Глава девяносто восьмая Душа многострадальной Пурпурной жемчужины возвращается на небо Избавления от печалей; слезы больного душой чудесного камня орошают землю Томления в разлуке
После отъезда отца Баоюй ощутил слабость, голова закружилась, и он впал в забытье. Каких только докторов к нему не приглашали, каких лекарств не прописывали — все тщетно. Он никого не узнавал; если его поднимали с постели, послушно садился. И тогда казалось, что он здоров.На девятый день после брачной церемонии по обычаю полагалось навестить тетушку Сюэ. Не сделать этого — она оскорбится. Но как быть с Баоюем? Рассказать, что его обманули? Но и так уже из-за этого он заболел. А Баочай? Какие слова ей говорить в утешение? Уж лучше бы тетушка Сюэ сама к ним пришла.Поразмыслив, матушка Цзя решила посоветоваться с госпожой Ван и Фэнцзе.— По-моему, — сказала она, — Баоюя и Баочай можно отнести в паланкинах к тетушке Сюэ. Вреда Баоюю от этого никакого не будет. А потом тетушку Сюэ пригласить к нам, пусть утешит Баочай, заодно посоветуемся, как вылечить Баоюя.Госпожа Ван поддакнула и велела приготовить все необходимое.Баочай не смела ослушаться старших, а Баоюй делал все, что ему велели, как заводной. Баочай хорошо понимала, от чего заболел Баоюй, досадовала на мать за столь опрометчивый шаг, но молчала — теперь уже ничего не изменишь.Видя, в каком состоянии Баоюй, тетушка Сюэ раскаивалась, что дала согласие на брак.Родные с ног сбились, приглашая самых знаменитых врачей, но никто не мог определить причину болезни.Но вот за городом, в старой полуразрушенной кумирне, нашли бедного лекаря по фамилии Би, по прозвищу Чжиань. Он осмотрел больного и заявил, что причина болезни кроется в быстрой смене настроений — от радости к горю, что усугубляется нерегулярным приемом пищи. Все это и привело к застою крови.Лекарь приготовил лекарство, под вечер Баоюй принял его, к концу второй стражи понемногу пришел в себя и попросил пить.Лишь после этого матушка Цзя и госпожа Ван успокоились, и матушка Цзя повела тетушку Сюэ и Баочай к себе отдыхать.Баоюй был уверен, что долго не проживет, и когда все разошлись, схватил за руку Сижэнь и, еле сдерживая рыдания, проговорил:— Скажи, каким образом попала сюда сестра Баочай? Я хорошо помню, что батюшка выбрал мне в жены сестрицу Дайюй! Зачем же сестра Баочай ее прогнала? Я сам хотел ее об этом спросить, но побоялся. Слышишь, как плачет сестрица Линь?— Барышня Линь больна, — заметила Сижэнь, не решаясь сказать Баоюю правду.— В таком случае я пойду к ней, — заявил юноша, порываясь встать с постели. Но не хватило сил, уже несколько дней он не прикасался к пище. — Я скоро умру! — обливаясь слезами, проговорил Баоюй. — И сестрица Дайюй тоже. Поэтому передай бабушке мое заветное желание: поместить нас в одну комнату, чтобы мы могли умереть вместе. И гробы наши пусть стоят рядом. Если же суждено нам остаться в живых, пусть лечат нас вместе. Ради нашей с тобой многолетней дружбы сделай то, о чем я прошу, не обмани меня!Эти слова взволновали Сижэнь, причинили ей боль.В этот момент в комнату вошли Баочай и Инъэр. Баочай слышала последние слова Баоюя и строго сказала:— Вместо того чтобы печься о своем здоровье, ты занимаешься болтовней! Старая госпожа всю душу в тебя вложила. Сколько страдала, как заботилась о тебе! Ей за восемьдесят. А ты бы хоть раз ее порадовал! Тогда она знала бы, что все это не напрасно. О матушке твоей я уж не говорю! Всю кровь своего сердца она тебе отдала. Воспитывала, растила. Каково будет ей, если ты умрешь в начале жизненного пути, оставив ее на старости лет без всякой опоры?.. Как бы ни была несчастна моя судьба, я сделаю все, чтобы ты выжил! Подумай над моими словами, и ты поймешь, что и Небо этого не допустит. Лежи спокойно, пройдет наваждение, наступит гармония сил света и тьмы, и, я уверена, ты поправишься!Баоюй молча выслушал Баочай и вдруг засмеялся.— Мы так давно с тобой не беседовали! Никак не пойму, кому ты это все говоришь?— Скажу тебе правду, — призналась Баочай. — Сестрица Линь умерла в один из тех дней, когда ты лежал без сознания!— Умерла?! — вскричал Баоюй, привстав на постели. — Не может быть!