Каждый из нас
ни разу, может быть, не видел, не держал в руках ни грамма розового масла и н
е страдал от этого, но зато десятки и сотни раз наслаждался красотой цвет
ов. Мне, во всяком случае, легче представить мою жизнь без зеленоватой жид
кости, заключенной в стеклянный сосуд, чем без мудрого разнообразия цвет
ов на земле, без их великой облагораживающей красоты. Отдавая должное ве
сьма полезной казанлыкской розе, не будем упрекать желтые, чайные, махро
вые, черные, белые и прочие розы за то, что «недостаточно эфироносны», за т
о, что существование их на земле в некотором роде попахивает тунеядством
и пора бы-де заставить их производить розовое масло.
Страничкой раньше я сказал про розу: «кто» вместо «что», то есть как если б
ы про одушевленный предмет. Это я под влиянием сотрудницы, провожавшей н
ас, под влиянием ее отношения к розе. Сотрудница, например, говорила:
Ц Когда роза цветет, она хочет, чтобы было много влаги в воздухе. Особенн
о ей нравится туманное утро. Поэтому наша казанлыкская роза цветет с кон
ца мая до двадцатого июня. Свои бутоны она раскрывает рано утром. Надо обр
ывать лепестки до восхода солнца. Потом масло начнет улетучиваться. Вы ж
е знаете, как пахнут розы на солнце.
Обрывают розовые лепестки только руками, никакая механизация невозмож
на. С одного гектара мы собираем две с половиной тонны розовых лепестков (
вот это сырье!); из трех тонн лепестков мы получаем один килограмм масла, о
дин килограмм масла стоит пять тысяч левов (около шести тысяч рублей на н
аши новые деньги). Розовое масло идет исключительно на экспорт. В 1917 году в
Болгарии было 9 тысяч гектаров розовых плантаций. В 1944 году Ц пять гектаро
в. Теперь около трех с половиной тысяч.
Сначала производили исключительно розовую воду. Она идет в медицину, в к
ондитерскую промышленность, в косметику. Потом заметили, что на розовой
воде плавают капельки масла. Теперь вода Ц вторичный продукт.
Опытная станция изучает болезни, вредителей, агротехнику. Собственно, дв
е главных половины вопроса: во-первых, зачем и где образуется масло и, во-в
торых, каким способом получать его побольше. Я не уточнял, но, сдается, что
вторая половина вопроса решается успешнее первой.
Аппаратура несложная, перегоночная: котлы, трубы, пар, его охлаждение, кап
ельки драгоценной жидкости.
Когда происходило вручение упомянутого мной лоскутка бумажки, разгово
р расширился, захватив краем эстетическую сторону розового цветка. Я всп
омнил о том, что садоводы, как ни бьются, не могут вывести голубого сорта р
озы. Сотни, многие сотни оттенков и сортов, а голубой не дается в руки, разж
игая азарт, возбуждая энергию любителей.
Ц У нас есть голубая роза, Ц возразила мне девушка.
Ц Не может быть! Ц Почва подо мной заколебалась. Дело в том, что на этой г
олубой розе, вернее, на невозможности вырастить ее, я построил одно свое с
тихотворение. Зачеркивать его было очень жалко.
Ц Ну да, Ц убеждала девушка, Ц есть голубая роза.
Мы подошли к кусту. Но роза теперь не цвела, и наш спор никак не мог бы решит
ься. Но тут вспомнили, что на станции есть альбом. Скорее раскрыли его на н
ужной странице.
«Вздох облегчения вырвался из моей груди», Ц как написали бы в старинно
м романе. Роза была вовсе не голубой, а сиреневой, лиловой, скорее даже фио
летовой.
ЭТЮД ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ
Михаил Михайлович Пришвин однажды написал, что долгое время в его жизни
был небольшой пробел: все не удавалось вместе с археологами покопаться в
земле. Ну там курганы, древние захоронения, черепки, кости…
У каждого из нас, наверно, есть такие пробелы. Каждый человек умирает, не у
видев на земле большую часть того, что есть, не прикоснувшись к большей ча
сти дел, которыми занимаются люди.
Мне, например, не приходилось до сих пор бывать в настоящих пещерах. Читал
в книгах про сталактиты и сталагмиты, подземные озера и реки, про заманчи
вые путешествия в глубь земли. В книжках, читанных в детстве, все эти пещер
ы были связаны с тайнами, с кладами, с таинственным исчезновением людей, с
о скелетами, находимыми в глубине пещер. Красота пещер была между прочим.
