О больнице мне рассказывать особо нечего, разве что после нее в голове у меня немного прояснилось. Замечательный человек по имени доктор Диринг, шестидесятилетний психиатр, сообщил, что меня устраивают в гостиницу на полпути Между двумя городами.
, но он и его жена предлагают мне пожить у них, если мне такая идея по душе. Доктор Диринг был единственным человеком на свете, которому я доверяла, правда, доверяла самую малость, но я сказала тогда себе: попробую. И после этого все в моей жизни переменилось. Независимо от того, какой бы психованной и подозрительной я ни была, – они всегда были терпеливы. Видишь ли, я усвоила для себя условия сделки. Я сказала себе: «Это замечательные люди, и, возможно, они – твой последний шанс на пути к пристойной жизни. Не будь дурой». Лори отпила немного вина из бокала, и на лице ее легла тень обиды:
– Стюарт Хэтч, разумеется, думает, что Диринги пригрели этакую паразитку. Но я любила Дирингов. У меня тогда была почти полная амнезия, а они так заботились обо мне. Они наняли учителей – домашних. Они стоически выдерживали ужины, когда я орала на них. Они говорили со мной. Когда я научилась вести себя по-человечески, они определили меня в частную школу и помогали делать уроки. Колледж я тогда не потянула бы, и, когда я закончила школу, они устроили меня на работу в регистратуре поликлиники в Сан-Франциско. Дэвид и Пэсти Диринг. Храни их Господь.
Мы чокнулись стаканами.
– Стюарт сказал тебе, что я сбежала? Так он сказал? Я сказал, что не помню.
– В Сан-Франциско отвез меня доктор Диринг. Нашел мне квартиру. Весь следующий год, по крайней мере раз в неделю, я им звонила – до тех пор, пока, кажется, Бог не решил снова швырнуть меня в яму. Возвращаясь домой из гостей, Дэвид и Пэсти погибли в автокатастрофе. Ужас. Когда я вернулась с их похорон, я была так подавлена, что целый месяц почти не поднималась с кровати. Работу, конечно, потеряла. Чувствовала себя бездомной кошкой. С горем пополам нашла место в картинной галерее и в один прекрасный вечер после очередной выставки случайно познакомилась с Тедди Уэйнрайтом.
Не сомневаюсь, Стюарт явно намекал на то, что я воспользовалась Тедди. Нет смысла сейчас все заново переоценивать, однако со временем я поняла, что, вне всяких сомнений, я полюбила человека намного старше меня – полюбить я могла только мужчину намного старше меня. Тедди был мне как отец, и что с того? Он любил меня.
Бог ты мой, как же он любил меня. Я думаю… Тедди помог мне собрать себя воедино из кусочков лишь только тем, что просто был со мной таким великодушным. Как бы я хотела, чтоб он был сейчас жив, – я бы тебя с ним познакомила. Вы бы друг другу понравились…
– А когда ты познакомилась со Стюартом, не показалось ли тебе, что он напоминает Тедди Уэйнрайта?
Лори скользнула поближе ко мне и устало прильнула к моему плечу.
– Думаешь, я была такой глупой? Хм-м Сейчас, по здравому размышлению, чувствую, мне это совсем не по душе. Ты очень уж проницателен.
– Не сказал бы, что тебе это так уж не нравится. Лори опустила руку мне на бедро:
– Он был из богом забытого города, такой вроде открытый, прямой, и мне это показалось очаровательным. Знать бы мне тогда, насколько он болен. Он ведь и вправду нездоров – ему в радость делать людям больно.
Лори переложила руку мне на грудь и прижалась лицом к моему лицу. Тело ее было горячим, как у ребенка в лихорадке.
95
После полуночи я перекатился на бок и заметил темный силуэт у кровати. Стюарт, подумал я, и рывком сел. Стюарт Хэтч подался поближе ко мне и, наклонившись, превратился в ухмыляющегося Роберта:
– Местами поменяемся, а? – спросил он шепотом.
– Пошел отсюда. Нет, постой. Надо поговорить.
– Чего ты там? – сонно пробормотала Лори.
– Схожу вниз, выпью стакан молока, – сказал я, и она провалилась в сон.
Я натянул рубашку и трусы. Пистолет, который я спрятал под брюками, отправился в один из карманов блейзера. Роберт продолжал ухмыляться. Мои предосторожности забавляли его.
На цыпочках мы прошли мимо комнат Кобби и Поузи и вниз по лестнице. Я зажег свет над полочкой со стаканами, взял себе один, а в баре – наполовину полную литровую бутылку «Джонни Уокер блэк».
Роберт развалился в одном из кресел в нише:
– Никак наша Лори прикладывается к бутылке? Ты, кстати, тоже что-то пристрастился.
