяли собаки. Первой его мыслью было, что Люсьен привез очередного доктора-шарлатана. Но, услышав женский голос, Эндрю понял, что прибыл не врач, а леди Челсиана Блейк собственной персоной.
«Уж лучше бы врач, — раздраженно подумал он и, натянув на голову одеяло, попытался заснуть. — Черт, сколько времени? Восемь? Или девять?»
Внизу, в холле, уже звучал голос Люсьена. Обычно герцог спал не более четырех часов, поэтому не было ничего удивительного в том, что он бодрствует. И, естественно, спустя несколько минут Эндрю услышал стук в дверь. Это был Джеймс, его камердинер.
— Милорд? Его сиятельство велел сообщить вам, что к вам приехали. Леди Челсиана Блейк и ее брат, граф Сомерфилд. Вас просят спуститься вниз.
Эндрю, не открывая глаз, перевернулся на другой бок.
— Никуда я не пойду. Передай его чертовому сиятельству, чтобы он сам общался с ее светлостью. Не желаю тратить день на споры с этой вздорной девицей.
— Как пожелаете, милорд.
Эндрю дождался, когда шаги камердинера стихли в конце коридора, потянулся и заснул. Вернее, предпринял попытку.
Он уже погружался в сладкую дрему, когда его разбудил яркий свет. Открыв глаза, он обнаружил, что Люсьен уже раздвинул все шторы, и комната залита солнцем.
— Послушай, Эндрю, это невежливо — заставлять гостей ждать.
— А разве вежливо вытаскивать человека из постели только ради того, чтобы бросить его на растерзание хищникам? — парировал Эндрю и спрятался под подушку, но солнечный свет, казалось, проникал и туда. Отчаявшись, он потер глаза и разлепил веки. — Что, черт побери, она здесь делает?
— Я сам пригласил ее.
— Ты?!
— Ты был так расстроен моим… гм, скажем так: небольшим преувеличением в отношении твоих экспериментов, что я взял на себя труд пригласить ее в Блэкхит, дабы она могла уяснить истинное положение вещей.
— Люсьен, — процедил Эндрю сквозь стиснутые зубы, — я вполне способен справиться с леди Челсианой Блейк без твоей помощи.
— Прошу! Иди справляйся. Они с братом ждут тебя в Золотом кабинете.
— Это Джеральд ждет его в Золотом кабинете, — раздался женский голос. — А я нет.
— Что вы здесь делаете? — закричал Эндрю, резко садясь в постели. Если учесть, что он обычно спал без ночной сорочки, без колпака и вообще без всего, то это было большой ошибкой, так как леди Челсиана за короткое мгновение успела разглядеть и курчавые каштановые волосы на его груди, и широкие плечи, и мускулистые руки, и плоский живот.
— Меня привел сюда слуга! — закричала она в ответ, не в силах оторвать взгляд от его голой груди и краснея.
— Сюда?
— Герцог сказал, что меня проводят в вашу лабораторию!
— Проклятие, Люсьен! — заорал Эндрю. — Что все это значит?
Лицо Люсьена, как всегда, оставалось бесстрастным, а взгляд — бесхитростным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Сэр Гарольд, я требую, чтобы вы отпустили меня, причем немедленно. У меня нет ни времени, ни желания играть с вами.
— Уверяю вас, Челси, это не игра. Я говорю совершенно серьезно. — Продолжая держать ее за руку, он встал на одно колено, которое при этом хрустнуло со звуком, очень похожим на пистолетный выстрел.
— Моя дорогая леди Челсиана, вы окажете мне честь стать моей женой?
— Нет, сэр Гарольд, я уже вам ответила. А теперь прошу простить меня, я пойду в дом. Ведь я хозяйка бала и должна развлекать гостей, иначе меня сочтут невоспитанной.
На лице сэра Гарольда появилось злое выражение.
— Значит, вы отвергаете меня, так?
— Я бы отвергла любого. Я уже дважды стояла на пороге замужества, и с меня хватит. Я не хочу выходить замуж.
— Но ваш брат сказал… — Он не договорил.
— Что сказал мой брат?
Но сэр Гарольд уже захлопнулся, как раковина, прячущая жемчужину.
— Ничего. Совсем ничего.
В следующее мгновение он схватил Челси за другую руку и так резко дернул, что она едва не упала. Его рот стал приближаться к ее губам!
