После этого Кевин убрался, держа подмышкой блокнот. Интересно, подумала я, что это он, в поэты заделался или просто сводку свою пишет?
Четверка, старавшаяся игнорировать Джейн, посасывая пиво из кувшина с черепашьей скоростью, наконец допила и ушла, каждый оставил после себя на столе доллар — вроде как чаевые. Какие кутилы, смотри-ка. Как правило, мой путь не усыпан такими клиентами.
Арлене оставалось полчаса до конца смены. Она подсчитала выручку и отпросилась уйти вместе с Баком. Дети ее были у бабушки, так что им с Баком светило недолгое уединение в его трейлере.
— Билл скоро вернется? — спросила она меня, натягивая пальто, пока Бак обсуждал с Сэмом футбол.
Я пожала плечами. Три ночи назад он отзвонился мне, доложил, что благополучно прибыл в «Сиэттл» и встречается — с тем, с кем ему надо было встретиться. В его мобильном исправно звучало: «Абонент недоступен». Мне почудилось, что это слово четко отражало всю ситуацию. И это казалось плохой приметой.
— Ты… соскучилась по нему? — ее слова прозвучали двусмысленно.
— А ты как думаешь? — я улыбнулась уголками рта. — Иди домой, желаю тебе хорошо провести время.
— Бак очень хорош, когда все хорошо, — она смотрела на меня как-то искоса.
— Повезло тебе.
Итак, когда прибыла Пэм, в баре Мерлотта оставалась только Джейн Боудхаус. Джейн можно не считать: она уже была не в этой реальности.
Пэм — вампирша, она совладелец «Фангтазии», туристского бара в Шривпорте. Она вторая в их иерархии после Эрика. Пэм — блондинка, ей порядка пары сотен лет с хвостиком, и у нее действительно есть чувство юмора — что для вампиров не характерно. Если вампир способен быть другом, то для меня она была ближе всего в этом качестве.
Она уселась на табурет и посмотрела на меня поверх полированной поверхности стойки.
Это был зловещий признак. Я ни разу не встречалась с Пэм нигде, кроме как в «Фангтазии».
— В чем дело? — приветствовала я ее с напряженной улыбкой.
— Бубба где? — спросила она своим резковатым голосом. И посмотрела поверх моего плеча. — Эрик рассердится, если Буббы тут нет. — Я в первый раз обратила внимание, что Пэм говорит с легким акцентом, непонятно каким. Может, просто модуляции древнеанглийского?
— Бубба там, в офисе Сэма, — я не сводила глаз с ее лица. Я хотела, чтобы удар обрушился, наконец, поскорее. Сэм подошел, встал рядом со мной, я их познакомила. Пэм приветствовала его с гораздо большим уважением, чем простого человека (которого она и не заметила бы), потому что Сэм был оборотень. И я ожидала от нее проявления интереса, поскольку Пэм всеядна в вопросах пола, а Сэм — привлекательное сверхъестественное существо. Хотя вампиры не отличаются выразительными лицами, но мне показалось, что Пэм определенно несчастна.
— Ну, и в чем дело? — помолчав, спросила я.
Взгляд Пэм встретился с моим. Мы обе блондинки с синими глазами, но на этом наше сходство кончается. С тем же успехом можно сказать, что две собаки — обе, мол, животные. У Пэм волосы прямые и тусклые, а глаза очень темные. Сейчас они были полны тревоги. Она со значением поглядела на Сэма. Не говоря ни слова, он отошел помочь сыну Джейн — измученного вида человеку лет тридцати — перетащить ее в машину.
— Билл пропал, — бросила Пэм, резко изменив тон беседы.
— Нет, не пропал. Он в Сиэттле, — ответила я. Преднамеренно тупо. Я усвоила это слово из моего календарика «Слово-в-День» только сегодня утром, и вот уже пришлось им воспользоваться.
— Он тебя обманул.
Я выслушала ее без комментариев, сделав рукой знак «продолжай».
— Все это время он был в Миссисипи. Поехал в Джексон.
Я уставилась на деревянную стойку бара с толстым полиуретановым покрытием. Я и так догадывалась, что Билл мне соврал, но выслушать это сказанное вслух, громко, было невероятно больно. Он меня обманул, и вот он пропал.
— И что же… что вы станете делать, чтобы отыскать его? — мне самой был противен мой неуверенный голос.
— Уже ищем. Делаем все, что можем. Тот, кто поймал его, может и за тобой охотиться. Поэтому Эрик послал Буббу.
Я не могла ей ответить. Я изо всех сил старалась держать себя в руках.