— Да, умерла! — повторила Баочай. — Неужто я стала бы лгать, желая навлечь на нее несчастье?! Старая госпожа и твоя мать, зная, как вы были дружны, не стали тебе об этом рассказывать, опасаясь, как бы ты не лишил себя жизни!Из груди Баоюя вырвался горестный вопль, и он ничком упал на кровать. В глазах потемнело, мысли путались…Неожиданно он увидел, что попал в какое-то незнакомое место. Неподалеку брел человек, и Баоюй ему крикнул:— Позвольте спросить, где я нахожусь?— На дороге, ведущей в загробное судилище, — последовал ответ. — Зачем ты сюда явился? Годы твоего земного существования еще не истекли!— Я узнал о смерти моей близкой подруги и пришел ее навестить, — отвечал Баоюй, — но сбился с дороги.— Кто она, твоя подруга? — спросил человек.— Линь Дайюй из Гусу.— Линь Дайюй при жизни не была такой, как все люди, — с холодной усмешкой проговорил человек, — а после смерти не уподобилась остальным духам. У нее нет душ …нет душ… — По старым китайским поверьям, у каждого человека есть две души: хунь — душа разума и по — душа тела; после смерти человека хунь улетает на небеса, а по — погибает.
, как же ты можешь ее навестить? У всякого человека душа разума и душа тела в полной гармонии. Они сливаются перед его рождением и разлучаются после смерти. Простого смертного и то не отыщешь в загробном мире, что же говорить о Линь Дайюй?! Уходи-ка ты отсюда побыстрее!Эти слова повергли Баоюя в смятение, он долго стоял, озадаченно глядя перед собой, а затем промолвил, набравшись смелости:— Если вы говорите, что после смерти душа исчезает, зачем тогда загробное судилище?— Загробное судилище лишь для тех, кто считает, что оно существует, — усмехнулся человек. — Мысль о нем предостерегает людей от грехов. Недаром говорят, что Небо гневается на людей за их глупость: если они нарушают свой долг и правила поведения; если лишают себя жизни до истечения положенного им срока; если предаются разврату, творят зло и губят себя без причины. Вот и ты сейчас губишь себя, разыскивая Дайюй. Она удалилась в «область Небесных грез, мира Великой пустоты», и если ты хочешь увидеть ее, сделай все, чтобы излечиться. Лишь в этом случае в назначенное время вы сможете встретиться. Если же ты будешь жить не по правилам и покончишь с собой, попадешь в загробное судилище, где встретишься только с родными. О Дайюй не мечтай!Сказав это, человек вынул из рукава камень и с силой бросил в грудь Баоюя.Баоюй испугался, ему захотелось поскорее вернуться домой, и было досадно, что он сбился с пути. Так он и стоял, переминаясь с ноги на ногу, когда вдруг услышал, что его кто-то зовет. Открыв глаза, Баоюй увидел перед собой матушку Цзя, госпожу Ван, Баочай и Сижэнь. Они звали его, заливаясь слезами.Баоюй бросил взгляд на красный фонарь на столе, на луну, ярко светившую в окно, и на душе стало легко и спокойно. Он вспомнил случившееся и понял, что это сон. Все его тело покрылось холодным потом, из груди вырвался тяжелый вздох.Баочай была уверена, что Баоюй болеет из-за Дайюй, а не из-за утерянной яшмы, и, несмотря на все запреты, рассказала юноше о ее кончине. Пусть сразу переживет все несчастья, думала девушка, может быть, тогда к нему возвратится рассудок, и легче будет его лечить.Матушка Цзя, не догадываясь о намерениях Баочай, считала поступок ее опрометчивым, и лишь когда Баоюй очнулся, перестала волноваться и велела пригласить лекаря, чтобы еще раз осмотрел больного.Доктор проверил пульс и вскричал:— Удивительно! Пульс стал глубоким и спокойным, а подавленность прошла. Пусть завтра примет успокаивающее, и, надо надеяться, дело пойдет на поправку.После ухода доктора все разошлись успокоенные.Сижэнь считала, что лучше бы Баоюю ни о чем не знать, и сердилась на Баочай, но выражать недовольство вслух не осмеливалась.— Вы слишком поторопились, барышня! — говорила Инъэр, на что Баочай отвечала:— Ничего ты не смыслишь! Я знаю, что делаю!Баочай, как уже говорилось выше, считала, что сильное потрясение пойдет ему лишь на пользу.И вот настал день, когда Баоюй проснулся совершенно здоровым. Только воспоминания о Дайюй выводили его из состояния равновесия.