Вдруг между их лицами сверкнуло лезвие шпаги, и сэр Гарольд замер — иначе он лишился бы губ.
— Сэр, вы загораживаете проход.
Челси и ее незадачливый кавалер повернули головы и увидели перед собой высокую фигуру лорда Эндрю де Монфора.
— Кажется, я забыл шляпу, — сказал лорд Эндрю, продолжая держать шпагу перед лицом сэра Гарольда и сверля его взглядом. Свободной рукой он помог Челси подняться. — Прошу вас, сэр, встаньте и отойдите в сторону, чтобы я мог пройти.
Сэр Гарольд поспешно вскочил и попятился прочь от страшной шпаги.
— Да-да, конечно, милорд. — Он криво улыбнулся и отвесил низкий поклон. — Прошу вас, проходите.
— После вас, естественно.
Сэр Гарольд тут же перестал улыбаться.
— Но я…
В глазах лорда Эндрю появился угрожающий блеск — Челси уже видела этот взгляд там, в зале, — и он слегка повел шпагой, подталкивая сэра Гарольда к дверям. Рука, которой он держал Челси, сжалась чуть сильнее, и девушке показалось, что она попала в капкан.
— Сэр, я же сказал: после вас.
Лицо сэра Гарольда вытянулось. Затем, секунду подумав и не произнеся ни слова, он резко повернулся и решительно зашагал в дом.
Девушка опомнилась и освободила руку от крепкой хватки своего спасителя. Ее щеки горели. Господи, что за напасть — оказаться в объятиях сэра Гарольда Бонкли! И быть спасенной человеком, который всего за несколько минут до этого нагрубил ей! Челси буквально клокотала от возмущения.
— Послушайте, лорд Эндрю, разве это было так необходимо?
Он пожал плечами и убрал шпагу в ножны.
— Вы выглядели так, словно нуждались в помощи.
— А мне показалось, что вы уходите!
— Все верно. Просто я забыл шляпу.
— Вот что я вам скажу, милорд. Я не бесхарактерная дурочка, я не расфуфыренная вертихвостка, которая не способна сделать ни шагу без помощи мужчины. Я в состоянии сама дать отпор любому негодяю. Поэтому благодарю вас!
С этими словами она побежала к двери.
Глава 3
«Вот тебе и благодарность, — подумал Эндрю, глядя ей вслед и наблюдая, как под пышной юбкой мелькают стройные щиколотки. — Какая решительность, какая уверенность в своих силах — прямо-таки генерал, командующий войском!»
Дверь дома хлопнула» став преградой между ним и девушкой. Эндрю взял у лакея шляпу, сунул ее под мышку и спустился по лестнице.
«Злобная ведьма! Она ненавидит весь свет! Синий чулок!»
Эндрю пожалел, что не приехал в собственном экипаже. Теперь придется ждать на холоде, когда Нерисса и Люсьен соберутся домой. А это может случиться не скоро. Ну зачем, черт побери, он позволил им притащить его на этот дурацкий бал? Надо было остаться дома.
Среди длинной вереницы экипажей Эндрю нашел черно-синюю, как ночное небо, карету герцога. Увидев его, лакей опустил подножку. Эндрю устроился на диване и закутался в плед.
Негодование быстро прошло, вытесненное постоянно присутствующим в душе страхом. Раз вырвавшись на поверхность, этот страх не позволял Эндрю забывать о своей ущербности. Вот и сегодня в очередной раз страх напомнил ему о том, что с ним что-то не так. И это что-то со временем только углубляется.
Окруженный темнотой и тишиной ночи, Эндрю вслушивался в отдаленный смех и звуки музыки и осознавал, насколько проста и безопасна жизнь других людей. От этого он еще острее чувствовал себя изгоем и не мог противиться страху, чья холодная лапа все сильнее сжимала сердце, лишая его самообладания. Вспомнив о том, что произошло на балу, он провел рукой по лицу и обнаружил, что лоб покрыт испариной. «Господи, помоги мне! Я так одинок!»
Эндрю подумал о том, чтобы вернуться в зал, затеряться среди гостей и попытаться погрузиться в царящее там веселье, но тут же одернул себя. Нельзя, ведь многие были свидетелями его странного поступка.
Затем он решил пройтись по улице, гулять до тех пор, пока усталость не прогонит тревогу прочь, однако отбросил эту идею.