Люди живут на земле, редко думая о том, что у них под ногами, под деревнями, л
угами, пашнями, рощами, реками или даже морями скрывается что-то такое, чт
о может быть интересным или даже красивым. Полезные ископаемые Ц это по
нятно. Где-то внизу залегают каменный уголь, нефть и железные руды. Но что
бы сказочные дворцы…
Правда и то: находясь в настоящей пещере, забываешься и с трудом представ
ляешь, что наверху суетятся в изнурительной суете миллиарды живых сущес
тв, руководящихся в своем поведении все больше минутными да часовыми стр
елками. Иногда поглядывают даже и на секундную.
Здесь своя мера времени. С каменного свода, с высоты, допустим, двадцати ме
тров падает капля. Через некоторое время (не имеет значения, через какое) о
на упадет вновь. Можно поручиться только в одном Ц промежутки между кап
лями абсолютно одинаковые. Капли падают восемнадцать миллионов лет. В не
й, крохотной капельке воды, растворена крупица (ну какая там крупица, моле
кула!) извести. Упала капля на каменный пол подземного зала, разлетелась в
дребезги, растеклась в мокрое пятно. Так бы и не было навеки ничего, кроме
мокрого пятна. Но, чу, точно на это же место падает новая капля. Не было бы ни
чего и теперь, упади хоть сто капель, хоть тысяча. Разве что продолбилась б
ы со временем в камне маленькая ямка, исходя из пословицы Ц мала капля, но
камень долбит.
Происходит нечто противоположное. На месте падения капли появляется бе
ленький бугорок. Микроскопическая частица извести, растворенная в капл
е, умудрилась зацепиться за камень, остаться на месте падения капли. Торо
питься некуда, если, допустим, восемнадцать миллионов лет. И вот посреди с
ерого, черного даже, каменного зала вырастает ослепительно белая, как бы
вся в инее каменная сосна высотой и размахом ветвей с настоящую земную с
осну, выросшую на отшибе от леса на солнечном и ветровом приволье.
В том месте, откуда капля падает, тоже начинает расти причудливое образо
вание вроде сосны, но только острием книзу.
«Кап да кап» работает время-зодчий, куда ему торопиться. Здесь по-новому
осмысливается выражение, которое я однажды услышал от профессора-геоло
га: «За последние 7Ц 8 миллионов лет, Ц сказал профессор, Ц на земле ничег
о существенного не произошло».
Снаружи обыкновенный каменный холм серого тона, редкая трава. Узкого, тр
еугольного хода внутрь земли сразу и не заметишь. Пригибаемся и пролезае
м в темноту. Ноги слышат резкий, скользковатый уклон вниз. Впрочем, вот сту
пеньки. Пещера благоустроена для посещения туристов.
Испокон веков люди отправлялись в пещеры с факелами. Говорят, совсем дру
гое дело, когда факелы и красные отблески, пляшущие на белых причудливых
колоннах подземных дворцов, в то время как своды и все впереди и все позад
и тонет во мраке, устоявшемся за миллионы лет. И тишина здесь тоже устоявш
аяся, и совершенно неподвижный, миллионы лет неподвижный воздух, всегда
одной и той же температуры Ц 13 градусов (для той пещеры, в которой мы были,
разумеется). Попадалось и пещерное озеро, по-новому играли в нем черно-кр
асные факелы.
Говорили, что можно было попросить устроителей экскурсии, и они могли бы
устроить прогулку с факелами. Но мы не догадались попросить, путешествов
али вполне современно и цивилизованно.
Экскурсовод, шедший рядом с нами, шарил рукой впотьмах, ища переключател
ь, впереди раздавался легкий гулкий щелчок, как бы крохотный взрывик, и вд
руг, именно вдруг, как может быть только в сказке, из кромешной (на этот раз
уж безо всякой метафоры кромешной) тьмы возникало волшебное царство, кот
орое ни в сказке рассказать ни пером описать: дворцовый зал метров тридц
ать, а то пятьдесят в длину, метров пятнадцать-двадцать в высоту.
Лампы были устроены так, что их самих вовсе не было видно. Они лишь подсвеч
ивали то стены пещерного зала, то наиболее красивый сталагмит. Иногда он
и подсвечивали сталактиты и сталагмиты сзади, причудливые образования
виделись силуэтно.