Вернулся Сэм, — видимо, заметил, как я подавлена. Стоя в нескольких сантиметрах за моей спиной, он сказал:
— Сегодня кто-то хотел похитить Сьюки по пути на работу. Бубба ее спас. Тело нападавшего спрятано за зданием бара. Мы его вывезем, когда закроемся.
— Как, уже? — голос Пэм прозвучал совсем несчастно. Она взглянула на Сэма, кивнула. Он был ее брат, сверхъестественное существо, хотя для него вампир — существо второго сорта. — Я лучше пройдусь до машины и посмотрю, что там найдется.
Пэм считала естественным, что мы сами разберемся с телом, а не будем обращаться к официальным властям. Вампиры всегда нарываются на неприятности, когда обращаются к властям для принудительного исполнения закона и когда поступают как законопослушные граждане, то есть информируют полицию, если произошло что-то незаконное. Хотя вампиры не имеют права служить в вооруженных силах, но они могут стать полицейскими и даже любят эту службу. Но вампиры-полицейские часто изгои для других мертвяков.
Я предпочла бы лучше думать о вампирах-полицейских, чем о словах Пэм.
— Ну, и когда Билл исчез? — спросил Сэм. Голос его звучал ровно, но чувствовалось, что он рассержен.
— Вчера вечером он должен был появиться, — объяснила Пэм. Я вздрогнула — это для меня было новостью. Почему же Билл не сказал мне, когда вернется? — Он собирался приехать в Бон Темпс, позвонить нам в «Фангтазию», сообщить о прибытии, а сегодня мы должны были встретиться. — Из уст вампира это звучало как детский лепет.
Пэм защелкала кнопками на своем мобильнике; слышались отдаленные гудки. Потом я слушала ее разговор с Эриком. Пересказав ситуацию, Пэм сказала: — Она тут. Ничего не говорит.
И сунула мне трубку. Я автоматически поднесла ее к уху.
— Сьюки, слушаешь? — Я знала, что Эрику слышно, как шуршат мои волосы панель телефона, слышно мое дыхание.
— Знаю, слушаешь. Значит, поступай так, как я скажу. Прежде всего, никому не говори о том, что произошло. Веди себя как обычно. Живи своей жизнью, как и прежде. Кто-то из нас все время будет рядом, даже если ты не будешь их видеть. Даже днем мы найдем способ охранять тебя. Мы отомстим за Билла, и тебя защитим.
Отомстим за Билла? Значит, Эрик уверен, что Билл мертв. То есть, не существует.
— Я не знала, что Билл должен был приехать вчера вечером, — прозвучало так, будто это — самое важное из услышанного мной сегодня.
— Да, должен был, — он собирался рассказать тебе дурные вести, — вдруг выпалила Пэм.
Эрик, слыша ее слова, недовольно фыркнул:
— Пусть Пэм заткнется, — впервые за все время нашего знакомства он был так разозлен. Я не сочла нужным передавать его слова, решила, что Пэм сама их услышит. У большинства вампиров очень тонкий слух.
— Итак, ты знал эти дурные вести и знал, что он возвращается, — сказала я. То есть Билл не только исчез и, возможно, мертв, — то есть окончательно мертв, но он наврал мне о том, куда едет и почему, он скрыл от меня какой-то важный секрет, что-то касающееся меня. Боль была такой глубокой, что я даже не чувствовала раны. Но знала, что это ощущение придет позже.
Я вернула трубку Пэм, развернулась и вышла из бара.
Спотыкаясь, добралась до своей машины. Надо бы остаться в баре, помочь разобраться с телом. Сэм ведь не вампир, это я втянула его в историю с исчезновением Билла. Нечестно по отношению к нему.
Но, подумав минуту, я отъехала. Ему поможет Бубба, да и Пэм тоже — она-то знает все, а я — ничего.
Конечно, при подъезде к дому я заметила, что среди деревьев мелькает белое лицо. Я чуть не позвала наблюдателя, чуть не пригласила вампира в дом или хотя бы посидеть на кушетке ночью. Но потом подумала — ни за что. Я должна остаться одна. Все произошедшее — не моего ума дело. Мне не надо предпринимать никаких действий. Надо оставаться пассивной, раз уж я нахожусь в полном неведении.
Я была до предела уязвлена и рассержена. Или, по крайней мере, мне так казалось. Последующий ход событий показал, что я была не права.
Я протопала в дом и заперла за собой входную дверь. Конечно, замок не остановит вампира, но без приглашения он входить не станет. Вампир, определенно, не впустит в дом людей, хотя бы до рассвета.