В конце концов он вытащил свой блокнот и попытался работой отвлечь себя от мыслей о том, как выглядит сумасшедший дом изнутри. Но это плохо ему удавалось.
Эндрю поежился. Неужели Люсьен отправит его в сумасшедший дом? Неужели он на это способен? Отложив блокнот, Эндрю прижался щекой к холодному окну и устремил невидящий взгляд в ночь.
Джеральд шел по холлу и вдруг увидел, как его сводная сестра вихрем взлетела по лестнице на второй этаж, сопровождаемая своим престарелым псом Пятнистым. Спустя мгновение хлопнула дверь, да так громко, что заглушила звуки кадрили и голоса сотни гостей. У Джеральда тут же возникли наихудшие подозрения.
Как бы подтверждая его опасения, из бального зала вышел сэр Гарольд Бонкли. Лицо его было пунцовым, во взгляде горело негодование.
— Ну? — нетерпеливо спросил Джеральд.
Бонкли схватил с подноса у проходившего мимо официанта фужер и одним махом опустошил его.
— Она отказала мне.
— Черт побери, приятель, я думал, ты скомпрометируешь ее у всех на глазах, чтобы я мог подойти к тебе и потребовать жениться на ней!
— Не всегда получается так, как мы планируем. Джеральд пришел в ярость:
— Мы же договорились, Бонкли! Ты женишься на ней, накладываешь лапу на ее состояние и вытаскиваешь меня из долгов. Что в этом сложного?
— В первую очередь заставить ее сказать «да». Возможно, я бы справился со своей задачей, если бы не вмешался этот ненормальный де Монфор.
— Что значит «вмешался»? В течение последних пятнадцати минут герцог увлеченно обсуждает политические вопросы с Питтом.
— Я говорю не о герцоге, а о его проклятом братце Эндрю. Когда я уже собирался наброситься на нее, он вдруг объявился на лестнице, так что ни о какой компрометации и речи быть не могло! Клянусь, Сомерфилд, имей я при себе оружие, он сильно пожалел бы о том, что вмешался!
— Будь у тебя оружие, ты вообще не успел бы ни о чем пожалеть, — проговорил Джеральд. — Он великолепный фехтовальщик, и я советую тебе, Бонкли, всегда помнить об этом. А теперь прошу простить меня: я должен найти свою сестру и образумить ее.
Сэр Гарольд остался один. Чувствуя себя невинно оскорбленным, он злобно смотрел вслед Джеральду. Когда они затевали эту аферу, он всем раструбил о своей помолвке с наследницей, не сомневаясь, что преуспеет там, где остальные терпели поражение. А теперь, когда девушка отказала ему, они с Сомерфилдом стали всеобщим посмешищем. Его охватила такая ярость, что руки непроизвольно сжались в кулаки. Постояв еще немного, сэр Гарольд вернулся в зал.
Вбежав в свою комнату, Челси упала на кровать и зажала рот рукой, чтобы не закричать. В ней бушевал гнев, хотелось швыряться всем подряд, однако она приказала себе лежать тихо и не вспоминать о домогательствах Бонкли и о том, что она ощутила, когда повернула голову и увидела лорда Эндрю де Монфора.
Господь пришел ей на помощь, но почему Он избрал своим орудием именно лорда Эндрю? Ведь она ненавидит его! Самоуверенный, надменный, невоспитанный. Экспериментирует над животными! Он же сам сказал, что привязывает их к летательному аппарату и насильно вливает в глотки какую-то гадость!
На глаза навернулись слезы. Горячие, обжигающие, они стекали по ее щеке, падали на покрывало и сразу впитывались в ткань. В горле образовался тугой комок.
«Почему я плачу? — спросила себя Челси. — Что меня так расстроило?»
«То, что сэр Гарольд Бонкли испортил мне вечер», — захотелось ей ответить, однако она понимала, что это неправда.
«То, что мужчины постоянно пытаются устроить мою жизнь в соответствии со своими желаниями, руководят мной, обращаются со мной как с безмозглой и безвольной дурочкой».
Нет, неправильно.
По полу зацокали когти, и Пятнистый, прыгнув на кропать, устроился рядом с хозяйкой. Челси обняла его и прижала к себе.
«Пятнистый совсем седой, у него болят ноги, за ухом какая-то шишка. Я так боюсь, что он умрет!»
