А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В настоящий момент она далека от подобного соответствия. Я не могу слишком сильно давить на правительство, указывая на чрезвычайную опасность того, что армия Его Величества рассеяна по миру и не имеет резервов для предотвращения опасной ситуации или отражения приближающейся угрозы»(8).
Обеспокоенность Вильсона вызывал принцип жесткого давления на внешнюю политику со стороны отстававшей в развитии экономики. В течение почти всего межвоенного периода экономические расчеты преобладали над другими в формировании главной британской стратегии. Несмотря на очевидную победу Антанты в Первой мировой войне, затянувшийся конфликт истощил военные и финансовые ресурсы Британии и вызвал ослабление ее экономики. Чтобы поставить страну на ноги и снизить общественное недовольство, возникшее вследствие военных лишений, было необходимо свести расходы на оборону к минимуму. Разброд на Уолл-стрит и Великая депрессия начала 1930-х годов только усилили озабоченность экономической уязвимостью. Поскольку Британия столкнулась с такими суровыми условиями, министр финансов Англии по понятным причинам сыграл решающую роль в формировании главной стратегии в межвоенный период. Результаты были самоочевидны. В период с 1920 по 1922 год расходы на оборону упали с 896 миллионов до 111 миллионов фунтов стерлингов. Уменьшение размера армии было оправдано принятием постоянно обновлявшегося «десятилетнего плана», который гласил, что стране не придется участвовать в большой войне по крайней мере в ближайшие 10 лет. Британия заключила договоры в Вашингтоне в 1921–1922 гг. и в Лондоне в 1930 году для предотвращения военно-морских столкновений с другими державами, чтобы избежать необходимости больших расходов на новые корабли. Армия была сокращена до минимума, ее задача заключалась в том, чтобы с помощью колониальных рекрутов защищать имперские владения. Развитие международной торговли, сохранение стабильности фунта стерлинга и восстановление эффективного функционирования экономики были приоритетами британской стратегии.
Проблема заключалась в том, что развитие Германии вскоре поставило все эти приоритеты под вопрос. После того как Гитлер стал канцлером в 1933 году, Германия перевооружилась и продолжала нарушать версальские ограничения, принятые для сохранения стабильного баланса сил на континенте. Гитлер начал реорганизацию вермахта, превысив предел в 1 000 000 солдат, установленный по Версальскому договору. К 1935 году он собрал армию более чем в 5 000 000 человек. Вскоре Гитлер перешел к практическим действиям. В 1936 году он в одностороннем порядке милитаризировал Рейнскую область, вступив на путь территориальных захватов, что закончилось аншлюссом Австрии в 1938 году, вторжением в Чехословакию весной 1939 года, вторжением в Польшу, продвижением на север весной 1940 года и нападением на Францию в мае того же года. Всего неделю спустя бро нетанковый корпус генерала Гейнца Гудериана пересек реку Мёз у Седана, германские танки вышли к Ла-Маншу, тем самым отрезав Францию от армий союзников в Бельгии. Падение Третьей республики было неизбежно.
Возрастание агрессивности Германии в течение 1930-х годов должно было подтолкнуть к пересмотру британской главной стратегии, как во время первого десятилетия века. Но этого не случилось. Когда Япония и Германия начали выказывать признаки враждебных намерений в начале 1930-х годов, стремления приступить к перевооружению Британии были быстро отвергнуты казначейством: «Дело в том, что в настоящих обстоятельствах, финансово и экономически, мы находимся не в той позиции, чтобы вступать в большую войну… Казначейство подтверждает, что в настоящее время финансовые риски больше, чем любые другие, насколько мы можем судить». Премьер-министр Рамсей Макдональд согласился с этим: «Мы должны ясно понимать, что нельзя намного увеличивать расходы, поэтому данный вопрос не подлежит обсуждению»(9).