Сижэнь как могла утешала его:— Барышня Баочай ласкова и добра, потому отец и выбрал ее, а не барышню Линь. К тому же барышня Линь тяжело болела и в любой момент могла умереть. Но, зная твой беспокойный характер, бабушка не стала тебе ничего говорить и позвала Сюэянь, чтобы ввести тебя в заблуждение.Баоюй опять расстроился, даже заплакал. Ему снова захотелось умереть, но тут на память пришли слова, услышанные во сне, к тому же он боялся огорчить бабушку и мать и подумал: «Все равно, Дайюй нет в живых, а из остальных мне больше всех нравилась Баочай». Баоюй тешил себя мыслью, что брак с Баочай предопределен самой судьбой: у него — яшма, у Баочай — золото.Баочай видела, что уговоры ее на Баоюя подействовали, и перестала тревожиться. Совершив перед матушкой Цзя и госпожой Ван положенные обряды, Баочай стала думать, как бы развлечь Баоюя, рассеять его печальные мысли.Баоюй не вставал с постели, и присутствие Баочай лишь нагоняло на него тоску. Баочай же всячески старалась утешить его.— Для тебя главное — вылечиться, — говорила она. — Ведь мы теперь с тобой муж и жена и век должны прожить вместе.Баоюю нелегко было с этой мыслью смириться, но приходилось терпеть. Матушка Цзя, госпожа Ван, тетушка Сюэ ни на минуту не оставляли его, сменяя друг друга, а по ночам матушка Цзя присылала служанок, и Баоюю оставалось лишь покориться судьбе и лечиться.Баочай была добра и ласкова с ним, и постепенно горячую любовь к Дайюй он перенес на молодую жену. Но об этом речь впереди.В тот день, когда состоялась церемония, Дайюй потеряла сознание, дыхание в груди еле теплилось, и Ли Вань и Цзыцзюань не отходили от девушки и все время плакали. К вечеру Дайюй пришла в себя, глазами дала понять, что ей хочется пить. Цзыцзюань поспешила налить в чашку грушевого отвара с корицей и ложечкой влила в рот больной. Дайюй снова закрыла глаза и некоторое время лежала неподвижно.Ли Вань знала, что это последний проблеск жизни, и, подумав, что еще полдня девушка протянет, ушла к себе сделать некоторые распоряжения по хозяйству.Вскоре Дайюй снова открыла глаза, схватила Цзыцзюань за руку и, собравшись с силами, проговорила:— Я скоро умру!.. А надеялась, что мы всегда будем вместе… Мне и в голову не приходило, что я…Она умолкла, часто задышала и закрыла глаза, не выпуская руки Цзыцзюань из своей.У Цзыцзюань мелькнула было надежда, но после долгого молчания Дайюй сказала:— Сестра! У меня совсем нет родных, я одна в целом свете. Уж ты попроси, чтобы меня похоронили на юге, в родных местах!От этих слов Цзыцзюань похолодела и велела позвать Ли Вань, но в это время пришла Таньчунь.— Третья барышня! — воскликнула Цзыцзюань. — Вы поглядите на барышню Линь!Из глаз служанки покатились слезы. Таньчунь подошла к постели, пощупала руку Дайюй — она была холодной. Глаза стали тусклыми, неживыми.Как раз в это время пришла Ли Вань. Никто из троих слова не проронил. Служанки принялись обмывать Дайюй, но та вдруг рванулась и закричала:— Баоюй! Баоюй! У тебя… — умолкла и покрылась холодным потом.Цзыцзюань бросилась к девушке, чтобы поддержать, но тело Дайюй обмякло и стало холодеть, глаза закатились.Таньчунь и Ли Вань приказали причесать и обрядить Дайюй. По ветру рассеялсяЧистой души аромат.Печаль в третью стражуУшла в дали дальние грез… Дыхание Дайюй оборвалось в тот момент, когда Баочай в паланкине принесли в дом Баоюя.Служанки не переставая плакали, но больше всех горевали Ли Вань и Таньчунь — они очень любили девушку.Надо сказать, что дом, отведенный для молодых, находился далеко от павильона Реки Сяосян, и оттуда ничего не могло быть слышно. Но вдруг откуда-то донеслись звуки музыки. Все смолкли, стали прислушиваться — вокруг стояла тишина.Таньчунь и Ли Вань, выйдя со двора, снова прислушались. Нигде ни звука, только ветер шелестел в бамбуковых зарослях да луна бросала свои лучи на каменную ограду.Позвали жену Линь Чжисяо, попросили распорядиться обрядить покойницу, а утром доложить Фэнцзе.Поначалу Фэнцзе не стала сообщать матушке Цзя о смерти Дайюй, боялась, как бы та от расстройства не заболела. В доме и без того хватало хлопот — Баоюй болел, Цзя Чжэну предстояло отправиться в путь. Да и мало ли было других забот.Фэнцзе пошла в павильон Реки Сяосян и тоже всплакнула. Затем она поздоровалась с Ли Вань и Таньчунь и, узнав, что все необходимые приготовления сделаны, сказала:— Вот и хорошо. Но почему мне сразу не сообщили и заставили волноваться?