Когда мы миновали один зал, свет в нем гас. На некоторое время мы оставалис
ь в полной пещерной темноте и тишине. Потом опять гулкий щелчок, и вот ново
е царство, новая фантастическая красота. И так на несколько километров в
глубь и вдаль под землей.
То опускается сверху донизу тяжелый складчатый театральный занавес, то
струится, обтекая вроде бы на своем пути округлые валуны, из белого камня
изваянный водопад. То, как я уж говорил, выросла натуральная каменная сос
на, то свисают гигантские каменные сосульки, то свисают пышные каменные
люстры, то весь потолок Ц грандиозные пчелиные соты; то дальняя стена Ц
ни дать ни взять Ц орган, на котором играть бы великану, то настолько уж в
се замысловато, витиевато и причудливо, что не знаешь, на что и похоже.
В причудливом и бесформенном всегда можно узнать нужные тебе формы. Поэт
ому экскурсовод добросовестно показывает образования, похожие на мона
ха, на трех монахинь, на влюбленную целующуюся пару, на магометанский гор
од с минаретами, на старушку, на всадника, на медведя, на убийцу с ножом, на ц
ветущую розу.
В путеводителях обыкновенно про пещерные залы пишут: «Каменные симфони
и». При всей видимой банальности очень точно сказано, если вдуматься в пе
рвоначальный подлинный смысл этих двух слов.
Потрясли меня более всего летучие мыши, прилепившиеся к потолку дружной
колонией. Я не сразу понял даже, что темное пятно на сводах очень высокого
зала (метров восемнадцать) Ц живые существа. Потом заметил, что пятно шев
елится. В первое мгновение у меня была мысль, что мышам тоже пятнадцать (ил
и сколько там) миллионов лет. Лишь опомнившись, я осознал всю нелепость мо
его первого предположения. Это все потому, что очень они сливаются, сраст
аются, гармонируют с камнями пещеры. Труднее было предположить, что их ко
гда-нибудь, хотя бы и миллионы лет назад, не было.
Ц Постойте, Ц вдруг спохватился я, Ц а как же они находят отверстие, вых
од наружу, здесь столько поворотов и так далеко, полная темнота?
Пришлось выслушать маленькую лекцию о том, что у летучих мышей существуе
т ультразвуковой аппарат, гораздо тоньше и совершеннее изобретенных че
ловеком радиолокаторов. Летучая мышь во время полета излучает пятьдеся
т тысяч колебаний в секунду. Эти ультразвуковые волны, натолкнувшись на
препятствие, возвращаются к своему источнику, к мыши, воспринимаются ею.
И, между прочим, она успевает изменить направление полета. Рассказывают,
что летучую мышь сажали в темный ящик, в котором так и сяк струнами были на
тянуты провода с током высокого напряжения. Летучая мышь летала в темпом
ящике меж проводов и ни разу не зацепилась ни за один провод.
В холодных пещерах летучие мыши на зиму оледеневают. Сердце бьется два-т
ри удара в минуту. Но это там, внутри, а снаружи округлый ледяной комок.
Мне тем более было странно увидеть летучих мышей, что я не допускал для се
бя никакой органической жизни в пещере, в абсолютной миллионолетней тем
ноте. Оказывается, в пещере обитает более двадцати видов живых существ. П
ять видов жуков, которые гибнут, если их вынести на дневной свет; водяные б
лохи; пещерная сороконожка, простейшие…
Пещера, которую мы осматривали первой, некогда, в доисторический период,
была обитаема. Здесь находили приют неандертальцы.
Они обитали в самых ближних залах, не забираясь в глубь ходов и переходов.
Были найдены здесь скелет медведя и человеческие скелеты рядом с ним. Мо
жет быть, тут шла борьба.
Но самое бесценное, что осталось от ранних обитателей пещеры, Ц рисунки
на камнях. Техника оригинальная. Не яичная темпера, не акварель, не масло,
не пастель, не даже уголь. Рисунки сделаны пометом летучих мышей, накопив
шимся за тысячелетия. По виду они как все равно сделаны густым дегтем, гор
елой смолой, черные и поблескивают. Человечки, страус, жираф Ц это в север
ной части Болгарии, недалеко от Дуная.
Жаль, что изящные творения неведомого доисторического гения (он творил п
альцем) испортили варвары XX века. Среди многочисленных туристов попадаю
тся эти, видимо, в каждой стране существующие, с позволения сказать, люди,
которые испещряют своими именами скалы и деревья, скамейки в парках и па
мятники старины.