В 1932 году Комитет обороны империи отказался от «десятилетнего плана», признав, что большая война больше не является далекой перспективой. Но кабинет министров все еще отказывался выделить средства на перевооружение армии и флота. В 1935 году Британский средиземноморский флот имел запас противовоздушных боеприпасов только на одну неделю. В 1936 году Британия расходовала 4% валового внутреннего продукта на оборону в сравнении с 13% ВВП в Германии. Превосходство нацистской военной машины и сила германского национализма росли день ото дня.
Географическое многообразие дислокации армейских подразделений и флотских отрядов означало распыление финансирования. К чести казначейства надо сказать, что, даже возражая против полномасштабного перевооружения, оно советовало, чтобы Британия использовала ограниченные оборонные расходы на подготовку к войне с Германией. В 1934 году министр финансов Британии Невилл Чемберлен настаивал на том, что «в ближайшие пять лет наши усилия должны быть главным образом сосредоточены на мерах по разработке защиты для Британских островов»(10).
Голос Чемберлена, однако, затерялся в общем «шуме», и кабинет министров принял решение о концентрации оборонных усилий Британии почти исключительно на дальних оплотах империи. Морское министерство в особенности не поддержало уход флота с Дальнего Востока и отказалось оставлять военно-морскую базу в Сингапуре, аргументируя свои действия тем, что это «главное звено, которое связывает всю империю воедино»(11). Во второй половине 1930-х годов, даже когда гитлеровские войска оккупировали Австрию и Чехословакию, Королевский военно-морской флот строил крейсера и линкоры, чтобы послать их в Сингапур для нападения на японский флот, и не требовал кораблей меньшего водоизмещения, необходимых для противовоздушных операций и операций против подводных лодок на европейском театре. Рассел Гренфелл, влиятельный британский комментатор по военно-морским делам, отмечал в 1938 году, что стратеги Военно-морского министерства «кажется, впадают в печальную ошибку, готовясь к амбициозным далеким операциям вместо того, чтобы сначала предпринять шаги для обеспечения безопасности собственного дома»(12).
Британские приготовления к сдерживанию продвижения Германии на суше были еще более неуклюжими. Хотя в это трудно поверить, но до вторжения Германии в Чехословакию в 1939 году Британия Не приступала к созданию армии, способной действовать на континенте. В течение 1920-х годов Военное министерство утверждало, что военные силы, предназначенные для использования на континенте, «представлены отдельными частями нашей заморской военной машины и их размер не идет ни в какое сравнение со стратегической проблемой франко-германского конфликта»(13). Несмотря на постоянное ускорение германского перевооружения с 1933 года и далее, Британия мало что сделала. Анализируя состояние дел в британской армии, генерал Уильям Эдмунд Айронсайд дал следующий комментарий: «Статьи о нашем перевооружении… поистине самое ужасное чтение. Как мы смогли дойти до этого – вне понимания. Ни одна другая нация не сможет этого понять»(14). В 1937 году главнокомандующий подтверждал, что «регулярная армия создается в строгом соответствии с ее обязанностями пополнять гарнизоны и охранять заморские владения»(15). Даже после германской оккупации Австрии и вливании 100 000 солдат австрийской армии в вермахт кабинет министров утверждал, что британская армия не нужна на континенте, и рекомендовал военному министерству продолжать снабжение оборудованием и припасами колониальных миссий.
После падения Чехословакии в марте 1939 года кабинет, наконец-таки убедившийся в правоте Невилла Чемберлена, который стал премьер-министром, начал полномасштабные приготовления для переброски войск во Францию. Но было слишком поздно, силы Франции находились в столь отчаянном состоянии, что Британия могла мало что сделать, чтобы помешать гитлеровской армии захватить Западную Европу в течение нескольких месяцев 1940 года.