— Как же вам сообщить, ведь вы были на проводах старого господина?! — проговорила Таньчунь.— Нашли бы возможность! — вскричала Фэнцзе. — Впрочем, ладно, мне еще нужно пойти к Баоюю, этому «несчастью» нашего дома! Там хлопот хватит! А старой госпоже придется доложить, хотя смерть девочки, боюсь, будет для нее тяжелым ударом.— В таком случае действуй по обстоятельствам, — промолвила Ли Вань, — выбери удобный момент и скажи.Фэнцзе быстро вышла из комнаты. Она пришла к Баоюю как раз в тот момент, когда там был доктор, и услышала, что юноша идет на поправку. Воспользовавшись тем, что матушка Цзя и госпожа Ван немного успокоились, Фэнцзе потихоньку сообщила им о смерти Дайюй. Матушка Цзя едва не подскочила от испуга и запричитала:— Это я виновата! Я ее сгубила. — Из глаз старой госпожи полились слезы. — Но и девочка натворила глупостей.Матушка Цзя собралась было пойти оплакать Дайюй, но побоялась оставить Баоюя.— Незачем вам ходить туда, почтенная госпожа, — стали отговаривать ее госпожа Ван и остальные, превозмогая скорбь. — Думайте о своем здоровье!Тогда матушка Цзя велела пойти к Дайюй госпоже Ван.— Иди к ней, — напутствовала она госпожу Ван, — и от моего имени обратись к ее душе с такими словами: «Мне тебя очень жаль, но отлучиться от внука я не могу, он мне роднее тебя. И если с ним случится несчастье, что я скажу его отцу?»Она снова заплакала, и госпоже Ван пришлось ее утешать:— Барышня Дайюй была вашей любимицей, почтенная госпожа, но судьба судила ей раннюю смерть. Нам ничего не остается, как устроить похороны, достойные людей нашего звания, и тем самым выразить ей нашу любовь и хоть немного успокоить ее душу и душу ее матери.Матушка Цзя так убивалась, так плакала, что Фэнцзе пришлось пойти на хитрость и передать через служанку, что ее зовет Баоюй.Матушка Цзя сразу вытерла слезы и промолвила:— Опять что-нибудь случилось?— Нет, ничего, — поспешила ее успокоить Фэнцзе. — Просто он о вас вспомнил.Опираясь на руку Чжэньчжу, матушка Цзя торопливыми шагами направилась в комнату Баоюя. За нею последовала Фэнцзе. На полпути им повстречалась госпожа Ван, возвращавшаяся из павильона Реки Сяосян, и ее рассказ снова расстроил матушку Цзя. Но, торопясь к Баоюю, она сдержала слезы, сказав лишь:— Я надеюсь на вас, а сама туда не пойду. Мне тяжело ее видеть! Сделайте все как полагается.Госпожа Ван и Фэнцзе обещали, и матушка Цзя пошла дальше. Придя к Баоюю, она спросила:— Ты зачем меня звал?— Хотел попросить вас, бабушка, чтобы не отпускали сестрицу Дайюй хотя бы ради меня, вы одна можете это сделать, — с улыбкой произнес Баоюй. — Она вчера мне сказала, что собирается уезжать на юг.— Хорошо, хорошо, — обещала матушка Цзя, — не волнуйся!Сижэнь помогла Баоюю лечь.От него старая госпожа пошла к Баочай. Следует заметить, что со дня свадьбы еще не прошло девяти дней, и Баочай не полагалось появляться на людях, поэтому при встрече с кем-нибудь она смущалась.Увидев матушку Цзя всю в слезах, она бросилась к ней, распорядилась подать чай, но матушка Цзя знаком велела ей сесть.— Говорят, сестрица Линь заболела? — спросила Баочай. — Как она себя чувствует? Лучше?У матушки Цзя из глаз покатились слезы.— Дитя мое! — воскликнула она. — Сейчас я тебе все расскажу, только Баоюю ни слова. Немало тебе пришлось вынести из-за сестрицы Дайюй. Но сейчас ты жена Баоюя, и я могу рассказать тебе все без утайки. Уже третий день, как сестрицы Дайюй нет в живых; она умерла в тот час, когда тебя в паланкине принесли в наш дом. Баоюй ее очень любил, и в этом причина его болезни. Да ты и сама это знаешь — ведь прежде жила в саду.Баочай покраснела, но при мысли, что Дайюй умерла, не могла удержаться от слез. Поговорив с ней немного, матушка Цзя удалилась.Весть о смерти Дайюй не шла у Баочай из головы. Она не знала, как поступить, боясь совершить опрометчивый шаг. Однако на девятый день, побывав у матери, Баочай решилась и открыла Баоюю всю правду. Как она и надеялась, юноше стало легче, и теперь в разговорах с ним не нужна была прежняя осторожность.И все же рассудок Баоюя все еще был помрачен, и он без конца твердил, что хочет поплакать над гробом Дайюй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
