Вернее, была». Но он сохранил спокойствие, так к
ак был интеллектуалом, и в любом случае его учили и переучили контролиро
вать себя и не допускать агрессивности.
И он-то знал чуточку Маркса, чуточку Фрейда и чуточку социальной истории;
он знал, как количественная перемена внезапно становится качественной
переменой, и как происходит овеществление, и что секс не есть просто гени
тальное взаимодействие, но высший всплеск либидо, психическая манифест
ация. Он всегда это знал, но теперь осознал. Уже некоторое время он смутно
чувствовал, что его задевает и обездоливает то, как в устремленных впере
д пертурбациях исторического процесса словно бы зарождается новый рит
м человечества, новый образ мышления. Он ощущал это в молодых людях (тогда
молодые люди были для Кэрков просто остальными людьми: сами они в двадца
типятилетнем возрасте были людьми на возрасте) и ощущал это в бунтах и пр
отестах американских черных и в третьем мире Ц мире, из которого явился
Хамид. Теперь ему казалось, что он выброшен на необитаемые берега истори
ческой глупости, но в нем теплилась надежда на собственное спасение. Он с
идел над сосисками, и он слушал Хамида, который был полон фаталистически
х объяснений. («Это то, что случилось, Говард, потому, что такому суждено бы
ло случиться»), а затем слушал Барбару, которая защищалась с совершенно н
овой агрессивностью. («Я личность, Говард. И была личностью все это время з
десь, застрявшей в этой комнате, и он это понял, а ты никогда не понимал».) Он
пронзил сосиску; он осознал историческую неизбежность. Небольшая револ
юция разразилась. «Я поглядел через стол на эту личность, которую все это
время называл женой, и внезапно ее лицо включилось, стало для меня реальн
ым», Ц говорит Говард «Мое лицо? Ц спрашивает Барбара. Ц Мое?» Ц «Вот и
менно, Ц говорит Говард. Ц А когда одно лицо обретает реальность, реаль
ность обретают все лица». Ц «Верно, Ц говорит Барбара. Ц И особенно Ц с
мазливые».
Малюсенький роман Барбары в высокой кровати оказался крайне эффективн
ым; он воспламенил Кэрков по отношению друг к другу. И потому их заворожил
а Ц на время Ц смутная манящая мечта, которую они обговаривали снова и с
нова; это была мечта о раскрепощающихся сознаниях, равенстве и в малом, и в
большом, высочайших эротических удовлетворениях, о трансцендентирова
нии того, что до сих пор они полагали реальностью. И они принялись транс-ц
ендентировать реальность очень даже часто, занимаясь любовью в парках, к
уря травку на вечеринках, отправляясь на вересковые пустоши за Эйделем и
бегая голышом на ветру, наезжая в Лондон, обмазывая друг друга маргарино
м в постели, участвуя в демонстрациях. Почти сразу же после романчика Бар
бары умер отец Говарда. («Неизбежно осознаешь освобождение от психологи
ческого фокуса отцовских ограничений, Ц говорит Говард, Ц разумеется,
я был очень к нему привязан»), и лишь несколько дней спустя Говарда попрос
или предложить свои услуги для временного чтения лекций прямо тут в Лидс
е на факультете, где он занимался своими изысканиями, и место это он получ
ил удивительно быстро. К диссертации оставалось добавить несколько зак
лючительных штрихов, но это он мог более или менее на время отложить; тепе
рь задача была в том, чтобы приготовиться к преподаванию, проникнуть еще
дальше в просторы и глубины социологии. В силу этого назначения Кэрки сн
яли квартиру побольше с кроватью поменьше и смогли установить новую пли
ту, взять напрокат телевизор и устроить несколько маленьких вечеринок. О
ни завели еще нескольких и куда более радикальных друзей из числа других
аспирантов и теперь сверх того из преподавателей. Тот факт, что теперь он
более не был человеком, получающим оценки, но человеком, который будет их
ставить, извлек его из интеллектуального пустыря достижений с оглядкой,
в котором он обитал до этого момента. Кэрки провели лето в состоянии неск
ончаемого радостного возбуждения; это было самое волнующее лето в их жиз
ни.