Да, вот в чем дело! Именно поэтому она плачет. А вовсе не потому, что никто, как обычно, не воспринял ее призыв помогать несчастным животным. И не потому, что в тот момент, когда лорд Эндрю спас ее от Бонкли, у псе возникло дикое желание броситься к нему в объятия и поцеловать его.
«Это не имеет никакого отношения к лорду Эндрю!»
Челси уткнулась лицом в шею Пятнистого и всхлипнула.
— О, Пятнистый, что во мне не так?
Пес был слишком стар, чтобы облизывать хозяйку. Поэтому он сел, привалившись к ней, и позволил ей ласкать себя.
— Никто не хочет слышать о несчастных таксах, которые в кровь сдирают лапки только для того, чтобы люди могли есть жареное мясо, — грустно проговорила Челси. — Всем плевать, что ломовых лошадей забивают до смерти, что сотни брошенных, никому не нужных собак и кошек голодают на улице только потому, что у них нет дома, а люди продолжают разводить все новые и новые породы. Да, всем плевать. Они согласны пить мое дорогое вино, есть деликатесы, бороться за мою — очень состоятельную! — руку. Ну почему я не родилась мужчиной? Тогда люди воспринимали бы меня всерьез. Ах, если бы у папы был брат или сын — я бы не стала богатой наследницей! — Челси снова уткнулась в шею собаки. — Как жаль, Пятнистый, что на свете нет мужчины, способного полюбить меня такой, какая я есть.
Со страдальческим стоном Пятнистый лег рядом с хозяйкой, и Челси стала гладить его по длинным мягким ушам. Старый любимый Пятнистый! Собаки всегда все понимают. Они спят с хозяином, чтобы ему было тепло и спокойно, и чувствуют, когда надо быть рядом, а когда лучше уйти.
Черт бы побрал этого лорда Эндрю! Завтра она поедет в замок Блэкхит и закончит разговор, который оборвался так резко. Она своими глазами увидит, в каких условиях де Монфор содержит своих собак. Завтра она покончит с этим делом, и жизнь снова вернется в свою колею.
Челси обняла Пятнистого и попыталась забыть о шишке за ухом. «Кажется, она не растет», — сказала она себе. Но в душе не верила этому.
Эндрю заснул и проснулся от доносившегося снаружи голоса Люсьена. Он резко выпрямился и поморгал. В это мгновение дверца открылась, и в карету сели герцог и Нерисса.
— Эндрю, вот ты где! А мы все гадали, куда ты запропастился, — сказал Люсьен, усаживаясь напротив брата и снимая перчатки. — Устал от развлечений? Слишком много для одного вечера?
Нерисса устроилась рядом.
— Зря ты не остался. Когда никто не видел, собака леди Брукхэмптон запрыгнула на столик с напитками и съела все пирожные. Было так весело!
— Да, особенно когда бедное животное срыгнуло все это на ботинок Бонкли, — сухо добавил Люсьен. — И тем самым закончило вечер. — Он постучал по стенке, давая кучеру команду ехать, а затем вопросительно посмотрел на юношу. — А теперь объясни, почему все же ты ушел?
Эндрю уставился в окно.
— Потому, — недовольно бросил он.
Если бы Эндрю не смотрел в окно, он бы заметил, что в глазах брата промелькнуло озабоченное выражение. И увидел бы сострадание в глазах сестры. Однако все его внимание было сосредоточено на высоких елях, между которыми проглядывали звезды.
— Ага, — нарушил напряженную тишину герцог, — очередной приступ, как я понимаю?
Молчание Эндрю послужило красноречивым подтверждением его предположения.
Нерисса и Люсьен переглянулись.
— А мне казалось, что причиной твоего ухода была леди Челсиана, — тихо проговорил герцог.
Эта фраза заставила Эндрю повернуться к своим собеседникам.
— Да. Зачем ты напустил на меня эту воинственную ведьму?
Люсьен изобразил невинность.
— Мой дорогой Эндрю, не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.
— Имеешь, черт тебя подери! Ты специально сказал ей, что я ставлю эксперименты на животных, и она тут же набросилась на меня, словно львица, и едва не разорвала в клочья!
— А разве это тебя задело?
— Еще как! Она поставила меня в неловкое положение. Люсьен тяжело вздохнул.
— Я-то думал, что делаю тебе одолжение.
— Одолжение? Мне?