После отъезда отца Баоюй ощутил слабость, голова закружилась, и он впал в забытье. Каких только докторов к нему не приглашали, каких лекарств не прописывали — все тщетно. Он никого не узнавал; если его поднимали с постели, послушно садился. И тогда казалось, что он здоров.На девятый день после брачной церемонии по обычаю полагалось навестить тетушку Сюэ. Не сделать этого — она оскорбится. Но как быть с Баоюем? Рассказать, что его обманули? Но и так уже из-за этого он заболел. А Баочай? Какие слова ей говорить в утешение? Уж лучше бы тетушка Сюэ сама к ним пришла.Поразмыслив, матушка Цзя решила посоветоваться с госпожой Ван и Фэнцзе.— По-моему, — сказала она, — Баоюя и Баочай можно отнести в паланкинах к тетушке Сюэ. Вреда Баоюю от этого никакого не будет. А потом тетушку Сюэ пригласить к нам, пусть утешит Баочай, заодно посоветуемся, как вылечить Баоюя.Госпожа Ван поддакнула и велела приготовить все необходимое.Баочай не смела ослушаться старших, а Баоюй делал все, что ему велели, как заводной. Баочай хорошо понимала, от чего заболел Баоюй, досадовала на мать за столь опрометчивый шаг, но молчала — теперь уже ничего не изменишь.Видя, в каком состоянии Баоюй, тетушка Сюэ раскаивалась, что дала согласие на брак.Родные с ног сбились, приглашая самых знаменитых врачей, но никто не мог определить причину болезни.Но вот за городом, в старой полуразрушенной кумирне, нашли бедного лекаря по фамилии Би, по прозвищу Чжиань. Он осмотрел больного и заявил, что причина болезни кроется в быстрой смене настроений — от радости к горю, что усугубляется нерегулярным приемом пищи. Все это и привело к застою крови.Лекарь приготовил лекарство, под вечер Баоюй принял его, к концу второй стражи понемногу пришел в себя и попросил пить.Лишь после этого матушка Цзя и госпожа Ван успокоились, и матушка Цзя повела тетушку Сюэ и Баочай к себе отдыхать.Баоюй был уверен, что долго не проживет, и когда все разошлись, схватил за руку Сижэнь и, еле сдерживая рыдания, проговорил:— Скажи, каким образом попала сюда сестра Баочай? Я хорошо помню, что батюшка выбрал мне в жены сестрицу Дайюй! Зачем же сестра Баочай ее прогнала? Я сам хотел ее об этом спросить, но побоялся. Слышишь, как плачет сестрица Линь?— Барышня Линь больна, — заметила Сижэнь, не решаясь сказать Баоюю правду.— В таком случае я пойду к ней, — заявил юноша, порываясь встать с постели. Но не хватило сил, уже несколько дней он не прикасался к пище. — Я скоро умру! — обливаясь слезами, проговорил Баоюй. — И сестрица Дайюй тоже. Поэтому передай бабушке мое заветное желание: поместить нас в одну комнату, чтобы мы могли умереть вместе. И гробы наши пусть стоят рядом. Если же суждено нам остаться в живых, пусть лечат нас вместе. Ради нашей с тобой многолетней дружбы сделай то, о чем я прошу, не обмани меня!Эти слова взволновали Сижэнь, причинили ей боль.В этот момент в комнату вошли Баочай и Инъэр. Баочай слышала последние слова Баоюя и строго сказала:— Вместо того чтобы печься о своем здоровье, ты занимаешься болтовней! Старая госпожа всю душу в тебя вложила. Сколько страдала, как заботилась о тебе! Ей за восемьдесят. А ты бы хоть раз ее порадовал! Тогда она знала бы, что все это не напрасно. О матушке твоей я уж не говорю! Всю кровь своего сердца она тебе отдала. Воспитывала, растила. Каково будет ей, если ты умрешь в начале жизненного пути, оставив ее на старости лет без всякой опоры?.. Как бы ни была несчастна моя судьба, я сделаю все, чтобы ты выжил! Подумай над моими словами, и ты поймешь, что и Небо этого не допустит. Лежи спокойно, пройдет наваждение, наступит гармония сил света и тьмы, и, я уверена, ты поправишься!Баоюй молча выслушал Баочай и вдруг засмеялся.— Мы так давно с тобой не беседовали! Никак не пойму, кому ты это все говоришь?— Скажу тебе правду, — призналась Баочай. — Сестрица Линь умерла в один из тех дней, когда ты лежал без сознания!— Умерла?! — вскричал Баоюй, привстав на постели. — Не может быть!— Да, умерла! — повторила Баочай. — Неужто я стала бы лгать, желая навлечь на нее несчастье?! Старая госпожа и твоя мать, зная, как вы были дружны, не стали тебе об этом рассказывать, опасаясь, как бы ты не лишил себя жизни!