Я надела старый синий нейлоновый халат с длинными рукавами и уселась за кухонный стол, тупо глядя себе на руки. И думала — интересно, где сейчас Билл. Ходит ли он по земле, или стал горсткой пепла в каком-то костре для барбекю? Я вспоминала его густые темно-каштановые волосы. Я думала о секретности его запланированного возвращения. Посидев немного, я взглянула на часы. Оказывается, я больше часа просидела у стола, глядя в пространство.
Надо идти спать. Было поздно, холодно, лечь спать — самое нормальное. Но в будущем меня теперь не ждет ничего нормального. Хотя, постой! Если Билл бы ушел, мое будущее стало бы именно нормальным .
Никакого Билла. То есть, никаких вампиров: ни Эрика, ни Пэм или Буббы.
И никаких сверхъестественных существ: ни вервольфов, ни оборотней, ни менад. Я даже не встретилась бы с ними, если бы не связалась с Биллом. Если бы он тогда не зашел в бар Мерлотта, я просто обслуживала бы столики, слушая неинтересные мне мысли окружающих: мелкую жадность, похоть, разочарования, надежды и фантазии. Сумасшедшая Сьюки, доморощенный телепат из городишки Бон Темпс, штат Луизиана.
Я до Билла была девственницей. Единственный доступный мне тогда секс у меня состоялся бы с ДжиБи дю Роуном, таким красавцем, что можно было бы закрыть глаза на то, что он туп, как пень. У него в голове было так мало мыслей, что в его обществе мне было комфортно. Я даже могла дотрагиваться до ДжиБи, и при этом не видела в его голове неприятных картинок. Но Билл … Я обнаружила, что моя правая рука сжалась в кулак, и я ударила ею по столу так сильно, что она страшно заболела.
Билл говорил мне, что если с ним что-то случится, мне надо «пойти» к Эрику. Не уверена, говорил ли он, что Эрик позаботится, чтобы я получила финансовое наследство Билла, или что Эрик защитит меня от других вампиров, или что я буду при Эрике… ну, что мне придется вступить с Эриком в те же отношения, какие у меня были с Биллом. Я бы сказала Биллу, что не собираюсь переходить из рук в руки, как рождественский фруктовый торт.
Но Эрик сам пришел ко мне, так что у меня даже не было возможности решить, последовать ли последнему совету Билла.
Я точно потеряла ясность мысли. Да и не было у меня ясных мыслей в тот день.
Ох, Билл, где ты? Я закрыла лицо руками.
Голова гудела от усталости, и даже моя уютная кухня была ледяной в этот ранний час. Я поднялась, чтобы пойти в постель, хотя знала, что не усну. Мне нужен был Билл, — просто все внутри так сжималось, что я решила — это ненормально, наверняка на меня наведена какая-то сверхъестественная порча.
Хотя мои телепатические способности дают мне иммунитет от чар вампиров, может, я подвержена другим воздействиям подобного толка? Или, возможно, я только что потеряла единственного человека, которого любила в своей жизни. Я чувствовала себя так, будто меня выпотрошили. Даже когда умерла бабушка, мне было не так худо, даже когда утонули родители. Родители умерли, когда я была очень маленькой, возможно, я не совсем понимала, что это навсегда. Сейчас трудно вспомнить. Но бабушка умерла несколько месяцев назад, и я утешалась принятым на Юге ритуалом погребения.
И потом — я знала, что они оставили меня не добровольно.
Я обнаружила, что стою в дверях кухни. Я выключила верхний свет.
Оказавшись в постели, в темноте, завернувшись в одеяла, я заплакала и долго-долго не могла остановиться. Сегодня я не могла читать молитвы. Сегодня я очень остро ощущала все свои потери. Похоже, мне везет не больше, чем другим. Я сделала символическую попытку отогнать ложную жалость к себе, но мне не удалось. Слишком горько было от того, что не известна судьба Билла.
Я хотела, чтобы Билл сейчас был рядом, прильнул бы к моей спине; я хотела ощущать его прохладные губы на шее. Я хотела, чтобы его белые руки пробежали по моему животу. Я хотела говорить с ним. Хотела, чтобы он высмеял мои страшные подозрения. Хотела рассказать ему, как прошел день; как я глупо поскандалила с газовщиками, какие новые каналы ввела наша компания кабельного телевидения. Я хотела напомнить ему, что в раковине в его ванной надо сменить прокладку; рассказать, что мой брат Джейсон, как оказалось, все-таки не станет отцом (что неплохо, потому что он пока и не муж).