– Да нет, разве что иногда… Чертовски тяжелая неделя была. – Я поднял стакан. – Давай за Тоби Крафта. Он, конечно, был тот еще плут, но о Стар позаботился от всего сердца. А в итоге – и обо мне.
– Позаботился, позаботился, – кивнул Роберт. Несколько раздраженно я шагнул к свободному креслу в нише и расположился там:
– Очень интересно. Очень хотелось бы знать, к чему это ты ляпнул, однако прежде всего я бы попросил тебя закрыть рот и послушать, что я тебе скажу. Прошлой ночью ты, поджидая меня в моем номере, читал книгу Райнхарта. Ты тогда сказал что-то вроде: «Наш старик был паршивым писателем, правда?» Откуда ты узнал, что Райнхарт был нашим отцом? Я тебе об этом не говорил.
– Рот уже можно открыть? Как я прознал о Райнхарте? Да наверное, тем же способом, что и ты. От Стар. Ты вообще-то не единственный ее сын.
– Врешь.
– А помнишь, ты как-то обедал с Нетти и Мэй?
– А ты в это время ходил в больницу?
– А каким образом, думаешь, в твоем кармане оказались выигранные в покер денежки? Может, мне и не следовало делать этого, но удержаться сил моих не было. Потом я заглянул к Стар попрощаться, и она рассказала мне о Райнхарте. Само собой, тебе она собиралась рассказать то же самое. Я был уверен, что могу рассчитывать на тебя: ты вслед за мной узнаешь об этом из того же источника. Я начну – ты продолжишь. Ведь, несмотря на все свои недостатки, ты парень надежный.
– Ты был уверен, что можешь рассчитывать на меня? – Я изумленно уставился на него.
– В смысле, следующий шаг сделаешь ты. Теперь я заткнусь, а ты продолжай.
– Ага, продолжаю, – кивнул я. – Эдвард Райнхарт был сыном Говарда Данстэна. Скорей всего, незаконным. И с самого нашего рождения он ищет нас. – Я рассказал, что поведал мне Говард Данстэн, представив все так, будто услышал эту историю из уст Джой. Рассказал Роберту и о встрече с Максом Эдисоном в больнице. – Эдисон до сих пор боялся Райнхарта, как боялся его и Тоби. Тоби даже не хотел, чтобы я произносил вслух его имя. Никогда не признаюсь в этом Лори, но, по-моему, его убили из-за нас. Она произнесла это имя.
Роберт обдумал услышанное и сказал:
– Ты не можешь быть уверен, что Тоби Крафта убил Райнхарт, и тем более не должен винить себя. Ты ведь думал, что Райнхарт уже мертв. К тому же профессия у Тоби была опасной – я не про его ломбард… Радуйся жизни и денежкам, что он оставил тебе.
– А об этом как ты пронюхал?
– Я же залезал в его сейф, помнишь? Когда я доставал документы Хэтча, почитал мимоходом завещание Тоби и его страховки. Вместе с недвижимостью там набегает почти два миллиона. Можешь считать это своим приданым.
– Увы: большую часть я уже раздал, – развел руками я. Роберт взглянул на меня с неподдельным испугом. Глаза его сузились, а губы скривились в улыбке:
– Шутишь…
Я рассказал ему о своем распоряжении разделить деньги.
– Бог мой, чего ради ты так сглупил-то? Я объяснил все и добавил:
– По большому счету, прямая наследница Стар, а не я.
– Ушам своим не верю. А адвокат оговорил условие, что все денежки возвращаются к тебе, когда старушки сыграют в ящик?
– К. Клейтон Крич старый крючкотвор.
– И ждать придется, может, еще лет двадцать…
– Тетушки все равно деньги не тратят, – успокоил я. – Они в основном используют односторонний бартер.
– Да ну, как только им в руки попадет несколько сотен тысяч, они захотят стать образцовыми горожанами. Так и вижу Кларка, покупающего самый длинный лимузин. Джой сплавит Кларенса в дом престарелых. В конечном счете, всем им туда дорога.
– И хорошо, – сказал я. – Если им захочется в дом престарелых, они смогут найти приличное заведение. Теперь им это по карману.
– Деньги вообще-то предназначались тебе. Точнее, нам.
– Надеюсь, ты не планируешь ради этого убить их всех, – сказал я. В ответ на неудачную шутку я получил обжигающий неприязнью взгляд. Роберт покачал головой и отвел глаза.
– Роберт, ты ведь не убивал Тоби? Он вздохнул и вновь покачал головой:
– Все-таки зря я с тобой связался…
– Прошу, скажи мне: ты не убивал его, чтобы я унаследовал его деньги?