Из груди Баоюя вырвался горестный вопль, и он ничком упал на кровать. В глазах потемнело, мысли путались…Неожиданно он увидел, что попал в какое-то незнакомое место. Неподалеку брел человек, и Баоюй ему крикнул:— Позвольте спросить, где я нахожусь?— На дороге, ведущей в загробное судилище, — последовал ответ. — Зачем ты сюда явился? Годы твоего земного существования еще не истекли!— Я узнал о смерти моей близкой подруги и пришел ее навестить, — отвечал Баоюй, — но сбился с дороги.— Кто она, твоя подруга? — спросил человек.— Линь Дайюй из Гусу.— Линь Дайюй при жизни не была такой, как все люди, — с холодной усмешкой проговорил человек, — а после смерти не уподобилась остальным духам. У нее нет душ …нет душ… — По старым китайским поверьям, у каждого человека есть две души: хунь — душа разума и по — душа тела; после смерти человека хунь улетает на небеса, а по — погибает.
, как же ты можешь ее навестить? У всякого человека душа разума и душа тела в полной гармонии. Они сливаются перед его рождением и разлучаются после смерти. Простого смертного и то не отыщешь в загробном мире, что же говорить о Линь Дайюй?! Уходи-ка ты отсюда побыстрее!Эти слова повергли Баоюя в смятение, он долго стоял, озадаченно глядя перед собой, а затем промолвил, набравшись смелости:— Если вы говорите, что после смерти душа исчезает, зачем тогда загробное судилище?— Загробное судилище лишь для тех, кто считает, что оно существует, — усмехнулся человек. — Мысль о нем предостерегает людей от грехов. Недаром говорят, что Небо гневается на людей за их глупость: если они нарушают свой долг и правила поведения; если лишают себя жизни до истечения положенного им срока; если предаются разврату, творят зло и губят себя без причины. Вот и ты сейчас губишь себя, разыскивая Дайюй. Она удалилась в «область Небесных грез, мира Великой пустоты», и если ты хочешь увидеть ее, сделай все, чтобы излечиться. Лишь в этом случае в назначенное время вы сможете встретиться. Если же ты будешь жить не по правилам и покончишь с собой, попадешь в загробное судилище, где встретишься только с родными. О Дайюй не мечтай!Сказав это, человек вынул из рукава камень и с силой бросил в грудь Баоюя.Баоюй испугался, ему захотелось поскорее вернуться домой, и было досадно, что он сбился с пути. Так он и стоял, переминаясь с ноги на ногу, когда вдруг услышал, что его кто-то зовет. Открыв глаза, Баоюй увидел перед собой матушку Цзя, госпожу Ван, Баочай и Сижэнь. Они звали его, заливаясь слезами.Баоюй бросил взгляд на красный фонарь на столе, на луну, ярко светившую в окно, и на душе стало легко и спокойно. Он вспомнил случившееся и понял, что это сон. Все его тело покрылось холодным потом, из груди вырвался тяжелый вздох.Баочай была уверена, что Баоюй болеет из-за Дайюй, а не из-за утерянной яшмы, и, несмотря на все запреты, рассказала юноше о ее кончине. Пусть сразу переживет все несчастья, думала девушка, может быть, тогда к нему возвратится рассудок, и легче будет его лечить.Матушка Цзя, не догадываясь о намерениях Баочай, считала поступок ее опрометчивым, и лишь когда Баоюй очнулся, перестала волноваться и велела пригласить лекаря, чтобы еще раз осмотрел больного.Доктор проверил пульс и вскричал:— Удивительно! Пульс стал глубоким и спокойным, а подавленность прошла. Пусть завтра примет успокаивающее, и, надо надеяться, дело пойдет на поправку.После ухода доктора все разошлись успокоенные.Сижэнь считала, что лучше бы Баоюю ни о чем не знать, и сердилась на Баочай, но выражать недовольство вслух не осмеливалась.— Вы слишком поторопились, барышня! — говорила Инъэр, на что Баочай отвечала:— Ничего ты не смыслишь! Я знаю, что делаю!Баочай, как уже говорилось выше, считала, что сильное потрясение пойдет ему лишь на пользу.И вот настал день, когда Баоюй проснулся совершенно здоровым. Только воспоминания о Дайюй выводили его из состояния равновесия.Сижэнь как могла утешала его:— Барышня Баочай ласкова и добра, потому отец и выбрал ее, а не барышню Линь. К тому же барышня Линь тяжело болела и в любой момент могла умереть. Но, зная твой беспокойный характер, бабушка не стала тебе ничего говорить и позвала Сюэянь, чтобы ввести тебя в заблуждение.