Самое приятное в том, чтобы быть чьей-то половинкой — это возможность разделять свою жизнь с другим.
Но моя жизнь, очевидно, не настолько хороша, чтобы разделять ее с кем-то.
Глава 3
К восходу солнца мне удалось задремать на полчаса. Я решила было подняться и приготовить себе кофе, но не видела в этом смысла. И я просто осталась в постели. Все утро звонил телефон, но я не брала трубку. Позвонили в дверь, но я не подошла.
Где-то ближе к полудню я сообразила, что надо бы сделать одно дело — выполнить поручение, на котором настаивал Билл, в случае, если он задержится. Создалась именно такая ситуация.
После смерти бабушки я занимала самую большую спальню, принадлежавшую раньше ей. Шатаясь, я пересекла холл и вошла в свою прежнюю комнату. Два месяца назад Билл сделал люк в полу чуланчика в этой комнате. Он проделал гигантскую работу — устроил для себя в подполе светонепроницаемое убежище.
Я убедилась, что меня не видно из окон, и только тогда открыла дверь чулана. На полу ничего не стояло, только валялся ковер — продолжение того, что лежал в комнате. Откинув доску, прикрывающую пол чулана, я перочинным ножом провела по периметру пола и в итоге с трудом подняла крышку люка. Посмотрела вниз. Комнатка была переполнена: там стоял компьютер Билла, коробка с дискетами, даже его монитор и принтер.
Итак, Билл предусмотрел, что это может случиться, и спрятал свою работу до того, как уехать. Значит, доверял мне, хоть сам он не заслуживал доверия. Я мысленно кивнула и закатала ковер на место. На пол чулана я набросала все несезонные шмотки — обувную коробку с летними туфлями, пляжную сумку с большими купальными полотенцами и тюбиком лосьона для загара, плюс к тому складной шезлонг, на котором загораю. Снова запихала в угол огромный зонт и решила, что у чулана вполне обжитой вид. Летние платья висели на плечиках, вместе с очень легкими купальными халатами и ночными сорочками. Вся моя энергия иссякла, как только я сообразила, что это была моя последняя услуга Биллу, я даже не могу дать ему знать, что его желание выполнено.
Частью своего сознания (самой жалкой) мне хотелось бы дать ему знать, что я оправдала его доверие; другой я чувствовала необходимость пробраться в сарай с инструментами и заточить несколько колов.
Разрываясь между противоположными желаниями, я выползла назад в спальню и улеглась. Отказавшись от образа жизни, в котором делаешь все, что положено, в лучшем виде, в котором ты сильная, веселая и практичная, я предпочла погрязнуть в своем горе и всепоглощающем ощущении того, что меня предали.
Проснулась я, когда уже стемнело, и со мной в постели был Билл. О, слава Богу! Я почувствовала невероятное облегчение. Теперь все будет хорошо. Спиной ощущая его прохладное тело, я в полусне перекатилась на другой бок и обхватила его руками. Он задрал повыше мой длинный нейлоновый халат и водил рукой по моей ноге. Я положила голову на его безмолвствующую грудь и ткнулась в нее носом. Он обнял меня, крепко прижался, я радостно вздохнула и всунула руку между нами, чтобы расстегнуть на нем штаны. Все вернулось на круги своя.
Только запах у него был другой.
Я открыла глаза и оттолкнула твердые, как скала, плечи. И вскрикнула от ужаса.
— Да это я, — сказал знакомый голос.
— Эрик, что ты здесь делаешь?
— Располагаюсь поуютнее.
— Ты, сукин сын! Я подумала, что это Билл! Я подумала, что он вернулся!
— Сьюки, тебе надо принять душ.
— Что?
— У тебя голова грязная, и изо рта такая вонь — коня может свалить.
— Да плевать, что ты обо мне думаешь, — без выражения сказала я.
— Иди, вымойся.
— Зачем это?
— Потому что нам надо поговорить, а ты вряд ли захочешь долго беседовать в постели. Хотя я, конечно, не возражаю побыть с тобой в постели, — он прижался ко мне, демонстрируя, насколько он вовсе не возражает, — но это приятнее делать с чистой Сьюки, к которой я привык.
Наверное, никакие другие речи не заставили бы меня вихрем вылететь из постели. Горячий душ сотворил чудо с окоченевшим телом, а самообладание оживило душу. Не в первый раз Эрик удивлял меня в моем доме. Я решила, что придется аннулировать данное ему разрешение бывать у меня. Что меня раньше останавливало от этого решительного шага? То, что остановило и сейчас: соображение, что если мне когда-нибудь понадобится помощь, а он не сможет войти в дом, я не успею заорать «Входи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Четверка, старавшаяся игнорировать Джейн, посасывая пиво из кувшина с черепашьей скоростью, наконец допила и ушла, каждый оставил после себя на столе доллар — вроде как чаевые. Какие кутилы, смотри-ка. Как правило, мой путь не усыпан такими клиентами.