— Вспомни, Эндрю, сколько раз ты мне говорил, что не хочешь жениться? Что тебя тошнит от докучливых девиц, которые вьются вокруг тебя на всех светских раутах? Что тебе ничего не нужно, кроме твоей науки? Эта девочка, кажется, очень тобой заинтересовалась. Буквально засыпала меня вопросами. Про твои эксперименты я сказал просто для того, чтобы отделаться от нее.
— Что?
Люсьен скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что разговор ему наскучил.
— Тебе следовало бы поблагодарить меня, а не ругать. Ведь в конечном итоге она помогла тебе остаться одному, не так ли?
Эндрю пристально вглядывался в бесстрастное лицо брата. Почему-то у него возникло впечатление, будто тот что-то задумал.
— Вообще-то да, — нахмурившись, ответил он.
— Вот видишь. Я действовал в твоих интересах. — Герцог прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана. В карете было темно, поэтому никто не заметил, что он улыбается. — Кроме того, — добавил он, — я сомневаюсь, что ты когда-либо снова увидишься с ней.
Глава 4
Его сомнения, естественно, не подтвердились, так как Эндрю увиделся с леди Челсианой Блейк очень скоро — на следующий день.
Он был еще в постели, когда гравий на подъездной аллее захрустел под колесами экипажа. Залаяли собаки. Первой его мыслью было, что Люсьен привез очередного доктора-шарлатана. Но, услышав женский голос, Эндрю понял, что прибыл не врач, а леди Челсиана Блейк собственной персоной.
«Уж лучше бы врач, — раздраженно подумал он и, натянув на голову одеяло, попытался заснуть. — Черт, сколько времени? Восемь? Или девять?»
Внизу, в холле, уже звучал голос Люсьена. Обычно герцог спал не более четырех часов, поэтому не было ничего удивительного в том, что он бодрствует. И, естественно, спустя несколько минут Эндрю услышал стук в дверь. Это был Джеймс, его камердинер.
— Милорд? Его сиятельство велел сообщить вам, что к вам приехали. Леди Челсиана Блейк и ее брат, граф Сомерфилд. Вас просят спуститься вниз.
Эндрю, не открывая глаз, перевернулся на другой бок.
— Никуда я не пойду. Передай его чертовому сиятельству, чтобы он сам общался с ее светлостью. Не желаю тратить день на споры с этой вздорной девицей.
— Как пожелаете, милорд.
Эндрю дождался, когда шаги камердинера стихли в конце коридора, потянулся и заснул. Вернее, предпринял попытку.
Он уже погружался в сладкую дрему, когда его разбудил яркий свет. Открыв глаза, он обнаружил, что Люсьен уже раздвинул все шторы, и комната залита солнцем.
— Послушай, Эндрю, это невежливо — заставлять гостей ждать.
— А разве вежливо вытаскивать человека из постели только ради того, чтобы бросить его на растерзание хищникам? — парировал Эндрю и спрятался под подушку, но солнечный свет, казалось, проникал и туда. Отчаявшись, он потер глаза и разлепил веки. — Что, черт побери, она здесь делает?
— Я сам пригласил ее.
— Ты?!
— Ты был так расстроен моим… гм, скажем так: небольшим преувеличением в отношении твоих экспериментов, что я взял на себя труд пригласить ее в Блэкхит, дабы она могла уяснить истинное положение вещей.
— Люсьен, — процедил Эндрю сквозь стиснутые зубы, — я вполне способен справиться с леди Челсианой Блейк без твоей помощи.
— Прошу! Иди справляйся. Они с братом ждут тебя в Золотом кабинете.
— Это Джеральд ждет его в Золотом кабинете, — раздался женский голос. — А я нет.
— Что вы здесь делаете? — закричал Эндрю, резко садясь в постели. Если учесть, что он обычно спал без ночной сорочки, без колпака и вообще без всего, то это было большой ошибкой, так как леди Челсиана за короткое мгновение успела разглядеть и курчавые каштановые волосы на его груди, и широкие плечи, и мускулистые руки, и плоский живот.
— Меня привел сюда слуга! — закричала она в ответ, не в силах оторвать взгляд от его голой груди и краснея.
— Сюда?
— Герцог сказал, что меня проводят в вашу лабораторию!
— Проклятие, Люсьен! — заорал Эндрю. — Что все это значит?
Лицо Люсьена, как всегда, оставалось бесстрастным, а взгляд — бесхитростным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27