Баоюй опять расстроился, даже заплакал. Ему снова захотелось умереть, но тут на память пришли слова, услышанные во сне, к тому же он боялся огорчить бабушку и мать и подумал: «Все равно, Дайюй нет в живых, а из остальных мне больше всех нравилась Баочай». Баоюй тешил себя мыслью, что брак с Баочай предопределен самой судьбой: у него — яшма, у Баочай — золото.Баочай видела, что уговоры ее на Баоюя подействовали, и перестала тревожиться. Совершив перед матушкой Цзя и госпожой Ван положенные обряды, Баочай стала думать, как бы развлечь Баоюя, рассеять его печальные мысли.Баоюй не вставал с постели, и присутствие Баочай лишь нагоняло на него тоску. Баочай же всячески старалась утешить его.— Для тебя главное — вылечиться, — говорила она. — Ведь мы теперь с тобой муж и жена и век должны прожить вместе.Баоюю нелегко было с этой мыслью смириться, но приходилось терпеть. Матушка Цзя, госпожа Ван, тетушка Сюэ ни на минуту не оставляли его, сменяя друг друга, а по ночам матушка Цзя присылала служанок, и Баоюю оставалось лишь покориться судьбе и лечиться.Баочай была добра и ласкова с ним, и постепенно горячую любовь к Дайюй он перенес на молодую жену. Но об этом речь впереди.В тот день, когда состоялась церемония, Дайюй потеряла сознание, дыхание в груди еле теплилось, и Ли Вань и Цзыцзюань не отходили от девушки и все время плакали. К вечеру Дайюй пришла в себя, глазами дала понять, что ей хочется пить. Цзыцзюань поспешила налить в чашку грушевого отвара с корицей и ложечкой влила в рот больной. Дайюй снова закрыла глаза и некоторое время лежала неподвижно.Ли Вань знала, что это последний проблеск жизни, и, подумав, что еще полдня девушка протянет, ушла к себе сделать некоторые распоряжения по хозяйству.Вскоре Дайюй снова открыла глаза, схватила Цзыцзюань за руку и, собравшись с силами, проговорила:— Я скоро умру!.. А надеялась, что мы всегда будем вместе… Мне и в голову не приходило, что я…Она умолкла, часто задышала и закрыла глаза, не выпуская руки Цзыцзюань из своей.У Цзыцзюань мелькнула было надежда, но после долгого молчания Дайюй сказала:— Сестра! У меня совсем нет родных, я одна в целом свете. Уж ты попроси, чтобы меня похоронили на юге, в родных местах!От этих слов Цзыцзюань похолодела и велела позвать Ли Вань, но в это время пришла Таньчунь.— Третья барышня! — воскликнула Цзыцзюань. — Вы поглядите на барышню Линь!Из глаз служанки покатились слезы. Таньчунь подошла к постели, пощупала руку Дайюй — она была холодной. Глаза стали тусклыми, неживыми.Как раз в это время пришла Ли Вань. Никто из троих слова не проронил. Служанки принялись обмывать Дайюй, но та вдруг рванулась и закричала:— Баоюй! Баоюй! У тебя… — умолкла и покрылась холодным потом.Цзыцзюань бросилась к девушке, чтобы поддержать, но тело Дайюй обмякло и стало холодеть, глаза закатились.Таньчунь и Ли Вань приказали причесать и обрядить Дайюй. По ветру рассеялсяЧистой души аромат.Печаль в третью стражуУшла в дали дальние грез… Дыхание Дайюй оборвалось в тот момент, когда Баочай в паланкине принесли в дом Баоюя.Служанки не переставая плакали, но больше всех горевали Ли Вань и Таньчунь — они очень любили девушку.Надо сказать, что дом, отведенный для молодых, находился далеко от павильона Реки Сяосян, и оттуда ничего не могло быть слышно. Но вдруг откуда-то донеслись звуки музыки. Все смолкли, стали прислушиваться — вокруг стояла тишина.Таньчунь и Ли Вань, выйдя со двора, снова прислушались. Нигде ни звука, только ветер шелестел в бамбуковых зарослях да луна бросала свои лучи на каменную ограду.Позвали жену Линь Чжисяо, попросили распорядиться обрядить покойницу, а утром доложить Фэнцзе.Поначалу Фэнцзе не стала сообщать матушке Цзя о смерти Дайюй, боялась, как бы та от расстройства не заболела. В доме и без того хватало хлопот — Баоюй болел, Цзя Чжэну предстояло отправиться в путь. Да и мало ли было других забот.Фэнцзе пошла в павильон Реки Сяосян и тоже всплакнула. Затем она поздоровалась с Ли Вань и Таньчунь и, узнав, что все необходимые приготовления сделаны, сказала:— Вот и хорошо. Но почему мне сразу не сообщили и заставили волноваться?