Арлене оставалось полчаса до конца смены. Она подсчитала выручку и отпросилась уйти вместе с Баком. Дети ее были у бабушки, так что им с Баком светило недолгое уединение в его трейлере.
— Билл скоро вернется? — спросила она меня, натягивая пальто, пока Бак обсуждал с Сэмом футбол.
Я пожала плечами. Три ночи назад он отзвонился мне, доложил, что благополучно прибыл в «Сиэттл» и встречается — с тем, с кем ему надо было встретиться. В его мобильном исправно звучало: «Абонент недоступен». Мне почудилось, что это слово четко отражало всю ситуацию. И это казалось плохой приметой.
— Ты… соскучилась по нему? — ее слова прозвучали двусмысленно.
— А ты как думаешь? — я улыбнулась уголками рта. — Иди домой, желаю тебе хорошо провести время.
— Бак очень хорош, когда все хорошо, — она смотрела на меня как-то искоса.
— Повезло тебе.
Итак, когда прибыла Пэм, в баре Мерлотта оставалась только Джейн Боудхаус. Джейн можно не считать: она уже была не в этой реальности.
Пэм — вампирша, она совладелец «Фангтазии», туристского бара в Шривпорте. Она вторая в их иерархии после Эрика. Пэм — блондинка, ей порядка пары сотен лет с хвостиком, и у нее действительно есть чувство юмора — что для вампиров не характерно. Если вампир способен быть другом, то для меня она была ближе всего в этом качестве.
Она уселась на табурет и посмотрела на меня поверх полированной поверхности стойки.
Это был зловещий признак. Я ни разу не встречалась с Пэм нигде, кроме как в «Фангтазии».
— В чем дело? — приветствовала я ее с напряженной улыбкой.
— Бубба где? — спросила она своим резковатым голосом. И посмотрела поверх моего плеча. — Эрик рассердится, если Буббы тут нет. — Я в первый раз обратила внимание, что Пэм говорит с легким акцентом, непонятно каким. Может, просто модуляции древнеанглийского?
— Бубба там, в офисе Сэма, — я не сводила глаз с ее лица. Я хотела, чтобы удар обрушился, наконец, поскорее. Сэм подошел, встал рядом со мной, я их познакомила. Пэм приветствовала его с гораздо большим уважением, чем простого человека (которого она и не заметила бы), потому что Сэм был оборотень. И я ожидала от нее проявления интереса, поскольку Пэм всеядна в вопросах пола, а Сэм — привлекательное сверхъестественное существо. Хотя вампиры не отличаются выразительными лицами, но мне показалось, что Пэм определенно несчастна.
— Ну, и в чем дело? — помолчав, спросила я.
Взгляд Пэм встретился с моим. Мы обе блондинки с синими глазами, но на этом наше сходство кончается. С тем же успехом можно сказать, что две собаки — обе, мол, животные. У Пэм волосы прямые и тусклые, а глаза очень темные. Сейчас они были полны тревоги. Она со значением поглядела на Сэма. Не говоря ни слова, он отошел помочь сыну Джейн — измученного вида человеку лет тридцати — перетащить ее в машину.
— Билл пропал, — бросила Пэм, резко изменив тон беседы.
— Нет, не пропал. Он в Сиэттле, — ответила я. Преднамеренно тупо. Я усвоила это слово из моего календарика «Слово-в-День» только сегодня утром, и вот уже пришлось им воспользоваться.
— Он тебя обманул.
Я выслушала ее без комментариев, сделав рукой знак «продолжай».
— Все это время он был в Миссисипи. Поехал в Джексон.
Я уставилась на деревянную стойку бара с толстым полиуретановым покрытием. Я и так догадывалась, что Билл мне соврал, но выслушать это сказанное вслух, громко, было невероятно больно. Он меня обманул, и вот он пропал.
— И что же… что вы станете делать, чтобы отыскать его? — мне самой был противен мой неуверенный голос.
— Уже ищем. Делаем все, что можем. Тот, кто поймал его, может и за тобой охотиться. Поэтому Эрик послал Буббу.
Я не могла ей ответить. Я изо всех сил старалась держать себя в руках.