– И ты сразу почувствуешь себя чистеньким, да? Избавишься от угрызений совести, перестанешь обвинять Лори, так?
Я прикинул по времени момент смерти Тоби, и мир, казалось, перестал вращаться.
– Ладно, если хочешь прямого ответа – нет. Я не убивал Тоби Крафта. Извини, придется тебе дальше жить с мыслью о своей виновности.
– Когда я обнаружил Тоби, он сидел в кабинете за столом. Это значит, его убили перед тем, как он собрался подняться в свою квартиру. И когда ты пришел, он был уже мертв.
– Зрелище оказалось не из приятных. Хотя Тоби никогда красавцем не был. Какая жалость, что ты раздарил три четверти его наследства.
– Призраку деньги ни к чему, – заявил я.
– Ты почем знаешь? Мне осточертело бродить на грани. Мне, может, хочется больше стабильности и целостности. Ты – мой шанс уйти в отставку. Мой пенсионный фонд.
– Ты же можешь войти в любой банк мира и выйти оттуда с целым состоянием, и никто тебя не заметит. Не пойму: мой брат «подбрасывает» мне сначала Эшли Эш-тон, потом Лори Хэтч – чего ради?
– Я обещал Стар приглядывать за тобой. Она ведь не предупредила тебя обо мне, да? Раз мы с тобой пережили наше рождение, переживем и все прочие трудности нашей жизни, поодиночке и вместе, вместе и поодиночке.
Я не верил ни одному его слову.
– Сегодня днем я проходил мимо бара «Загляни» и видел там тебя – ты говорил с какой-то девушкой. И в этот момент со мной что-то произошло. Я начал исчезать.
– Да я постоянно исчезаю. В чем это проявилось?
– Ладони стали прозрачными – я видел сквозь них.
– Эти данстэновские шутки для любого станут сюрпризом. Наверное, это означает, что ты становишься сильнее.
– А это может быть как-то связано с тем, что я увидел тебя?
– Ну так ты и сейчас видишь меня. Кстати, и я тебя вижу.
– В день, когда я приехал сюда, ты был в постели с женщиной, и я чувствовал все, что ты делал. Я занимался любовью с женщиной, которая была где-то в другом месте.
Брови Роберта взметнулись:
– Неужели? – Нельзя сказать, что ему было неприятно это услышать.
– А ты будто не знал об этом?
– Нет. – Он улыбнулся. – Какое необычное явление! – Белки его глаз словно стали еще белее, а зубы засверкали необыкновенной белизной. Почувствовав мою тревогу, он поднялся с кресла. – На похоронах меня не ищи, но присутствовать я там буду. Завтра вечером обсудим наш день рождения. А пока, пожалуйста, постарайся остаться в живых.
– Роберт, ты, похоже, недооцениваешь меня, – сказал я.
– Даже при желании это вряд ли возможно. – Подарив мне ироничную улыбку, он шагнул к выходу и прошел сквозь закрытую дверь, как призрак.
Я внимательно пригляделся к двери черного хода: высокая деревянная панель, из двух одинаковых частей, разделенных ложбинкой. Поднявшись и обойдя стол, я прицелился указательным пальцем в центр верхней панели. Палец уткнулся в дерево. Мысленно твердя себе, что я Данстэн, я попытался усилием воли заставить палец пройти сквозь дверь. Ничего не получилось.
96
Я сидел за столом Лори, глядел на стакан и размышлял о своем брате, моей тени, чье отсутствие направляло течение всей моей жизни. Он заранее знал, что со мной произойдет в Мидлмонте, он спас меня от голодной смерти – ведь это Роберт флиртовал с Хорстом, когда я впадал в ступор. Он подстроил мою встречу с Эшли, потому что знал: следствием ее будет ужин с Лори Хэтч в «Лё Мадригале». Однако он не знал, что я раздам три четверти доставшегося мне от Тоби Крафта, и был очень удивлен рассказом о моей поездке на Нью-Провиденс-роуд. Роберт хотел, чтобы я думал, будто он обо мне знает все, однако не знал он и о моем полуисчезновении на Евангельской улице, и о моей новой способности поглощать время.
Роберт пропускал те мгновения, когда я действовал по данстэновским законам; в особенности это касалось того, что перешло ко мне непосредственно от Стар. В сущности, все, что я узнал по возвращении в Эджертон, отдалило ме-ня от его скрытой претензии на мое бытие. Те части моего существа, которые были наименее знакомы мне самому, оказались вне пределов его досягаемости.