Более того: на протяжении этих летних месяцев в их отношения ввинтилась
опасность. Каждое утро они вставали, ощущая физическую пресыщенность, во
збужденные собственными телами и другим телом, которое вызвало в них воз
буждение их собственным телом. Они много говорили друг другу о вздернуто
сти, отличном настроении, опьянении. Они смотрели друг на друга и замечал
и, какие ограничения, какие помехи это другое «я» (всегда так избыточно ря
дом, всегда такое сверхнавязчивое) ставит на дороге вперед, которую избр
ал для себя каждый; и каждый время от времени обвинял другого в захлопыва
нии дверей, ликвидировании выбора, в оробении, в перегибе. И ссорились они
частенько, но это уже не были мелочные маленькие свары, в которых их мелоч
ные маленькие «я» старого образца искали разрядку до революции в их созн
ании, свары вялые до практической невидимости, хотя переживаемые очень г
лубоко и остававшиеся неразрешенными. «Это была политика роста, Ц гово
рит Говард, Ц сложнейшая диалектика самоутверждения. Именно то, что тре
бовалось». Ц «Но, Гов, не забывай, Ц говорит Барбара, Ц про сохранявшийс
я глубоко буржуазный элемент». Ц «Ну, да, бесспорно, Ц говорит Говард, Ц
это было неизбежно». Ц «Я в его глазах все еще оставалась, по сути, собств
енностью», Ц говорит БарбараЦ «Разумеется, таково неизбежное противо
речие, структурированное в институт брака, Ц говорит Говард, Ц а У прин
адлежали к поколению, сфокусированному на бра-ке» _ «Разумеется, Ц говор
ит Барбара, Ц мы все еще фактически состоим в браке». Ц «Но на наших собс
твенных условиях, Ц добавляет Говард, Ц мы внутренне переопределили е
го». Ц «Да уж», Ц говорит Барбара.
Когда осенью начался академический год и Говард начал преподавать в сам
ый-самый первый раз, он обнаружил, что летние события одарили его способн
остью вкладывать в предмет преподавания страстный пыл, желание препода
вать его так, как его никогда прежде не преподавали. Он водил своих студен
тов в суды и читал им лекции в коридоре, пока не поднимался такой шум, что е
го просили удалиться. Он отправился с ними, и они переночевали вместе в пр
июте Армии Спасения, чтобы воспринимать знания непосредственно. Он втор
гался в области демографической и социальной психологии, избрав реформ
истский подход в духе Райта Миллса. Он обнаружил, что углубляется в акаде
мическую субкультуру, в образ жизни своих коллег-преподавателей и особе
нно своих коллег-социологов. Он очень серьезно и истово рассуждал о теор
иях. И начал носить черные кожаные куртки, в которых по какой-то причине щ
еголяло большинство его коллег. В 1963 году появилось много новых бород; одн
ой из них была борода Говарда. Позднее по субботам он начал продавать «Ре
д моул» «Кр
асный крот» (англ.).
в городском торговом центре, высоко поднимая зажатый в кулаке экз
емпляр перед лицами покупателей, наводнявших торговый Центр. Барбара бо
льше уже не сидела в квартире безвыходно. Она посещала университет, ходи
ла на лекции, присутствовала на политических собраниях, бывала на кинопр
осмотрах и прикнопливала вызывающие плакаты на досках Для объявлений, к
огда вокруг никого не было. Она приобщилась к здоровой пище и астрологии,
следила за процентом витаминов и содержанием холестерина и составляла
гороскопы политических противников. Она посещала все вечеринки, устраи
ваемые коллегами Говарда, и стала очень раскрепощенной и популярной, сто
яла по углам в платьях с глубоким вырезом и поднимала жгуче-злободневны
е темы, и потребляла большое количество алкогольных напитков. Короче гов
оря, Кэрки обрели известность как представители круга более молодых пре
подавателей и одни из живейших средоточий культуры, которую они же запус
тили.