Вернулся Сэм, — видимо, заметил, как я подавлена. Стоя в нескольких сантиметрах за моей спиной, он сказал:
— Сегодня кто-то хотел похитить Сьюки по пути на работу. Бубба ее спас. Тело нападавшего спрятано за зданием бара. Мы его вывезем, когда закроемся.
— Как, уже? — голос Пэм прозвучал совсем несчастно. Она взглянула на Сэма, кивнула. Он был ее брат, сверхъестественное существо, хотя для него вампир — существо второго сорта. — Я лучше пройдусь до машины и посмотрю, что там найдется.
Пэм считала естественным, что мы сами разберемся с телом, а не будем обращаться к официальным властям. Вампиры всегда нарываются на неприятности, когда обращаются к властям для принудительного исполнения закона и когда поступают как законопослушные граждане, то есть информируют полицию, если произошло что-то незаконное. Хотя вампиры не имеют права служить в вооруженных силах, но они могут стать полицейскими и даже любят эту службу. Но вампиры-полицейские часто изгои для других мертвяков.
Я предпочла бы лучше думать о вампирах-полицейских, чем о словах Пэм.
— Ну, и когда Билл исчез? — спросил Сэм. Голос его звучал ровно, но чувствовалось, что он рассержен.
— Вчера вечером он должен был появиться, — объяснила Пэм. Я вздрогнула — это для меня было новостью. Почему же Билл не сказал мне, когда вернется? — Он собирался приехать в Бон Темпс, позвонить нам в «Фангтазию», сообщить о прибытии, а сегодня мы должны были встретиться. — Из уст вампира это звучало как детский лепет.
Пэм защелкала кнопками на своем мобильнике; слышались отдаленные гудки. Потом я слушала ее разговор с Эриком. Пересказав ситуацию, Пэм сказала: — Она тут. Ничего не говорит.
И сунула мне трубку. Я автоматически поднесла ее к уху.
— Сьюки, слушаешь? — Я знала, что Эрику слышно, как шуршат мои волосы панель телефона, слышно мое дыхание.
— Знаю, слушаешь. Значит, поступай так, как я скажу. Прежде всего, никому не говори о том, что произошло. Веди себя как обычно. Живи своей жизнью, как и прежде. Кто-то из нас все время будет рядом, даже если ты не будешь их видеть. Даже днем мы найдем способ охранять тебя. Мы отомстим за Билла, и тебя защитим.
Отомстим за Билла? Значит, Эрик уверен, что Билл мертв. То есть, не существует.
— Я не знала, что Билл должен был приехать вчера вечером, — прозвучало так, будто это — самое важное из услышанного мной сегодня.
— Да, должен был, — он собирался рассказать тебе дурные вести, — вдруг выпалила Пэм.
Эрик, слыша ее слова, недовольно фыркнул:
— Пусть Пэм заткнется, — впервые за все время нашего знакомства он был так разозлен. Я не сочла нужным передавать его слова, решила, что Пэм сама их услышит. У большинства вампиров очень тонкий слух.
— Итак, ты знал эти дурные вести и знал, что он возвращается, — сказала я. То есть Билл не только исчез и, возможно, мертв, — то есть окончательно мертв, но он наврал мне о том, куда едет и почему, он скрыл от меня какой-то важный секрет, что-то касающееся меня. Боль была такой глубокой, что я даже не чувствовала раны. Но знала, что это ощущение придет позже.
Я вернула трубку Пэм, развернулась и вышла из бара.
Спотыкаясь, добралась до своей машины. Надо бы остаться в баре, помочь разобраться с телом. Сэм ведь не вампир, это я втянула его в историю с исчезновением Билла. Нечестно по отношению к нему.
Но, подумав минуту, я отъехала. Ему поможет Бубба, да и Пэм тоже — она-то знает все, а я — ничего.
Конечно, при подъезде к дому я заметила, что среди деревьев мелькает белое лицо. Я чуть не позвала наблюдателя, чуть не пригласила вампира в дом или хотя бы посидеть на кушетке ночью. Но потом подумала — ни за что. Я должна остаться одна. Все произошедшее — не моего ума дело. Мне не надо предпринимать никаких действий. Надо оставаться пассивной, раз уж я нахожусь в полном неведении.
Я была до предела уязвлена и рассержена. Или, по крайней мере, мне так казалось. Последующий ход событий показал, что я была не права.
Я протопала в дом и заперла за собой входную дверь. Конечно, замок не остановит вампира, но без приглашения он входить не станет. Вампир, определенно, не впустит в дом людей, хотя бы до рассвета.