Но одно дело испортить скамейку в парке или скалу над горной рекой, а друг
ое дело рисунки, которым много тысяч лет.
Рядом с человечками и страусами тем же мышиным пометом начертаны имена,
число, месяц, год, неизбежные «Петя плюс Марина».
И это полбеды. Хуже, что рядом с подлинными человечками и страусами тепер
ь уж нарисованы такие же человечки и животные. Конечно, тому, доисторичес
кому художнику, трудно было искать непривычные для него формы выражения
фантазии. Он должен был быть гением. Теперь же, спустя несколько тысячеле
тий, любой школьник нарисует жирафа, особенно если есть с чего скопирова
ть.
Иногда посетители тайком обламывают сталактиты и уносят на память. Прои
зошел и курьезный случай. В пещере было крохотное светленькое озерко, ск
опившееся по капельке, может быть, за миллион лет. Прошел слух, что, во-перв
ых, кто из старых людей отопьет хоть один глоток Ц помолодеет; во-вторых,
если напьется школьник, не будет получать двоек.
Озерко выпили начисто, до дна. Теперь, конечно, вовсе нельзя безобразнича
ть в пещерах, даже войти нельзя без экскурсовода. Но жди теперь, когда снов
а наполнится хрустальное доисторическое озерко.
Пещера «Ледник» считается более красивой, чем «Магура». Но то ли первое в
печатление всегда бывает сильнее, то ли дело вкуса Ц «Магура» мне понра
вилась больше.
«Ледник» Ц пещера, несомненно, более причудливая. Ее можно сравнить с ко
мнатой, в которой поставили очень красивую мебель, но поставили ее в пять-
шесть раз больше, чем было бы нужно. «Магура» обставлена сталактитами и с
талагмитами в меру, со вкусом. Много простора. Ее интерьеры, так сказать, п
олны воздуха. «Ледник» буквально загромождена и походит, если дальше про
должать мебельное сравнение, скорее даже не на комнату, а на мебельный ск
лад или, еще точнее, на антикварный мебельный магазин. Сталактитов из «Ле
дника» хватило бы на оформление по крайней мере десяти пещер, и в каждой б
ыло бы захватывающе красиво. В «Леднике» тесно от сталактитов не только
глазу, но и буквально. Приходится то протискиваться боком, то пробиратьс
я чуть ли не ползком. А вот и объяснение разницы двух пещер.
Оказывается, «Магура» Ц пещера молодая, а «Ледник» Ц пещера старая, бол
ьше того,Ц умирающая.
Ц Как так умирающая? Что может случиться с пещерой?
Ц А то, что рано или поздно ее пустота до последнего сантиметра зарастет
, заполнится сталактитами и сталагмитами. Вот что может наделать капля в
оды, несущая в себе мельчайшую крупицу извести.
Ц Но сколько времени она еще проживет, эта пещера?
Ц Миллионов на пять лет ее еще хватит. А потом Ц конец. Она в сущности обр
ечена.
Бедная пещера «Ледник»!
Пещера «Панура» еще не обследована, а тем более не благоустроена. Она нач
инается узкой, островерхой расселиной в скале. Нижняя часть расселины ух
одит в пещерное озеро, так что в «Пануру» можно пробраться только на лодк
е. А потом, оказывается, своды делаются низкими, почти соприкасаются с вод
ой, а потом вовсе нужно нырять, чтобы пробраться в следующий зал пещеры. На
ходились смельчаки, ныряли в водолазных костюмах, но очень уж холодна по
дземная вода.
Там, внутри, будто есть уж не каменные, а настоящие водопады, настоящие бол
ьшие озера, а не такие, что могут выпить старики и школьники.
Когда «Панура» будет благоустроена для туристов, это будет по красоте и
своеобразию едва ли не первая пещера в мире.
А еще рассказывают про пещеру «Змеиная нора». В ней цветные, а не белые обр
азования. Например, так: ярко-красная стена, густо-синее озеро около стен
ы; в озере, как цветок, снежно-белый сталактит с красным посредине.
Когда выходишь из пещеры к солнцу, во-первых, все-таки испытываешь чувств
о невольной радости, а во-вторых, только что увиденное начинает казаться
не то приснившимся, не то как если бы вышел из кинозала после увлекательн
ого, но вполне фантастического фильма.
ЭТЮД ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ
(продолжение)
В моей памяти постепенно складывается коллекция уникальных пейзажей. В
прочем, не только в памяти: стараешься ведь и записать.