Роберт, однако, рад был слышать, что я принимал участие в его сексуальных приключениях и что я видел, как исчезают мои руки на Уорд-стрит, – возможно, он желал, чтобы я весь исчез. Тридцать пять лет Роберт жил на границах человеческой действительности, как голодный волк, и вполне естественно, что он желал большего. Думал ли я, что он планировал жениться на Лори, наложить лапы на имущество Хэтчей, а затем избавиться от обоих – Лори и Кобби? Последний глоток виски превратил притянутую за уши идею в почти невероятную. Однако до конца идея из головы не ушла, поэтому провести ночь в постели Лори я не мог.
97
Вернувшись в спальню, я в полной темноте оделся. Сонным голосом Лори пробормотала:
– Ты всегда куда-то уходишь, уходишь…
– Надо приготовиться к похоронам.
Она приподняла голову, чтобы поцеловать меня.
– Утром позвоню, – пообещал я.
– До боли знакомая фраза…
Мимо спящих домов я ехал к шоссе. Восемнадцатиколесные фуры выплывали сзади из темноты, словно желтоглазые монстры, догоняли меня и уплывали вперед, превращаясь в красные точки на границе бесконечности. Редкие машины, словно призраки, крались по ночным улицам Эджертона. Отыскав место на парковке перед «Спидвеем», я перешел улицу и вошел в Реповый переулок.
В спешке я едва не налетел на человека, напоминавшего кучу старого тряпья. Я наклонился, решив, что, если это Пайни Вудз, я дам ему денег на ночлег в отеле «Париж». Вонь немытого тела и алкоголя поднималась от бродяги со спутанными волосами и струпьями на щеках. Веки его задрожали, будто он почувствовал мой взгляд. Откуда-то неподалеку доносился мощный храп – словно заводили и выключали бензопилу.
На Кожевенной из двери дома вылетел человек и рухнул ничком на булыжник мостовой. За подвальным окном раздавался женский голос: «Каждый раз одно и то же, одно и то же! Как же мне это осточертело!» Где-то спустили воду в унитазе. Под слабым светом уличного железного фонаря я свернул на Рыбную.
Не успел я пройти и тридцати футов, когда вдруг услышал сигнал, будто прилетевший ко мне из детства: кто-то свистнул на две ноты – вторая на октаву ниже первой. Обернувшись, я увидел пустую улочку. Я хотел продолжить путь, но тут футах в двадцати передо мной с Лавандовой на Рыбную вынырнул Джо Стэджерс Резко остановившись, он засмеялся.
– Так-так. Похоже, пришло время поразвлечься. – Плавным, отработанным движением он вытянул из заднего кармана нож и тряхнул рукой. Лезвие выскочило и зафиксировалось с тяжелым металлическим щелком.
Я глянул через плечо. Ек-ек – Коротышка – стоял под фонарем, отрезая путь к отступлению.
– Данстэн, ты готов? А, паренек? – крикнул Стэджерс. – Только нынче без дураков, понял? – Он шагнул вперед.
Я выхватил из кобуры пистолет, снял с предохранителя и направил его на Стэджерса:
– Стоять! – Я оглянулся на Коротышку – тот не двигался – и передернул затвор. – Брось нож.
– Ух ты. Никак застрелить меня собрался?
– Надо будет – застрелю. – Полуобернувшись к Коротышке, я прицелился в него. – Пошел отсюда. Живо!
– Да не будет он стрелять, – сказал Стэджерс. – Зуб даю.
– А башку Минору кто проломил? – подал голос Коротышка.
– Этот пацан никогда в жизни из пистолета не стрелял. Но он прикарманил наши бабки, если ты забыл.
– Не такие уж большие бабки, чтоб подыхать из-за них. Я резко направил ствол на Стэджерса, и тот отступил на пару шагов назад.
– Да забудь ты о бабках, подумай для разнообразия о том, чтоб побыть настоящим мужиком, – убеждал Стэджерс. – Если он кого и застрелит, так это меня.
Я посмотрел на Коротышку, не отводя прицела от Стэджерса. Когда я перевел взгляд на Стэджерса, тот стоял, согнувшись и прижав руки к бокам, и улыбался мне.
– Коротышка, – сказал я. – Сматывайся, пока не поздно.
– Да ничего этот пацан не сделает. Вперед, – скомандовал Стэджерс.
Я услышал, как Коротышка сделал неуверенный шаг вперед. Я развернулся и прицелился ему в грудь. Затем, взяв на дюйм левее, нажал на спуск. Ствол выплюнул красную вспышку, руку подбросило вверх. Пуля ударилась в кирпич стены, отрикошетила через улицу и влепилась в заколоченное досками окно. Коротышка неуклюже попятился. Я передернул затвор и услышал, как о мостовую звякнула гильза.