Кроме того, оба начали завязывать мимолетные любовные связи. Говард прим
енял к женам своих друзей хамидовский, как он считал, метод и был изумлен,
какими доступными оказались многие из них и еще тем, насколько это укреп
ило его уверенность в себе и его социальное мужество. Барбара начала пол
учать свое удовольствие на вечеринках, которые они посещали, Ц ускольз
ала наверх в спальню с кем-нибудь около полуночи, а затем, не желая ничего
упускать, возвращалась вниз с наступлением утра, когда начинались танцы
или пускалась вкруговую травка. Они испытывали некоторую напряженност
ь, а порой какие-то из других взаимоотношений, которые они завязывали, каз
ались многообещающими, достойными углубления; они очень часто говорили
о том, чтобы разъехаться, чувствуя теперь, что они действительно вредны д
руг для друга и что единственным реальным ответом было бы начать заново.
Однако ни одно из других взаимоотношений не превратилось по-настоящему
в перманентное. Один раз Барбара уехала и неделю гостила у каких-то друзе
й, у Бимишей, Ц Генри Бимиш был еще одним молодым преподавателем на факул
ьтете; она захватила с собой телевизор и начала высматривать себе кварти
ру в Лидсе. Но все их друзья были людьми поднаторевшими в психологии и без
устали объясняли Барбаре проблемы Говарда, а Говарду Ц проблемы Барбар
ы, так что они вновь показались друг другу очень даже интересными. И потом
у они вновь воссоединились в конце этой недели на основе новой конфигура
ции. Все это имело незамедлительные последствия: Барбара забеременела. «
Господи, какими примитивными способами мы тогда пользовались, Ц говори
т Барбара, Ц попросту играли в русскую рулетку». Барбара прямо-таки насл
аждалась своей беременностью и до неимоверности разжирела. Ее крупные к
рестьянские груди набухли, и на ходу она гордо выпячивала перед собой св
ой огромный бугор. Она посещала классы естественных родов, и Говард посе
щал их; он проделывал упражнения на полу рядом с ней, сочувственно напряг
аясь, едва сестра командовала «напрягитесь». Когда Барбара отправилась
в городскую клинику Лидса, Говард настоял, чтобы ему разрешили присутств
овать. Более того, когда настал день родов, он решил не отменять занятий, а
привести с собой всю группу и наблюдать роды, анализируя проблемы Госуда
рственной службы здравоохранения и условия родовспоможения. Сестра бы
ла строга и не пожелала пойти навстречу, так что группа ждала в саду клини
ки, заглядывая в окна, пока Барбара рожала по методу Ламаза в присутствии
Говарда, инструктировавшего и подбадривавшего из-под белой маски. Потом
все завершилось. Барбара обливалась потом, и прожилки в ее глазах налили
сь кровью, а Говард с напряженной и глубочайшей любознательностью созер
цал тайну жизни, заключенную между ног его жены, и обозревал условия и фак
торы, Маркса и Фрейда, историю и половую активность, которые вкупе привел
и к этому самому необычайному из всех возможных последствий.
Сперва Барбара не приветствовала беременности, так как слишком уж насла
ждалась текущим моментом; но в конце концов беременность обернулась для
нее своего рода победой. Говард сочувственно напрягался на полу клиники
, но к концу ничего не вынапрягнул; Барбара же выдала наивысшее утвержден
ие, опубликованное наивысшим способом. После этого Говарду пришлось мно
го заниматься ухо-Дом за ребенком, и днем он часто спал в своем кресле в св
оем кабинете в университете, чтобы проснуться и быть наготове для кормле
ния в два часа ночи. Он выполнял свою Долю обязанностей, но тем не менее Ба
рбара утверждала, что придавлена ярмом материнства, которое не только уд
овлетворяет, но и лишает, а потому она заставила его выплачивать ей эконо
мическую заработную плату за ее полезную социальную роль жены и матери в
доказательство ее невтороразрядности. Однако после двух месяцев, полно
стью проведенных в обществе младенца, у нее возникло чувство, что настал
о время реализовать себя как полноценную экономическую единицу. Ведь по
чему-то только когда достижение проходит проверку на открытом конкурен
тном рынке, оно оказывается подлинным достижением, полноценным способо
м существования, экзистенциалистским актом; для этих проблем она начала
заимствовать лексику Говарда.