Коллекции иногда поражают оригинальностью и фантазией собирателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
ни разу, может быть, не видел, не держал в руках ни грамма розового масла и н
е страдал от этого, но зато десятки и сотни раз наслаждался красотой цвет
ов. Мне, во всяком случае, легче представить мою жизнь без зеленоватой жид
кости, заключенной в стеклянный сосуд, чем без мудрого разнообразия цвет
ов на земле, без их великой облагораживающей красоты. Отдавая должное ве
сьма полезной казанлыкской розе, не будем упрекать желтые, чайные, махро
вые, черные, белые и прочие розы за то, что «недостаточно эфироносны», за т
о, что существование их на земле в некотором роде попахивает тунеядством
и пора бы-де заставить их производить розовое масло.
Страничкой раньше я сказал про розу: «кто» вместо «что», то есть как если б
ы про одушевленный предмет. Это я под влиянием сотрудницы, провожавшей н
ас, под влиянием ее отношения к розе. Сотрудница, например, говорила:
Ц Когда роза цветет, она хочет, чтобы было много влаги в воздухе. Особенн
о ей нравится туманное утро. Поэтому наша казанлыкская роза цветет с кон
ца мая до двадцатого июня. Свои бутоны она раскрывает рано утром. Надо обр
ывать лепестки до восхода солнца. Потом масло начнет улетучиваться. Вы ж
е знаете, как пахнут розы на солнце.
Обрывают розовые лепестки только руками, никакая механизация невозмож
на. С одного гектара мы собираем две с половиной тонны розовых лепестков (
вот это сырье!); из трех тонн лепестков мы получаем один килограмм масла, о
дин килограмм масла стоит пять тысяч левов (около шести тысяч рублей на н
аши новые деньги). Розовое масло идет исключительно на экспорт. В 1917 году в
Болгарии было 9 тысяч гектаров розовых плантаций. В 1944 году Ц пять гектаро
в. Теперь около трех с половиной тысяч.
Сначала производили исключительно розовую воду. Она идет в медицину, в к
ондитерскую промышленность, в косметику. Потом заметили, что на розовой
воде плавают капельки масла. Теперь вода Ц вторичный продукт.
Опытная станция изучает болезни, вредителей, агротехнику. Собственно, дв
е главных половины вопроса: во-первых, зачем и где образуется масло и, во-в
торых, каким способом получать его побольше. Я не уточнял, но, сдается, что
вторая половина вопроса решается успешнее первой.
Аппаратура несложная, перегоночная: котлы, трубы, пар, его охлаждение, кап
ельки драгоценной жидкости.
Когда происходило вручение упомянутого мной лоскутка бумажки, разгово
р расширился, захватив краем эстетическую сторону розового цветка. Я всп
омнил о том, что садоводы, как ни бьются, не могут вывести голубого сорта р
озы. Сотни, многие сотни оттенков и сортов, а голубой не дается в руки, разж
игая азарт, возбуждая энергию любителей.
Ц У нас есть голубая роза, Ц возразила мне девушка.
Ц Не может быть! Ц Почва подо мной заколебалась. Дело в том, что на этой г
олубой розе, вернее, на невозможности вырастить ее, я построил одно свое с
тихотворение. Зачеркивать его было очень жалко.
Ц Ну да, Ц убеждала девушка, Ц есть голубая роза.
Мы подошли к кусту. Но роза теперь не цвела, и наш спор никак не мог бы решит
ься. Но тут вспомнили, что на станции есть альбом. Скорее раскрыли его на н
ужной странице.
«Вздох облегчения вырвался из моей груди», Ц как написали бы в старинно
м романе. Роза была вовсе не голубой, а сиреневой, лиловой, скорее даже фио
летовой.
ЭТЮД ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ
Михаил Михайлович Пришвин однажды написал, что долгое время в его жизни
был небольшой пробел: все не удавалось вместе с археологами покопаться в
земле. Ну там курганы, древние захоронения, черепки, кости…
У каждого из нас, наверно, есть такие пробелы. Каждый человек умирает, не у
видев на земле большую часть того, что есть, не прикоснувшись к большей ча
сти дел, которыми занимаются люди.
Мне, например, не приходилось до сих пор бывать в настоящих пещерах. Читал
в книгах про сталактиты и сталагмиты, подземные озера и реки, про заманчи
вые путешествия в глубь земли. В книжках, читанных в детстве, все эти пещер
ы были связаны с тайнами, с кладами, с таинственным исчезновением людей, с
о скелетами, находимыми в глубине пещер. Красота пещер была между прочим.