По-прежнему не разгибаясь, Стэджерс стоял в четырех ярдах от меня и сжимал в вытянутой вперед руке нож острием вверх:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
, но он и его жена предлагают мне пожить у них, если мне такая идея по душе. Доктор Диринг был единственным человеком на свете, которому я доверяла, правда, доверяла самую малость, но я сказала тогда себе: попробую. И после этого все в моей жизни переменилось. Независимо от того, какой бы психованной и подозрительной я ни была, – они всегда были терпеливы. Видишь ли, я усвоила для себя условия сделки. Я сказала себе: «Это замечательные люди, и, возможно, они – твой последний шанс на пути к пристойной жизни. Не будь дурой». Лори отпила немного вина из бокала, и на лице ее легла тень обиды:
– Стюарт Хэтч, разумеется, думает, что Диринги пригрели этакую паразитку. Но я любила Дирингов. У меня тогда была почти полная амнезия, а они так заботились обо мне. Они наняли учителей – домашних. Они стоически выдерживали ужины, когда я орала на них. Они говорили со мной. Когда я научилась вести себя по-человечески, они определили меня в частную школу и помогали делать уроки. Колледж я тогда не потянула бы, и, когда я закончила школу, они устроили меня на работу в регистратуре поликлиники в Сан-Франциско. Дэвид и Пэсти Диринг. Храни их Господь.
Мы чокнулись стаканами.
– Стюарт сказал тебе, что я сбежала? Так он сказал? Я сказал, что не помню.
– В Сан-Франциско отвез меня доктор Диринг. Нашел мне квартиру. Весь следующий год, по крайней мере раз в неделю, я им звонила – до тех пор, пока, кажется, Бог не решил снова швырнуть меня в яму. Возвращаясь домой из гостей, Дэвид и Пэсти погибли в автокатастрофе. Ужас. Когда я вернулась с их похорон, я была так подавлена, что целый месяц почти не поднималась с кровати. Работу, конечно, потеряла. Чувствовала себя бездомной кошкой. С горем пополам нашла место в картинной галерее и в один прекрасный вечер после очередной выставки случайно познакомилась с Тедди Уэйнрайтом.
Не сомневаюсь, Стюарт явно намекал на то, что я воспользовалась Тедди. Нет смысла сейчас все заново переоценивать, однако со временем я поняла, что, вне всяких сомнений, я полюбила человека намного старше меня – полюбить я могла только мужчину намного старше меня. Тедди был мне как отец, и что с того? Он любил меня.
Бог ты мой, как же он любил меня. Я думаю… Тедди помог мне собрать себя воедино из кусочков лишь только тем, что просто был со мной таким великодушным. Как бы я хотела, чтоб он был сейчас жив, – я бы тебя с ним познакомила. Вы бы друг другу понравились…
– А когда ты познакомилась со Стюартом, не показалось ли тебе, что он напоминает Тедди Уэйнрайта?
Лори скользнула поближе ко мне и устало прильнула к моему плечу.
– Думаешь, я была такой глупой? Хм-м Сейчас, по здравому размышлению, чувствую, мне это совсем не по душе. Ты очень уж проницателен.
– Не сказал бы, что тебе это так уж не нравится. Лори опустила руку мне на бедро:
– Он был из богом забытого города, такой вроде открытый, прямой, и мне это показалось очаровательным. Знать бы мне тогда, насколько он болен. Он ведь и вправду нездоров – ему в радость делать людям больно.
Лори переложила руку мне на грудь и прижалась лицом к моему лицу. Тело ее было горячим, как у ребенка в лихорадке.
95
После полуночи я перекатился на бок и заметил темный силуэт у кровати. Стюарт, подумал я, и рывком сел. Стюарт Хэтч подался поближе ко мне и, наклонившись, превратился в ухмыляющегося Роберта:
– Местами поменяемся, а? – спросил он шепотом.
– Пошел отсюда. Нет, постой. Надо поговорить.
– Чего ты там? – сонно пробормотала Лори.
– Схожу вниз, выпью стакан молока, – сказал я, и она провалилась в сон.
Я натянул рубашку и трусы. Пистолет, который я спрятал под брюками, отправился в один из карманов блейзера. Роберт продолжал ухмыляться. Мои предосторожности забавляли его.
На цыпочках мы прошли мимо комнат Кобби и Поузи и вниз по лестнице. Я зажег свет над полочкой со стаканами, взял себе один, а в баре – наполовину полную литровую бутылку «Джонни Уокер блэк».
Роберт развалился в одном из кресел в нише:
– Никак наша Лори прикладывается к бутылке? Ты, кстати, тоже что-то пристрастился.