Я надела старый синий нейлоновый халат с длинными рукавами и уселась за кухонный стол, тупо глядя себе на руки. И думала — интересно, где сейчас Билл. Ходит ли он по земле, или стал горсткой пепла в каком-то костре для барбекю? Я вспоминала его густые темно-каштановые волосы. Я думала о секретности его запланированного возвращения. Посидев немного, я взглянула на часы. Оказывается, я больше часа просидела у стола, глядя в пространство.
Надо идти спать. Было поздно, холодно, лечь спать — самое нормальное. Но в будущем меня теперь не ждет ничего нормального. Хотя, постой! Если Билл бы ушел, мое будущее стало бы именно нормальным .
Никакого Билла. То есть, никаких вампиров: ни Эрика, ни Пэм или Буббы.
И никаких сверхъестественных существ: ни вервольфов, ни оборотней, ни менад. Я даже не встретилась бы с ними, если бы не связалась с Биллом. Если бы он тогда не зашел в бар Мерлотта, я просто обслуживала бы столики, слушая неинтересные мне мысли окружающих: мелкую жадность, похоть, разочарования, надежды и фантазии. Сумасшедшая Сьюки, доморощенный телепат из городишки Бон Темпс, штат Луизиана.
Я до Билла была девственницей. Единственный доступный мне тогда секс у меня состоялся бы с ДжиБи дю Роуном, таким красавцем, что можно было бы закрыть глаза на то, что он туп, как пень. У него в голове было так мало мыслей, что в его обществе мне было комфортно. Я даже могла дотрагиваться до ДжиБи, и при этом не видела в его голове неприятных картинок. Но Билл … Я обнаружила, что моя правая рука сжалась в кулак, и я ударила ею по столу так сильно, что она страшно заболела.
Билл говорил мне, что если с ним что-то случится, мне надо «пойти» к Эрику. Не уверена, говорил ли он, что Эрик позаботится, чтобы я получила финансовое наследство Билла, или что Эрик защитит меня от других вампиров, или что я буду при Эрике… ну, что мне придется вступить с Эриком в те же отношения, какие у меня были с Биллом. Я бы сказала Биллу, что не собираюсь переходить из рук в руки, как рождественский фруктовый торт.
Но Эрик сам пришел ко мне, так что у меня даже не было возможности решить, последовать ли последнему совету Билла.
Я точно потеряла ясность мысли. Да и не было у меня ясных мыслей в тот день.
Ох, Билл, где ты? Я закрыла лицо руками.
Голова гудела от усталости, и даже моя уютная кухня была ледяной в этот ранний час. Я поднялась, чтобы пойти в постель, хотя знала, что не усну. Мне нужен был Билл, — просто все внутри так сжималось, что я решила — это ненормально, наверняка на меня наведена какая-то сверхъестественная порча.
Хотя мои телепатические способности дают мне иммунитет от чар вампиров, может, я подвержена другим воздействиям подобного толка? Или, возможно, я только что потеряла единственного человека, которого любила в своей жизни. Я чувствовала себя так, будто меня выпотрошили. Даже когда умерла бабушка, мне было не так худо, даже когда утонули родители. Родители умерли, когда я была очень маленькой, возможно, я не совсем понимала, что это навсегда. Сейчас трудно вспомнить. Но бабушка умерла несколько месяцев назад, и я утешалась принятым на Юге ритуалом погребения.
И потом — я знала, что они оставили меня не добровольно.
Я обнаружила, что стою в дверях кухни. Я выключила верхний свет.
Оказавшись в постели, в темноте, завернувшись в одеяла, я заплакала и долго-долго не могла остановиться. Сегодня я не могла читать молитвы. Сегодня я очень остро ощущала все свои потери. Похоже, мне везет не больше, чем другим. Я сделала символическую попытку отогнать ложную жалость к себе, но мне не удалось. Слишком горько было от того, что не известна судьба Билла.
Я хотела, чтобы Билл сейчас был рядом, прильнул бы к моей спине; я хотела ощущать его прохладные губы на шее. Я хотела, чтобы его белые руки пробежали по моему животу. Я хотела говорить с ним. Хотела, чтобы он высмеял мои страшные подозрения. Хотела рассказать ему, как прошел день; как я глупо поскандалила с газовщиками, какие новые каналы ввела наша компания кабельного телевидения. Я хотела напомнить ему, что в раковине в его ванной надо сменить прокладку; рассказать, что мой брат Джейсон, как оказалось, все-таки не станет отцом (что неплохо, потому что он пока и не муж).
Самое приятное в том, чтобы быть чьей-то половинкой — это возможность разделять свою жизнь с другим.