Люди живут на земле, редко думая о том, что у них под ногами, под деревнями, л
угами, пашнями, рощами, реками или даже морями скрывается что-то такое, чт
о может быть интересным или даже красивым. Полезные ископаемые Ц это по
нятно. Где-то внизу залегают каменный уголь, нефть и железные руды. Но что
бы сказочные дворцы…
Правда и то: находясь в настоящей пещере, забываешься и с трудом представ
ляешь, что наверху суетятся в изнурительной суете миллиарды живых сущес
тв, руководящихся в своем поведении все больше минутными да часовыми стр
елками. Иногда поглядывают даже и на секундную.
Здесь своя мера времени. С каменного свода, с высоты, допустим, двадцати ме
тров падает капля. Через некоторое время (не имеет значения, через какое) о
на упадет вновь. Можно поручиться только в одном Ц промежутки между кап
лями абсолютно одинаковые. Капли падают восемнадцать миллионов лет. В не
й, крохотной капельке воды, растворена крупица (ну какая там крупица, моле
кула!) извести. Упала капля на каменный пол подземного зала, разлетелась в
дребезги, растеклась в мокрое пятно. Так бы и не было навеки ничего, кроме
мокрого пятна. Но, чу, точно на это же место падает новая капля. Не было бы ни
чего и теперь, упади хоть сто капель, хоть тысяча. Разве что продолбилась б
ы со временем в камне маленькая ямка, исходя из пословицы Ц мала капля, но
камень долбит.
Происходит нечто противоположное. На месте падения капли появляется бе
ленький бугорок. Микроскопическая частица извести, растворенная в капл
е, умудрилась зацепиться за камень, остаться на месте падения капли. Торо
питься некуда, если, допустим, восемнадцать миллионов лет. И вот посреди с
ерого, черного даже, каменного зала вырастает ослепительно белая, как бы
вся в инее каменная сосна высотой и размахом ветвей с настоящую земную с
осну, выросшую на отшибе от леса на солнечном и ветровом приволье.
В том месте, откуда капля падает, тоже начинает расти причудливое образо
вание вроде сосны, но только острием книзу.
«Кап да кап» работает время-зодчий, куда ему торопиться. Здесь по-новому
осмысливается выражение, которое я однажды услышал от профессора-геоло
га: «За последние 7Ц 8 миллионов лет, Ц сказал профессор, Ц на земле ничег
о существенного не произошло».
Снаружи обыкновенный каменный холм серого тона, редкая трава. Узкого, тр
еугольного хода внутрь земли сразу и не заметишь. Пригибаемся и пролезае
м в темноту. Ноги слышат резкий, скользковатый уклон вниз. Впрочем, вот сту
пеньки. Пещера благоустроена для посещения туристов.
Испокон веков люди отправлялись в пещеры с факелами. Говорят, совсем дру
гое дело, когда факелы и красные отблески, пляшущие на белых причудливых
колоннах подземных дворцов, в то время как своды и все впереди и все позад
и тонет во мраке, устоявшемся за миллионы лет. И тишина здесь тоже устоявш
аяся, и совершенно неподвижный, миллионы лет неподвижный воздух, всегда
одной и той же температуры Ц 13 градусов (для той пещеры, в которой мы были,
разумеется). Попадалось и пещерное озеро, по-новому играли в нем черно-кр
асные факелы.
Говорили, что можно было попросить устроителей экскурсии, и они могли бы
устроить прогулку с факелами. Но мы не догадались попросить, путешествов
али вполне современно и цивилизованно.
Экскурсовод, шедший рядом с нами, шарил рукой впотьмах, ища переключател
ь, впереди раздавался легкий гулкий щелчок, как бы крохотный взрывик, и вд
руг, именно вдруг, как может быть только в сказке, из кромешной (на этот раз
уж безо всякой метафоры кромешной) тьмы возникало волшебное царство, кот
орое ни в сказке рассказать ни пером описать: дворцовый зал метров тридц
ать, а то пятьдесят в длину, метров пятнадцать-двадцать в высоту.
Лампы были устроены так, что их самих вовсе не было видно. Они лишь подсвеч
ивали то стены пещерного зала, то наиболее красивый сталагмит. Иногда он
и подсвечивали сталактиты и сталагмиты сзади, причудливые образования
виделись силуэтно.