– Да нет, разве что иногда… Чертовски тяжелая неделя была. – Я поднял стакан. – Давай за Тоби Крафта. Он, конечно, был тот еще плут, но о Стар позаботился от всего сердца. А в итоге – и обо мне.
– Позаботился, позаботился, – кивнул Роберт. Несколько раздраженно я шагнул к свободному креслу в нише и расположился там:
– Очень интересно. Очень хотелось бы знать, к чему это ты ляпнул, однако прежде всего я бы попросил тебя закрыть рот и послушать, что я тебе скажу. Прошлой ночью ты, поджидая меня в моем номере, читал книгу Райнхарта. Ты тогда сказал что-то вроде: «Наш старик был паршивым писателем, правда?» Откуда ты узнал, что Райнхарт был нашим отцом? Я тебе об этом не говорил.
– Рот уже можно открыть? Как я прознал о Райнхарте? Да наверное, тем же способом, что и ты. От Стар. Ты вообще-то не единственный ее сын.
– Врешь.
– А помнишь, ты как-то обедал с Нетти и Мэй?
– А ты в это время ходил в больницу?
– А каким образом, думаешь, в твоем кармане оказались выигранные в покер денежки? Может, мне и не следовало делать этого, но удержаться сил моих не было. Потом я заглянул к Стар попрощаться, и она рассказала мне о Райнхарте. Само собой, тебе она собиралась рассказать то же самое. Я был уверен, что могу рассчитывать на тебя: ты вслед за мной узнаешь об этом из того же источника. Я начну – ты продолжишь. Ведь, несмотря на все свои недостатки, ты парень надежный.
– Ты был уверен, что можешь рассчитывать на меня? – Я изумленно уставился на него.
– В смысле, следующий шаг сделаешь ты. Теперь я заткнусь, а ты продолжай.
– Ага, продолжаю, – кивнул я. – Эдвард Райнхарт был сыном Говарда Данстэна. Скорей всего, незаконным. И с самого нашего рождения он ищет нас. – Я рассказал, что поведал мне Говард Данстэн, представив все так, будто услышал эту историю из уст Джой. Рассказал Роберту и о встрече с Максом Эдисоном в больнице. – Эдисон до сих пор боялся Райнхарта, как боялся его и Тоби. Тоби даже не хотел, чтобы я произносил вслух его имя. Никогда не признаюсь в этом Лори, но, по-моему, его убили из-за нас. Она произнесла это имя.
Роберт обдумал услышанное и сказал:
– Ты не можешь быть уверен, что Тоби Крафта убил Райнхарт, и тем более не должен винить себя. Ты ведь думал, что Райнхарт уже мертв. К тому же профессия у Тоби была опасной – я не про его ломбард… Радуйся жизни и денежкам, что он оставил тебе.
– А об этом как ты пронюхал?
– Я же залезал в его сейф, помнишь? Когда я доставал документы Хэтча, почитал мимоходом завещание Тоби и его страховки. Вместе с недвижимостью там набегает почти два миллиона. Можешь считать это своим приданым.
– Увы: большую часть я уже раздал, – развел руками я. Роберт взглянул на меня с неподдельным испугом. Глаза его сузились, а губы скривились в улыбке:
– Шутишь…
Я рассказал ему о своем распоряжении разделить деньги.
– Бог мой, чего ради ты так сглупил-то? Я объяснил все и добавил:
– По большому счету, прямая наследница Стар, а не я.
– Ушам своим не верю. А адвокат оговорил условие, что все денежки возвращаются к тебе, когда старушки сыграют в ящик?
– К. Клейтон Крич старый крючкотвор.
– И ждать придется, может, еще лет двадцать…
– Тетушки все равно деньги не тратят, – успокоил я. – Они в основном используют односторонний бартер.
– Да ну, как только им в руки попадет несколько сотен тысяч, они захотят стать образцовыми горожанами. Так и вижу Кларка, покупающего самый длинный лимузин. Джой сплавит Кларенса в дом престарелых. В конечном счете, всем им туда дорога.
– И хорошо, – сказал я. – Если им захочется в дом престарелых, они смогут найти приличное заведение. Теперь им это по карману.
– Деньги вообще-то предназначались тебе. Точнее, нам.
– Надеюсь, ты не планируешь ради этого убить их всех, – сказал я. В ответ на неудачную шутку я получил обжигающий неприязнью взгляд. Роберт покачал головой и отвел глаза.
– Роберт, ты ведь не убивал Тоби? Он вздохнул и вновь покачал головой:
– Все-таки зря я с тобой связался…
– Прошу, скажи мне: ты не убивал его, чтобы я унаследовал его деньги?
– И ты сразу почувствуешь себя чистеньким, да? Избавишься от угрызений совести, перестанешь обвинять Лори, так?