На практике же она договорилась, чтобы соседка сидела с ребенком, пока он
а посвящала свой неполный рабочий день опросам общественного мнения и и
сследованиям рынка, споря с лидскими домохозяйками спина к спине о том, н
асколько важны их мнения о детергентах и десятичной валютной системе, Ро
дезии, абортах и сериале «Улица Коронации». Постепенно она прониклась уб
еждением, что исследование рынка было служением обществу, формой корнев
ого экспрессионизма, политической деятельностью и что она отлично с эти
м справляется. В целом она в этот период стала очень яркой и удовлетворен
ной. Говард соответственно мало-помалу впадал в депрессию. Он начал очен
ь утомляться и засомневался в вознаграждениях, которые приносила ему те
снейшая, крепчайшая связь с маленьким пухлым существом, его младенцем-с
ыном. Нет, ребенок ему нравился, но не в той степени, какой от него требовал
и; и он даже заподозрил Барбару в манкировании материнством. Но бедой для
них обоих стало то, что к этому времени они стали занятыми людьми. У них у к
аждого было столько дел! И вот у Говарда появилось выражение растеряннос
ти, легонький намек на поражение. Но он отрастил волосы до очень большой д
лины и на вечеринках принялся интеллектуально наскакивать на людей. Он п
ил больше и выглядел печальным. Постепенно он, к своему удивлению, обнару
жил что завоевывает симпатии и уважение; его последние неприятности про
извели на всех, с кем он был знаком, немалое впечатление, и теперь он с его р
епутацией, тем более впечатляющей из-за энергичной и даже опасной жены, и
проблемы с интригой на стороне, и проблемы младенца, впервые начал котир
оваться как по-серьезному очень интересный человек.
Именно в этот период Кэрки начали рассказывать друзьям и знакомым и абсо
лютно незнакомым людям свою историю. Они подавали ее как достойный подра
жания пример Кэрков, поучительный общественный феномен, повесть двух ра
стерянных людей, которые предали себя, а потом внезапно стали взрослыми.
Это была привлекательная и популярная история для тех времен, и она подв
ерглась многочисленным улучшениям. Первое время повествование сосредо
точивалось на раскрепощении, жизни в тесноте, краткой интриге на стороне
, беганью по вересковым пустошам нагишом, на внезапной вспышке нового со
знания и политического озарения. Но некоторое время спустя правдоподоб
ность потребовала внесения некоторых элементов скептицизма, отнюдь не
завершая повесть о паре, которая, самопознаваясь, бодро устремлялась скв
озь ширящееся сознание человека в рамках истории, быть может даже усложн
яя и улучшая его. Ведь в их взаимоотношениях были вопиющие нестыковки и т
емности. Себе и некоторым другим Говард объяснял их тем, что согласитель
ную модель брака, обычную модель брака, которую принято считать пределом
согласительности, когда возникающие конфликты затем улаживаются прес
ловутым поцелуем, они сменили на конфликтную модель, в которой интересы
четко разграничиваются, и конечное разрешение конфликта зависит от беш
еного напора или поражения одной из сторон. То есть Говард старался сфор
мулировать подозрение, которое, конечно, могло быть чисто параноическим
, что Барбара старается его уничтожить. Когда они об этом говорили, она, ес
тественно, это отрицала, однако, как указывал ей Говард, вопрос этот не ста
вился на уровне сознания, тут дело шло о подсознании. Одно в любом случае б
ыло верно: Барбара, поскольку она больше напрягала свой ум, становилась я
рче. Она обладала проницательным едким интеллектом, сильной натурой и бо
льшей способностью чувствовать, чем он. Кроме того, она владела тонким ис
кусством нападать и умела использовать это искусство против него; бывал
и моменты, когда Говард спрашивал себя, выживет ли он.
Но к этому времени Говард был уже доктором Кэрком; он закончил свою диссе
ртацию и был вознагражден за свои долгие труды ученой степенью. Теперь о
н мог сместить фокус своего внимания; он уже работал над книгой, острейше
й книгой о культурной и сексуальной перемене, в которой, как и следовало о
жидать, утверждалось, что в Британии имело место полное реконструирован
ие сексуальных нравов, что сексуальные роли были полностью перераспред
елены и что использование традиционных понятий «мужчина» и «женщина» д
ля обозначения стабильных культурных объектов утратило смысл. «Нам тре
буются новые названия для этих генитально-различных человеческих типо
в», Ц говорилось в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36