Озабоченная благополучием собственной экономики и преследуемая воспоминаниями о кровавых боях Первой мировой войны, Британия обманывала себя мыслями о том, что сможет избежать конфронтации с нацистской Германией. Британия пыталась погрузиться в дела империи и держать Гитлера на расстоянии, постоянно примиряясь с его растущими аппетитами и агрессивностью. Чемберлен был, возможно, прав, уступив нацистскому лидеру на встрече в Мюнхене в сентябре 1938 года, но лишь потому, что Британия была настолько слаба в военном отношении, что у нее не имелось шанса выстоять перед германскими силами. Главнокомандующий предостерегал кабинет, когда члены последнего рассматривали претензии Гитлера на Судетскую область, от осуществления способных обозлить Германию действий: «Это равносильно тому, как если бы охотник, не зарядив винтовки, пытался бы показать, какой он храбрый, дергая за хвост тигра, готового к прыжку»(16). Лидеры Британии в полной мере заслужили позор, которым наградила их история, но не потому, что капитулировали перед Гитлером, а потому, что придумали главную стратегию, которая не оставила им другого выбора, и строго ее придерживались. Как прокомментировал историк Мартин Гилберт, «Мюнхен был не самым лучшим моментом для примирения, а самым неподходящим»(17).
Британия уступила сравнительно легко. Благодаря нежеланию Гитлера вторгаться на Британские острова и окончательному решению Франклина Рузвельта об участии американских войск в войне в Европе, Британия пострадала только от германских бомб, а не от германской оккупации. Другим повезло меньше; вооруженные силы Германии легко преодолели старомодную защиту, придуманную французским высшим командованием. Вкупе с плохим Руководством во Франции и самообманом Британии нескорректированная главная стратегия сыграла решающую роль во Второй мировой войне, позволив войскам Гитлера захватить большую часть Европы, втянуть континент в войну и запустить нацистскую машину смерти, которой суждено было оставить неизгладимый след в истории.

НАСТОЯЩЕЕ

Эти исторические экскурсы преподают урок, который Америка тем не менее игнорирует – на свой страх и риск. Необходимо, чтобы именно Соединенные Штаты, являясь великой державой, озвучили современную большую стратегию во имя собственной защиты, а также ради сохранения международного порядка, над устройством которого Америка так много работала. Если решить эти проблемы правильно, тогда даже серьезную угрозу можно предотвратить. С другой стороны, неправильное решение или игнорирование этих проблем приведут к тому, что та же угроза может поставить великую нацию на колени. Перед Первой мировой войной Британия питала иллюзии относительно собственной неуязвимости, основанные на неоспоримом военно-морском, а также экономическом первенстве. Несмотря на это, Британия быстро отреагировала на возвышение Германии, откорректировав свою главную стратегию. Затем, уже в межвоенный период, Британия с трудом приходила в себя от человеческих и экономических потерь Первой мировой войны и в первую очередь устремилась к экономической стабильности, вследствие чего цеплялась за устаревшую стратегию развития. Разрыв с требованиями современности в течение 1930-х годов все более нарастал, что привело к ужасным последствиям.
Сегодня Америка, бесспорно, имеет большие возможности сформировать будущий политический мир, чем какая-либо другая сила в истории. Сейчас Соединенные Штаты пожинают плоды своего военного, экономического, технологического и культурного доминирования. Американская военная мощь имеет неоспоримое превосходство над всеми потенциальными противниками. Сила доллара и масштаб экономики придают Соединенным Штатам решающий вес в торговых и финансовых делах. Глобализация дает возможность американским транснациональным корпорациям проникнуть практически на любой рынок. Информационная революция, родившаяся и «выращенная» в Силиконовой долине и других центрах высоких технологий, способствует расцвету американских компаний, средств массовой информации и культуры. По всему земному шару правительства, так же как и простые граждане, считаются с решениями, которые исходят из Вашингтона.
Возможности Америки порождены также геополитическими изменениями, которые произошли после окончания «холодной войны». По завершении войн обычно открываются новые горизонты и перспективы, что сопровождается общественными дискуссиями и появлением новых социальных институтов. И не случайно, что европейский проект сформировался после наполеоновских войн, Лига Наций возникла к концу Первой мировой войны, а Организация Объединенных Наций была основана по окончании Второй мировой войны. Ни один из этих институтов не прекратил войну. Но все они родились из смелых и творческих стремлений установить новый порядок и предотвратить новый виток геополитического соперничества и кровопролития.