Я прикинул по времени момент смерти Тоби, и мир, казалось, перестал вращаться.
– Ладно, если хочешь прямого ответа – нет. Я не убивал Тоби Крафта. Извини, придется тебе дальше жить с мыслью о своей виновности.
– Когда я обнаружил Тоби, он сидел в кабинете за столом. Это значит, его убили перед тем, как он собрался подняться в свою квартиру. И когда ты пришел, он был уже мертв.
– Зрелище оказалось не из приятных. Хотя Тоби никогда красавцем не был. Какая жалость, что ты раздарил три четверти его наследства.
– Призраку деньги ни к чему, – заявил я.
– Ты почем знаешь? Мне осточертело бродить на грани. Мне, может, хочется больше стабильности и целостности. Ты – мой шанс уйти в отставку. Мой пенсионный фонд.
– Ты же можешь войти в любой банк мира и выйти оттуда с целым состоянием, и никто тебя не заметит. Не пойму: мой брат «подбрасывает» мне сначала Эшли Эш-тон, потом Лори Хэтч – чего ради?
– Я обещал Стар приглядывать за тобой. Она ведь не предупредила тебя обо мне, да? Раз мы с тобой пережили наше рождение, переживем и все прочие трудности нашей жизни, поодиночке и вместе, вместе и поодиночке.
Я не верил ни одному его слову.
– Сегодня днем я проходил мимо бара «Загляни» и видел там тебя – ты говорил с какой-то девушкой. И в этот момент со мной что-то произошло. Я начал исчезать.
– Да я постоянно исчезаю. В чем это проявилось?
– Ладони стали прозрачными – я видел сквозь них.
– Эти данстэновские шутки для любого станут сюрпризом. Наверное, это означает, что ты становишься сильнее.
– А это может быть как-то связано с тем, что я увидел тебя?
– Ну так ты и сейчас видишь меня. Кстати, и я тебя вижу.
– В день, когда я приехал сюда, ты был в постели с женщиной, и я чувствовал все, что ты делал. Я занимался любовью с женщиной, которая была где-то в другом месте.
Брови Роберта взметнулись:
– Неужели? – Нельзя сказать, что ему было неприятно это услышать.
– А ты будто не знал об этом?
– Нет. – Он улыбнулся. – Какое необычное явление! – Белки его глаз словно стали еще белее, а зубы засверкали необыкновенной белизной. Почувствовав мою тревогу, он поднялся с кресла. – На похоронах меня не ищи, но присутствовать я там буду. Завтра вечером обсудим наш день рождения. А пока, пожалуйста, постарайся остаться в живых.
– Роберт, ты, похоже, недооцениваешь меня, – сказал я.
– Даже при желании это вряд ли возможно. – Подарив мне ироничную улыбку, он шагнул к выходу и прошел сквозь закрытую дверь, как призрак.
Я внимательно пригляделся к двери черного хода: высокая деревянная панель, из двух одинаковых частей, разделенных ложбинкой. Поднявшись и обойдя стол, я прицелился указательным пальцем в центр верхней панели. Палец уткнулся в дерево. Мысленно твердя себе, что я Данстэн, я попытался усилием воли заставить палец пройти сквозь дверь. Ничего не получилось.
96
Я сидел за столом Лори, глядел на стакан и размышлял о своем брате, моей тени, чье отсутствие направляло течение всей моей жизни. Он заранее знал, что со мной произойдет в Мидлмонте, он спас меня от голодной смерти – ведь это Роберт флиртовал с Хорстом, когда я впадал в ступор. Он подстроил мою встречу с Эшли, потому что знал: следствием ее будет ужин с Лори Хэтч в «Лё Мадригале». Однако он не знал, что я раздам три четверти доставшегося мне от Тоби Крафта, и был очень удивлен рассказом о моей поездке на Нью-Провиденс-роуд. Роберт хотел, чтобы я думал, будто он обо мне знает все, однако не знал он и о моем полуисчезновении на Евангельской улице, и о моей новой способности поглощать время.
Роберт пропускал те мгновения, когда я действовал по данстэновским законам; в особенности это касалось того, что перешло ко мне непосредственно от Стар. В сущности, все, что я узнал по возвращении в Эджертон, отдалило ме-ня от его скрытой претензии на мое бытие. Те части моего существа, которые были наименее знакомы мне самому, оказались вне пределов его досягаемости.