Когда мы миновали один зал, свет в нем гас. На некоторое время мы оставалис
ь в полной пещерной темноте и тишине. Потом опять гулкий щелчок, и вот ново
е царство, новая фантастическая красота. И так на несколько километров в
глубь и вдаль под землей.
То опускается сверху донизу тяжелый складчатый театральный занавес, то
струится, обтекая вроде бы на своем пути округлые валуны, из белого камня
изваянный водопад. То, как я уж говорил, выросла натуральная каменная сос
на, то свисают гигантские каменные сосульки, то свисают пышные каменные
люстры, то весь потолок Ц грандиозные пчелиные соты; то дальняя стена Ц
ни дать ни взять Ц орган, на котором играть бы великану, то настолько уж в
се замысловато, витиевато и причудливо, что не знаешь, на что и похоже.
В причудливом и бесформенном всегда можно узнать нужные тебе формы. Поэт
ому экскурсовод добросовестно показывает образования, похожие на мона
ха, на трех монахинь, на влюбленную целующуюся пару, на магометанский гор
од с минаретами, на старушку, на всадника, на медведя, на убийцу с ножом, на ц
ветущую розу.
В путеводителях обыкновенно про пещерные залы пишут: «Каменные симфони
и». При всей видимой банальности очень точно сказано, если вдуматься в пе
рвоначальный подлинный смысл этих двух слов.
Потрясли меня более всего летучие мыши, прилепившиеся к потолку дружной
колонией. Я не сразу понял даже, что темное пятно на сводах очень высокого
зала (метров восемнадцать) Ц живые существа. Потом заметил, что пятно шев
елится. В первое мгновение у меня была мысль, что мышам тоже пятнадцать (ил
и сколько там) миллионов лет. Лишь опомнившись, я осознал всю нелепость мо
его первого предположения. Это все потому, что очень они сливаются, сраст
аются, гармонируют с камнями пещеры. Труднее было предположить, что их ко
гда-нибудь, хотя бы и миллионы лет назад, не было.
Ц Постойте, Ц вдруг спохватился я, Ц а как же они находят отверстие, вых
од наружу, здесь столько поворотов и так далеко, полная темнота?
Пришлось выслушать маленькую лекцию о том, что у летучих мышей существуе
т ультразвуковой аппарат, гораздо тоньше и совершеннее изобретенных че
ловеком радиолокаторов. Летучая мышь во время полета излучает пятьдеся
т тысяч колебаний в секунду. Эти ультразвуковые волны, натолкнувшись на
препятствие, возвращаются к своему источнику, к мыши, воспринимаются ею.
И, между прочим, она успевает изменить направление полета. Рассказывают,
что летучую мышь сажали в темный ящик, в котором так и сяк струнами были на
тянуты провода с током высокого напряжения. Летучая мышь летала в темпом
ящике меж проводов и ни разу не зацепилась ни за один провод.
В холодных пещерах летучие мыши на зиму оледеневают. Сердце бьется два-т
ри удара в минуту. Но это там, внутри, а снаружи округлый ледяной комок.
Мне тем более было странно увидеть летучих мышей, что я не допускал для се
бя никакой органической жизни в пещере, в абсолютной миллионолетней тем
ноте. Оказывается, в пещере обитает более двадцати видов живых существ. П
ять видов жуков, которые гибнут, если их вынести на дневной свет; водяные б
лохи; пещерная сороконожка, простейшие…
Пещера, которую мы осматривали первой, некогда, в доисторический период,
была обитаема. Здесь находили приют неандертальцы.
Они обитали в самых ближних залах, не забираясь в глубь ходов и переходов.
Были найдены здесь скелет медведя и человеческие скелеты рядом с ним. Мо
жет быть, тут шла борьба.
Но самое бесценное, что осталось от ранних обитателей пещеры, Ц рисунки
на камнях. Техника оригинальная. Не яичная темпера, не акварель, не масло,
не пастель, не даже уголь. Рисунки сделаны пометом летучих мышей, накопив
шимся за тысячелетия. По виду они как все равно сделаны густым дегтем, гор
елой смолой, черные и поблескивают. Человечки, страус, жираф Ц это в север
ной части Болгарии, недалеко от Дуная.
Жаль, что изящные творения неведомого доисторического гения (он творил п
альцем) испортили варвары XX века. Среди многочисленных туристов попадаю
тся эти, видимо, в каждой стране существующие, с позволения сказать, люди,
которые испещряют своими именами скалы и деревья, скамейки в парках и па
мятники старины.
Но одно дело испортить скамейку в парке или скалу над горной рекой, а друг
ое дело рисунки, которым много тысяч лет.