— Как же вам сообщить, ведь вы были на проводах старого господина?! — проговорила Таньчунь.— Нашли бы возможность! — вскричала Фэнцзе. — Впрочем, ладно, мне еще нужно пойти к Баоюю, этому «несчастью» нашего дома! Там хлопот хватит! А старой госпоже придется доложить, хотя смерть девочки, боюсь, будет для нее тяжелым ударом.— В таком случае действуй по обстоятельствам, — промолвила Ли Вань, — выбери удобный момент и скажи.Фэнцзе быстро вышла из комнаты. Она пришла к Баоюю как раз в тот момент, когда там был доктор, и услышала, что юноша идет на поправку. Воспользовавшись тем, что матушка Цзя и госпожа Ван немного успокоились, Фэнцзе потихоньку сообщила им о смерти Дайюй. Матушка Цзя едва не подскочила от испуга и запричитала:— Это я виновата! Я ее сгубила. — Из глаз старой госпожи полились слезы. — Но и девочка натворила глупостей.Матушка Цзя собралась было пойти оплакать Дайюй, но побоялась оставить Баоюя.— Незачем вам ходить туда, почтенная госпожа, — стали отговаривать ее госпожа Ван и остальные, превозмогая скорбь. — Думайте о своем здоровье!Тогда матушка Цзя велела пойти к Дайюй госпоже Ван.— Иди к ней, — напутствовала она госпожу Ван, — и от моего имени обратись к ее душе с такими словами: «Мне тебя очень жаль, но отлучиться от внука я не могу, он мне роднее тебя. И если с ним случится несчастье, что я скажу его отцу?»Она снова заплакала, и госпоже Ван пришлось ее утешать:— Барышня Дайюй была вашей любимицей, почтенная госпожа, но судьба судила ей раннюю смерть. Нам ничего не остается, как устроить похороны, достойные людей нашего звания, и тем самым выразить ей нашу любовь и хоть немного успокоить ее душу и душу ее матери.Матушка Цзя так убивалась, так плакала, что Фэнцзе пришлось пойти на хитрость и передать через служанку, что ее зовет Баоюй.Матушка Цзя сразу вытерла слезы и промолвила:— Опять что-нибудь случилось?— Нет, ничего, — поспешила ее успокоить Фэнцзе. — Просто он о вас вспомнил.Опираясь на руку Чжэньчжу, матушка Цзя торопливыми шагами направилась в комнату Баоюя. За нею последовала Фэнцзе. На полпути им повстречалась госпожа Ван, возвращавшаяся из павильона Реки Сяосян, и ее рассказ снова расстроил матушку Цзя. Но, торопясь к Баоюю, она сдержала слезы, сказав лишь:— Я надеюсь на вас, а сама туда не пойду. Мне тяжело ее видеть! Сделайте все как полагается.Госпожа Ван и Фэнцзе обещали, и матушка Цзя пошла дальше. Придя к Баоюю, она спросила:— Ты зачем меня звал?— Хотел попросить вас, бабушка, чтобы не отпускали сестрицу Дайюй хотя бы ради меня, вы одна можете это сделать, — с улыбкой произнес Баоюй. — Она вчера мне сказала, что собирается уезжать на юг.— Хорошо, хорошо, — обещала матушка Цзя, — не волнуйся!Сижэнь помогла Баоюю лечь.От него старая госпожа пошла к Баочай. Следует заметить, что со дня свадьбы еще не прошло девяти дней, и Баочай не полагалось появляться на людях, поэтому при встрече с кем-нибудь она смущалась.Увидев матушку Цзя всю в слезах, она бросилась к ней, распорядилась подать чай, но матушка Цзя знаком велела ей сесть.— Говорят, сестрица Линь заболела? — спросила Баочай. — Как она себя чувствует? Лучше?У матушки Цзя из глаз покатились слезы.— Дитя мое! — воскликнула она. — Сейчас я тебе все расскажу, только Баоюю ни слова. Немало тебе пришлось вынести из-за сестрицы Дайюй. Но сейчас ты жена Баоюя, и я могу рассказать тебе все без утайки. Уже третий день, как сестрицы Дайюй нет в живых; она умерла в тот час, когда тебя в паланкине принесли в наш дом. Баоюй ее очень любил, и в этом причина его болезни. Да ты и сама это знаешь — ведь прежде жила в саду.Баочай покраснела, но при мысли, что Дайюй умерла, не могла удержаться от слез. Поговорив с ней немного, матушка Цзя удалилась.Весть о смерти Дайюй не шла у Баочай из головы. Она не знала, как поступить, боясь совершить опрометчивый шаг. Однако на девятый день, побывав у матери, Баочай решилась и открыла Баоюю всю правду. Как она и надеялась, юноше стало легче, и теперь в разговорах с ним не нужна была прежняя осторожность.И все же рассудок Баоюя все еще был помрачен, и он без конца твердил, что хочет поплакать над гробом Дайюй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68