Роберт, однако, рад был слышать, что я принимал участие в его сексуальных приключениях и что я видел, как исчезают мои руки на Уорд-стрит, – возможно, он желал, чтобы я весь исчез. Тридцать пять лет Роберт жил на границах человеческой действительности, как голодный волк, и вполне естественно, что он желал большего. Думал ли я, что он планировал жениться на Лори, наложить лапы на имущество Хэтчей, а затем избавиться от обоих – Лори и Кобби? Последний глоток виски превратил притянутую за уши идею в почти невероятную. Однако до конца идея из головы не ушла, поэтому провести ночь в постели Лори я не мог.
97
Вернувшись в спальню, я в полной темноте оделся. Сонным голосом Лори пробормотала:
– Ты всегда куда-то уходишь, уходишь…
– Надо приготовиться к похоронам.
Она приподняла голову, чтобы поцеловать меня.
– Утром позвоню, – пообещал я.
– До боли знакомая фраза…
Мимо спящих домов я ехал к шоссе. Восемнадцатиколесные фуры выплывали сзади из темноты, словно желтоглазые монстры, догоняли меня и уплывали вперед, превращаясь в красные точки на границе бесконечности. Редкие машины, словно призраки, крались по ночным улицам Эджертона. Отыскав место на парковке перед «Спидвеем», я перешел улицу и вошел в Реповый переулок.
В спешке я едва не налетел на человека, напоминавшего кучу старого тряпья. Я наклонился, решив, что, если это Пайни Вудз, я дам ему денег на ночлег в отеле «Париж». Вонь немытого тела и алкоголя поднималась от бродяги со спутанными волосами и струпьями на щеках. Веки его задрожали, будто он почувствовал мой взгляд. Откуда-то неподалеку доносился мощный храп – словно заводили и выключали бензопилу.
На Кожевенной из двери дома вылетел человек и рухнул ничком на булыжник мостовой. За подвальным окном раздавался женский голос: «Каждый раз одно и то же, одно и то же! Как же мне это осточертело!» Где-то спустили воду в унитазе. Под слабым светом уличного железного фонаря я свернул на Рыбную.
Не успел я пройти и тридцати футов, когда вдруг услышал сигнал, будто прилетевший ко мне из детства: кто-то свистнул на две ноты – вторая на октаву ниже первой. Обернувшись, я увидел пустую улочку. Я хотел продолжить путь, но тут футах в двадцати передо мной с Лавандовой на Рыбную вынырнул Джо Стэджерс Резко остановившись, он засмеялся.
– Так-так. Похоже, пришло время поразвлечься. – Плавным, отработанным движением он вытянул из заднего кармана нож и тряхнул рукой. Лезвие выскочило и зафиксировалось с тяжелым металлическим щелком.
Я глянул через плечо. Ек-ек – Коротышка – стоял под фонарем, отрезая путь к отступлению.
– Данстэн, ты готов? А, паренек? – крикнул Стэджерс. – Только нынче без дураков, понял? – Он шагнул вперед.
Я выхватил из кобуры пистолет, снял с предохранителя и направил его на Стэджерса:
– Стоять! – Я оглянулся на Коротышку – тот не двигался – и передернул затвор. – Брось нож.
– Ух ты. Никак застрелить меня собрался?
– Надо будет – застрелю. – Полуобернувшись к Коротышке, я прицелился в него. – Пошел отсюда. Живо!
– Да не будет он стрелять, – сказал Стэджерс. – Зуб даю.
– А башку Минору кто проломил? – подал голос Коротышка.
– Этот пацан никогда в жизни из пистолета не стрелял. Но он прикарманил наши бабки, если ты забыл.
– Не такие уж большие бабки, чтоб подыхать из-за них. Я резко направил ствол на Стэджерса, и тот отступил на пару шагов назад.
– Да забудь ты о бабках, подумай для разнообразия о том, чтоб побыть настоящим мужиком, – убеждал Стэджерс. – Если он кого и застрелит, так это меня.
Я посмотрел на Коротышку, не отводя прицела от Стэджерса. Когда я перевел взгляд на Стэджерса, тот стоял, согнувшись и прижав руки к бокам, и улыбался мне.
– Коротышка, – сказал я. – Сматывайся, пока не поздно.
– Да ничего этот пацан не сделает. Вперед, – скомандовал Стэджерс.
Я услышал, как Коротышка сделал неуверенный шаг вперед. Я развернулся и прицелился ему в грудь. Затем, взяв на дюйм левее, нажал на спуск. Ствол выплюнул красную вспышку, руку подбросило вверх. Пуля ударилась в кирпич стены, отрикошетила через улицу и влепилась в заколоченное досками окно. Коротышка неуклюже попятился. Я передернул затвор и услышал, как о мостовую звякнула гильза.
По-прежнему не разгибаясь, Стэджерс стоял в четырех ярдах от меня и сжимал в вытянутой вперед руке нож острием вверх:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65