Но моя жизнь, очевидно, не настолько хороша, чтобы разделять ее с кем-то.
Глава 3
К восходу солнца мне удалось задремать на полчаса. Я решила было подняться и приготовить себе кофе, но не видела в этом смысла. И я просто осталась в постели. Все утро звонил телефон, но я не брала трубку. Позвонили в дверь, но я не подошла.
Где-то ближе к полудню я сообразила, что надо бы сделать одно дело — выполнить поручение, на котором настаивал Билл, в случае, если он задержится. Создалась именно такая ситуация.
После смерти бабушки я занимала самую большую спальню, принадлежавшую раньше ей. Шатаясь, я пересекла холл и вошла в свою прежнюю комнату. Два месяца назад Билл сделал люк в полу чуланчика в этой комнате. Он проделал гигантскую работу — устроил для себя в подполе светонепроницаемое убежище.
Я убедилась, что меня не видно из окон, и только тогда открыла дверь чулана. На полу ничего не стояло, только валялся ковер — продолжение того, что лежал в комнате. Откинув доску, прикрывающую пол чулана, я перочинным ножом провела по периметру пола и в итоге с трудом подняла крышку люка. Посмотрела вниз. Комнатка была переполнена: там стоял компьютер Билла, коробка с дискетами, даже его монитор и принтер.
Итак, Билл предусмотрел, что это может случиться, и спрятал свою работу до того, как уехать. Значит, доверял мне, хоть сам он не заслуживал доверия. Я мысленно кивнула и закатала ковер на место. На пол чулана я набросала все несезонные шмотки — обувную коробку с летними туфлями, пляжную сумку с большими купальными полотенцами и тюбиком лосьона для загара, плюс к тому складной шезлонг, на котором загораю. Снова запихала в угол огромный зонт и решила, что у чулана вполне обжитой вид. Летние платья висели на плечиках, вместе с очень легкими купальными халатами и ночными сорочками. Вся моя энергия иссякла, как только я сообразила, что это была моя последняя услуга Биллу, я даже не могу дать ему знать, что его желание выполнено.
Частью своего сознания (самой жалкой) мне хотелось бы дать ему знать, что я оправдала его доверие; другой я чувствовала необходимость пробраться в сарай с инструментами и заточить несколько колов.
Разрываясь между противоположными желаниями, я выползла назад в спальню и улеглась. Отказавшись от образа жизни, в котором делаешь все, что положено, в лучшем виде, в котором ты сильная, веселая и практичная, я предпочла погрязнуть в своем горе и всепоглощающем ощущении того, что меня предали.
Проснулась я, когда уже стемнело, и со мной в постели был Билл. О, слава Богу! Я почувствовала невероятное облегчение. Теперь все будет хорошо. Спиной ощущая его прохладное тело, я в полусне перекатилась на другой бок и обхватила его руками. Он задрал повыше мой длинный нейлоновый халат и водил рукой по моей ноге. Я положила голову на его безмолвствующую грудь и ткнулась в нее носом. Он обнял меня, крепко прижался, я радостно вздохнула и всунула руку между нами, чтобы расстегнуть на нем штаны. Все вернулось на круги своя.
Только запах у него был другой.
Я открыла глаза и оттолкнула твердые, как скала, плечи. И вскрикнула от ужаса.
— Да это я, — сказал знакомый голос.
— Эрик, что ты здесь делаешь?
— Располагаюсь поуютнее.
— Ты, сукин сын! Я подумала, что это Билл! Я подумала, что он вернулся!
— Сьюки, тебе надо принять душ.
— Что?
— У тебя голова грязная, и изо рта такая вонь — коня может свалить.
— Да плевать, что ты обо мне думаешь, — без выражения сказала я.
— Иди, вымойся.
— Зачем это?
— Потому что нам надо поговорить, а ты вряд ли захочешь долго беседовать в постели. Хотя я, конечно, не возражаю побыть с тобой в постели, — он прижался ко мне, демонстрируя, насколько он вовсе не возражает, — но это приятнее делать с чистой Сьюки, к которой я привык.
Наверное, никакие другие речи не заставили бы меня вихрем вылететь из постели. Горячий душ сотворил чудо с окоченевшим телом, а самообладание оживило душу. Не в первый раз Эрик удивлял меня в моем доме. Я решила, что придется аннулировать данное ему разрешение бывать у меня. Что меня раньше останавливало от этого решительного шага? То, что остановило и сейчас: соображение, что если мне когда-нибудь понадобится помощь, а он не сможет войти в дом, я не успею заорать «Входи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26