Рядом с человечками и страусами тем же мышиным пометом начертаны имена,
число, месяц, год, неизбежные «Петя плюс Марина».
И это полбеды. Хуже, что рядом с подлинными человечками и страусами тепер
ь уж нарисованы такие же человечки и животные. Конечно, тому, доисторичес
кому художнику, трудно было искать непривычные для него формы выражения
фантазии. Он должен был быть гением. Теперь же, спустя несколько тысячеле
тий, любой школьник нарисует жирафа, особенно если есть с чего скопирова
ть.
Иногда посетители тайком обламывают сталактиты и уносят на память. Прои
зошел и курьезный случай. В пещере было крохотное светленькое озерко, ск
опившееся по капельке, может быть, за миллион лет. Прошел слух, что, во-перв
ых, кто из старых людей отопьет хоть один глоток Ц помолодеет; во-вторых,
если напьется школьник, не будет получать двоек.
Озерко выпили начисто, до дна. Теперь, конечно, вовсе нельзя безобразнича
ть в пещерах, даже войти нельзя без экскурсовода. Но жди теперь, когда снов
а наполнится хрустальное доисторическое озерко.
Пещера «Ледник» считается более красивой, чем «Магура». Но то ли первое в
печатление всегда бывает сильнее, то ли дело вкуса Ц «Магура» мне понра
вилась больше.
«Ледник» Ц пещера, несомненно, более причудливая. Ее можно сравнить с ко
мнатой, в которой поставили очень красивую мебель, но поставили ее в пять-
шесть раз больше, чем было бы нужно. «Магура» обставлена сталактитами и с
талагмитами в меру, со вкусом. Много простора. Ее интерьеры, так сказать, п
олны воздуха. «Ледник» буквально загромождена и походит, если дальше про
должать мебельное сравнение, скорее даже не на комнату, а на мебельный ск
лад или, еще точнее, на антикварный мебельный магазин. Сталактитов из «Ле
дника» хватило бы на оформление по крайней мере десяти пещер, и в каждой б
ыло бы захватывающе красиво. В «Леднике» тесно от сталактитов не только
глазу, но и буквально. Приходится то протискиваться боком, то пробиратьс
я чуть ли не ползком. А вот и объяснение разницы двух пещер.
Оказывается, «Магура» Ц пещера молодая, а «Ледник» Ц пещера старая, бол
ьше того,Ц умирающая.
Ц Как так умирающая? Что может случиться с пещерой?
Ц А то, что рано или поздно ее пустота до последнего сантиметра зарастет
, заполнится сталактитами и сталагмитами. Вот что может наделать капля в
оды, несущая в себе мельчайшую крупицу извести.
Ц Но сколько времени она еще проживет, эта пещера?
Ц Миллионов на пять лет ее еще хватит. А потом Ц конец. Она в сущности обр
ечена.
Бедная пещера «Ледник»!
Пещера «Панура» еще не обследована, а тем более не благоустроена. Она нач
инается узкой, островерхой расселиной в скале. Нижняя часть расселины ух
одит в пещерное озеро, так что в «Пануру» можно пробраться только на лодк
е. А потом, оказывается, своды делаются низкими, почти соприкасаются с вод
ой, а потом вовсе нужно нырять, чтобы пробраться в следующий зал пещеры. На
ходились смельчаки, ныряли в водолазных костюмах, но очень уж холодна по
дземная вода.
Там, внутри, будто есть уж не каменные, а настоящие водопады, настоящие бол
ьшие озера, а не такие, что могут выпить старики и школьники.
Когда «Панура» будет благоустроена для туристов, это будет по красоте и
своеобразию едва ли не первая пещера в мире.
А еще рассказывают про пещеру «Змеиная нора». В ней цветные, а не белые обр
азования. Например, так: ярко-красная стена, густо-синее озеро около стен
ы; в озере, как цветок, снежно-белый сталактит с красным посредине.
Когда выходишь из пещеры к солнцу, во-первых, все-таки испытываешь чувств
о невольной радости, а во-вторых, только что увиденное начинает казаться
не то приснившимся, не то как если бы вышел из кинозала после увлекательн
ого, но вполне фантастического фильма.
ЭТЮД ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ
(продолжение)
В моей памяти постепенно складывается коллекция уникальных пейзажей. В
прочем, не только в памяти: стараешься ведь и записать.
Коллекции иногда поражают оригинальностью и фантазией собирателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14