Но Америка упускает момент и не использует нынешние исключительные возможности, возникшие благодаря окончанию «холодной войны» и обеспечиваемые доминированием США на мировой арене. Соединенные Штаты имеют беспримерный потенциал для будущего, но у них нет главной стратегии, нет курса, чтобы вести корабль государства. Вместо того чтобы ясно высказать новый взгляд на международный порядок и работать с партнерами для претворения этого взгляда в жизнь, Америка пребывает в замешательстве. Соединенные Штаты – эта великая сила – барахтаются в волнах своей противоречивой и бессвязной политики.
В начале 1990-х годов, Пентагон объявил, что не потерпит никакого соперничества в отношении американского превосходства, обещая «предотвратить появление нового соперника»(18). «Холодная война» закончилась, но США должны остаться гарантом мирового порядка. Но это оказалось легче сказать, чем сделать. Администрация президента Джорджа Буша-старшего отступила, столкнувшись с перспективой военного вмешательства на Балканах, и предпочла оставить улаживание конфликта европейцам. В отсутствие американской помощи европейцы, однако, мало что смогли сделать, чтобы остановить Слободана Милошевича от попыток вивисекции Боснии. В ходе своей предвыборной кампании Билл Клинтон обещал приложить больше усилий, чтобы остановить кровопролитные этнические столкновения; став президентом, он фактически отказался от собственных слов. Колин Пауэлл, председатель Объединенного комитета начальников штабов, противился отправке американских военных на Балканы. Кровопролитие продолжалось весь 1993 и 1994 год. Президент Клинтон выражал озабоченность, но иных действий не предпринимал.
После того как Пауэлл покинул политическую сцену, Клинтон, впрочем, воспользовался случаем, и в результате Соединенные Штаты преуспели в восстановлении мира как в Боснии, так и в Косово. Но после военного вмешательства, руководствуясь более гуманистическими идеями, чем стратегическими соображениями, Клинтон внес путаницу в определение обстоятельств, при которых Америка может использовать силу. Он вплотную подошел к декларированию новой стратегической доктрины: «Есть главный принцип, которого, я надеюсь, будут придерживаться в будущем – и не только Соединенные Штаты, не только НАТО, но и лидеры других стран, – решать международные проблемы через Организацию Объединенных Наций. Именно таким образом может быть достигнут успех в предотвращении и прекращении этнических и религиозных конфликтов во всем мире. Если мировое сообщество проявит добрую волю, мы сможем остановить геноцид и этнические чистки»(19). Проблема, однако, заключается в том, что Балканы были исключением из правил: Соединенные Штаты осуществили интервенцию в Руанду (где в 1994 году погибли не менее 500 000 тутси), Восточный Тимор, Судан, Сьерра-Леоне и множество других горячих точек, где произошли этнические и религиозные конфликты 1990-х годов. Госсекретарь США Мадлен Олбрайт, без сомнения, следуя политике «двойных стандартов», попыталась переформулировать слова Клинтона следующим образом: «Одни надеются, а другие опасаются, что Косово станет прецедентом, оправдывающим американское военное вмешательство в дела любой страны мира. Я бы не стала делать столь поспешных выводов»(20).
Балканские войны привели к последующему усилению противоречий в американской политике. Конгресс негодовал по поводу зависимости общеевропейских усилий в деле сохранения мира в регионе от действий американской армии, и ясно дал понять, что ожидает от членов Европейского Союза компенсации дисбаланса в НАТО. После того как прекратилась вооруженная борьба и начался мирный процесс, с Капитолийского холма раздались призывы к тому, чтобы Соединенные Штаты препоручили миротворческую миссию европейцам и ушли с Балкан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60